Пять шагов

      Многое можно было услышать, пройдя пять шагов за наследником престола.       Отрывки конфиденциальной информации регулярно долетали до ушей Чуи. Он знал секреты, которые могли поставить все королевство на колени, он вполне мог разрушить самого монарха, которому он поклялся в бессмертной верности в невероятно молодом возрасте. Конечно, подобные мысли никогда не приходили ему в голову, Чуя был непоколебим в своей преданности короне и был полон решимости выполнить свой долг, отдать все свое этому человеку.       Быть личным телохранителем наследного принца было привилегией, честь, оказанная только лучшему бойцу, которого только могло предложить королевство. Накахара напоминал себе об этом всякий раз, когда принц становился слишком… раздражающим.       Принц имел репутацию проницательного политика, человека острого на язык и полного умных идей, подходящих будущему королю. Именно эти факты заставили его почувствовать, что его постоянно проверяют, когда принцу удается выскользнуть из комнаты посреди ночи и уклоняться от патрулей в коридорах дворца, чтобы спрятаться в одной из десятков редко используемых комнат в замке.       Чуя всегда был тем, кто находил его (несмотря на то, что он никогда не был единственным, кто ищет), и всегда было трудно не потерять самообладание в ответ на то, как губы принца скривились в ухмылке при виде его расстроенного телохранителя.       Несколько вечеров он был вынужден держаться компании принца, когда он прогуливался по садам или читал книги в библиотеке. В другие ночи он мог вернуть свое обвинение обратно в надлежащую безопасность, игнорируя хитрые комментарии, которые принц сделал бы, когда они шли по коридорам.       Несмотря на то, что он всегда был на пять шагов позади и должен был уйти на задний план в повседневной жизни королевской семьи, Чуя оказался объектом обозрения интеллектуальных карих глаз чаще, чем он когда-либо мог мечтать, когда впервые получил должность, чаще, чем он (честно говоря) заботился о том, чтобы как можно меньше попадаться ему на глаза.       Наедине принц часто сокращал это расстояние: призывал Чую быть ближе к обсуждению своих планов, которые могли бы потребовать дополнительных охранников, или просто пытаться вытащить чуйский характер из-за с трудом заработанного самоконтроля. Сам Чуя знал свое место: он никогда не сокращал расстояние без прямого приказа.       Он никогда не знал, что его ждет, когда дело доходило до этого человека. Итак, когда Накахара смог найти принца, прислонившегося к окну в неиспользуемой гостиной, почти через два часа после полуночи (и в три часа дня, когда принц «удалился» в свои комнаты на вечер), он начал готовиться к любому готовящемуся комментарию. Карие глаза блестели от удовольствия.  — В самом деле, Чуя, — его имя всегда аккуратно скатывалось с губ принца — слоги без надобности растягивали — в нем был секрет, который, честно говоря, парень не учто хотел бы узнать, — кто собирается навредить мне в моем собственном доме?       (Если бы это не закончилось повешением, сам Чуя не раз ударил бы принца по спине. Это наверняка научило бы его следить за своим языком.)       Придерживаясь своей изначальной мысли, Чуя ответил: «Ваше Высочество, я обязан убедиться, что вы в безопасности, и по приказу короля вы всегда будете сообщать телохранителю своё местоположение».       Принц наклонил голову. — Сколько раз я уже говорил тебе называть меня по имени, когда мы одни? — Столько же, сколько я отвечал, что это неправильно. — Приличие так скучно, — вздохнул принц, — я полагаю, что в следующий раз ты скажешь мне, что нецелесообразно целовать своего телохранителя.       Он чуть не задохнулся от комментария, лениво выброшенного в тихую комнату, и только десять лет обучения и годы служения в замке позволили ему держать лицо прямо и не возмутительно.       Все, что хотел принц, это реакция, в которой Чуя был уверен. В то время как десятки дворян и дворцовых рабочих бросались к ногам принца, чтобы поиграть, пока ему не надоест, Чуя отказывался быть одним из них. — Пожалуйста, сохраните ваши шутки на другое время, высочество. — Дазай, — поправил он, отходя от окна и шагая вперед, сокращая пространство между ними. — Я не шучу.       