***
Вонхо смеётся, когда слышит некоторые предположения, - что подцепил Хэвон из интернета, - по поводу интимных предпочтений нэко. А парень ударяет его по плечу, прося развеять многие заблуждения. Вонхо лишь снова заливается смехом, увидев требовательный взгляд на покрасневшем от смущения лице, и уворачивается от летевшей на него подушки, которую Хэвон запустил в него. — Ты думаешь, что я получаю мало удовольствия? — усмехнулся Вонхо, проводя большим пальцем по искусанным губам. В ответ только молчание, которое Хэвон разбавил пожатием плеч и укусом этого самого пальца, что проходится по его губам. Затем, он сразу же вбирает его в рот, облизывает фалангу, и с причмокивающим звуком - отпускает. Даже успевает заметить расширившиеся зрачки напротив, прежде чем почувствовать глубокий поцелуй и крепкую хватку, на своём проголодавшимся теле. Вонхо вжимает его в себя и притягивает на свои бёдра, усаживая. Наслаждается звуками кусачего поцелуя и учащающимся дыханием. Запускает руки под под футболку Хэвона и беспорядочно блуждает ладонями по его спине и пояснице, проглаживая пальцами кожу под резинкой свободных шорт. Хэвон запрокидывает голову, подставляя шею под новые порции поцелуев, и тянется руками за край рубашки Вонхо, выправляя её из под черных джинс. Запускает пальцы одной руки в светлые волосы, а второй пытается расстегнуть все маленькие пуговицы. Вонхо помогает ему, а когда рубашка была полностью расстегнута, он сразу же почувствовал ладони, что прижимаются к его груди, плавно спускать. Он следит как они доходят до кромки его джинс, немного оттягивая за пряжку ремня. Поднимает взгляд и сталкивается с карими глазами, в которых читался такой же голод и желание, как у него. Он сжимает чужие ягодицы, когда пальцы справились с его ремнём, и глубоко вдыхает витающее в воздухе возбуждение, вновь приникнув к губам. Хэвон тянет его на себя, ложась на кровать, и проводит ладонью по хвосту. Запускает руки под расстегнутую рубашку, чувствуя под ладонями напряженную спину, и оглаживает пальцами лопатки, с тихим стоном выдохнув, когда через тонкую ткань шорт почувствовал толчок крепких бёдер. Вонхо задирает его футболку и прижимается губами к телу, рвано оглаживая его. Вновь толкается, проходясь грубой ширинкой джинс по чужому возбуждению, и наслаждается новой порцией стона с придыханием. Кусает горошинку твёрдого соска и останавливается, медленно приподнимаясь на руках, так как по квартире раздался дверной звонок. Хэвон пытается сморгнуть возбуждение и удивлённо смотрит на Вонхо. Тот оборачивается к комоду, на котором покоилась его катана, встаёт с постели и не спеша подходит к оружию. Смотрит на него какое-то время, затем берёт в руку и крепко сжимает. Почему-то он уверен, что и кто ждёт его за дверью. Снова раздался звонок. Хэвон поправляет одежду и тоже встаёт, но остаётся в спальне. Вонхо подходит ко входной двери и открывает её. На пороге стояло четверо мужчин. — Пора возвращаться, месье. Ваш Господин ждет Вас. — сообщил один из них, и протянул свиток, на котором был приказ о разрыве выходных и немедленном возвращении, подписанный тонким, детским отпечатком пальчика. Вонхо долго смотрит на этот отпечаток, всё так же сжимая рукоятку катаны, а потом кивает и возвращается в спальню, не закрывая дверь. Мужчины за порогом терпеливо ожидали его. — У тебя проблемы? — чуть нахмурил брови Хэвон. — Работа и обязанности. — ответил Вонхо, вставая напротив. — Мне нужно уехать. Парень ухмыляется, отводя ненадолго взгляд и запуская руку в каштановые волосы, а затем, снова смотрит в глаза: — Видимо, в этом весь - ты. Вонхо дёргает ушами и немного отворачивает голову, хмуро прикрыв глаза. Не хочется всё так оставлять, но выбора нет. Он на службе, а не в отпуске. Быть может, если бы они встретились раньше, сейчас не было бы этого контракта? Или был? Возможно, он всё рано бы так и рвался в неизвестность, наплевав на всё, и свою собственную личную жизнь. Да, отношения - это не для него. Вонхо слышит движение напротив и чувствует, как его губы неожиданно сжимают в поцелуе, и сразу же отвечает, свободной рукой прижимая к себе. Безумно приятно чувствовать чужие губы и легкое, податливое тело рядом. Частое одиночество, без интимного тепла на своей постели, дают о себе знать. Пришлось с огромным трудом заставить себя остановиться и разорвать поцелуй. Хэвон смотрит, как Вонхо достаёт какие-то таблетки и закидывает себе в рот, а затем быстро, боясь передумать и продолжить ласки, направился к выходу. Там ждали какие-то мужчины, и они все вместе вышли из жилого здания. Вонхо, на пути к двум машинам, - к которым вели незнакомцы, - застёгивает пуговицы на своей рубашке и, садиться в салон, укладывая на коленях своё оружие. Хэвон достаёт сигарету и закуривает, провожая всё это действие молчаливым взглядом.***
В бежевом салоне автомобиля было тихо. Водитель и один из охранников, что ехали с Вонхо в этой машине, не обменивались ни взглядами, ни словами. Был лишь гул двигателя и редкое щёлканье поворотников, а за окном - мелькал ночной и мокрый после дождя Сеул. Никаких мыслей не было. Лишь некое предвкушение чего-то, в каком-то очень далёком, долгом, и бессмысленном ожидании. Вонхо откинул голову на кожаный подголовник сиденья, прикрывая глаза. Тело немного расслабляется, позволяя таблеткам медленно растекаться и проникать в каждую клеточку организма, остужая и закупоривая животную сущность. Он медленно выдыхает, пытаясь избавиться от того неприятного чувства предвкушения.***
Две машины припарковались возле одного из самых высоких жилых зданий, отражая на чёрном глянце искусственный свет от фонарей. Вонхо выходит из светлого салона, сопровождаемый всё теми же мужчинами, и уверенно проходит ко входу в здание. Стеклянные двери лифта плавно закрываются, увозя своих пассажиров к верхним этажам. Подъём был долгий, а ненавязчивая и тихая мелодия в кабинке разбавляла тишину. Сопровождающие дышали чуть ли не в затылок до самой квартиры, словно бы смогли удержать, в случае побега. Вонхо на это лишь хмыкает про себя, с легким самодовольством. К чему всё это бессмысленное сопровождение и пафос? Дверь открыли слуги, сразу же пропуская внутрь. В легкие проникли еле заметные запахи всех жителей этого помещения. Вонхо безошибочно повернулся к слуге, которого однажды припёр к стенке во время своего больничного. Тот сразу же опустил взгляд, продолжив свою работу, но внутреннего кота не обмануть - он всё ещё с подозрением шипит в его сторону. Слегка дёрнув хвостом, Вонхо отрывает от него взгляд и оглядывает всех присутствующих, кто на "ночной смене", встречаясь взглядом с Ёнри. Мужчина окидывает его чуть ли не брезгливым взглядом, и кивнув охране за плечами нэко, удалился в глубь квартиры. Сзади послышался хлопок закрытой двери, сообщающий о том, что сопровождение ушло, как и свобода - в прерванные выходные. Вонхо поднимается на второй этаж и открывает дверь общей комнаты. Там всё так же горит одна единственная лампочка, чтобы слугам было комфортнее перемещаться по помещению, не нарушая ночной тьмы и не отвлекая ото сна их Господина. Дверь спальни Минхёка открывается, и тот выбегает с босыми ногами. Он вдруг останавливается, как от удара, огромными чёрными глазищами разглядывает своего телохранителя, а затем снова подрывается с места и бежит на него, со всей скорости врезаясь и обхватывая худыми руками в объятиях. Минхёк жмуриться, крепко обнимая, в страхе открыть глаза и увидеть, что здесь никого нет. Он так сильно соскучился! Это правда киса? Настоящий? Это не сон? Он вернулся? Теперь, наконец, будет нестрашно? Вонхо чувствует через рубашку, как маленький носик утыкается ему чуть выше кромки ремня, а цепкие пальчики крепко сжимают плотную ткань, вцепившись на талии и сильно оттягивая. — Возвращайтесь в постель, Господин. Вы должны спать, уже слишком поздно. Вонхо кидает взгляд на слугу, что скромно стоял в дверном проёме общей комнаты, а