Геноцид есть спасение/Genocide is salvation

      Кто-то постучал в дверь, выведя меня из дремы. – А, простите, что разбудила, пообедайте, вот. – женщина положила поднос с едой на тумбочку возле койки, а после откланялась. – Никто не посмотрит в твои мёртвые очи, а тонкие губы так и продолжат… Всегда кровоточить… Юная дева, юной любовью свою жизнь так торопится скорей опорочить, что, воя от боли, изнывая обидой, придется любовь от других тебе тягостно сбросить. – играла на фоне какая-то негромкая музыка.       Видимо, пока была во сне, мозг благополучно завершил обработку словесной апирии, научившись, из-за долгого прослушивания музыки, распознавать человеческую речь. Это не могло не радовать.       Перекусив, поднялась на ноги, хотя прощупать здесь всё более детально. На краю койки лежала сложенная униформа, о которой говорил тот седой мужчина, и обувь. А могу ли снять то, что было на мне? Почему именно эта одежда? Она значила что-то для меня? Может, это было чьим-то дорогим подарком из прошлого? Может тот, кто дал её мне, хотел запечатлеться в памяти, а я так просто выброшу её?       Я надела принесенную униформу поверх того, что было на мне изначально, не решившись с этим прощаться. Она была очень удобной и теплой. Странно, кажется, на моих ступнях виднелись раны и синяки, а теперь они чистенькие и здоровые. Обувь пришлась мне тоже очень комфортной.       На столе лежали какие-то бумаги, документы, тонометр, фонендоскоп, коробки с пустыми колбами. Отчего в голове имелись такие глубокие познания в этой сфере? Может, была врачом в прошлом? Я тоже в белом, как и они.       Из размышлений меня вытянул приближающийся к кабинету топот. – Гражданка! Вы остались единственной неопознанной, стойка регистрации не может закончить свою работу из-за вас и передать документы главнокомандующему! – начал кричать мужчина, только переступив порог.       Не хотя поднимать шум, опустила голову, идя за мужчиной следом. – Ваше имя, фамилия, отчество, дата рождения, место регистрации ранее. – женщина задавала быстрые вопросы, сбивая с толку. – Погоди, Джоли, она же иностранка, куда ты тараторишь. – мужчина, что сидел рядом, помахал кому-то позади меня, подзывая. – Дюк, поспрашивай её, она, наверно, китаянка или кореянка. – 안녕하세요,당신은 한국인입니까? (Привет, ты кореянка?) – подойдя, спросил другой мужчина.       Как отвечать, если сама ничего о себе не знаю? Но раз язык мне не понятен, значит нет. Троица продолжила рассуждать, пытаясь выяснить откуда я родом. – Ну скажи что-нибудь на своём языке! – женщина злилась, закрывая устало лицо руками. – Может, она глухонемая? – Она была в медчасти, может, действительно больная? – О, Доктор Фригус! – женщина подозвала моего знакомого, махая. – С пробуждением, хорошо выспалась? – улыбался доктор, обращаясь ко мне. – О, девочка, вот ты где. – подошла ко мне и та самая женщина. – Какие-то проблемы? – присоединился и ещё один знакомый. – Здравия желаем, товарищ главнокомандующий, товарищ заместитель. – троица, что выпытывала из меня информацию ровненько встали, поднеся ладонь к виску. – Так точно, товарищ главнокомандующий, у нас проблема с этой гражданкой. – начал жаловаться мужчина. – Она либо глухонемая, либо не желает идти на контакт, либо не пойми какой другой азиатской национальности, кроме Японии, Китая и Кореи. – Мы и другими языками спросили, она ни в какую. – добавила женщина, быстро проговаривая. – А-а-а, это, нет, девочка совершенно здоровая. Только если не считать психологический шок. – отвечал им доктор. – У нас к этой гражданочке много вопросов имеется, Фригус, сможешь разобраться какой она там национальности. – сказал темный мужчина. – Это… Будет сложной задачей. – А-ах… Это бесполезно. Пускай будет пустая строфа. – вздыхал заунывно один из троицы. – А как мы ей будем передавать провиант, он же именной. Товарищ главнокомандующий, что нам вписать ей вместо имени? – продолжала жаловаться женщина. – Имени… – повторила за ней, надеясь, что они поподробнее расскажут, что это такое. – А-а…       