Фатум

Oops light is red oops the seat is wet You not playing no game Kiss me on my neck touch between my legs I breathe out your name Then you tell me to show you how much I missed ya And my heart breaks cause you're someone's mister Can't control your hands can't control my brain I don't understand Awich — Lose Control

Каору восседал во главе стола с «лицом лица», и выглядел человеком, который давно познал все тонкости бытия. Обводя взглядом знакомый периметр, он не скрывал презрения ко всему сущему. Группа собралась в офисе, дабы утрясти планы на текущий месяц. В отчётах стояла подготовка к предстоящему туру, но в реальности это время оказалось неофициальным отпуском. Стандартная необходимость обговорить детали, поскольку всё остальное они решили уже давно. И чтобы коллеги сильно не расслаблялись, наслаждаясь выпавшей халявой, в обязанности Ниикуры входило назначить график репетиций. — Начнём, или дождёмся Андо? — поднял он животрепещущий вопрос. С внутренним напряжением ожидая согруппника, лидер вытер переносицу, вспотевшую под массивной оправой. Он жалел, что сегодня не надел линзы. Дай опаздывал нечасто. Обычно он звонил или писал, предупреждая заранее, но сегодня телефон его молчал, и вся группа скучала в ожидании гитариста. С вялым энтузиазмом обсуждая политическую ситуацию в стране, они успели два раза сходить за кофе, и три покурить. — Пожалуйста, блять, — поглядев на часы, Ниикура решил, что ждать больше нечего. — Как говорится, кто не успел, тот опоздал. Догуливаем эту неделю, и предлагаю на следующей уже собраться и репать. Думаю, пары раз хватит, чтобы не дёргать Кё, — взгляд лидера скользнул по фигуре солиста, обособленно расположившегося в самом углу помещения. Неудивительно, что даже в таких мелочах, певец противопоставлял себя остальным, отказываясь сидеть рядом. — Ритм секция и гитары согласуются отдельно; когда — решайте сами, — Каору обратился к басисту: — Тошия, ты как? В среду нормально будет? Хара вопросительно взглянул на Шинью, и тот утвердительно кивнул головой. — Да. Только не с утра, пожалуйста.  — Договорились. По времени скоординирую позднее. Если вопросов нет, можем расходиться. Дайске я передам всё лично.  — Валяй, — едко сказал Андо, неожиданно появившись на пороге офиса. — Я внимательно тебя слушаю. — Чёрные глаза с яростью впились в Каору, и лидер ощутил неумолимое приближение возмездия. Дайске пребывал в состоянии такого эмоционального накала, что его гневную ауру почувствовали все присутствующие. Уворачиваясь от прямого попадания летевшей ему в голову пепельницы, Каору проявил завидную прыть, отскочив от стола сразу на несколько метров. «Жаль будет, если он сломает мне очки» — подумал лидер, и даже на секунду их опрометчиво снял, но обнаруживая, насколько мир теряет свою чёткость, мужчина решительно вернул оправу на переносицу — видеть противника сейчас важнее. — Пожалуйста, блять. Может, не при всех, Дай? — на всякий случай предупредил лидер. — Прости, Као, не могу. Ты же сам понимаешь… дело чести. Аудитория заметно оживилась, но останавливать Андо никто не спешил. Интересно, что это за дело чести такое, когда хочется разбить голову лидера тяжёлым предметом? Уклоняясь от объёмной канцелярской папки, Терачи всё же озвучил вопрос, волнующий всех присутствующих: — В смысле? — Расслабился слишком, — ответил ему Андо, прицелившись в лидера степлером. — И совесть потерял! — Только не ломай мебель, — назидательно попросил Ниикура, поймав степлер левой рукой, и аккуратно возвратил его на стол. — Ты уж точно не обеднеешь, заплатив за парочку сломанных стульев, не так ли? Нэ! Любишь кататься — люби и денежки платить. — Перефразировал гитарист русскую пословицу. На его пути внушительно восстала фигура Тошии, и, глядя на сурово сдвинутые брови согруппника, Андо разочарованно отступил, возвращая стул на место. Ниикура казался