The worst servant. The best bodyguard

Бывало, я с утра молчу, О том, что сон мне пел. Румяной розе и лучу, И мне — один удел. Анна Ахматова Звон клинков звучал, подобно жуткой музыке. Топот тяжелых сапог сотрясал землю. Низкое серое небо нависало над головами сражающихся. Ветер безжалостно трепал листья деревьев и знамена на штыках. Воины в тяжелых латах схватились не на жизнь, а на смерть. И я уже не знала – где свои, а где чужие. Отчаянно щуря глаза, вглядываясь в пыльное марево, поднятое сражающимися, я искала взглядом Его. И каждый раз без труда находила. Он сражался без шлема, и холодный северный ветер трепал Его светлые волосы. Его лицо казалось сосредоточенным и вдохновленным одновременно. А каждое Его движение, каждый жест и безошибочно нанесенный удар представлялись мне воплощением грации и силы. Я смотрела на Него. Он разил врагов. И никогда, даже случайно, не бросал взгляда в мою сторону. Наверное, потому что Он мне снился. И в действительности Его не существовало… Молния разорвала небеса, осветив картину сражения. И одновременно в самой гуще схватки, за Его левым плечом, мелькнуло лезвие чьего-то меча. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я вскинула руку и выставила ее перед собой. Ладонь пронзило болью. Вражеский клинок замер, наткнувшись на невидимое препятствие. Я повела кистью чуть вперед, боль в руке стала сильнее. Он отбил атаку противника, наседающего с левого фланга. И, словно почувствовав опасность, резко обернулся. В следующую секунду Его меч встретился с клинком воина, подкравшегося сзади, и я резко отдернула руку. А еще через миг… - Нил! Распахнув глаза, я увидела перед собой лишь черноту. И ужасно испугалась, решив, что каким-то образом умудрилась лишиться зрения. Но стоило мне зажмуриться, и снова открыть глаза, как перед ними возник знакомый серый потолок. И испуганное лицо матери. - Нил, проснись! Я резко втянула носом воздух и села в постели. В комнате было темно, и это казалось неправильным. С какой стати маме будить меня среди ночи? - Нил! – Она опустилась на мою кровать. А в следующую секунду я почувствовала на плечах ее теплые руки. Взволнованное лицо матери оказалось совсем рядом с моим. И я вдруг четко увидела огоньки свечей, отражающиеся в ее карих глазах. – Нилрем! Да проснись же, дорогая! - Я… я не сплю, - пробормотала я, мотнув головой. Оперлась на правую руку, чтобы придать своему телу устойчивость, и зашипела от боли. – Ты чего, мам? - Ты в порядке? – мать по-прежнему крепко сжимала мои плечи. – Ты… шептала что-то странное. И у тебя кровь… На ладони, посмотри. Нил, это опять они? Твои сны? Поморщившись, я подняла руку и приблизила ее к лицу. Действительно, ладонь пересекал длинный порез. Но не успела я удивиться этому странному феномену, как рана на глазах начала затягиваться. Мама проследила взглядом за этим процессом и покачала головой. - Мне это не нравится, Нил. Мне это тоже не нравилось. Хотя бы потому, что было больно. Но я давно отвыкла придавать значение своим странностям. Порез затянулся? Ну и бог с ним. - Все нормально, мам. Уже прошло. Тебе не стоило меня будить. - Прости. Прости, родная. Если ты хочешь снова лечь… - Да нет, я, наверное, буду вставать, - отозвалась я, отчаянно зевая. После таких снов мое эмоциональное состояние всегда оставляло желать лучшего. – А ты… - Я только что проснулась, мне ведь сегодня ехать в город. Но время еще есть. Выпьешь чаю, дорогая? Я кивнула, выбираясь из теплой постели. Деревянный пол приятно холодил ступни. Мать смотрела на меня, чуть нахмурившись, и я осторожно коснулась ее руки. - Мам, со мной, правда, все в порядке. Мы же уже разобрались, что я сама это делаю. Когда слишком… увлекусь сновидением. Думаю, со временем это пройдет. Мать покачала головой. Подняла свечу, которая до этого стояла на тумбочке рядом со мной, и двинулась в сторону кухни. Я потащилась за ней. - Нил, я не уверена, что мы были правы. Ты… ранишь себя во сне. Скорее всего, случайно, но… Я боюсь… боюсь, что ты однажды… Она махнула рукой, не договорив, но я и так все поняла. И нетерпеливо помотала