Лучик света во мгле

      Викинги, сталкиваясь и разливая воду, таскали ведра к дому Хэддоков. Пламя, поглощавшее строение с огромной скоростью не оставило людям шанса потушить пожар. Каждый новый подбегающий человек спрашивал, что произошло. Кто-то отмахивался, торопясь набрать воды из глубокого колодца, кто-то пытался объяснить на ходу. Под покровом ночи остров освещал разгоревшийся дом.       Иккинг, едва успевая уворачиваться от падающих с крыши досок и искренне надеясь, что Астрид успела выбраться, пытался пробиться к комнате, где раздавался громкий детский плач. Дверь завалило, от дыма слезились глаза, а с каждым вдохом, дышать становилось все сложнее. Мужчина, цепляясь за жизнь, пробивался к двери. Распахнув ее, Иккинг подбежал к маленькой кроватке, где в слезах лежал ребенок, осматривающий отца перепуганными глазами. Подхватив драгоценный сверток, Хэддок пытался собрать разбегающиеся мысли в кучу. Медлить нельзя, воздух заканчивался, дышать становилось нечем. Боясь за жизнь дочери, вождь Олуха метался из стороны в сторону, прикидывая, как же будет безопаснее.       Перед дверью рухнула горящая балка, отрезав путь через дом. Оставался лишь один выход — через окно. Но второй этаж. Жить хотелось, а детский плач напоминал о том, что нужно торопиться. Приблизившись к окну, Хэддок сильнее прижал к груди маленький сверток.       Столпившиеся под окном люди были готовы помочь. Кто-то притащил огромную бочку, надеясь, что это поможет вождю, одной рукой державшемуся за подоконник, а другой сжимающего ребенка. — С дороги, — грозный крик отпугивал каждого, стоящего на пути, — уйдите.       Забияка, распихивая всех локтями, вместе с братом пробралась к Иккингу. Люди отступали от одних только криков, вздрагивая каждый раз, когда до их ушей доносился грозный девичий рык. Девушка залезла на бочку и потянулась к вождю, чтобы взять младенца в руки. Расстояние не позволяло передать такой ценный груз из рук в руки, а силы мужчины были на исходе. Будь он один он бы уже давно перестал держаться, рухнул бы на землю, возможно, переломав пару костей. Но сейчас он не мог рисковать, а огонь нещадно пожирал деревянные стены, приближаясь к деревянной раме распахнутого окна. — Еще немного, ну же, — пальцы онемели от постоянной напряженности, Хэддок из всех сил старался удержаться, пока Забияка дотянется до его дочери, — еще чуть-чуть.       Задирака подсадил сестру, сократив расстояние между девушкой и Хэддоком. Забияка перехватила маленькую девочку и, прижав ее к себе, как можно крепче, велела брату опускать их. Иккинг, понимая, что малышка в безопасности, ослабил хватку и рухнул на землю. Задирака подхватил друга, смягчив его падение. — Где Астрид? — откашливаясь, спрашивал вождь, разыскивая глазами свою жену и вглядываясь в каждое лицо, попадающееся ему на глаза, — где она?       Никто из стоящих поблизости не смел сообщить ужасную новость, но сказать-то надо было. Дом рухнул, осветив остров яркой огненной вспышкой. Иккинг все еще искал взглядом любимую, но вновь и вновь не находил ее. В голову мужчины лезли страшные мысли, которые он тщетно пытался прогнать. — Иккинг, мы пытались, но не успели спасти ее, — Задирака, опустив голову, чтобы никто не увидел его скупой мужской слезы, положил руку на плечо вождя.       Мир, который Хэддок строил с таким трепетом и осторожностью рухнул в одночасье. Мечты о счастливом будущем семьи рассыпались в пыль. А мужчина был готов кричать от невыносимой боли, которая разрывала его душу на мелкие кусочки. Он вновь почувствовал, как тоска разливается по его телу, разрывая все внутри. Иккинг чувствовал, как только-только затянувшиеся на сердце раны, в который раз с треском разошлись по шву, становясь еще глубже. Отец. Остров. Дракон. Любимая женщина. Еще не родившийся ребенок, которого он так ждал. Каждая новая потеря наслаивалась на предыдущую, давя непосильной тяжестью.       Когда из-под остатков дома смогли достать тело девушки, покрытое огромными ожогами, мужчина уже не мог сдерживать скопившиеся эмоции. Ведь говорил же ей бежать. Что пошло не так? Что помешало? Вождь рухнул на колени, прижимая обгоревшую руку к своей щеке, по которой катилась слеза. В душе он разрывал повисшую тишину на части, но разве он мог себе это позволить сделать в реальности? А как бы ему этого хотелось.       Забияка прижимала дочь своей подруги к себе, с трудом сдерживая подступающие слезы. Ком в горле мешал что-либо говорить, да и она не решалась высказать слова поддержки, стоящему на коленях перед мертвой женой мужчине. Девушка даже смотреть не могла на эту наводящую ужас картину, а потому скрылась в толпе людей, подальше от этого зрелища. Задирака, собрав волю в кулак, подошел к Иккингу, присев рядом.       Народ прекрасно понимал состояние Хэддока. Слишком много потерь для его возраста, но они же викинги. Им не привыкать к потере близких. Люди шептались, гадая, чем же их вождь так прогневал Одина, что судьба так издевается над ним, лишая всего того, что так дорого его сердцу. Никто из присутствующих больше не решался приблизиться к ним.       Скрепя сердце, мужчина отдал приказ спустить корабль на воду. Сколоченный наспех гроб погрузили на судно. Хэддок поднял на руки Астрид и понес на палубу. Печально взглянув на тело, в котором не узнать было красавицу жену, Иккинг накрыл гроб крышкой. Задирака поднес ему кусок белоснежной ткани, который лег поверх крышки. Прижали полотно вынесенной обугленной секирой, которую так любила девушка. Вождь еще несколько минут постоял рядом с гробом, прощаясь с женой и все еще не веря в происходящее. Мужчина спустился на берег и взял принесенный лук со стрелой.       Корабль с телом Астрид отчалил от берега. Когда он приближался к водопаду, Хэддок с тяжелым сердцем, зажег стрелу и выстрелил в сторону судна. — Прости, родная, — шептал он, коря себя за то, что не сумел спасти жену, — я не смог прости…       Полыхающий от нескольких десятков горящих стрел, выпущенных вслед за стрелой Иккинга, корабль озарил водную гладь и, достигнув водопада, полетел вниз. За спиной Хэддока раздавались всхлипы, женщин душили рыдания, мужчины прятали слезинки скорби. Ничего не понимающий младенец, до сих пор находящийся на руках Забияки, громко заплакал, напоминая отцу о своем существовании.       Никто из присутствующих так до конца и не осознал, что произошло этой ночью. Люди не могли понять, почему же вдруг дом вспыхнул и что же помешало девушке выбраться. Смерть, унесшая жизнь одной из храбрейших воительниц Олуха, была невосполнимой утратой, особенно для вождя.       Вождь подошел к плачущей девушке и забрал дочь — единственное, что у него осталось. Единственный ориентир в беспросветной мгле, горящий слабым огоньком. Весь смысл жизни Хэддока, теряющей краски, сейчас сосредоточился в этом маленьком сверточке. Девочка, чувствуя отцовское тепло, понемногу успокаивалась. А Иккинг с трудом собирал осколки вновь разбитого сердца, совершенно не представляя, как жить дальше.