Мышонок

8 апреля. 10.22. — Большое Вам спасибо, — Таканори протянул водителю такси купюру. Юноша закрыл дверь машины, привёзшей его на противоположный конец Саппоро, и развернулся к своему дому. Для выходного дня время было ранним, прохожих, неспешно бредущих по идеально чистым тротуарам, можно пересчитать по пальцам. Солнце по-прежнему радовало яркостью и теплом своих лучей, а небо — лазурной синью, однако в душе Таки всё было не столь радужно. Странно… пока он ехал в машине, ему было спокойно. А стоило развернуться к родному дому и окинуть его взглядом, как за рёбрами всё тревожно всколыхнулось. Что он увидит, зайдя внутрь? И как его встретит мать? Если она будет в состоянии это сделать… Так или иначе, Матсумото приехал сюда не дом гипнотизировать. Он приехал к матери. Почему-то пальцы дрожали, извлекая из кармана ключи от входной двери. Сделав глубокий вдох и приказав себе успокоиться, Таканори вставил ключ в скважину, провернул дважды и отворил дверь. Он зашёл в прихожую, закрыл дверь на замок и прислушался… тишина. Воздух был тяжёлым, спёртым, в нём угадывались знакомые, раздражающие оттенки спиртного, свет нигде не горел. Дома ли Матсумото-сан? Хороший вопрос. — Мама? — позвал Така дрогнувшим от волнения голосом. От облегчения сердце забилось с новой силой — в глубине дома послышались лёгкие, неуверенные шаги, и Матсумото-сан вышла в коридор. — Така? — Наоко держалась за голову, волосы её были растрёпаны, лицо было бледным-бледным, будто мел. — Мам… — выдохнул Таканори, на ходу скидывая со стоп кеды и подбегая к матери, чтобы обнять её. — Ты приехал, сынок, — женщина обняла сына худыми руками и поцеловала в висок. — Конечно, приехал, — он немного отстранился, не выпуская мать из объятий, — ведь я обещал. Он провёл Матсумото-сан на кухню и выдвинул из-за стола табурет, чтобы она могла сесть. Она тяжко опустилась на сиденье и уткнулась лбом в ладонь — у неё сильно болела голова. Така метнулся к подвесному шкафчику, распахивая его дверцы в поисках таблеток, которые могли бы помочь от головной боли. — Да что же это… — недовольно ворчал он себе под нос — никаких таблеток или капель. — Где-то был аспирин! — Его давно нет, Така, — устало проговорила Матсумото-сан. — Я схожу в аптеку, — решительно заявил юноша, открывая и холодильник. — Ками, мам, что ты ела, пока меня не было? — изумился он, осмотрев абсолютно пустые полки. — Я не помню, — женщина закрыла лицо ладонями. — Совсем ничего. — Я составлю список, что нужно купить. Возьму лекарства и продукты. Таканори умчался в гостиную и прибежал обратно с карандашом и листком бумаги. Он взял в раковине стакан, наспех вымыл его и наполнил водой из чайника. — Тебе нужно пить много воды, — Така поставил стакан перед матерью. — Я вернусь и приготовлю завтрак, ты должна поесть. Матсумото-сан послушно выпила воду и, покачнувшись, встала из-за стола. — Здесь такой беспорядок… — стыдливо произнесла она, осмотревшись вокруг. — Ничего, ты поешь, выпьешь аспирин, тебе станет лучше, и мы вместе сделаем уборку, — уверенно заявил юноша, попутно записывая всё то, что ему предстоит купить в местном магазине. — Прости меня, мой мальчик, — женщина вытерла скатившуюся по щеке слезу. — Ты так из-за меня страдаешь… — Мама, не думай об этом, пожалуйста, — в груди Таканори всё сжалось, он никогда не мог спокойно смотреть на слёзы матери. — А если будешь плакать, голова сильнее заболит. — Да, конечно, ты прав, — она сжала губы и снова отёрла щёки. — Я постараюсь принять душ и привести себя в порядок. — Отличная идея, — Матсумото ободряюще улыбнулся ей, погладив по руке. — Освежишься, расчешешь свои красивые волосы, — он выпрямился и убрал её волосы за плечи, — и тебе станет намного легче. Така знал, что его мать всегда была очень красивой женщиной. Но пагубное пристрастие к спиртному добавило морщин на некогда гладкую, светлую кожу, а глаза всё