головой. - Мама, это ерунда! Я не стану себя убивать. Я просто… мне просто нужно иногда выпускать пар, понимаешь? Когда я долго… ничего не делаю… это происходит непроизвольно. - Мы уже говорили об этом, Нил! – мама резко обернулась ко мне. – Мы не можем рисковать. О тебе и так судачит весь поселок. А ведь у них нет никаких доказательств! - Людям нужно о чем-нибудь говорить, - пожала плечами я, щелчком пальцев разжигая огонь в печи. – Ну, не сердись. Я просто не могу держать магию в себе. Мне потом всякая ерунда снится. А если я буду колдовать дома, никто не узнает. - Нил, дорогая, здесь даже у стен есть любопытные глаза и уши, - резко произнесла мама, подаваясь ко мне. – Ты не осознаешь опасности. А я… я боюсь потерять тебя. Что будет, если кто-то увидит, как ты колдуешь? - Ничего не будет. Я сяду на метлу и улечу от них. Ну, мам… Давай лучше чай пить! Она сдалась, и некоторое время мы действительно пили чай. И я уже успела расслабиться, когда мама неожиданно спросила: - А что тебе снилось? - Не помню, - быстро ответила я и уткнулась в чашку. Мама еще несколько секунд сверлила меня взглядом, а потом поднялась из-за стола и стала собираться в путь. Уезжала она на целый день – везла в город шерстяную одежду на продажу. А мне предстояло до вечера скучать дома. - Покорми кур и овец, - распоряжалась мама, повязывая платок, - прополи сорняки и вымой полы. Ах да, еще нужно принести воды. И, заклинаю тебя, Нил, сделай все руками. - Ясное дело, что не ногами, - проворчала я, целуя мать в щеку и попутно любуясь ею. Несмотря на раннее пробуждение, мама выглядела свежей и красивой. Красный платок не прикрывал волосы, а лишь кокетливо дополнял прическу. – Береги себя, мам. - И ты, дорогая. Когда мама уезжает в город, она старательно заваливает меня работой. Видимо, чтобы не успела ничего начудить. Не сказала бы, что эта хитрость работает. Но я всегда с готовностью принимаю правила игры. Наблюдая в окно, как мать взбирается на телегу, которой правит наш сосед Эльдрас, я зевнула, зачем-то взлохматила себе волосы, а потом отошла от подоконника и обозрела кухню. И с чего бы начать выполнение своих обязанностей? Наверное, пойду за водой, нужно же чем-то полы мыть. Где там мои ведра? - Я думала, она никогда не уйдет, - мягко произнесли из темного угла кухни, и я вздрогнула от неожиданности. - Гестия! Давно ты здесь? - Всю ночь сидела, - заявила моя кошка, выбираясь из тени и демонстративно потягиваясь. – Почему ты не разрешаешь мне разговаривать при ней? - Ты сама знаешь. Мама и так боится, что меня сожгут на костре. - Она много чего боится, - фыркнула Гестия и, усевшись на пол посреди комнаты, стала демонстративно мыть лапу. – Какой свинарник у нас в доме, Нил. Неужели сложно нормально мыть полы? - Я нормально мою, - почему-то обиделась я. – Просто некоторые постоянно таскают грязь на своих лапах. Гестия подняла голову и, вперив в меня изумрудно-зеленые глаза, заявила: - Будешь лениться, тебя никто замуж не возьмет. - Не очень-то мне и хочется замуж, - рассмеялась я, вытаскивая из угла за печью два ведра. – Всю жизнь прислуживать какому-нибудь самовлюбленному эгоисту, который этого даже не заметит? Нет уж, уволь. - А как же твой блондин из сна? – проницательно поинтересовалась Гестия, задирая хвост трубой и увиваясь у моих ног. – Кто постоянно ноет, что его не бывает? - Ну, так его не бывает, - вздохнула я и, бросив опасливый взгляд на окно, быстро провела ладонью по ведрам, накладывая на них простенькое заклинание. Ну зачем, спрашивается, надрываться, если есть альтернатива? - Уверена? - Уверена. Он слишком идеальный, чтобы быть настоящим. - Это тебе только кажется. - Наверное, - согласилась я. И непроизвольно улыбнулась, вспоминая свой сон. Рукопашный бой – это страшно, конечно. Но он же был не на самом деле. Зато… Чуть прищурившись, я постаралась воскресить в памяти лицо светловолосого рыцаря, созданного моей фантазией. Красивый, статный, сильный. В последние месяцы он снился мне так часто, что иногда казался реальным. Я без труда могла представить себе его лицо. Темно-синие глаза, напоминающие