предельно невозмутимым, только одно дело — помогать ему сдерживать злопыхания Кё, но совсем другой резонанс — вмешиваться в выяснения с Андо. А посему Хара соблюдал нейтралитет: сами разберутся. — На двух стульях не усидишь… Дай. Андо, конечно, хотелось возразить, что до сего момента у него это прекрасно выходило, пока сам Ниикура не сунулся в его дела со своим членом, но гитарист благоразумно промолчал. Потому что лидер как всегда оказался прав. — А что случилось-то, Дай-чан? Он чё, трахнул твою жену? — предположил из своего угла Кё. Шинья опустил глаза, ибо терпеть не мог подобных разговоров, а вот, вокалист явно возбудился, желая принять в разборках непосредственное участие. Забывая о Дайске, лидер в бешенстве рванул к Кё, с твёрдым намерением прибить мерзкого мопса, и в этот момент рука Андо крепко ухватила Каору за горло, не позволяя последнему сделать ни шагу. Гитарист намертво вцепился в лидера сзади. — Попался, — прошипел Дай. — Ты следующий, Тоору. На секунду Ниикура расслабляется в руках противника, усыпляя бдительность последнего, затем, резким движением бьёт Андо локтем под дых. Согруппники с замиранием сердца следят за действом, но никто из них не торопится разнимать. Охнув, Дай сгибается, ослабляя захват, и Каору удаётся выскользнуть, но гитарист совершает внезапный рывок, вскидывая руку, и Ниикура обернувшись, тупо подставляется под мощный хук в челюсть. Очки слетают с носа, делая в рапиде идеальный полукруг. Удар мужчину дезориентирует, и, схватившись за подбородок, лидер тяжело оседает на пол, чутко ожидая финальной развязки — звука бьющегося стекла… Апофеоза не случилось: Андо с акробатической точностью ловит оправу на лету, а после, водружает её на нос хозяина. — Мне нравятся твои очки, — запыхавшись, произносит он. Всё кончено. Хара было вскочил, чтобы помочь, но взгляд гитариста буквально приковал к месту: «Не лезь!» Приоткрыв один глаз, лидер наблюдал за происходящим. Минута молчания, наполненная небывалой эпичностью — восторженно открытый рот Кё, Шинья, сочувственно прикусивший губу, брови Тошимасы и лицо Дайске Андо, преисполненное снисходительного триумфа. Финал получился как в цирке. Не хватало лишь барабанной дроби. Но… до чего же больно ударил, сука! — Спасибо. Ты закончил? — с отсутствующим выражением на лице, прошамкал лидер, с трудом поворачивая голову. — Ага, — тряхнув гривой, утвердительно ответил Дай. — Теперь обговорим время для совместных занятий, лидер-сан. Когда будем сыгрываться? Мне бы надо свалить на пару дней. — О, не проблема. Звони, договоримся, — каждая фраза отдавалась в челюсти болезненным дискомфортом. — К среде будь в Токио. Мы порепать собрались… с… коллегами. — Понял, буду! Ну, всем пока, — с ледяной улыбкой Андо вышел из помещения, громко хлопнув дверью. Терачи, наконец, разогнулся, поднимаясь со стула. Одёргивая полы туники, драммер сосредоточенно склонился над лидером.  — Дай-ка взглянуть, Каору, — вкрадчиво скрипнул он. Лидер вяло отмахнулся, мол, пожалуйста, блять, но Шинья всё же настоял на своём. — Да убери ты руки, ну! Норм, челюсть не выбита, — сообщил Терачи, заканчивая исследовать чужое лицо. — Не хочу застать момент, когда вы начнёте убивать друг друга. «Святое дерьмо!» Каору дышал глубоко и ровно, сжав рот в гузку и закрыв оба глаза. Он был рад, что хоть какую-то минуту не увидит жалостливых выражений на этих лицах. Да, он позволил Андо отвести душу, но легче от этого не становилось. Да что теперь трепыхаться? Что сделано, то сделано. Утрясётся как-нибудь. Не впервые ему бьют морду. — Так, что ты натворил, Ниикура? — Задумчиво глядя на поверженного гитариста, Кё неожиданно обнаружил в себе способность к эмпатии. И вот, с чего бы ему проникаться сочувствием к этому грёбаному херу? Тоору специально держался сейчас подальше, оставаясь в углу, ибо не дай бог, ещё помочь захочется… — Андо