Чуин язык был полон десятков более сильных (грубых) слов протеста, и они просили выплеснуться из его губ, когда наследник престола подходил ближе, а глаза оглядывали тело, словно каталогизируя каждую его деталь. Парень застрял, барахтался между потребностью выдать все сокровенные эмоции, копившиеся по истечению стольких дней, (его мнение по поводу заигрывания князя вполне ясно), и зная, что у него явно не получится высказать всё то, что он хотел бы сказать кронпринцу в лицо.       И только когда тонкие пальцы потянулись, коснувшись его подбородка и приложив достаточно усилий, чтобы лицо, под действием так грубо схватившей его руки не наклонилось вверх, Чуя нашел свой голос. — Осаму.       Впервые Чуя обратился к принцу по имени: без чести или звания. Он хотел, чтобы это вышло строго, но внезапное осознание того, насколько близко они были, заставило сердце пропустить удар, и имя вышло чуть более, чем шепотом. Прочистив горло, Чуя успел более строгим тоном сказать: — Пожалуйста, не играйте со мной. — Уверяю тебя, Чуя, я не думаю, что когда-либо был настолько серьезен, говоря о поцелуе.       Было смешно, как легко такие ноты могли выпасть из уст принца. Чуя знал и видел людей, очарованных наследником престола направо и налево: от торговцев на открытом рынке до иностранных дипломатов, всегда зная правильные слова, чтобы заставить их понизить свою самооценку. В отличие от этих бедных душ, Чуя был также осведомлен о стратегии каждого его хорошо продуманного и сказанного предложения; в отличие от другой жертвы Осаму, он слышал, как принц и король с холодными глазами и оторванными от мира сего голосами искусно рассекают свои цели и планируют лучший способ вытянуть информацию.       Их стратегии не ограничивались простыми словами.       Чуя был тем, кто стоял за дверями уединенной комнаты и выслеживал принца через коридоры, отдалённо озаряющийся лучами восходящего солнца.       Неважно, насколько искренним в этот момент звучал голос наследника, независимо от того, что огонь, казалось, потрескивал в глубине его взгляда, Чуя подумал бы дважды, нет, трижды, прежде чем поддаваться песне сирены.       Глаза закрывались, привлекая тишину, привычно оседавшую и въевшуюся ещё с начала обучения юного рыцаря. Парень отвернулся от принца — в любой другой ситуации, с кем-либо, кроме королевской семьи, он бы ударил оскорбившую руку с шипящей угрозой — глядя на противоположную стену, сейчас же он только пожелал сосредоточиться на своем долге.       Безопасность монарха превысила все остальное, и даже после четырех лет службы в этой особой роли под его пристальным вниманием Чуя не мог пройти мимо своего короля, чтобы это не стало проверкой способностей Накахары. Повышения флирта у принца означало бы, что он непрофессионален, это указывало бы на то, что он был неспособен выполнять свой долг должным образом. — При всем уважении, Ваше Высочество, у вас завтра несколько встреч ранним утром. В ваших же интересах было бы пойти сегодня спать раньше обычного.       Пальцы под его подбородком исчезли, как и тепло, которое, казалось, исходило от тела принца, когда он отдалился всего на шаг. — Холоден, как всегда, Чуя, — сказал он, — Неудивительно, что мой отец выбрал тебя в качестве моего телохранителя.       Пока он говорил, опасность… того, что заставило бы время замедлиться, по-видимому, исчезла, и сердце Чуи быстро забилось в привычном темпе. Любая форма гипноза, просочившаяся в тоне принца при упоминании о поцелуе, исчезла, спрятавшись под одной из его постоянно меняющихся масок.       Он осторожно опустил глаза и посмотрел на фигуру напротив. Глаза принца были нечитаемы, он осторожно изучал Чую, но, похоже, сам у самого Накахары не было недоброжелательности, чтобы отвергать авансом.       Коротко кивнув, принц прошел мимо Чуи к двери. — Я полагаю, что больше ничего не выйдет и нет смысла оставаться здесь подольше. Я вернусь на ночь.       Чуя уже давно перешел за границу необходимости пересчитывать шаги за членом королевской семьи, чтобы убедиться, что он держится на приличном расстоянии. После четырех лет в качестве телохранителя принца он просто по привычке впал в его темп, инстинктивно следя за движениями принца.       В пяти шагах от него находилось чуино место: достаточно близко, чтобы быстро реагировать на любые признаки опасности, но достаточно далеко, чтобы указывать на огромную разницу в звании между принцем и рыцарем.       Расстояние в пять шагов было его зоной комфорта. Ближе к принцу, к Дазаю, возникали проблемы.