драгоценные сапфиры. Резкие скулы, чуть капризный изгиб губ, прямой нос. Красивое лицо, благородное… Но меня привлекала не только его внешность. Это было… Это было настоящее сумасшествие. Влечение, которому я не могла противиться. Да и не хотела, по правде говоря. - Знаешь, что, - улыбнулась я, наклонившись к своей кошке. – Если он все-таки существует, я научусь мыть полы как следует. Гестия снова фыркнула и выгнула спину. - Какую ерунду ты говоришь, дорогуша. Ты достойна большего, чем мытье полов. А теперь налей мне молока, ладно? Я очень проголодалась и хочу отдохнуть… - Конечно, ты ведь так устала за ночь, - сокрушенно покачала головой я, вытаскивая из подпола кувшин. – Мы еще поговорим о том, почему в нашем доме полно мышей. - Говорящей кошке не положено думать о таких мелочах, - махнула хвостом Гестия и, не дожидаясь моего ответа, принялась лакать молоко из миски. А я в очередной раз пожалела о том дне, когда мне захотелось узнать, о чем думают кошки. Подарить Гестии дар речи удалось без труда, а вот забрать его обратно я почему-то не могу. Впрочем, со мной всегда так. Вспомнить хотя бы тот случай, когда я хотела наколдовать грозу, а получился буревестник. - Сиди здесь и не высовывайся, - шепнула я Гестии, подхватывая ведра и направляясь к двери. – Я скоро. Но не успела ступить за порог, как в дом ворвалась мама. И я почувствовала, как екнуло сердце – такой взволнованной мне не приходилось видеть ее никогда раньше. - Мам, в чем дело? Почему ты не уехала? - Ты выходила из дома? – спросила она вместо ответа. - Нет, я только… - Очень хорошо. Не выходи, Нилрем! Поставь ведра и отойди от окна. У нас неприятности. - С тобой все хорошо? - Со мной, да. У Лэра Падюса сдохла корова. Сегодня ночью. Его младший сын сказал, что вечером ты к ним заходила. Ох, Нил, этого-то я и боялась! - Я относила им яйца, которые ты дала, - покачала головой я. – И даже не видела никакую корову. Мама, это просто смешно. - Только не для меня. Сегодня вечером они придут за тобой, Нил. И будут требовать ответа. - Я найду, что сказать. - Нет! – почти выкрикнула мама, и я вдруг поняла, что она на грани паники. – Ты ничего не понимаешь! Лэр в ярости. С тех пор, как ты отказала его старшему сыну, он только искал повода поквитаться. Если он придет сюда, все может закончиться очень плохо. Тебе нужно бежать, сейчас же! Я скажу, что ты ушла вчера вечером. - Мама! – медленно проговорила я, обнимая ее за плечи. – Успокойся, пожалуйста. Они ничего мне не сделают. Да и куда мне бежать? Мать вырвалась и полезла в кухонный шкаф. Некоторое время шуровала там, потом вытащила шкатулку, в которую никогда не разрешала мне заглядывать. И, открыв ее, протянула мне письмо. - Вот! Я все заранее подготовила. Это письмо для Гаюса, придворного лекаря в Камелоте, знакомого твоего отца. Отдашь ему и попросишься в ученицы. Он приютит тебя. - Мама… - Нил, пожалуйста! Камелот большой, там тебе будет легче затеряться. К тому же, Король Утер ищет ведьм где угодно, но только не у себя под носом. - Мама, я не уеду! Она гневно взглянула на меня и даже притопнула ногой. - Ты сделаешь то, что я скажу, Нил! Пока я твоя мать, ты обязана мне подчиняться. Я вспыхнула и хотела было заспорить, но тут увидела, что у мамы глаза на мокром месте, и сдалась. Несмотря на деланое равнодушие, мне вдруг стало страшно. О том, как по повелению Короля казнили ведьм и колдунов, я слышала неоднократно. Но почему-то и подумать не могла, что тоже самое случится со мной. А вот мама всегда этого боялась. - Мам, - тихо произнесла я, делая шаг к ней. – Я не хочу уходить. Я… боюсь. Я никого там не знаю. Мам, можно я останусь? Спрячусь в подполе. Изменю облик. Ну, пожалуйста. - Нельзя, родная, - мама прижала ладонь к лицу. Потом резко оторвала ее и подняла голову. – Нет, Нил, нельзя. Они могут следить за домом. А чужаков в нашем поселке не было очень давно. Если даже ты наденешь личину, этому никто не поверит. Ты должна идти. Я снова помотала головой, но мама уже не слушала. Вытащив из-за стола походную сумку, она стала совать туда продукты и одежду. Я наблюдала