реже горели притягательным, живым огнём. И всё-таки проблески былой красоты до сих пор пробивались через толщу бледности и нездоровой худобы — сейчас Наоко выглядела намного лучше, чем в день отъезда Таки к тёте. Морщины можно разгладить, вернуть на эти высокие скулы юный румянец, лишь бы мать захотела искоренить в себе это зло и поверила в себя. — Я пошёл. Думаю, уложусь в полчаса, куплю всё необходимое. *** 11.49. На сковороде дожаривалась яичница с ветчиной, посыпанная зеленью, а Таканори аккуратно расчёсывал подсушенные волосы Матсумото-сан. От её кожи веял приятный аромат персикового геля для душа, а не едкий запах давней немытости. — Ну вот, видишь, какая ты красавица? — довольно кивнул Така, приглаживая чёрные локоны. Волосы её были действительно прекрасны — каким-то чудом они смогли сохранить первозданную густоту и насыщенность цвета. — Спасибо, милый, — голос её был тихим, слабым, но улыбка получилась открытой и искренней. — Знаешь, я успела проголодаться. — Это замечательно, — спохватился Таканори и подбежал к сковороде. — У меня всё готово. Он поделил яичницу на две равные части, разложил по тарелкам и поставил их на стол. Он сам ничего не съел с утра, Ютака настаивал, чтобы брат умял хотя бы пару тостов, прежде чем отправиться в путь, но тому кусок в горло не лез. А теперь, глядя, как мать с аппетитом ест приготовленную им яичницу, Таканори тоже наконец-то смог порадовать желудок. — Хочешь чай? Я взял вишнёвый бисквитный кекс. Сам бы испёк, но Юта меня ещё не научил, — он сложил их тарелки в раковину и взял пару кружек. — Приеду в следующий раз и обязательно испеку. — Как дела у моего племянника? — Наоко подошла к пакету с принесёнными сыном продуктами и выложила на стол кекс. — Всё хорошо, — немного приукрасил действительность юноша, тактично опуская подробности о личной жизни брата. — Юта учится последний год, скоро он станет дипломированным лингвистом и переводчиком. — А моя сестра? — Тётя Нацуми ненадолго перебралась в другой город, она занята открытием своей галереи. Помнишь, она говорила об этом? — Да-да, припоминаю, — Матсумото-сан достала из того же пакета пачку листового чая. — Нацуми хотела начать переговоры с арендодателями, чтобы выкупить у них павильон. — Точно, — заулыбался Таканори, радуясь, что память матери начала проясняться. — Она нашла одного инвестора и рекламного агента, которые помогут ей с раскруткой на первых порах. А с павильоном вопрос должен решиться до конца следующей недели. — Ты говоришь, Нацуми живёт в другом городе? Так вы с Ютой хозяйничаете вдвоём? — Да. В общем-то, на нём всё хозяйство и держится, моё учебное расписание более плотное, я ухожу утром, а возвращаюсь по-разному. Если повезёт — к обеду. Бывает, что и в шесть могу вернуться. — Ничего себе… — женщина потёрла лоб. — Ты не сильно устаёшь? — Нет, мне нравится, когда мозг работает. Юте стараюсь помогать, чем могу — и с готовкой, и по дому. Обычно, мне ничего не остаётся, он учится три дня в неделю, — усмехнулся Така. — Он же выпускник, а выпускники большую часть времени работают дома над квалификационными проектами. — Понятно, — улыбнулась мать. — Но Нацуми как-то поддерживает с вами связь? — Тётя звонит нам каждый день, после шести, мы говорим с ней по очереди. Кстати, — Таканори разлил вскипевшую воду по чашкам, — не хочешь позвонить ей? Сегодня суббота, наверняка тётя немного разобрала свои дела, она будет рада услышать тебя. — Думаешь? — она с сомнением посмотрела на сына. — Конечно! — удивился Така. — Она очень переживает за тебя. — Все переживают, — Матсумото-сан виновато опустила голову. — Мам, нарежь кекс, — юноша старательно прогонял скребущих на душе кошек, — а я сбегаю за телефоном и позвоню тёте Нацуми. Таканори положил перед матерью нож и разделочную доску, затем направился в коридор, чтобы забрать из сумки телефон. И вот так всегда… пока мать трезва, она