Все как-то в миг затихли. – Ты американка?! Ты всё это время знала английский?! – злилась женщина. – Джоли, не кричи, поумерь невежество, здесь важные люди же. – толкнул мужчина ту в бок. – Стой-стой. Ты всё это время понимала нас? – спросила моя знакомая. – Нет. Я только недавно смогла освоить вашу речь. – отвечала со скоростью ниже, чем у них. – Что, погоди, освоила? – темный мужчина свел брови, показывая какую-то эмоцию. – Ты выучила язык буквально за несколько часов? – второй знакомый повторил эмоцию у темного мужчины. – Да. – А-а… Она человек? – не снимая с лица это выражение, спросил знакомый у доктора. – А-ха-ха-ха, конечно же человек. Что вы такое говорите. – радовался доктор. – Имени… Что это? – повторила вопрос.       Мои знакомые глядели на меня с одинаковым непонятным для меня выражением лица. Они не были злы или рады. Это ни страх, ни печаль. Что это за эмоция? – У тебя нет имени? – обратился темный мужчина ко мне. – А что это? – Фригус, может, у неё амнезия? – размышлял знакомый. – Я тоже начал склоняться к этому. – Амнезия… Это заболевание с симптомами потери памяти, особенно на недавние важные события, или неполных воспоминаний о произошедших событиях. Амнезия может быть спонтанной и часто бывает временной. – говорила так, будто читала запись прямиком из недр подсознания. – А-а… это… Она, чёрт возьми, знает определение термина из медицинского учебника, а что такое имя, она ни сном, ни духом. – проявлял какие-то незнакомые эмоции темный мужчина. – Как закончим с насущной проблемой, вернёмся к рассуждению проблемы этой гражданки, а пока, запишите выдуманное имя. Пусть как захочет, так и назовется. – Так точно, товарищ главнокомандующий. – троица вновь поднесла ладонь к виску. – Фригус, она тогда будет на твоём попечительстве, осилишь?       Знакомые стали удаляться, оставив меня. Тело окатило одиночество. – Хорошо, давай тогда, придумай себе имя. – обратилась ко мне женщина. – А что это такое? – повторила эмоцию, сведя брови. – Имя – это то, что тебе дают при рождении, по нему к тебе можно обратиться. У всех людей есть имя. – ответил мужчина. – Поняла.       Однако легче не стало. Какое у меня было имя? Смогу ли я его вспомнить… – Я не знаю… Вы можете… сами мне его дать? – Нет, с нас тогда спросят, а лишние проблемы никому на себя брать не хочется. – отвечала женщина.       «Юная дева, юной любовью свою жизнь так торопится скорей опорочить, что, воя от боли, изнывая обидой, придется любовь от других тебе тягостно сбросить…»       Юная дева… Юной любовью… Воя от боли… Любовь сбросить. – Юнон Воэлс. Я хочу, чтобы моё новое имя было – Юнон Воэлс. – подняла уверенно голову, радуясь, что смогла решиться и совершить такой важный шаг в новой жизни. – Резервируй её, хвала богу… Спасибо, остальное уже не имеет значение, иди отдыхай, твоя койка номер семьсот тридцать три. – улыбнулась Джоли, махая мне рукой.       Повторив, помахала ей в ответ.       Автор повествования: Джейл Азеккер. – … Может, девушку держали в рабстве? Она прошла через скан, где ей могли обнулить память, она бежала из Хорьмграда, а потом от бессилия упала в лесу? – выдвигал своё предположение произошедшего Денни. – Нельзя же пройти через кабину, после этого любой станет остеком. – возмутилась Сем, скрестив руки. – А ты видела её?! Она же, твою мать, за несколько часов выучила английский! Она бледная, как смерть, а глаза! Глаза, мать твою, у неё розовые. Розовые, блин. – эмоционально топырчился друг. – Ден… – вздыхала Сем, давя на переносицу. – А наши друзья из Японии шутка для тебя? – улыбнулся, подловив его. – Так. Ты там это. Не мешай, это другое. – Ден приподнял бровь весь из себя самоуверенный. – Оставьте уже это. Как девочка вспомнит, сама расскажет. – втиснул своё мнение доктор. – Фригус, а ты что её покрываешь? Нет-нет, не вздумай даже ухлестать за ней. – прищурился Ден, оглядывая доктора. – А-а-а, нет, ни в коем случае! У меня для этого уже есть определённые личности. – Всё, так, давайте свернём это, а то Фригуса снова занесет