драться умеет. Каору смерил коллегу презрительным взглядом. Главное, не заводиться на пустом месте. На самом деле у гитариста был отличный шанс увернуться от удара, но только он им не воспользовался. — Жить буду, — процедил мужчина сквозь зубы. — А совесть позволит? — У меня больше нет совести, Кё, — ответил Ниикура и криво усмехнулся. Действительно, данное упоминание его сейчас никак не волновало. Тошия протянул ему руку, и Каору хмыкнул, принимая помощь. Тяжело поднимаясь на ноги, и выпрямив спину, лидер медленно поплёлся к выходу под настороженные взгляды согруппников. Он спиной ощущал замешательство Кё, но что он мог им ответить сейчас? «До среды?» Достав из кармана сигареты, Каору засмеялся. Господи, до слёз: он опять получил пизды, но в этот раз, кстати, не только в переносном значении этого слова. Двойное комбо! Просто обхохочешься. Неплохо бы попасть поскорей домой, чтобы на радостях порыдать в подушку, где «порыдать» — это, разумеется, метафора. Там, на крошечной кухне, в шкафу его ждала припрятанная для особых случаев литровая бутылка Jack Daniel’s. Стоило прочувствовать момент: вся херня в жизни происходит из-за любви. Это как сходить посрать: усилий тратишь много, а что получаешь в итоге? Правильно, говно. *** Кансайская атмосфера так и выпирала через завесу утренней влажности. Руки неожиданно посетила идея прогуляться, чтобы целенаправленно вдохнуть полную грудь местного воздуха, и, возможно, рабочий настрой отыщет себя сам. Самоощущение Матсумото было крайне рассредоточенным. Рассматривая модный каталог, он наткнулся на интересное изображение, которое взволновало его либидо. Лаковый блеск ткани и геометрическое расположение крючков со шнуровкой заставляли певца предположить, что эта изящная вещь, возможно, не очень удобна в носке, но выгодно подчеркнёт талию, сделав её более тонкой. Да, Таканори представил корсет на себе, тут же прикидывая варианты, в какой ситуации это вообще применимо? И кому его показывать? В концепции нового видео, будущей фотосессии? Скорее, во сне станцевать у шеста на шпильках. Вау, какая порнография! Вообще Руки раньше не замечал у себя особой тяги к такой одежде, но сейчас вдруг физически ощутил, как эластичная ткань грации выделит его эрегированный член… В Осаке явно витали какие-то неправильные флюиды. Ленивые, наркоманские и возбуждающие. Изначально певец собирался просто выкурить пару сигарет на улице. Но его мозг заменил это желание другим, более низменным. Поэтому Матсумото, взяв с собой каталог, закрылся в туалете. У Руки был где-то час свободного времени до того, как их заберут на съёмки, но на выходе из номера ему вдруг позвонил Дайске Андо. Гитарист интересовался, удобно ли Таканори будет встретиться с ним прямо сейчас? Предложение было странным, но певец согласился. Лифт с шелестом распахнул свои двери, и Руки отправился на самый верхний этаж — в ресторан, где певца уже ожидали. Его взгляд сразу вычислил гитариста по харизматичной улыбке, выделяющейся среди остальных немногочисленных посетителей заведения. На его столике стояла чашка с недопитым кофе, официант торопливо убирал тарелки с остатками завтрака. — Привет, — Андо встал с места, протягивая руку гостю. Таканори кивнул, рассматривая немного опухшее лицо собеседника, и влажные волосы, тщательно зачёсанные в низкий хвост. Значит, Дай торопился, раз даже шевелюру не просушил до конца. И ночка была неспокойная, судя по всему. Рукопожатие вышло крепким и располагающим. — Извини, что так неожиданно… надеюсь, я не отрываю от важных дел? — Привет. До важных дел у меня ещё есть целых полчаса. — Спасибо, что согласился встретиться. — Юу к нам не присоединится? — зачем-то спросил Матсумото, хотя уже догадывался, что нет. — Он не знает, — коротко ответил Дай, опуская взгляд. Широяма упоминал о приезде Дая в Осаку, просто Руки не предполагал, что тот захочет