мучается от чувства вины перед самыми близкими ей людьми. Так пройдёт, быть может, день-два. В лучшем случае — три. А потом, чтобы совесть и вина вытащили из замученного сердца свои стальные когти, Матсумото-сан вернётся к стакану. До чего же Таке становилось паршиво от одной мысли об этом — не передать никакими словами. Ладони сжимались в кулаки сами собой, к горлу подкатывал мерзкий ком обречённой неопределённости, а Така проглатывал его раз за разом. Но он продолжал верить и надеяться, что однажды всё образуется. — Привет, тётя, — Таканори вернул на лицо улыбку, заходя на кухню, где его ждала с уже нарезанным кексом мать. — Ты не сильно занята? У меня для тебя сюрприз, — он передал телефон Наоко. — Нацуми? Здравствуй, — несмело произнесла женщина, а Така смог услышать через динамик изумлённо-обрадованное «Наоко, моя дорогая, как ты?». Он одобрительно кивнул, призывая мать быть смелее и впервые за долгие дни поговорить с сестрой. Таканори видел и чувствовал, как переживает Матсумото-сан. Эта тяжесть новым грузом опускалась на его плечи, пригибая вниз, к земле, а он был вынужден сопротивляться. Безусловно, Така был безмерно рад увидеть мать в трезвом уме и здравой памяти. Сейчас она действительно была его матерью, а не той женщиной, что всего лишь позавчера говорила ему такие вещи, от которых внутри всё холодело. Он не держал на неё зла — это глупо и не имеет смысла. То, что чувствовал Така, правильнее было бы назвать страхом. Он боялся за мать. *** 18.27. — Ты сегодня такая молодец, — Таканори обнял Матсумото-сан на прощание. Такси вот-вот должно подъехать к дому, и юноша проверял, всё ли на месте в его сумке. Ощущение лёгкой усталости, влившейся в мышцы, было вполне объяснимым после целого дня, проведённого на ногах. Така отволок к контейнерам на улице несколько увесистых мешков с мусором, значительная часть которого состояла из бутылок и разбитой посуды. Весь этот день окна в доме были нараспашку, чтобы прогнать тяжкий дух запустения. Полы и посуда тщательно вымыты, столы протёрты, и Наоко, как могла, помогала Таканори. Её постоянно одолевала накатывающая волнами слабость, и Така просил мать не усердствовать. Они справились с уборкой, в доме стало чище и свежее, а Таканори был доволен и полученным результатом, и тем, что сегодня с ним была его мать. Наконец-то она. — Мам, не срывайся, пожалуйста, — вполголоса проговорил он, держа Матсумото-сан за руки и глядя ей прямо в глаза. — Подумай о себе. Ты можешь с этим справиться. Ты же знаешь, что тебе нужно только попросить, и я сделаю всё, чтобы тебе помочь. И не я один — и тётя, и Юта. Женщина выслушала его и нахмурилась… она опустила взгляд, но рук не отняла. Что-то удерживало её от того, чтобы отпустить Таку, глаза Матсумото-сан застыли — она о чём-то думала. — Эм… — растерялся он. — Мама? — Подожди минуту, — Наоко мягко высвободила ладони и ушла вглубь дома, в свою спальню. Звук выдвигаемых и закрываемых ящиков комода, шелест бумаг. Она что-то искала. Телефон Таканори ожил — пришло сообщение, что такси ожидает у дома, но юноша не стал торопить мать, а такси может подождать. Матсумото-сан вернулась в прихожую и протянула Таке кредитную карту. — Что это? — он не спешил забирать карту и вопросительно уставился на Наоко. — Это моя банковская карта. На неё твой отец ежемесячно переводит восемь тысяч йен — так мы договорились после развода. Он будет переводить деньги вплоть до твоего совершеннолетия, ещё два года. — Я не могу её взять, — опешил Таканори, отступив на шаг назад. — Нет, возьми, — твёрдо возразила мать и, шагнув вперёд, спрятала карту в нагрудном кармане рубашки сына. — Код от неё — год твоего рождения. С тобой она будет в безопасности, — улыбнулась она, — и это твои средства. На ней около сорока пяти тысяч. За меня не волнуйся, у меня есть моя личная карта, эту я зарегистрировала специально для тебя. Вот