сейчас. – утихомиривал друзей, подняв руку. – В любом случае, не переживайте, я присмотрю за девочкой. Всё ей расскажу, опишу, поясню. А раз она так отчетливо разбирается в медицине, сохранив знания аж в долговременной памяти, то будет работать моей подручной. – Хорошо, закроем тему с этой беглянкой. Что лучше, Главнокомандующий Севера успешно выполнил свою миссию и добыл информацию о месторождении несметного количество колдера. – У них получилось обокрасть «Хелвиш»? – удивился Ден. – Это просто превосходные новости. – ликовала Сем, а вместе с ней и мы. – Его перевезут в Китай, так что, если потерпеть ещё чуток, у всех нас будет дарки. – ухмылялся, скрестив ладони. – А-а-а… Если бы Дарксириес были в более широком доступе, то и крайферы были бы уже не такой проблемой. – вздыхал Денни, закинув ноги на стол и навалившись на спинку дивана. – Однако же, как у них получится переправить их к нам? Океан полностью во власти Аймона, как и воздушное пространство. – задумалась Сем. – Действительно стоит задуматься о том, чтобы как-то решить проблему с этой «пропастью». – Не страшно. Если и проект «Колдеризация» пройдет успешно, то можно будет вообще позабыть о «пропасти». – отвечал напарнику. – Теперь можно вздохнуть с облегчением… Весь народ штатов укрыт в бункерах… Ах… Это такое несравнимо легкое ощущение отрады. – Сем блаженно расслабилась на диване, глядя в потолок счастливыми глазами. – Да… Последняя вылазка хоть и была затруднительной, теперь можно действительно расслабиться. – соглашался Ден. – Но не стоит забывать, что «Чёрная смоль» не раз почти рассекречивалась. Нам бы поменять место дислокации. – добавил доктор, всё продолжая нас слушать. – А новый бункер ещё не достроили? – Нет пока, так что переехать мы и без этого не сможем. Остаётся уповать на технику, и жить, надеясь на лучшее. – вздыхая, отвечал Денни, закрыв глаза.       Автор повествования: Юнон Воэлс.       После того, как обрела своё новое имя, решила прогуляться по бункеру, изучив его немного получше. «Черная Смоль» изнутри была совсем не черная. Широкие чистые коридоры, светлый потолок, пол. Почему же они дали этому месту такое неоднозначное название?       Здесь так приятно пахло, кипела жизнь, играла музыка. Народ, кажется, чувствовал себя комфортно, а вот солдаты всегда были напряжены, патрулируя коридоры, ведущие наружу. Оглядываясь, всматривалась во все уголки базы, пытаясь сама для себя осознать… А благоприятно ли мне в стенах этой душной коробки? – Обед! – прокричала женщина, вскочив с койки.       Живот от этого слова аж заурчал. Видимо, мне не хватило еды утром.       Пока ходила, читала все правила и предупреждения на стендах. В обеденное время столовая выдает провиант в порядке очереди. Моя койка – семьсот тридцать третья, я отношусь к блоку «B», вторая группа, третья подгруппа. Когда объявят время для моей территории, то побегу самой первой к столам.       Мне становилось всё хуже. Прошел час с объявления обеда, а до нас очередь всё никак не доходила. В голове всё перемешивалось. Накрывшись одеялом, старалась уйти в сон, чтобы не ощущать боль, но из-за неё же не могла и глаз сомкнуть.       Спустя ещё полчаса пришло время нашей подгруппы. Еле поднявшись, последовала следом за всеми из нашей комнаты. Стоя в длинной очереди, чувствовала, как подкашивались ноги, а сознание плыло. Вдруг, совсем выбившись из сил, стала падать, случайно задев мужчину, идущего навстречу. Я выбила ему поднос из рук и вся еда, суп, морс – разлетелись по полу столовой.       Мужчина очень разозлился, громко говорил какие-то незнакомые, вроде ругательные слова, топал ногами, махал руками. – Что тут произошло?! – подошел к нам солдат, чтобы устранить скандал. – Вся моя долгожданная еда оказалась на полу из-за этой швабры! – жаловался мужчина солдату. – Прекратить балаган. Вы что тут устроили? На базе сейчас высокопоставленные личности, проявите толику достоинства. Хватит орать. У нас запасы не резиновые, компенсируй ему испорченный провиант, и по разные стороны. – Н… Но… – только и могла вздохнуть, еле как оставаясь в сознании.       