Hassliebe

Как бы там ни было, Иллидану удалось задеть нужную струнку эльфийской души, заставить Мэв Песнь Теней сомневаться в своих устоях и кодексе правил, но очередная встреча с охотницей вновь приведёт к кровопролитной потасовке — пока что в этом не было никаких сомнений. Ярость Бури считал, что изменил воительницу за время погони, и чувствовал странное удовлетворение по данному поводу. Словно они были связаны какой-то душевной нитью. Сложенная из трупов демонов и множества осколков статуй кровавая тропа вела стражницу прямо в Ложе Ярости Бури. Из-за её железных дверей доносился холодный синий свет, а коридоры, пропитанные чёрной магией, ждали путников в своих многочисленных смертельных ловушках. Их холодные стены наверняка окажут весьма тёплый приём, намного теплее, чем это бездумное нападение. Эльфийка кричит и встаёт в стойку, пока Иллидан застыл перед решительным броском. Быстрыми шагами он рассекает просторы, приближаясь к Мэв из-за спины. Она прекрасно знала, что идёт на встречу с Предателем, она прекрасно знала, что он будет в гневе, но ей было плевать! Абсолютно плевать на всё, что ждало её впереди, ведь позади не было ничего хорошего, кроме дурацкой Погони… — Ты когда-нибудь остановишься, Мэв?! — Только когда ты заплатишь за всё, что сделал, — она резко оборачивается, и с её губ срываются грязные ругательства. — Я не остановлюсь, я убью тебя и заставлю иллидари жрать твои кишки, — обещает Мэв, сузив глаза. Чтобы смотреть в лицо Иллидану, ей приходится задрать голову, и зыбкий луч светильников падает на исчерченное шрамами лицо стражницы. Короткий меч, который она добыла, не выдержит даже одного удара клинков Аззинота, поэтому Мэв держится на расстоянии, кружит возле своего противника, стараясь не попасть под удар. Бросается на него юркой жалящей беловолосой змеёй — и тут же отступает. Мэв понимает, что не продержится слишком долго: раны и истощение дают о себе знать. Помогает лишь то, что она знает Иллидана достаточно хорошо, чтобы предугадывать его движения. Десять тысяч лет, проведённые нос к носу — вполне достаточный срок, чтобы стать похожими на сросшихся близнецов и чуять ток чёрной чужеродной крови по венам, подстраивать дыхание под чужой ритм. Иногда ей начинало казаться, что её сердце даст сбой в тот же самый момент, когда остановится сердце Иллидана — если оно у него теперь вообще есть. При этой мысли Мэв хочется взвыть и сбежать, разорвать эту доводящую до безумия связь, возможно, даже отгрызая куски и его, и своей плоти. Один раз Охотница видела прибылого волка, попавшего в орочий капкан — молодой зверь метался, не издавая ни звука, и время от времени вонзал клыки себе в лапу. Её состояние было подозрительно схожим. Но она не может сбежать и вернуться к своему народу ни с чем. Не после того, как Иллидан заживо похоронил большую часть её Стражей. Не после того, как она сама поставила на карту остатки своей чести и жизни, а собственный брат оставил её, решив, что она одержима местью и погоней. Хотя Мэв действительно одержима. А в голове крутилось: «За всё, что сделал со мной». Мэв понимала, что Иллидан оказывал и до сих пор оказывает на неё огромное влияние. Невозможно находиться рядом со смертью столько лет и оставаться собой. Мэв знала, что может нарушить свои правила и законы, если дело касается того, чьё имя она ненавидела больше всего. И она боролась с этим изо дня в день. Она внушала себе, что если она убьёт его, то всё это закончится. Она освободит всех от страха, а сама перестанет жить в постоянном напряжении. Но убить Иллидана значит нарушить свой кодекс чести. Ведь она мечтала о самом жестоком убийстве, которое бы переплюнуло все когда-либо совершённые им. Мэв понимала, что порой слишком похожа на него, и это её пугало. Сейчас, ощущая его присутствие всем телом, она пыталась сосредоточиться на мести, но боялась, что он снова будет контролировать её. Их невидимая связь нарушит все её планы. — Я обязательно остановлюсь, когда уничтожу тебя, Иллидан Ярость Бури, — Мэв буквально прорычала его имя, повернувшись к нему