за этим с открытым ртом и не верила, что все происходит на самом деле. Мама выгоняет меня из дому. Отправляет за тридевять земель в Камелот, где я до этого была всего дважды. И все потому, что у старика Лэра сдохла корова! - Мама, я не хочу уходить. Она резко разогнулась и посмотрела на меня. Глаза блеснули гневом, но тут же потухли и приняли умоляющее выражение. - Нил, я прошу тебя. Ради меня. - Но что я там буду делать? И как ты будешь здесь без меня? - Я справлюсь. И ты тоже. Гаюс научит тебя… чему-нибудь. Я уже писала ему раньше. Просила приютить тебя, если возникнет такая необходимость. Он даст тебе кров и работу. Потом… потом ты сможешь вернуться. Если захочешь. – Она неожиданно улыбнулась. – А, может, ты и не захочешь. Встретишь хорошего парня, выйдешь замуж… Еще одна на мою голову. - Мама, я не хочу замуж. Я органически не могу никому подчиняться! И твой Гаюс тоже… - Гаюс прекрасный человек, ты его полюбишь. А в остальном… Нилрем, когда ты встретишь своего мужчину, то забудешь о глупых предрассудках. Ты с радостью признаешь его первенство. Ты станешь… - Счастливой восторженной дурочкой, которая не видит ничего, кроме любимого супруга. Серьезно, мам? - Нет, конечно, - улыбнулась она. – Это не так работает, родная. С твоим мужчиной… тебе может быть с ним сложно. Временами даже очень. Но без него ты уже не сможешь. - Прекрасная перспектива! – фыркнула я. Но тут же поняла, что мама просто заговаривает мне зубы. – И вообще это не важно. Я не ухожу. Как ты это себе представляешь? Я беззащитная девушка, и, если буду тащиться пешком до Камелота, меня сто раз убьют и ограбят. Мама прищурилась и протянула мне битом набитую сумку. - Ты вроде что-то говорила о смене облика. Тяжело вздохнув, я взяла у нее поклажу. Мама тут же подошла и, обняв меня за талию, прижала к себе. - Я не хочу тебя отпускать, Нил, - прошептала она, обдавая теплым дыханием мое ухо. – Я и так тянула до последнего. Но времени больше нет. Твое будущее там. И, если ты и правда любишь меня, уходи. Я должна знать, что ты в безопасности. Я прижалась к ней всем телом, вдохнула нежный травяной запах ее волос, и почувствовала, как в горле образуется ком. Можно обманывать себя сколько угодно, но я знала, что этот день настанет. Мне опасно находиться здесь. Более того, капризничая, я подвергаю опасности маму. А у меня нет никого дороже, чем она. - Я могу тебе написать? - Конечно. Обязательно напиши, как только доберешься. Только подпишись другим именем. Твое… очень редкое. - Как насчет Мерлин? – спросила я, часто-часто моргая, чтобы слезы не капали на мамину шею. – Нилрем наоборот. Так ты сразу поймешь, что письмо от меня, и никто ничего не заподозрит. - Отличная идея, дорогая, - глухо отозвалась мама и отстранилась от меня. – А теперь поспеши. Наложи личину какой-нибудь старухи или… я не знаю. - У меня есть идея получше, - улыбнулась я. Потом налила в миску воды из кувшина и, опустив в нее обе ладони, плеснула себе в лицо. Зажмурилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Открыла глаза и посмотрела на маму. - Ну как? Она медленно покачала головой. - Нил, я и не думала, что ты так умеешь. Это… настоящий облик? - Личина. Просто иллюзия, мам. Если ты закроешь глаза и прикоснешься ко мне, это снова буду я. Вот, попробуй. Чувствуешь мои волосы? - Да. Это… очень странно. Ты выглядишь как юноша. Как… Мерлин, - она улыбнулась сквозь слезы. – Давно ты это придумала? - Тогда же, когда ты решила отправить меня в Камелот. Я репетировала. - А эта иллюзия… Она не развеется? - Сама по себе нет. Но мне лучше не подходить к зеркалам. И не попадать под дождь. Проточная вода разрушит чары. Впрочем, это же ненадолго! Я доберусь до Камелота в таком виде, а потом снова стану собой. - Хорошо, - кивнула мама. Подошла ближе и, зажмурившись, снова обняла меня. Потом стащила с головы платок и повязала мне на шею. – Возьми себе. Чтобы у тебя было… напоминание обо мне. - Спасибо, мам. Платок пах мамой. Я наклонила голову и уткнулась в него носом. Глаза защипало, и я снова быстро заморгала. Плакать нельзя – это уничтожит иллюзию.