Понимая, что осталась без порции, развернулась, идя обратно. Но только ноги коснулись порога столовой, тело бессильно свалилось на бетон, раздирая кожу на коленях и разбивая мне голову. – Малышка, что же душа твоя не поёт, послушай, прошу, услышь ноты. Я хочу, чтобы ты тоже услышала это, этот мятный пурпурный слог «Си». – сознание ловило слова песни, просыпаясь. – Ох, малышка, проснулась. – обеспокоено оглядел меня доктор, сидя за своим рабочим местом возле койки. – М… – бессильно промычала в ответ. – А, точно. Амелия, принеси нашей пациентке обед. – позвал тот женщину-врача. – Как я… – начала, как доктор перебил: – Зачем так изнуряешь тело? Посмотри только, что сделала с собой. – пальцем он коснулся лба. – М… – рукой коснулась своего, ощутив какую-то шершавую повязку. – Да. Голову ты повредила. О-о-ох… Столько мороки с тобой… Ладно, главное, что обошлось. – улыбался мужчина. – Спасибо. – улыбнулась доктору, как они обычно делают. – Да не за что, это, всё-таки, моя работа. О, слышал, ты имя придумала. Красивое. Сама придумала? – Да. – Оно тебе идеально подходит. Воэлс – это сочетание двух слов: красивый и молчаливый (wonderful, silent) Как ловко ты подгадала. – Да… Идеально.       К вечеру Амелия подсела ко мне, чтобы поменять повязки. – А-а… – её лицо выражало частичку страха, смешенного с каким-то тем выражением, что проявляли мои друзья. – Да-астин, пойди-ка сюда. Смотри.       Врачи парно разглядывали мою голову. Возможно, что-то было не так с моей раной. – Не знаю… Я в шоке… – сказал мужчина, отойдя. – В шоке? – переспросила о правильности соотношения слов с эмоцией на его лице. – Давай обратимся к Доктору Фригусу. Он намного больше нас знает. – мужчина поманил женщину рукой, чтобы покинуть кабинет.       Они не стали делать мне повязку. Странно, но это не расстраивало меня, главное не болит.       Шок… Это ответная реакция организма на внешние и внутренние воздействия… Теперь буду знать.       Живот снова разболелся. Не став ждать, когда мне принесут обед, решила сама сходить до столовой. – Мама, смотри какая красивая девочка! – маленькая женщина, держа руку другой женщины, показывала на меня пальцем, стоя в очереди. – Бенни, это уже девушка, выражайся правильно. Маленькая девочка здесь только ты. – улыбалась та, объясняя девочке. – Хорошо, мама. – улыбалась та в ответ.       Девочка, девушка, женщина. Значит, они делятся по росту? Нет, я такого же роста, как и та женщина, но я точно уверена, что она женщина. Её, как мне кажется, зовут Сем. Возможно, обращение зависит от возраста. – Хнык… Мам… Я хочу ещё кушать… Животик не полный. – плакал ребенок позади меня, только села за стол. – Вот, покушай мою. Кушай. – устало говорила женщина.       Я испугалась. Она отдала, как и я, свою порцию, когда совсем осталась без сил. А мне только немного больно, но силы есть. Встав, я положила поднос им на стол. – А? – женщина в шоке разглядывала меня и поднос. – Кушай. Покушай мою. У меня ещё есть силы. –А-а-а… Спасибо… Спасибо. – у неё проступили слезы на глазах, а радость была иной от того, какую я видела ранее у людей.       Человеческие чувства и эмоции куда сложнее и запутаннее, чем показалось на первый взгляд. Мне стоит разобраться в этой теме получше.       Раз у меня ничего не болело и не нужно делать повязки, я вернулась к себе. Там мне нравилось больше. Вокруг бегали, суетились люди, чем-то занимались, общались. За ними интересно наблюдать, слушать, изучать. Их спектр эмоций, в отличии от моего, был в разы шире и многограннее. Даже выражая одну и ту же эмоцию люди показывают её по-своему. Одни, когда радуются, прикрывают рот, кто-то, наоборот, демонстрирует зубы в широкой улыбке, кто-то стучит по кровати, а кто-то махает руками. И выражение у каждого разное, как бы я понимала, что кто выражает, если бы не моё чутье? Мне ещё изучать и изучать.       