встретиться именно с ним. Разговаривать об Аое за его спиной ужасно не хотелось. Матсумото уже чувствовал себя неловко, но Андо молчал, и пауза затягивалась. Вокалист пожал плечами, вопросительно поднимая бровь, потом достал сигареты. — Прости, курить очень хочется, — объяснил он. — Так… что? — Курение успокаивало. Процесс размеренных вдохов и выдохов придавал певцу уверенности. — Я хотел спросить о Юу… — произнёс, наконец, Дайске. — Он часто говорит не то, что думает… Мне необходимо понять кое-что… Руки неоднозначно хмыкнул: Андо ведь не настолько наивен полагать, что Таканори Матсумото вот так вот, сейчас выложит ему всю широямовскую подноготную? «Аой врёт как дышит и не только тебе, Дай. Это у него в крови. Кручу верчу, как говорится». — Не мог бы ты уточнить? — Добавил он вслух. — Да, наверное… — Дайске запнулся на полуслове, вдруг осознав, что идея, возможно, провальная. Глупо лезть с расспросами к человеку, которого он едва знает. Ведь можно просто нанять специалиста, заплатить денег и узнать всё, что надо. С его-то связями! Но как-то слишком непорядочно и неуважительно… И опять же, вопрос доверия. Кто лучше Руки может рассказать о Юу? Гитарист потянулся к салфетнице, и, выдернув из неё одну бумажку, свернул трубочку, а затем принялся разрывать её на маленькие аккуратные кусочки. — Чёрт! Заказать пива? Я угощаю. — Лучше кофе. Я не пью перед съёмками, — сказал Руки, наблюдая за движением длинных пальцев, которые выкладывали на столе строгий треугольник из кусочков бумаги. Андо нервничал и старался не смотреть на собеседника. — Почему ты не спросишь обо всём его самого, Дай? Почему я? Гитарист подозвал официанта, чтобы сделать заказ. — Потому что, когда я начинаю его спрашивать, всё сводится к фарсу. — Не глядя, гитарист, смахнул треугольник, превращая его в кучку рваной бумаги. — Юу даже не может нормально ответить на вопрос, женат ли он. — И ты решил, что расскажу я? В чём проблема-то? Собираясь с мыслями, Дайске смёл обрывки салфетки в ладонь и скинул их в пепельницу. Склонил голову к плечу, наконец, поднимая взгляд на мужчину напротив. — Начало прозвучит очень по-тупому… Я случайно нашёл у него дома игрушку, — поймав на себе неоднозначный взгляд певца, Дай слегка растерялся: — Ну, знаешь, бывают такие резиновые уточки для ванны, жёлтого цвета? Для детей… пищалки… — начал объяснять он. — Так вот, Юу очень задело, когда я о ней спросил. Он разозлился, сославшись на племянников… а потом и вовсе закрыл тему. Я тогда подумал, что может быть он и сам женат, и у него даже есть дети… и, — Дай вопросительно поднял взгляд, ища в глазах Таканори ответы, — он просто не хочет сказать мне? — Андо опять склонил голову к плечу, теперь уже поправляя волосы. — Это был единственный раз, когда Юу привёл меня к себе домой. А после этого случая, он попытался со мной порвать. — Но не порвал же? — Нет. Но я чувствую, как он злится. Будто я в чём-то облажался. — Племянники у Аоя действительно есть. Ещё те сорванцы, — осторожно произнёс Руки. — Взрослые? — Пытаешься подогнать свои догадки под резиновую уточку? Смешно. Аой бы поржал. Ладно, пожалуйста, продолжай. Дайске ухмыльнулся, несколькими глотками отпивая половину из принесённого официантом стакана. Да, Руки, разумеется, лишнего не скажет. Но хотя бы так… — Ну, насчёт семьи и детей. Я тогда был не готов принять это. Честно сказать, мне вообще претит делить его с кем-то. Даже сама мысль… но, как оказалось, я вполне могу с этим жить. Если Юу хочет именно этого, то я согласен… — Дайске смущённо улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. — Извини, что так… слишком личное, понимаю. — Слишком, — согласился Таканори и впервые позволил себе взглянуть на гитариста более внимательно. Дайске действительно был без ума от Широямы. И взгляда не отвёл. — Вы с Юу похожи. Очень упёртые оба, — мягко улыбнулся в