Принятие неизбежного

— Эй-эй, с дентами поаккуратнее! — удар по шлему был привычен, обращать внимание на это было уже давно бесполезно. — Чего как в первый раз? Грубый рывок бедрами вперед чуть не заставил сильно стиснуть челюсть на рефлексах, но удалось не совершить роковую ошибку. Хах, в прошлый раз, когда он более ощутимо укусил чужой девайс, чем просто случайно прикусил или царапнул дентопластинами, ему чуть не выбили окуляр и… и сломали манипулятор. Потом было неудобно и больно снова приниматься за дело. Но, слава Праймасу, Брейкдаун был не столь вспыльчив и жесток, как его сотоварищи по отряду. Ох, как же хорошо, что на «Немезиде» уже давно не было никаких других стантиконов, кроме Брейкдауна. С ними все время так много проблем, да они же еще и не любят ждать, а если в отсек заходит один стантикон, за ним тут же влетают еще двое, а то и трое. Так сложно исполнять все их прихоти, когда их так много, ведь все требуют к себе одинакового внимания, а не всегда выходит это внимание равномерно распределять на слишком большое количество механоидов. Вот когда еще двое, тогда можно как-то выкручиваться, а вот уже начиная с троих серо-голубой уже не мог правильно и «на уровне» обслуживать, отвлекался все время и про кого-нибудь забывал.  — Красавчик, ты сегодня вообще шлаково работаешь, — синий механоид схватил меньшего меха за затылок, оттаскивая от своего коннектора и поднимая его лицевую на себя. По большей степени, ему было глубоко плевать на то, что же такого происходит с местным интерботом, но его волновал тот факт, почему тот не выполняет своих функций так, как положено, как должно все это быть и как было всегда. — В чем дело? Снова тебе челюсть свернули или в чем проблема? Бывший Автобот стер тонким манипулятором со своих припухлых губ ротовую смазку, не смея поднять нежно-голубую оптику на того, кто с ним разговаривал. Но уже через мгновение ассистент медика Десептиконов грубо запрокинул его шлем еще сильнее назад, заставив смотреть аккурат в свои желтые линзы. Он ждал ответа. А все зачем? Чтобы сделать вид, что он посочувствовал ему, что он его поддерживает, а после Красавчик, по закону жанра, должен будет в порыве благодарности сделать все так, чтобы Брейкдаун даже в перезагрузку отправился. Ни к чему запускать все это, потом будет не очень приятно осознавать, что он снова повелся на все это…  — Все в полном порядке, просто задумался, — улыбнулся серо-голубой, обхватывая коннектор стантикона ладонью ближе к основанию и начав неспешные движения вверх и вниз, ожидая момента, когда его лицевую отпустят и позволят наконец все сделать. В этот раз сделать все верно, чтобы больше не тратить время.  — Ладно, — снисходительно выдохнул мех, откидываясь на исцарапанную и измятую платформу, закидывая оба манипулятора под шлем. Вообще, если бы они с Нокаутом не повздорили сегодня днем, то его бы здесь не было, а так… как говорится, выбора не было и пришлось довольствоваться тем, что было. Хотя, если Нокаут узнает о том, что он снова пошел к Красавчику, то точно придется ночевать в своем отсеке. Одному. И шарк его знает, сколько по времени. Да еще ведь начнется истерика с тем, что еще какими-нибудь болячкам Брейкдаун обзавелся во время своего визита к самому неуважаемому на корабле меху. Не, не меху. Красавчика уже давным-давно никто не считал за меха, его считали за предмет интерьера, даже в различных перечнях всего, что было на крейсере, его записывали как «предмет для развлечения команды». Правда, от Мегатрона старались эти записи держать подальше — он еще на Кибертроне сказал, чтобы «этот шлак» дезактивировали и выбросили в плавильни, потому как пепельный не мог вынести того, что где-то неподалеку от него находится кто-то вроде этого меха. Видимо, брезговал, что ли. И именно поэтому вся