Ночью я не спала. Сна не было. Всё время наблюдала за тем, как люди спят. Кто-то, обхватив подушку, лежал в неё лицом, кто-то лежал, раскинув конечности в разные стороны, кто-то издавал какие-то звуки. Иногда они становились такими громкими, что будили женщину рядом, и она начинала будить мужчину, что их издавал. Говорила, что он сильно храпит.       Утром мне стало хуже, чем вчера. Снова мутнело в глазах.       Взяв свою порцию, направилась к столу. – А-а… Девонька, девонька, а… Не могла бы ты… поделиться со старушкой… Я всю свою еду деткам отдала своим… – подошла ко мне пожилая женщина.       У неё тряслись руки, глаза еле открывались. Ей было гораздо тяжелее меня. – Конечно. Кушай. – протянула поднос, вставая. – Ох, так много? Не стоит, девонька, тебе тоже покушать надобно. – женщина выражала какую-то иною от печали эмоцию, поднимая брови. – Тебе нужнее. – оставила еду, возвращаясь к себе.       Лежа одной в койке, сдавливала в груди от ноющей боли. Решив отвлечься, поднялась, подойдя к койкам других. У женщины рядом со мной на тумбе лежали какие-то бумаги. Я решила их почитать.       «Всё о секретах естественной красоты. Тридцать пять секретов макияжа, что сделают вас моложе. Острая правда, почему вам не надо худеть.» Почему у них одни секреты? Взяв другую бумагу, продолжила читать.       «О феминизме, независимости и уверенности в себе. Секс, которого у тебя ещё не было. Четыре техники. Давай поженимся! Как получить предложение и пережить свадьбу»       Ничего не понимала в разноцветном тексте этой бумаги. Только то, что чего-то у кого-то не было, и как что-то получить и пережить. Странные бумаги. Пройдя к следующей койке напротив, где спит мужчина, на тумбочке взяла уже серую монотонную скучную бумагу, в отличии от яркой интересной, с картинкой женщины, прошлой бумаги.       «Долой человеческую ущербность», «Долой протестантов!», «Люди не должны поклоняться своей природе!», «Объединимся с высшим разумом!» – список стран, что приняли мировоззрение Аймона и присоединились к единому альянсу против человеческой ущербности. «Долой Аймона!», «Мы не примем его путь геноцида!», «Люди не должны умирать по чужой прихоти!», «Да восторжествует альянс сопротивления!», «Пусть Господь защитит неповинных и наших солдат! Здоровья степерам, долгих лет альянсу сопротивления!»       Это было читать интереснее. Большими буквами написано «Газета честные новости разрушенного мира». Дата выпуска: три тысячи двадцать первый год.       «Страны большого мира высказали протест мировоззрению политики Аймона. Соединённые штаты, Россия, Китай, Индия, Япония – образуют альянс сопротивления, укрывая население под землю. Мы против геноцида! Мы против убийств невиновных людей! Подрыв лаборатории «Небесный мир», виновник инцидента – один из шести ученых мира, американский молодой биохимик Ризерт Валкер. Молодой ученый – виновник всей начавшейся войны, по его вине произошел выброс радиации, отравившей наше население! Он сгубил множество жизней, если встретите его – открывайте огонь на месте!»       Читала безотрывно каждую строчку, ведомая любопытством. – Ты что делаешь с моими вещами?! – вскрикнул мужчина, зайдя в комнату.       Положив газету на место, отошла. Видимо, людям не нравится, когда трогают их вещи. – Решила обокрасть меня! – крича, мужчина подошел ко мне, махая рукой. – Что у вас тут происходит?! – зашел в комнату солдат. – Она в моё отсутствие шарилась в моих вещах! – жаловался пожилой мужчина. – А-а, ещё она подозрительно пялится на нас ночью. Это пугает. – добавила женщина, что лежит рядом со мной. – Гражданка, сколько можно? На вас поступает слишком много жалоб в последнее время. Мне доложить об этом начальству? – солдат злился. – Да, вы можете переселить её от нас. Вдруг она сумасшедшая.       Все столпились возле мужчины, высказывая свои претензии. – Угомонитесь. Разошлись по своим койкам и помалкиваем. А ты, за мной. – скомандовал солдат, наклонив голову, подзывая.       Ведя меня по коридору, солдат зачитывал устав и правила поведения, что я и без этого знала, вычитав со стендов.       