ответ певец. — Повторюсь, что тебе не со мной надо говорить об этом, Дай. Скажи ему то, что сказал мне. Он умеет слушать, когда захочет. — Вот именно, что он не хочет. А мне, кроме тебя спросить некого. Проблема осталась! Висит, как барьер, который надо сломать. А я не могу, поскольку не знаю, что ломать. Не даром говорят, что мысли у дураков сходятся, с той разницей, что Широяма, например, прекрасно осознавал, что мешало конкретно ему. Все ответы почти всегда находятся под носом, но любовь слепа, чтобы разглядеть их! Таканори не хотелось умничать, строя из себя знатока чужой психологии. Но как помочь не навредив?  — Хорошо, — решился Руки. — Аой злится из-за того, что ты живёшь на два фронта, изначально умолчав о том, что женат. Его раненое эго, похоже, не способно так просто с этим смириться и требует постоянной расплаты. — Но он никогда меня ни о чём спрашивал! — А ты бы так вот честно ответил? Когда боишься потерять, солгать не грех… Никто не хочет разочаровываться. Так вот, в чём причина широямовских финтов ушами. Ведь сам Юу вроде не женат? Вот именно, что вроде. Но если бы Дай признался Аою сразу, разве тот, в силу упрямства, не попытался бы вести себя подобным образом? Какая-то палка о двух концах получается. Но не всё так просто. Почему именно эта дурацкая утка вызвала такой коллапс?  — Так Аой не женат? — Дайске закурил и предложил Матсумото последовать своему примеру. — Нет. И не был. — А сколько лет племянникам? — Девять и одиннадцать, — глядя в глаза гитаристу, Таканори смачно выдохнул дым. — Назовём это «тайна резиновой уточки», — хмыкнул солист The Gazette, многозначительно прищурившись. — Ну? Что думаешь? — У Аоя есть ребёнок? — хрипло спросил Андо. — Достаточно маленький, чтобы играть с такими же уточками. Но Юу мне не признается… — А это уж как попросить, — буркнул Руки, взглянув на часы, и спешно поднялся из-за стола. — Ну, мне пора. Спасибо за кофе. — Постой! Если Аой не был женат, тогда как так вышло… — А как это обычно происходит? Барышня забеременела. — Таканори решил максимально не вдаваться в детали. — В итоге Юу родили дочку. Руки не был уверен, что рассказанное им положительно отразится на этих отношениях. Дайске уже выглядел шокированным новостью. Не зря говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Наверняка понадобится ни один час, чтобы гитарист смог переварить всё то, что сейчас услышал. — Девочка незаконнорождённая! — ахнул Дайске. — Да. А ещё она на четверть хафу¹, — Внутри себя Таканори уже очень жалел, что согласился на эту чёртову встречу, но всё же, раз начал, то надо договаривать. Сказал «А», говори и «Б». — Тебя смущает этот факт, Дай? Но Андо пропустил вопрос мимо ушей, продолжая жадно докапываться до истины. — А мать ребёнка? — Её больше нет. Так вышло, что Аой — одинокий папаша с двухлетней дочерью на шее. Это всё.  — И как он… справляется? — Трудно было кормить её каждые три часа, не спать ночами, меняя памперсы, и в каждой непонятной ситуации возить к врачу. Искать няню на время туров… А сейчас она сама ходит на горшок и может сказать, где у неё болит. Прогресс огромный! — Руки смачно затянулся сигаретой. — Когда его родители, наконец, признали девочку, и сестра Юу забрала её к себе в Кашихара, Аой начал потихоньку возвращаться к жизни. И случилось это не так уж давно. Понимаешь? То, что гитарист услышал об Аое, оказалось крайне неожиданным. И как-то не очень вязался образ капризного Широямы, которого Андо наблюдал с самого начала их знакомства, с примерным отцом, которым изобразил его сейчас Матсумото. Тем не менее, это многое объясняло в его поведении. Растить внебрачного ребёнка! Конечно, Аой очень уязвим. — Дайске-сан… — бросая окурок в пепельницу, сказал Таканори серьёзно, — всё это только между нами. Я тебе ничего не рассказывал. Ещё где-то час Андо провёл в ресторане, размышляя об Аое, своих