Исторические несостыковки.

Пятница. 21.

А спонсором утра являлась компания «философские размышления перед сном». Философские размышления перед сном — ну когда же всё это закончится? Все эти ссоры, проблемы и «самоосознания» уже достали. В особенности последнее. Ничего нового о себе уже узнавать не хотелось. И так хватило. В четверг, перед уроком истории угораздило поссориться с Мэйбл. Типичный пустяк перерос в «молчанку между нами» и «почему ты мне ничего не говоришь?». Я и так был на нервах, а тогда просто разразился гневной триадой про то, что меня постоянно выставляют, мягко говоря, крайним. Она, разумеется, протестовала, но что мне? До конца дня был весь как на иголках, а вечером уже родители разнимали. Мэй грозилась, что расскажет о «всех моих делишках» им. Они бы не поверили. В такие вещи нельзя просто поверить, их нужно увидеть, прочувствовать. Я заткнулся по другой причине — не хотел, чтобы сестрёнку снова отправляли на те сеансы. Легче ей бы не стало, да и у неё вот-вот выступление. Просто надеялся, что для неё и её труппы оно не будет последним. Откладывал примирение «на потом» сколько мог, но в итоге сдался. Подошёл, извинился, она что-то проворчала, но простила. Думал, после этого пойдём на урок, но не тут то было. — Раз уж извинился, значит идёшь на репетицию. — При чём говорила она это так строго, совсем не оставляя мне выбора. Понимая, что придётся слушать все эти французские речи, из которых максимум пойму пару слов, я был против. Это не спасло положение. — Ладно, только не долго. — На это сестрёнка только хитро ухмыльнулась, исчезая за занавесью. Репетировали без костюмов, потому Мэйбл довольно быстро выскочила с гримёрки. Желая блеснуть знаниями, вручила сценарий мне. Пролистал пару первых страниц — текст на французском, над некоторыми словами карандашом подписано произношение, над несколькими — перевод. — Поверить не могу, что ты реально над этим запарилась. — Пф, нашла текст в интеренете. Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать. С другой стороны — поступил бы также. — И какой дурак занимался этим до тебя? — А ничего что оригинал пьесы на французском? — Оу. — Я вернулся к сценарию. Было немного неловко, но откуда я мог знать? Не я же всем этим бредом интересовался. — Ну всё, я пошла. Только не сбегай раньше конца. Что заставило её верить в то, что я правда дождусь конца — неизвестно, но из-за этой фразы я знал, что меня будет мучить совесть. Возможно. Как я и предполагал, когда Мэй только-только загорелась этой идеей — большая часть участников не особо понимали, что говорят. У некоторых произношение совсем хромало, а у одного был и вовсе немецкий акцент. Конечно, их поставили на второстепенные роли, но из-за этого на главных были не особо блещущие талантом в актёрском деле. Они играли небольшое отрывок — «споры на рыночной площади». Не особо занимательно. Возможно, зная сюжет полностью, было бы куда понятнее, что происходит, но у меня был сценарий только парочки отрывков. Мэйбл досталась одна из главных ролей — почему она об этом не говорила? Или говорила? — толи служанки у богача, толи дочери богача, притворяющейся служанкой. Она искала птицу, случайно выпущеную из клетки. Вторая главная героиня, — кажется, в оригинале это был герой? — была разбойницей, которая столкнулась с персонажем Мэй. Ей явно с трудом давались реплики, но она больше остальных понимала настрой и её игра выглядела довольно живо. Будто бы эта роль была для неё и создана. Скорее всего, именно по этой причине её и выбрали, несмотря на корявое произношение. И я даже мог понять это. Отдать дань оригиналу — это важно, но они, как-никак, актёры, и именно этому должен быть отдан больший приоритет. На вторых ролях были классические персонажи, которые отыгрывали довольно неплохо, но в тоже время скучно. Это была совсем не их вина, так как толк они в своём деле знали, но мастерством не доросли, чтобы из болванок делать что-то впечатляющее. Возможно, если не бросят — читать как «не погибнут из-за чёртового призрака» — то их ждёт немалый