затем опускает глаза в низ, на лохматую макушку мягкой копны волос. Мальчонка поднимает голову, ловя взгляд сверху. В его чёрных глазах металось что-то непонятное, и словно море при сильном ветре, - волнами подталкивало солёные слёзы на пушистые реснички. Когти снова удлиняются, желая оттолкнуть или полоснуть ими по нежной шелковой коже. Но Минхёк вновь жмуриться, снова утыкаясь носом и царапая маленький подбородок о грубую пряжку ремня. Непонятно зачем, Вонхо опускается на одно колено, поглаживая худую спину и позволяя нормально себя обнять. Просто, как и тогда - не хотелось видеть Минхёка расстроенным. Он поглаживает его по спине, чувствуя под ладонью волглую пижаму и выпирающие позвонки. Чуть хмурится, а затем прижимает руку ко вспотевшему мокрому лбу. И всё так же он не чувствует наличие ненормальной температуры, из-за разницы температуры их тел. Но взмокшая спина и прилипшие ко лбу и шее волосы - это точно ненормально. Ребёнок покрыт холодным потом и весь дрожит, словно крылья бабочки на ветру. Вонхо прижимает его к себе, поворачиваясь в сторону двери. Но слуга уже ушел. Окрик работников застревает где-то в лёгких, когда мальчонка прекращает дрожать в его руках. Вонхо поочерёдно стряхивает кистями рук, удерживая младшего, но когти упрямо не хотели возвращаться в нормальное состояние, а внутренний зверь был усыплен таблетками. Оно и к лучшему. Присев на софу у панорамного окна, Вонхо отстраняет от себя Минхёка. Тот послушно отодвинулся, бегая по нему взглядом чёрных глаз. — Ты не заболел? Как себя чувствуешь? Минхёк отрицательно махнул головой, продолжая разглядывать своего телохранителя. Конечно, у него всё хорошо. А как иначе? Ведь его киса рядом и настоящий. Тонкие и холодные пальчики касаются основания горячей шеи, у ключиц, проводя по синяку и царапине. Неожиданный и яркий контраст заставляет слегка отстраниться. — Болит? — невинно спрашивает ребёнок, разглядывая оставленные царапины от коротких ногтей и засос, что оставил Хэвон. — Нет. — просто отвечает Вонхо, вспоминая приятную ночь, и тяжело сглатывает вязкую слюну. Он сейчас бы мог наслаждаться близостью того парня, но нет. Сидит вот перед мальчонкой, снова ощущая себя безвольным, на оставшиеся пол года. — Тебе спать пора. Уже поздно. Минхёк только дует свои нежные розовые губки, и вновь протягивает руки, обнимая: — Не хочу. — обиженно прозвучало куда-то в воротник рубашки. Вонхо отворачивается от уткнувшегося в плечо носика, дёрнув хвостом, и обращает всё своё внимание на вид за окном. Мальчонка ведь не отлипнет. Низкие и тяжёлые тучи плавно проплывали по небу, обнажая иногда холодное ночное светило. Постепенно то тут, то там, выключался свет в окнах других высоток. Где-то в дали редело движение машин, освобождая дороги широких проспектов. Никогда не спящий город, медленно погружался в лёгкую дрёму. Рука Минхёка безвольно соскользнула, расслабив хватку на рубашке и оставляя мятые заломы ткани, где зажимал её в кулачке. Вонхо опускает взгляд на своё плечо, чувствуя щекой мягкие волосы, и тихо хмыкает. Вопреки своему заявлению, младший всё-таки уснул. Он поправляет его чёрную челку, что лезла ему в глаза, заставляя подрагивать длинные ресницы. И только сейчас замечает, что когти вернулись в нормальный вид, будто вместе с мальчонкой уснула и некая опасность. Вонхо нахмурился своим мыслям, грубо оттолкнув их, и разглядывая лицо уснувшего на его плече Минхёка. Тучи снова раскрыли обзор луне, и та сразу же заглянула к ним, освещая всё холодным светом. Нежная и мягкая кожа ребёнка стала словно белоснежной, из-за ночной луны, а угольные реснички и волосы давали чёткий контраст, отбрасывая небольшие тени. Этот неугомонный, порой шумный и безумно тактильный мальчонка, сейчас был словно из хрусталя, уязвимый и невероятно хрупкий. Вонхо глубоко вдыхает, ненадолго прикрыв глаза, и на выдохе снова возвращает внимание виду за окном. В этой большой комнате пахло серебристой луной и Минхёком.