Ступив шаг вперед, потеряла равновесие, свалившись от бессилия. – Да хватит симулировать! Поднимайся! Поднимайся, кому говорю! – злился мужчина, схватив меня за руку. – Что случилось, Коди? – подошел ещё один солдат, патрулировавший коридор, соединявшийся с нашим. – Эта симулянтка отказывается идти к начальству. Мешает людям спокойно жить, роется в чужих вещах, прикидывается больной. – злился мужчина. – Начальству некогда с ней разбираться, у них дела поважнее какой-то девчонки будут. Комитету тоже не до неё будет. Они сейчас по горло завалены документами. – Что с ней делать тогда? – Оставь, думаю, ей хватило и этого предупреждения. Гражданка, не приносите неприятностей рабочей службе, идите к себе и сидите тихо. – мужчина увел напарника, говоря вернуться.       На холодном полу было приятно лежать, но, чтобы не вызывать подозрений, приняла положение сидя. – Hie… Hie… Hie… (тут) – вдруг со спины послышались хриповатые тихие протяжные неприятные звуки нескольких существ.       Позади меня коридор соединялся с другим ответвлением, что вел в сторону ворот другого выхода из бункера. Кто-то хотел пробраться в бункер?       Чувство самосохранения влили к мышцам сил. Встав, направилась туда, чтобы удостовериться в своих догадках. Оттуда не доносилось топота шагов солдат, что насторожило ещё больше. Но выйдя, ничего не обнаружила. Возможно, действительно показалось. – Hie… Hie… Hie… (тут) – вновь услышала эти хриплые стоны, идущие дальше по коридору.       Я побежала туда. Выйдя в более узкое и темное помещение, столкнулась с охраной. – Что вы здесь забыли, гражданка? – встал передо мной высокий злой мужчина. – Там кто-то есть. Там кто-то хрипит. – показала рукой вдаль коридора, уходящего к воротам.       Солдаты молча переглянулись между собой, выражая какую-то непонятную эмоцию. – Сумасшедшая? – решили они, переведя взгляд на меня. – Гражданка, вернитесь обратно к себе, не мешайте степерам со своим бредом. – мужчина толкнул меня, что я, не имея сил, упала на бетон. – Остин, ну понежнее с девушкой, она и без этого и так припадочная. – Гражданка, поднимайтесь и уходите отсюда. Иначе нам придется силой вывести вас. Не мешайте работать. – высказался третий. – Hie… Hie… Hie! (тут) – не прекращались тихие хрипы впереди.       Люди знают, что делают, мне действительно стоит уйти. Собрав последние оставшиеся силы в ногах, поднялась, идя обратно к себе, закрывая уши. – Зачем вернулась?! Уходи отсюда! – кричал мужчина, увидев меня в проеме комнаты.       Я не знала как поступать, из-за различия в командах. Поэтому решила выбрать тех, кто влиятельнее. Сев на кровать, бессильно свалилась, закрывая устало глаза.       Настало время обеда. Люди не выходили из комнаты первее меня, ожидая, пока выйду я.       В столовой ко мне подошел мужчина, никак не выглядевший больным. – Д… Девушка… Не поделитесь ли… Со мной немного… Я так много отдал… – Вы не слабы. – быстро ответила, не чувствуя в нем усталости. – Д… Да, не слаб… Но дети… Я отдал им всё… – Но я уже слабее. Мне нужнее. – отвечала, не понимая, почему обязана дать мужчине свою еду.       Люди отдают еду слабым и маленьким, потому что те не в силах прокормиться сами. Неужели есть ещё какие-то требования, чтобы отдавать еду? Но я была истощённее, чем этот мужчина, значит, это мне должны были отдать порцию. – Жадная девка! Люди тут мучаются, страдают, поэтому помогают друг другу! Заботятся о ближних, а ты – эгоистка! У тебя никого нет, могла бы и поделиться с теми, у кого много детей! – сильно разозлился тот, закричав.       Оглядев лица других, увидела в них ту же злобу, что и у этого мужчины, направленную в мою сторону. Значит, первостепенное отдавать еду детям, потом уже тем, у кого много детей, и лишь затем слабым. – Понятно… Тогда берите мою порцию. – отодвинула поднос злому мужчине, что молча взял его, уйдя.       Но злоба, витающая в столовой, не рассеялась. Все таили это чувство внутри, пропитывая воздух. От давления и бессилия сдавливало в груди. Встав, вышла оттуда, ощущая себя очень мерзко и тяжело.