тут, — Матсумото-сан вложила в его карман сложенный листок бумаги, — вся необходимая информация для входа в личный кабинет в Сети. — Мам… — Эти деньги ты потратишь с умом, и я отдаю их тебе, пока могу. Телефон зазвонил — определился номер службы заказа такси, клиент запаздывает. — Ну всё, иди, тебя ждёт машина, — женщина наспех обняла сына и подтолкнула его к выходу. — Позвони мне, пожалуйста, когда приедешь. Така ехал обратно со смешанным чувством. Он был шокирован неожиданным решением матери отдать ему карту, которая будет каждый месяц пополняться на восемь тысяч йен. Для него, как для любого обычного студента, это были огромные деньги, к тому же, на карте уже имеется определённый депозит… разумеется, у него были свои нужды. Но он никогда не просил денег у Матсумото-сан, за исключением небольших сумм, которые ему выделяли в детстве на карманные расходы. И уж тем более теперь ему было неловко принимать от матери такой подарок. Доля рациональности в её словах всё же была — так эти деньги не будут пущены на спиртное. У Таканори были и свои сбережения, и вот к ним прибавились и деньги, которые переводит отец. За Такой не была замечена склонность к расточительству, он и сам знал это. Значит, этих средств ему хватит надолго. *** 18.45. — Кажется, я воскрес… — после сей сакраментальной фразы, принадлежавшей Широяме, послышался звук встретившегося с полом тела. — Ты уверен? — иронично поинтересовался со своей кровати Акира, приоткрыв один глаз. — Слушай, я понимаю — я, но ты-то с каких хренов вчера так нажрался? — Как это, с каких? — Юу поочерёдно поднял голову, плечи, затем опёрся ладонями о пол и рывком вскочил на ноги, выдав отборный лексикон бывалого сапожника — голова кружилась, словно карусель. — Я так сильно переживал из-за твоего поражения на любовном поприще, что не удержался. И… и вот. Мы имеем то, что имеем. — Ты ржал с этого, как сивый мерин после случки. А бухать ты начал после. Акира сел и поболтал ногами, потерев пальцами виски — вот уж отпраздновали пятницу так отпраздновали… и Такашима, чтоб его, предатель. Не успел Сузуки перешагнуть порог их с Юу комнаты, как Койю сразу выложил брюнету всё, как на духу, подробно описав позор Аки в библиотеке. Койю до последнего надеялся, что то, что пообещал ему в библиотечном зале Акира, было сказано сгоряча, что друг остынет и оставит затею охмурить чересчур борзого мальчишку в кошмарных очках. Но не тут-то было. Блондин был серьёзно настроен на победу, что он и подтвердил, причём, до того, как вся их развесёлая троица откупорила по первой бутылке пива. И тогда и Юу, и Койю стало не до смеха. В чём-то Сузуки можно было понять, столько лет не знать отказа и пользоваться успехом как у противоположного, так и у своего пола. Поразительным было то, что Аки всегда выходил сухим из воды, умело избегая ненужных разборок и объяснений с бывшими пассиями. Никто не мог бы сказать, в чём кроется причина подобного поведения Акиры. Нередко за тягой к такого рода похождениям скрывалась несчастная или безответная любовь, но блондин ничего не скрывал от друзей и уверял, что любовь для него — пустое слово и сказка для безнадёжных романтиков. Юу знал Аки намного дольше Такашимы, и он запомнил, что ему однажды сказал друг. Любовь виделась Сузуки, как некая болезнь, к которой у него иммунитет — в этом он был уверен. Предположить, что в семье Аки были или есть какие-то проблемы? Но и этот вариант был нежизнеспособным, семья его слыла благополучной, и с родителями его Широяма тоже был знаком. Что остаётся? Что Акира такой сам по себе? Что ж, видимо, и такое бывает. А его личная жизнь касалась только его — на то она и личная. Друзья сидели в обнимку с пивом достаточно долго, пока Койю, пошатываясь, не отчалил к себе в шестом часу утра, когда все трое и лыка не вязали, и дальше пить было попросту некуда. Проспать до обеда — не вопрос. Валяться