чувствах и вообще смысле жизни. Провидение уготовало ему некий фатум, с которым гитаристу стоило либо смириться, либо нахрен вообще всё это было нужно… Разумеется, мужчина имел право возмущаться, быть в шоке, с чем-то не соглашаться, злиться и в итоге послать всё к херам. Но дело в том, что он патологически запал на Широяму, и, после дополнительно выпитых бутылок пива, на гитариста снизошло просветление дзена. Любовь — она такая, да. Тупая и бессмысленная. Но хорошо, когда она есть. И Андо решил не задавать больше вопросов, пока Аой не дозреет заговорить сам. *** Лифт мягко спружинил, принимая в свои недра двух гитаристов, и неторопливо отправился на нужный этаж. Дай забронировал номер в том же отеле, где остановились the Gazette. В зеркальном отражении стен они наблюдали сдержанный пафос мнимого равнодушия, но только Дайске снова пялился так, будто Юу для него — та самая вишенка на торте. В конце концов, пока можно, ведь они были вдвоём. — Перестань, — не в силах сдержать улыбку, шёпотом произнёс Широяма, на что в ответ получил упрямо поднятый вверх средний палец. — Не могу поверить, что ты притащился сюда ради меня, — добавил он вслух. Пол коридора был устлан ворсистым покрытием, что позволяло передвигаться практически бесшумно. Дайске нёсся впереди, будто большая и сильная птица. Птица с безупречной осанкой и длинными худыми ногами. Ухмыляясь, Широяма, достал айфон, начиная снимать эти стремительные передвижения. Издалека Дайске чем-то смахивал на девушку. Особенно сбивали с толку красивые длинные волосы. Но расхлябанная походка и своеобразная манера ставить ноги, выдавали в нём стопроцентного мужика. И Аой не удержался: — Это всего лишь некий гитарист-сан… — прокомментировал он. — Не путайте с дамой. Дай резко обернулся, и до ритмиста долетел лёгкий древесный шлейф его парфюма. — Иди ты! Зачем это снимать? — хохотнул Андо. — Буду любоваться в твоё отсутствие. — Удали… — Длинные волосы мягко коснулись лица Широямы, Дай стоял так близко, заглядывая в дисплей, что Аой непроизвольно приобнял чужое бедро, обрисовывая пальцами анатомические линии. Он чувствовал, как сбивается чужое дыхание, и заводился сам. — Не, кинь мне тоже… поржать, Юу-у. Они оба были безудержно пьяны друг другом. Дайске открыл комнату, пропуская Аоя вперёд. — А ты бы сорвался куда-то в другое место, после работы в два ночи? Так что я… правильно выбрал отель, нэ? Взгляд глаза в глаза, резкий вздох и столкновение губами. Это была россыпь порывистых поцелуев в каждый уголок, ставших влажными губ, пока Дайске не перехватил инициативу, обняв Юу за шею, приникая ко рту жадно, будто целоваться таким вот образом стало вопросом жизни и смерти. Аой крепко схватил гитариста за бёдра. Они не трахались уже так давно! И этой ночи в Осаке будет явно недостаточно… — Не спеши. Давай с чувством, с толком и расстановкой. От одежды избавлялись не торопясь, небрежно скидывая вещи на пол. Всё это было лишним и ужасно мешало. Хотелось бы не спешить, но куда там! Жажда губ и сплетение рук взрывали чувственность. Возбуждение обнажало эмоции и запретило слова, дозволяя общение лишь азбукой стонов. Разгорячённое тело внимало откровениям похоти, отзываясь молитвой удовольствию. Распятое. Раскрытое. Бесстыжее. Аою казалось, что прошла вечность, пока Дайске натягивал презерватив. Томительное ожидание вынуждало становиться безнадёжно вульгарным. Андо так восхитительно расположился между его ног, а входил потом так медленно, будто нарочно хотел поиздеваться. Аой лишь шире развёл колени, позволяя любовнику протолкнуться ещё глубже. Единение состоялось. Отвечая на влажный поцелуй, Андо приподнялся на руках, расфокусировано глядя на то, как Широяма изнывает от нетерпения. — Ну, здравствуй, Юу, — выдохнул Дайске, делая первый сильный толчок в жаждущее разрядки тело. — О… да… здравствуй… __________ хафу¹ — полукровка