Romeo et Juliette

Ненависть... Ненависть... Ненависть. Это слово мы слышим здесь чаще всего. Иногда мне даже кажется, что это слово выбито на гербе нашего славного города Вероны. Мне кажется, нет, я даже могу с полной уверенностью утверждать, что весь мир произошёл от этого. С этим словом на губах рождаются дети, и  умирают мужчины. С этим словом бросаются в бой и целуют женщин. Его произносят в клятвах и молитвах. Забыты Бог, любовь и мир, вместо Библии - кинжал, вместо Бога - Смерть, вместо мира - кровавая вражда. Жизнь в Вероне похожа на пороховую бочку. Здесь нельзя выйти на улицу без шпаги и нельзя не сжимать руку на эфесе, потому что ты знаешь, что за углом или в соседнем переулке тебя может ждать представитель вражеского клана. Пусть я и ношу меч на поясе, он не часто покидает ножны. Всем сердцем я желаю мира, потому что с детства видел ненависть и смерть, и я устал. Я больше не хочу наблюдать кровь на мостовых и обрабатывать раны друзьям. Ведь мы не виновны, мы ничего не сделали, почему мы должны расплачиваться за вражду своих предков? Чего-то я заболтался.. Кстати, пора бы представиться. Бенволио, 20 лет, Монтекки. У меня есть 2 лучших друга: Ромео и Меркуцио. Я люблю женщин! Нет! Я их обожаю! Было бы невозможно жить без них! Ведь Любовь - это сестра Ненависти, они уравновешивают друг друга. Здесь, в Вероне любят также, как и ненавидят - ярко и страстно. К тому же, если не было бы женщин, мы(я бы точно)  давно бы сошли с ума. Но все же больше девушек я люблю своих друзей. Они - те, которых я защищаю, ради которых я буду мстить и драться насмерть, ради которых я сделаю все. Меркуцио - смелый, вспыльчивый и совершенно сумасшедший. А Ромео -.... это Ромео. - Смелый... Вспыльчивый... Совершенно сумасшедший... - Меркуцио медленно спускался по парадной лестнице дома Монтекки. - Оо, каков портрет! - он тряхнул своей кудрявой гривой и засмеялся безумным смехом. - Неужели ты и правда видишь меня таким? - выражение лица сменяется на слишком серьёзное и задумчивое, а в глазах чуть мелькает грусть. - Немного, - мне ничуть не стыдно, и я едва сдерживую улыбку. Это лишь маленький спектакль, снова блестяще разыгранный моим другом. Я поднимаюсь ему навстречу, но он не спешит здороваться, вместо этого кладёт руку мне на плечо и таинственным шёпотом говорит: - Хорошо думая о других, ты заставляешь плакать бедного Меркуцио... - Я не выдерживаю и смеюсь, Меркуцио смеётся в ответ. - Прости, друг, - шутливо извиняюсь. - Брат, - поправляет меня племянник герцога. - Брат. И ведь он прав, ближе него и Ромео у меня никого нет. Мы - братья, братья по крови и духу.