на кровати почти до семи вечера в ожидании, когда тебя наконец-то перестанет штормить, а чёртов аспирин подействует… ну, и это несложно. — Кстати, куда ты вчера пропал после занятий? — Акира отклеил язык от нёба и вопросительно воззрился на Юу. — Я пытался дозвониться до тебя. Ладно хоть, потом ты обнаружился тут. Брюнет задумчиво посмотрел куда-то поверх его головы, затем подошёл к подоконнику, взял стакан и наполнил его доверху водой из стеклянного графина. — Я встретился с Уке, — бесцветно выдал он, после чего осушил стакан до капли и снова налил в него воды. Аки непонятливо моргнул и свёл брови в линию. Вот это новость… а не сам ли Юу пару дней назад разве что пяткой в грудь себя не бил и не говорил, что Уке — пройденный этап? — Мгм… — хмыкнул Сузуки. — И-и-и чем всё закончилось? — А ничем, — Широяма махнул ладонью и выпил второй стакан. — Хотел поговорить с ним, но он упрямый, как осёл. — Юу, я не хочу лезть в личное, но почему ты не оставишь его в покое? Уке дал понять, что ему ничего не нужно. Или нет? — Не всё так поверхностно, — во взгляде Юу замерцала уверенность. — Я точно знаю, он просто строит из себя гордеца. — Разве ты не всё перепробовал? — Если результата нет, значит, не всё. «Ясно», — ответил про себя блондин, но вслух отвечать не стал. Выходит, всё, что говорил Широяма ранее, это чистой воды бравада и попытка убедить себя, что у него к Ютаке абсолютно не осталось чувств. Акире почти ничего не было понятно из того, что творилось между Юу и Уке, но он был уверен в другом — ему совершенно не нравилось, как лучший друг так себя терзает. — Я помню, ты просил, чтобы я не вмешивался, — осторожно произнёс Сузуки, — но почему ты не хочешь, чтобы я рассказал ему, как всё было на самом деле? — Боги, Аки! Ты такой наивный и не понимаешь, что он не станет тебя слушать? — Широяма даже забыл про больную голову. — Он скажет, что мы сговорились. Кроме того, извини, но ты не хуже меня знаешь, как он к тебе относится. — Моя репутация — отдельная тема, ты к ней не имеешь отношения, я сам её выстроил, — улыбнулся Акира. — Моё дело — предложить. Думай. Оставим этот вариант, как запасной. Он отвесил брюнету лёгкий подзатыльник, увернулся от карающего пинка и прыгнул за дверь ванной комнаты. Надо бы придать мордашке товарный вид. — Прогуляться не хочешь, а? — высунулся Аки из ванной чуть погодя. — Башку проветрить. — О, нет, — Широяма опять развалился на кровати, — я буду собирать себя по кускам здесь. — Лады, — блондин вышел в узкую прихожую и накинул лёгкую куртку. — Тебе принести что-нибудь? — Колу. Чем холоднее, тем лучше. *** 19.09. Едва Така поднялся на крыльцо, как Юта открыл брату дверь, отходя в сторону и пропуская его в прихожую. — Я услышал машину, — пояснил он, улыбаясь. — Ну, как съездил? — Отлично, — Матсумото снял с плеча сумку и поставил её на тумбу. Он не торопился раздеваться и разуваться, он выудил из сумки ключи, телефон, пару банкнот и разложил всё это богатство по карманам джинсов. Из нагрудного кармана рубашки он вытащил пластиковую карту и наоборот вложил её в сумку. — Я пойду, пройдусь немного, — Таканори взялся на ручку двери, встретив недоумевающий взгляд Юты. — Така, с тётей Наоко всё нормально? — настороженно спросил Уке. — Не переживай, мы с ней вместе позавтракали и сделали уборку. Всё хорошо, честно. Я просто хочу пройтись до сквера, поброжу там — и вернусь. Телефон у меня с собой, — Матсумото похлопал по карману, — вот тут. — Ладно, — кивнул Ютака, успокаиваясь. — Расскажи поподробнее, как всё прошло, когда вернёшься. — Конечно. Юта закрыл за ним дверь, догадавшись, что Таке нужно немного отдохнуть и разгрузить голову. В правдивости его слов Уке не сомневался, как и в том, что ему было непросто вновь оставить мать одну. После прогулки ему станет легче. А Така неторопливо шагал по тротуару в сторону маленького сквера, разбитого неподалёку. Поступок