команда, включая даже самого Саундвейва, тщательно скрывала тот факт, что серо-голубой здесь находился. И, да, никто не мог понять, почему же безликий связист пошел против воли Повелителя и помогал скрывать факт нарушения приказа… Юркая глосса скользила по всей длине коннектора стантикона, периодически спускаясь немного ниже, в то время как мягкие губы прикасались к внушительному джамперу, обхватывали его навершие, вытворяя что-то просто невообразимое. Да, в этом Красавчик был хорош, бесспорно. Особенно когда вел себя, что называется, правильно, думал о том, о чем нужно, а не витал где-то в небесах. Особенно он умел дразнить, чтоб его! Вот-вот начнет крышу сносить от всего этого, но… но нет, постепенно уже сенсоры начинают приспосабливаться к ощущениям, уже не так торкает. Брейкдаун положил тяжелый манипулятор на шлем Автобота, надавливая, заставляя взять в приемник весь девайс практически полностью. Ладно, пусть отдышится пару нанокликов, Брейки же не садист какой-нибудь, чтоб откровенно мучить и издеваться, не давать и мгновения для того, чтобы приспособиться. А вот серо-голубой и сам принялся за дело, привычно и очень умело поднимая и опуская шлем вверх вниз… Временами Красавчик начинал грустить, пытаясь вспомнить что-то из своего прошлого, и как раз в такие моменты в его изолированный и отдаленный от всего и всех отсек заглядывал Саундвейв. Молча, без слов. Он приходил, садился рядом, а потом, когда серо-голубой ложился на неровную платформу, связист клал свой шлем на его грудную броню. И так они проводили по нескольку джоор, как раз до того самого момента, когда интер уходил оффлайн, после этого офицер связи покидал отсек. В чем тут было дело, зачем и к чему — не ясно, но в такие моменты Красавчик чувствовал странное и приятное единение с молчаливым гостем, чувствовал, что все не так уж и плохо. Да, такие молчаливые «посиделки» не облегчали положения, ничего не меняли, но зато на Искре становилось чуточку легче. А еще иногда становилось не по себе из-за того, что Саундвейв не делал того, что делали с ним все и каждый — не прикасался к нему никак, кроме как когда ложился на его грудную броню. Может быть, он брезговал? Нет, тогда бы вовсе не приходил. Но, тем не менее, механоид, что уже давно забыл собственное имя, всегда был рад, когда к нему заглядывал столь загадочный гость. Брызг трансфлюида на лицевую пластину и протяжный низкий стон ознаменовали окончание рабочего времени. Возможно. Это при условии, что синий получил достаточное удовольствие на сегодняшний день, что больше у него нет сил и желания. А при учете того, что стантикон развалился на платформе и не проявлял никаких следов активности, можно смело сказать, что на сегодня все. Пошатнувшись, стройный и визуально очень хрупкий мех поднялся на сервоприводы, сразу же направившись к небольшой невзрачной двери в темном углу и без того темного помещения. В крохотном сан-отсеке он мог проводить много времени, мог чуть ли не джоорами сидеть под еле бегущим очистителем и смотреть перед собой, думая о чем-то своем, о чем-то, что было совершенно невозможно и нереально. Но сейчас, увы, нельзя было «поразвлечь» себя таким времяпровождением — Брейкдаун скоро придет в себя, а до этого нужно успеть привести в порядок и его, и себя самого. Тонкие пальцы тщательно стирали с миловидной, но потасканной лицевой пластины следы взаимодействия с Десептиконом, а голубая оптика горела настолько слабо и тускло, что могло показаться, будто бы механоид был на грани стазиса или дезактива вовсе. Но нет, все с ним было в полном порядке, если не учитывать несколько неправильно сросшихся частей эндоскелета, не успевающие восстанавливаться приемные системы, удаленные передние дентопластины и множественные вмятины. А так все просто чудесно, лучше быть и