лицом. Она оставалась непоколебимой. У Ярости Бури достаточно высокие шансы остаться безнаказанным и победоносным. Иллидану даже льстит, что некоторые иллидари его называют «гениальным». Разве не каждый творец жаждет признания? Он хочет лавров, которые незаслуженно присвоил себе его брат. И сейчас, когда он расправится с Майев и поставит точку в их затянувшей истории, Иллидан будет готов двигаться дальше. Он наступает с Яростью Бури, соответствуя своему имени. Его тело вряд ли будет сильно ранено клинками Мэв и её тщетными попытками обороняться, но Иллидана безумно забавляет, как девушка борется. Эльф всегда ценил достойных противников, готовых сражаться несмотря ни на что. Да, Майев входило в очень ограниченное число лиц, которые впечатляли Иллидана. — Ты, видимо, самая неугомонная женщина в моей жизни, — не без иронии отмечает Иллидан, прижимая девицу прямиком к стене. Мэв знала, что ей некуда деваться. Каждой клеточкой тела она чувствовала его напор и руки, которые буквально вжимали её тело в стену. Он не отступит. Либо убьет её, либо оставит для своих издевательств. Клинки были далеко, и она никак не могла дотянуться. Теперь она не сможет остаться незамеченной, взгляд Иллидана уже её пожирал. Его лицо было совсем близко. Он будто изучал её, каждую деталь пытался запомнить. Мэв чувствовала его дыхание, и ей становилось страшно. Она впервые не могла понять его действий, не могла предугадать, каким будет его следующий шаг. Иллидан держался уверенно и спокойно, и это безумно её раздражало. Она изо всех сил пыталась не показывать свой страх. — Избавишься от меня, когда окажешься в руках смерти! Лезвие практически упирается ей в горло, клинок в её руке вот-вот расколется. Издёвки Иллидана заставляют Мэв терять контроль. Здесь и сейчас у неё не так уж много возможностей отыгрыться, она даже не может его пнуть, не напоровшись на остриё. Зато его лицо с пустыми глазницами, сияющими зелёным пламенем скверны, очень близко, поэтому следующие её действия отдают реальным безумием — она наклоняется вперёд и, рискуя всё же лишиться головы, кусает Иллидана в губы. Их лица были так близко, что Мэв не могла нормально дышать. Иллидан не останавливался и всё ещё продолжал сверлить её взглядом. Мэв жадно поцеловала его, а потом оставила укус на его губах, который вечно будет напоминать о ней, если вдруг он всё же окажется сильнее. Это не похоже на поцелуй — скорее на отвлекающий манёвр или на помутнение рассудка. Её рот наполняется горьким вкусом демонической крови, и она тяжело дышит. Иллидан сильно не сопротивляется до тех пор, пока Мэв не отталкивает его лицо и не вырывается из его рук. Звучит безумно и опрометчиво, но Иллидан отвечает. Словно Мэв решается поцеловать злейшего врага. В этот раз Ярость Бури берёт инициативу в свои руки, тесно прижимаясь к её телу своим, углубляя своеобразный поцелуй. Чувствует. Пошлость. Становится не по себе, в который раз за последние несколько минут. Кусает её губы, ведь всё не настолько просто. Боль хочет, чтобы её чувствовали. Душевная или физическая, не суть. Иллидан чувствует резкий привкус крови после очередного поцелуя, но это нисколько не смущает, скорее наоборот. Ему нравится. И Ярость Бури вновь пытается сократить расстояние, чтобы поцеловать Мэв ещё раз. Этот поцелуй был похож на внезапное столкновение, своеобразный повод помериться силой. Это был бой один на один, бой насмерть, пробуждающий обжигающее чувство внутри. Огонь, который разливается из груди по всему телу, по рукам и ногам, до самых кончиков пальцев. — У меня ощущение, что ты меня даже из-под земли достанешь, Мэв, — охота друг на друга изменила их. Не только Иллидан изменил Шелест Ветра, но и сам поддался её влиянию. — Единственный враг, который меня поцеловал. Кровь с губ безумной пары слегка капнула на тонкую шею Мэв, словно демонстрируя результаты её действий. Алые капли стали постепенно стекать в область декальте, ровно в ложбинку между грудей эльфийки. Пусть у Иллидана не было глазниц, но он это «увидел». Ему в принципе нравится то, что он видит перед собой.