Матсумото-сан его изумил, заодно заставил вспомнить и задуматься об отце. Юноша предполагал, что родители могли прийти к соглашению о выплате отцом средств в помощь содержанию сына. Но это — понятная и закономерная вещь. Сколько же Така не виделся с отцом? Лет пять, кажется. Звонил Матсумото-старший в последний раз года два назад. Если не три. Отделался элементарным перечислением средств, как мило. Таканори его не винил, он знал, что у отца давно другая жизнь и семья. Пожалуй, Така и не хотел бы встречаться с ним. Не после того, что он сделал с матерью. Если эти деньги помогают ему заглушить чувство вины — прекрасно. Если нет — не смертельно. И вообще… к дьяволу всё это. Сегодня был хороший день. Така видел, как улыбается мама. Деньги отца? Он сможет помогать Ютаке с покупкой продуктов, а также всех необходимых в хозяйстве мелочей. Вот, он позвонил матери, она ответила на звонок после первого же гудка, голос её был бодрее, и у Таканори отлегло от сердца. Сегодня он в кои-то веки дышал свободно. На территорию сквера он зашёл с бутылкой содовой, купленной в автомате гипермаркета. Посетителей почти не было, какое счастье… сейчас Таке меньше всего хотелось стать объектом чьего-то пристального внимания или частью толпы. Ему нужна перезагрузка и хотя бы пятнадцать минут тишины. В сквере не так давно потрудились флористы-озеленители, это было видно по свежевскопанной земле многочисленных клумб и зеленеющим саженцам цветов. Всё было готово к приходу лета. Така шёл по узким, идеально гладким дорожкам, уходя всё дальше, туда, где было ещё меньше людей, куда не доносился противный, жужжащий шум проезжей части. Над юношей возвышались отцветшие сакуры, сплошь покрытые нежно-зелёной вуалью молодой листвы. Один за другим зажигались высокие фонари, освещая Таканори путь. Он шёл, пока не вышел на выложенную плиткой круглую площадку. По всему её периметру были установлены резные лавочки, украшенные художественной ковкой, а в середине красовался небольшой фонтан. Для его работы сезон не наступил, но не беда. Журчание воды отвлекало бы. А здесь красиво… и главное — тихо и никого нет. Така сел на одну из лавочек и открыл бутылку с содовой. Сделав несколько глотков, он вернул крышечку на место и поставил бутылку на деревянное сиденье. Он упёрся локтями в колени и слегка опустил голову, прикрыв потяжелевшие веки. Посидит немного, сделает пару кругов по скверу и пойдёт домой. Спокойствие, полумрак, тишина и… — Эй, привет, — раздался над ухом чей-то до неприличия довольный голос, и Таканори резко открыл глаза. Если бы взглядом можно было испепелять, от наглеца, посмевшего потревожить покой Матсумото, осталась бы кучка пепла. — На «Эй» зовут лошадей, — огрызнулся он и посмотрел на возмутителя спокойствия, чтобы через миг удивлённо отпрянуть. — Ты же не сказал мне, как тебя зовут, — над Такой вырос знакомый блондин с не менее знакомой самоуверенной ухмылочкой, — довольствуйся тем, что есть, — подмигнул он. — Чего тебе надо? — буркнул юноша. — Я специально выслеживал тебя, чтобы прийти сюда и действовать тебе на нервы, — Акира закатил глаза и к нарастающему возмущению Таки бесцеремонно уселся рядом с ним. — Я не могу прошвырнуться по скверу города, в котором живу? — Прошвыривайся на здоровье, — процедил Матсумото, инстинктивно отодвинувшись. — Тут полно лавок. — Ты наблюдателен, но, если я усядусь где-нибудь там, — Аки указал на лавочку напротив, — или там, то буду раздражать тебя сильнее. Брось ты, чего ты такой злой? Таканори сделал паузу, нерешительно замявшись. Ну… блондинчик отчасти прав. Он не сделал ему ничего плохого, а всего-то пришёл в тот же сквер, что и Така. Элементарное совпадение, они живут и учатся в одном городе, ничего криминального. — Я вовсе не злой, — спокойнее ответил Така и взял содовую. — Неудачный день? — День как день. — Ты всегда такой разговорчивый? — Смотря с