не могло. Но, в общем и целом, Красавчик давно уже ни на что и не жаловался, он привык к своему образу жизни, положению и значению, так что просто смирился, принял все как должное и довольствовался тем, что все еще жив вообще. А ведь он мог быть не так умел и не так интересен Десептиконам, его могли бы без зазрений совести убить вовсе, но, раз уж жив, то нужно было благодарить Судьбу за это. Или же проклинать?.. Смочив небольшую впитывающую материю очистителем, серо-голубой вышел в основную часть отсека, принявшись очень-очень осторожно и медленно стирать свою же ротовую смазку и часть трансфлюида более крупного механоида с его корпуса. Главное, не вывести онлайн раньше времени. Главное, не сделать ничего, что может разозлить. Никто не любит, когда его будят, любой, кого разбудили против воли, будет недоволен, будет зол, а Красавчик как раз тот, кого никто не побоится ударить, а то и далеко не раз. Его никто не защитит, так что правильнее и лучше лишний раз не нарываться. Фух, самое сложное позади — удалось все-таки обтереть самую чувствительную часть корпуса стантикона, не активировав чувствительные датчики и не разбудив его тем самым. Странно, неужели, колесник настолько удовлетворен его работой, что ушел не в поверхностную перезагрузку, а более глубокую? Или же просто устал, вот и игнорировал внешние раздражители? Все может быть, ему остается только гадать. Теперь можно было… можно было тихонько посидеть на полу под платформой, ожидая, когда его вновь оставят одного, вновь закроют в темном отсеке и позволят наслаждаться своим обществом. Но какое тут «наслаждаться»? Он… с трудом выносил самого себя, по правде говоря. А кому будет приятно общество самой обычной шлюхи с многоворновым стажем и без памяти о жизни до темных отсеков на базах и кораблях Десептиконов? Это как… как общаться со спарковскими игрушками — вроде бы как, разговор вяжется, но говорит кто-то один. У Красавчика не осталось ничего, никаких воспоминаний о том, кем он был, что делал, как попал к Десептиконам… он даже не помнил того, что идет война, для него все это было какой-то далекой и совершенно его не касающейся лишней возней, просто чем-то таким, о чем иногда приходил «поплакаться» Старскрим, было лишь… словом. Так что поговорить с кем-то он толком не мог. Мог, разве что, рассказать обо всех позах для коннекта и показать наглядно то, что он умеет. И вроде бы ему должно было в таком случае быть совершенно все равно на собственное поведение и все остальное, но единственный кусочек «прошлой жизни» был как раз осознанием того, что все это неправильно и неприятно. И «осколок прошлого» все время твердил ему в его собственном процессоре о том, что он мерзкий кусок шлака, который только и может, что серво раздвигать, да облизывать чужие коннекторы. Такое себе самомнение, проще говоря.       Эй, шлюха, не думаешь о том, что пора уже? Что пора?       Не притворяйся глупой и наивной киберовечкой, ты прекрасно знаешь, о чем я. Наверное, разговоры с самим собой в собственной голове можно было расценивать, как сумасшествие. Или его зачатки. Но откуда было об этом знать тому, кто не знал практически ничего?  — Красавчик, ты где там? — голос Брейкдауна отвлек от оживленной беседы с самим собой и обсуждения лучшего способа прекратить свое существование. Серо-голубой чуть выглянул из-под платформы, глядя в лицевую пластину стантикона. — А, вот… ты чего там забыл?  — Ничего, — шелестящим голосом ответил хрупкий колесник, опустившись на пол и обхватив манипуляторами свои сервоприводы. Так он чувствовал себя… немножко защищенным. А еще, так он выглядел… маленьким и очень замученным. Синий кое-как сдерживал непонятный порыв поднять интера на манипуляторы и успокоить его, пожалеть, точно маленького спарклинга, которого он нашел в какой-нибудь развалине, сказать, что все будет хорошо, и дать ему пару энергоновых леденцов.  — А куда паховая делась? — механоид огляделся, не находя сегмента брони на платформе, но вот уже через наноклик серо-голубой очень быстро подорвался со своего места, поднимая трясущимися манипуляторами синий щиток с маленького стола, на который он его заблаговременно положил. Протянув броню стантикону, Автобот разве что не кланялся, но вот извинения за какую-то промашку он нашептывал очень спешно и очень… раскаивающимся голосом, точно и правда сделал что-то плохое, что-то, за что его надо наказать, при чем невероятно сильно. Если бы Брейкдаун посещал этого «затворника» чаще, он, наверное, был бы в курсе того, за что он извиняется и чего так испугался, но… видимо, ему было не дано узнать о причине такого поведения. Нет, быть может, конечно, Брейки и смог бы придумать для этого обоснование и понять все это, но сейчас совсем не хотелось думать о чем-то таком. Надо было думать, как выпрашивать прощения за то, что не предупредил о крайне скверном настроении Командующего и его намерении наказать алого спорткара за его вольности… Забирая то, что ему принадлежит, механоид как-то неловко похлопал серо-голубого по плечу, вкладывая в свой жест что-то вроде «да расслабься ты, все в норме», но вызвал прикосновением только сильную дрожь и то, что серо-голубой еще активнее стал вымаливать прощения. Запущенный случай, сказать и правда больше нечего. Но да в шлак, это все не его проблемы и ему, мягко говоря, дела нет до морального равновесия «предмета общего пользования», пусть кто другой пытается с этим что-то сделать.  — Бывай, — бросил напоследок механоид, выходя из отсека и блокируя его снаружи. А зачем они все время закрывают двери? Он же никуда не убежит, зачем это? Ай, в шлак! Развернувшись, механоид стремительно покинул свое текущее местоположение. Нужно будет принять обеззараживающую ванну, чтобы Нокаут ничего не заподозрил, а потом идти полировать его алый бампер, глядишь, чего и обломится, если медик окажется доволен отношением партнера к себе любимому.

***

 — А что будет, если я сделаю, как ты хочешь?       Мне больше не будет стыдно.  — Нет, ты не понял. Что будет со мной?       Ты, наконец-то, исчезнешь с лица Вселенной, мерзкая дрянь. Исчезнет… это значит, что его больше не будет? Что он перестанет здесь быть, так? Когда кто-нибудь из тех, кто к нему приходил, чтобы поразвлечься, переставал приходить, он считал, что они исчезли. Он тоже исчезнет, если разобьет отражатель и разрежет им магистрали? Но как же это? Он не может выйти, как он сможет исчезнуть?  — Я не понимаю, — признался серо-голубой, проведя ладонью по своему запястью, тщетно пытаясь для себя что-то понять и решить. Наверное, было бы неплохо исчезнуть, ему бы перестало быть так неприятно и дискомфортно внутри. Ну, возможно…       Ты умрешь, перестанешь существовать. Так ясно?  — Ясно, — кивнул Красавчик, переводя фокус бледной оптики на свое отражение в зеркале. Ничто не изменится и не испортится, если он умрет, всем будет даже лучше — не нужно тратить лишние ресурсы на него, скрывать его тут, прятать… может быть, и правда стоит сделать так, как просит голос в процессоре? Ему больше не будет больно из-за отсутствия прошлого, воспоминаний, чего-то такого, что до сего дня сжимало Искру в тиски и почти что заставляло ее погаснуть. Больше не будет этого голоса в голове. Больше не будет никаких мыслей. Не будет вообще ничего. Ему будет спокойно, хорошо… и… и не будет холодно. Серо-голубой вздрогнул, нерешительно обнимая сам себя и немного приопуская шлем, исподлобья глядя на себя в зеркале. А он еще немного помнил, как он выглядел раньше. Он был… ярче, живее, был таким… красивым. Сейчас он даже на тень самого себя не был похож. Но, к его счастью или все-таки сожалению, он все еще был смазливым и приятным на вид. Стройный, изящный, красивый, да еще и отсасывает неплохо, чего еще нужно желать от проститутки? Ах, нет, проститукам платят за то, что они делают… О, а еще, он очень хорошо выгибался: он помнил, как ему удалили несколько частей эндоскелета, что отвечали за защиту внутренних систем, так что он теперь мог очень низко нагибаться, мог выгибаться, а еще мог даже… как бы это объяснить попонятнее? Даже самому себе ничего объяснить не может в своей же голове, какой… позор?       