успех. К конце третьего урока Мэй не было на сцене. Судя по словам, она должна была появиться к самому концу, но ждать я не стал. На мой уход никто внимания не обратил, потому я максимально быстро направился к нужному кабинету. Подоспел вовремя — прозвенел звонок и только последняя парочка учеников немного задержалась. — Что снова? — Когда те вышли, продолжил уже более недовольно. — Надеялся с тобой сегодня не видится. Хотелось ответить что-то язвительное, но, прикусив язык, сдержался. Рано сжигать мосты. — Хочу знать больше. — Совсем не то, что хотелось сказать, но нужно начать с чего-то попроще. «Боуэн» отпустил журнал, скептически оглядев меня, хмыкнул и вернулся к работе. — Иди на урок, там и узнаешь. То, насколько он был доволен собой даже не злило. Было скорее привычно. — Экономика предмет, конечно, полезный, но в данный момент есть дела поважнее. — Да, согласен. Выступление твоей сестры. В какой-то степени меня накрыло чувство дежавю. Как и раньше он уверенно давил на самые больные точки. И кто из нас изменился меньше? — Если с ней что-то случится… Я даже не знаю что делать. Он вздохнул, так, будто бы мы все ему уже сто лет как надоели, — не особо устало, проще говоря, — отложил журнал и посмотрел на меня. Я старался смотреть куда-то в сторону, но выходило худо. — От знаний легче не становится, Сосновое деревце, поверь. Ты всё равно этими самыми знаниями воспользоваться не сможешь. «Я не беспомощный.» — бесконечно повторялось у меня в голове. Ни о чём более, кроме неприязни думать не мог. Если до этого у меня были хоть какие-то «дружеские намерения», то в тот момент решил — несмотря ни на что, я помогу Форду уничтожить эту тварь раз и навсегда. — В данном случае. — Словив мой заинтересованный взгляд, он ухмыльнулся. — Так просто? Не думал, что я могу тебя подставить, м? — Весьма ожидаемо для тебя. Если бы так случилось, я бы ни капли не удивился. — Тогда может отложишь самоубийство в дальний ящик? Сдавшись, я сменил тему. Всё равно ничего не добиться. — Так зачем ты здесь? В чём твоя выгода? — Смелый вопрос. И с чего я вдруг должен отвечать? После угроз к тому же. — То были не угрозы. Я никому не писал. — Какая разница? Будто бы ты не написал бы. Вот таких неоднозначных моментов чертовски много. Когда не знаешь, ты видел что-то, или хотел видеть. — Знаешь, а ведь нет никаких доказательств, что Мэй писала о тебе. Я только знаю, что она связалась с Фордом и он ей ответил. Но я мог бы написать сам, для уверенности. Пауза затянулась слишком сильно. Послышались шаги учеников. Боуэн снова развернулся лицом к классу. — До понедельника. — Холодно ответил он, и мне ничего не осталось, кроме как уйти. К середине урока пришла Мэй. Сидела-дулась до самого его конца, а на перемене закатила истерику, — что было вполне ожидаемо, — пообещав что больше никогда со мной не заговорит. К уроку французского она немного оттаяла, но я был уверен — до воскресенья от неё «весточек» точно не будет. Кассандра была довольно нервной. Не придиралась, даже не часто делала замечания. К середине урока дала задание написать диалог, а сама засела за документы — чтобы отвлечься. Было любопытно, что её так беспокоит? Я всё ещё не имел понятия, как воспринимать её. Пришлось успокаивать себя тем, что у неё и своя жизнь есть — может действительно что стряслось? А то уже совсем не моего ума дело. «Но если нет?» — тут же всплывало ответом. Если касательно происходящего? Хорошо это? Плохо ли? К ней я подойти не мог. В особенности, учитывая нашу неприязнь друг к другу. Да и тут мы не больше чем преподаватель и ученик, что делает ситуацию совсем никудышной. Придя домой, сестрёнка тут же убежала «к подругам», что совсем меня не удивило. Она постоянно так сбегала, когда мы в ссоре. Мать устроила допрос, как всегда «отругала», и я даже на какое-то время забыл о более важных вещах. Действительно ведь, вдруг Мэйбл не догадалась? Но тогда зачем писать Форду? Зачем шифроваться? Нет, писать точно лишнее. Или же, мне просто не хотелось, что-бы кто-то ещё знал? Это был хороший вопрос.