кем. — Ага, я не попадаю в число избранных, — улыбнулся Сузуки, глядя на нахмуренные брови и колкие карие глаза, спрятанные за линзами очков. Похоже, его совсем не смущало равнодушие собеседника. — Может, имя своё скажешь, если «Эй» тебя не устраивает? Матсумото вздохнул, наконец повернувшись к Акире и смерив его ледяным взором. Ладно, такую честь он может оказать этому надоедале, хоть он и не понимал, что его имя даст блондинчику. — Таканори. — Ну вот, уже что-то. Меня зовут Акира. — Буду знать. — Ты и впрямь не злой, ты вредный. — Да что тебе от меня надо? — возмутился юноша, не скрывая досады. — Может, я подружиться с тобой хочу, раз сама судьба сводит нас во второй раз. — Подружиться, раз склеить не получилось? — саркастично усмехнулся Така. — Заметь, об этом говоришь только ты, — Аки приподнял бровь. — И я уж точно не желаю тебе зла. Раздражение Таки постепенно перетекало в искреннее недоумение. — Странный ты какой-то, — выдал он и отпил содовую. — Кто бы говорил, — засмеялся Сузуки. — Ты учишься на факультете журналистики? — Откуда ты знаешь? — Таканори недоверчиво покосился на него. — Те книги, за которыми ты пришёл — такое сложно забыть. Этот ужас задавали читать на… — блондин прищурился, вспоминая. — На введении в специальность. — Не такой это и ужас, надо уметь читать между строк. — Я люблю читать, но вопрос нравится книга или нет, это дело вкуса. — Ясно, меня занесло на тот же факультет, что и тебя. — Так это хорошо, — Акира пожал плечами, — я прошёл почти всю программу и смогу помочь, если у тебя возникнут сложности. — «Если» — ключевое слово. — Я не ставлю под сомнение твою одарённость, а просто предлагаю помощь. Аки поймал себя на том, что их дискуссия забавляет его. Таканори такой миниатюрный и хрупкий, но, похоже, за этой хрупкостью скрывается зверёк посерьёзнее, и у него острые зубки. И так легко он не попадётся, придётся напрячься. Но… тем и интереснее. — Меня ждут дома, — Така встал, оправил рубашку и поднял бутылку с оставшейся газировкой. — Окей, — Сузуки также встал, — увидимся в университете. Матсумото напоследок кинул на него быстрый и ничего не значащий взгляд. Блондинчик поставил его перед фактом. Да, они увидятся в университете, раз нелёгкая столкнула их на одном факультете, ничего не попишешь. Не попрощавшись, Така покинул площадку и двинулся в сторону выхода из сквера. Посидеть в тишине не получилось, зато хоть сколько-то пар выпустил. Не будь он так измотан, то сразу встал бы и ушёл, едва увидев этого… Акиру. Но да ладно, ничего страшного не произошло. Дома его ждёт Юта, который наверняка приготовил что-то невообразимо вкусное на ужин. Что до их встречи, она действительно стала случайностью и полной неожиданностью для обеих сторон. Акира не рассчитывал увидеть Таку, бредущего в закатной мгле меж деревьев. Тот был настолько погружён в себя, что не увидел идущего по параллельной аллее Сузуки. Теперь блондин понимал, каким удачным было решение по пути в общежитие завернуть в сквер. Маленький, точно мышонок, но колючий, как ёжик — таким Матсумото казался Акире. В библиотеке его взбесила дерзость и прямолинейность Таки, к такому он готов не был. Но, оправившись после первого потрясения, Аки был во всеоружии к их второй встрече. Он ожидал не самый тёплый приём, так оно и вышло. Что было ясным, аки божий день — этот паренёк ни за словом в карман не полезет, ни в обиду себя не даст, но Акира и не собирался его обижать. Он не сказал бы, что Таканори отнёсся к нему враждебно. Скорее, настороженно, даже немного побаиваясь — это Аки прочитал в беспокойно бегающих, холодных глазах. Подводя итоги, Сузуки сделал два вывода. Первый — отныне он имеет больше, чем ничего. Второй — у него появился шанс выстроить начальную стратегию по налаживанию отношений с Таканори, и в эту стратегию будут вноситься поправки по мере их поступления вместе с новой информацией.