Ты сам как один сплошной позор. На тебя без отвращения и жалости не взглянуть. Вскрой себе магистрали на шее, помоги всем и себе! Неожиданно Красавчик снова вспомнил о Саундвейве. Обычно тот всегда приходил именно в такие моменты, когда голос в голове начинал говорить особенно громко и грубо. Наверняка, он и сейчас скоро придет, просто нужно чуть-чуть подождать.  — Может, я сделаю это после того, как он уйдет? Придет, а потом уйдет. В последний раз. Так можно? Из основной части отсека послышалось шипение двери. Кто-то пришел. Видимо, Саундвейв уже пришел. Значит ли это, что ему осталось жить совсем немножко? Неважно. Кликом больше, кликом меньше, это ничего не изменит… В сан-отсек заглянул продолговатый узкий шлем Старскрима. Нет, не Саундвейв.  — Чем ты тут занят? Автобот опустил шлем, опустил манипуляторы и весь сжался, словно бы попытался раствориться в воздухе, но у него не получилось. Обидно, досадно, но ладно.  — Ничем, Лорд Старскрим, — в прошлый раз сикер очень доступно объяснил, что теперь он больше не Командующий, а Лорд и никак иначе. Спинные сегменты до сих пор иногда подавали болевые ощущения… А еще, серо-голубой больше всех боялся именно серого сикера. Да, у него были партнеры заметно страшнее, куда более сильные и крупные, но этот механоид делал настолько сильно больно, что внушал дикий страх одним своим голосом. Правда, Красавчик научился сдерживать этот страх, не показывать его — Старскрима всегда такой страх только еще больше раззадоривал, после чего он все сильнее и сильнее пугал, делал все больнее и больнее. Сейчас так сильно вдруг захотелось, чтобы он пришел только для того, чтобы сетовать на все, что происходит не так, как он хочет и планирует, а не для того, чтобы бить его.  — Тогда идем, что встал? — серый резко схватил его за запястье, дернув на себя, но потом, очевидно, передумал. Интер, что после резкого движения машинально двинулся вперед, а после случайно врезался в грудную броню летуна, сразу же отступил на полшага назад, виновато опуская шлем и начиная привычно причитать.       Как же ты жалок. Мерзко. Но вот по тонким манипуляторам заскользили длинные когтистые пальцы, опускаясь от наплечников к локтевым шарнирам и обратно. Старскрим был на удивление нежен и осторожен. Что-то не так, что-то неправильно. Но что? Когте-палец скользнул по его лицевой пластине, надавливая на губы и чуть приоткрывая приемник. Алые окуляры странно светились. Он словно бы был чем-то очень доволен, радовался чему-то своему или же гордился. Интересно, что же у него там произошло, что он был сейчас… не таким? Наверняка что-то хорошее. Но ему об этом не узнать, только если сам сикер расскажет что-либо.  — Давай поиграем? Если ты успеешь вылететь в перезагрузку раньше меня, — летун наклонился, выдохнув на его аудиосенсор горячий воздух из вентиляции, — то я буду так любезен, что разрешу тебе немного прогуляться за пределами отсека. Согласен? Если бы его еще хоть немного привлекала возможность выйти за пределы отсека, то предложение было бы просто сказочным. Но отказать совсем не на руку.  — Как Вы пожелаете, Лорд Старскрим…  — Потрясающий ответ, — усмехнулся серый, потянув за собой Автобота из отсека. Поразительно хорошее настроение было у крылатого. Поразительно осторожные прикосновения и действия. Поразительно мягкие, скользящие и приятные касания, словно бы этот механоид никогда до этого не ломал и не избивал его, точно всегда исключительно вот так вот бережно и прикасался к серо-голубому корпусу. Что же происходит? Интересно, неправда ли?       Ничего интересного, тебя просто как всегда сконнектят, как последнего интербота, каким ты и являешься, а сейчас просто хотят разнообразия, хотят не просто вставить тебе и отодрать, а чтобы ты в процесс вложился на все двести. Так что просто отвечай на все так, как от тебя требуется, а потом надейся, что ему не понравится и он оторвет тебе шлем наконец-то. И то верно. Красавчик, когда Старскрим сел на платформе, очень медленно, плавно и изящно наклонился, уперев тонкие манипуляторы в коленные шарниры сикера. Самодовольная усмешка на губах серого означала одобрение с его стороны действий меньшего меха. Значит, пока что все идет хорошо. Серо-голубой провел глоссой по бедру крылатого, целуя самый край паховой брони. Довольный полувздох. Автобот продолжил, но теперь он очень неспешно и медленно поднимался выше, задевая скользкой глоссой мелкие сегменты брони, забираясь в стыки трансформации и активируя чувствительные сенсоры, стараясь по максимуму сделать приятно тому, от кого в большей степени зависело его благосостояние. А сикер же только уложил свои когтистые манипуляторы на талии механоида, наслаждаясь всем происходящим и просто расслабляясь. Хах, разве он пришел сюда за чем-то еще? Нет, именно за тем, чтобы поразвлечься и отдохнуть, ведь зачем еще нужно тайно держать на корабле шлюху, как не за этим? Нынешний Лорд Десептиконов упустил из внимания момент, когда с него была снята интимная часть брони. Нет, это все было как-то слишком быстро, совсем не весело.  — Не торопись, — выдохнул летун, ощутимее сжав еще более тонкую, чем у него самого, талию. Он сразу же ощутил, как вздрогнул серо-голубой. Ха, боится. Если бы еще все его так боялись, как этот… полумех, то он бы уже давным-давно свергнул Мегатрона, а не только после того, как тот просчитался и попал в эпицентр взрыва космического моста. А так все боялись Мегатрона так же, как Красавчик боялся Старскрима. Но ведь Мегатрон был в стазисе и даже в таком состоянии он невообразимым образом вызывал к своей персоне заметно больше страха и уважения. Наверное, должно было быть сложно запомнить пристрастия и наиболее чувствительные зоны на корпусе каждого, с кем у него был коннект, но Красавчик справился. И он прекрасно знал о том, как сильно летун любит, когда ласкают его приемные системы, но только все равно предпочитает быть сверху. На самом деле, ему особо похвастаться было нечем, он, прямо-таки создан был для того, чтобы… быть сабмиссивом, а не доминантом. Но если сказать об этом горделивому сикеру, то можно остаться без какой-нибудь части корпуса в тот же самый клик, а Красавчику хотелось бы умереть целым… так будет более приятно, не правда ли? Правда ли. Крылатый шумно выпустил перегретый воздух, когда глосса серо-голубого скользнула по внешнему кольцу его порта. Да, касание было очень легким и невесомым, но… после долгого, так сказать, воздержания все чувствовалось намного ярче, чем было на самом деле. Шлак. Все-таки, этот шарк умел делать то, для чего его здесь держали. За это сикер был готов от всей Искры поблагодарить того, кто притащил этого Автобота на их базу ворн… минимум пятьдесят назад. Плюс-минус десять. А вот когда колесник скользнул глубже, снова активируя сенсоры, серый закусил губу, прикрывая оптику надлинзовыми щитками. Несомненно, ради этого стоило нарушить приказ и протащить за собой на корабль Красавчика. К тому же, и вся команда, что была в курсе его присутствия здесь, была согласна с такими мыслями и заявлениями — он удовлетворял потребности и прихоти кого угодно, только поэтому и был все еще жив. Хотя и как игрушка для битья он тоже был неплох, не создавал лишнего напряжения и недовольства, молчал себе, да и молчал, даже не кричал и не пускал омыватель. Первое прикосновение к джамперу отдалось по всему корпусу новым импульсом. Серо-голубой плотно прижал глоссу к основанию соединительной системы Старскрима, достаточно быстро проводя ею по всей длине, сразу же заглатывая коннектор, при этом пошло причмокнув. Крылатый переместил ладонь на затылок интербота, опустив ее чуть ниже, на его шею, немного сжимая и ненавязчиво играясь когтями с проводками на шее. Перерезать их было в разы интереснее и забавнее, но сегодня не было никакого настроя на содомию — хотелось почти что даже нежностей. А в нежностях бот был еще более умелым, чем в чем-то более жестком. Но да все это как пойдет, не стоит загадывать. Антифриз стекал по напряженному девайсу летуна ниже, постепенно стекая к приемным системам. На броне серо-голубого местами поблескивал в полутьме отсека хладагент, а его оптика, кажется, постепенно разгоралась, словно бы вот-вот должно было произойти что-то непременно хорошее и прекрасное. С одной стороны, так и было — он давно стал зависим от коннекта, но мало, кто брал его, предпочитая довольствоваться частью от всего того, что он мог предоставить. А Старскрим никогда не отказывал себе в подобном удовольствии. В основном, только один он и был у него в плане коннекта с тех самых пор, как его перевезли на корабль. Но это не важно. Сильно прогнувшись под скользнувшими по спине ладонями, мех оторвался от джампера, сразу же поднимаясь с пола и буквально запрыгивая на колени к летуну. Щелчок. Паховая пластина упала на пол, в брюшную броню разгоряченного сикера упирается небольшой обрезанный примерно на половину джампер, а на его собственные системы капает несколько капель вязкой голубовато-белой жидкости. Старскрим облизывается в нетерпении, грубо дернув на себя меньшего меха, заставляя того слету опуститься на коннектор. Тишину отсека разрезает лезвием стон, а оптика летуна начинает светиться бешенным алым огнем азарта и желания. Именно то, что было нужно. И что, что стон ненастоящий? Звучит убедительно, вентиляция стонущего срывается правдоподобно, остальные мелочи уже совсем не волнуют. А когда серо-голубой начинает двигаться, при этом лаская плоскости длинных крыльев… уже ничего не волнует совершенно. Крылатый тянется вперед и кусает влажные припухлые губы, оттягивая их и прокусывая изнутри до энергона. И снова тихий стон, что был весьма кстати. Однако, чего-то не хватает. Чего-то значимого, чего-то такого, без чего вся картина выглядит неполной. Но непонятно, чего же именно не хватает, ведь все так, как должно быть, как было обычно. Сильный разряд статики заставил колесника застонать по-настоящему, выгнуться дугой и сжать плечевые накладки Старскрима. От этого разряда колесник словно оживился, почувствовав каждую частичку собственного корпуса. Казалось, что даже в процессоре что-то щелкнуло, что-то было задето, что-то… что-то всплыло. Какое-то очень короткое смутное воспоминание, но его место сразу же заняли ощущения от происходящего в реальности, горящие окуляры серого, прикосновения его когтей к шейной проводке, от которых время от времени темнеет в оптике, ведь летун с силой сжимает тонкие и совсем незащищенные шейные магистрали и проводку… Но в одно мгновение все резко прекратилось. Пять брийм балансирования на грани, и вот… темнота окончательно накрыла сознание. Кажется, в один из первых раз за всю свою практику он вылетел в перезагрузку перед тем, как-то же произошло с партнером. Ой, получается, что он невольно «выиграл» в придуманной командующим игре?       Так себе приз и так себе игра.