Одной дорогой

Рекс рисовал тонкой, изогнутой веткой по земле, выводя самые замысловатые линии. Рисунок, если можно так назвать сумбурные геометрические фигуры, выходил искажённым, поломанным. Под стать Бронежилету. Раньше он считал, что это — безмозгло. Придумывать и создавать что-то такое плоское, никуда не годное, а после получать удовольствие от, по сути, ничего. Но сейчас ему подобное занятие отчего-то нравилось. Как и сидеть на последней ступеньке лестницы, вечером, в глубокой тишине, размышляя о всяком разном. Жизнь, если подумать, странная штука. И запутанная до такой степени, что порой образовавшийся клубок не распутать даже с помощью кого-либо. А ещё были проблемы… О, они такие удивительные. Рекс считал, что он решает их, что их становится меньше, что они никогда о себе больше не напомнят. Но это было бы слишком легко, не так ли? Всё то, что он пытался скрыть, замять, только эффектнее о себе напоминало, беспощадно вываливаясь на больную голову. В самый неподходящий момент. Бронежилет не был одуванчиком, и он не скрывал этого. Как и то, что был сложным человеком. Всё из-за той же жизни, которая так вовремя его пнула, оставив ни с чем. Но Рекс честно пытался измениться. И поначалу он мог гордиться своими успехами — это действительно у него выходило. Но после он где-то свернул не туда, и началось всё по-новому. Что же с ним было не так? Бронежилет чертит особо эмоциональную линию, получая длинный зигзаг. Потом сажает человечка, — самого простого, — который не машет радостно рукой, не улыбается, не стоит, в конце концов. Он сидит на самом острие зигзага, на его круглом лице — печаль, а его тонкие руки-палки обнимают себя. Рекс не рисует ему глаза — человек слеп, и он не видит то, что происходит вокруг него. Его панцирь, который он так старательно выстроил, слишком твёрд, чтобы принять досадную правду. Бронежилет бросает палку, обхватывая голову руками. Что он натворил? Рекс хотел бы повернуть время вспять, чтобы всё исправить. Опять. Но его устройство перемещения сломали. Навсегда. И сам он застрял здесь, в прошлом. Или в новом будущем? В любом случае, попытка выстроить судьбу по-другому уже сыграла с ним в злую шутку. И не было никаких гарантий, что при очередном перемещении всё не станет ещё более катастрофичным. Может, оно и к лучшему? Без устройства пропала надежда на то, что при неудаче всегда есть возможность вернуться назад и отредактировать невыгодный эпизод. А с другой стороны… эта незащищённость так убивала. Рекс с досадой схватил камень, который лежал рядом с его ногой, и кинул куда-то наобум. Он не хотел торчать здесь, не хотел мёрзнуть. Но он не мог зайти внутрь. Его всё равно там никто не ждёт. На самом деле, ему было несвойственно думать о том, что уже произошло. Его принцип «здесь и сейчас» не раз выручал из самых неприятных ситуаций. К тому же это хорошо влияло в психологическом плане. Но в этот момент он корил себя, перекручивал события, думал, как было бы, обернись оно иначе. Неужто это сказывается влияние Эммета? Рекс посидел ещё немного и спустя некоторое время услышал тихие, очень осторожные шаги, а после он увидел, как Люся подсела к нему. Она посмотрела на него с грустью, словно желая что-то сказать, но потом отвернулась, продолжая молчать. Дикарке сразу бросился в глаза корявый рисунок Бронежилета, который она с любопытством начала осматривать. Лишь бы только ничего не произносить. Рекс не понимал, почему Люся пришла к нему. Сама. Будет опять читать нравоучения? Или осуждать за то, как он низко поступил с Эмметом? Придётся её огорчить: Бронежилет и без посторонних осознавал, в чём провинился. Люся выдохнула. Ей тяжело было подбирать слова в голове, что уж говорить про то, чтобы заговорить и извиниться за своё поведение. — Если ты считаешь, что твоё присутствие меня успокаивает, то ты глубоко заблуждаешься, — Рекс не поворачивался к ней, но и без этого он почувствовал направленный на него осуждающий взгляд. — Рекс… — Люся кашлянула, давая себе секундную паузу, чтобы собрать мысли во что-то дельное и логичное. — Прости. Я… я была неправа. — Ух ты, — Бронежилет наигранно удивился, — и поняла ты это только после того, как уже всё наговорила? Дикарка попыталась скрыть подступавшее раздражение, чтобы не повторить недавнюю ситуацию. Это у неё неплохо получилось. — Ты можешь перестать язвить и наконец выслушать меня? Я устала постоянно с тобой ссориться: нам нужно решить всё раз и навсегда. Ради… Эммета. — Как он, кстати? — Рекс локтями облокотился на ступеньки. — Честно? Ужасно, — Люся прижала к себе руки, немного согнувшись вперёд, будто стараясь согреться. — Кисонька сейчас находится с ним, — её голос надломился: ей, очевидно, было очень жалко, что не она рядом с Эмметом. — Когда она пришла и увидела всё то, что мы учудили, она была в таком шоке. Я с трудом ей всё объяснила. — Выставив меня самой злостной стороной? — Себя, Рекс, — уголки её губ задрожали. — Я не хочу против тебя настраивать наших друзей. Ты не заслуживаешь этого, какую бы ахинею ты не совершал. — Ты сама щедрость. Наступила новая тишина. И Люся, и Рекс чувствовали себя не в своей тарелке. Им обоим было сложно раскрыть друг другу хотя бы маленькую частичку своей души. Их недоверие возрастало, как бы они не пытались от него избавиться. — Знаешь, — Дикарка решила сделать первый шаг, — я часто ненавижу себя из твоего будущего, — она взглянула на Бронежилета и увидела, как он с удивлением к ней обернулся. — Я всё думаю и никак не могу понять, почему она так поступила. Почему не спасла тебя, когда ты так сильно нуждался в её помощи. — Возможно это связано с тем, что ты плевать на меня хотела? — Рекс издал отчаянный смешок — говорить об этом было крайне больно. — Вам было так весело без миленького и наивного Эммета. Вы смеялись и радовались, ничего вокруг себя не замечая. Вы не думали, что я жив. Что я ждал вашей помощи! Но я надеялся в первую очередь не на них, а на тебя, Люся, — он злостно произнёс её имя, опять ощущая, как бешенство подступает всё ближе и ближе, — И ты меня оставила одного. — Я не отрицаю этого, — она грустно посмотрела на свои руки, сжимая и разжимая пальцы. — Но я думаю, что ты специально оставил в своей памяти только негативные моменты, упустив из виду то, что тебя искали. Я не могла тебя просто так бросить! — Как видишь, — равнодушно ответил Рекс, изучая чистое небо. — Нет, послушай, — она коснулась плеча Бронежилета, чтобы тот взглянул на неё. — Я понимаю, что не могу утверждать, но если та Люся хоть чем-то похожа на меня, то поверь мне: я искала тебя. И не один день, не два. Уверена, прошло много лет, прежде чем она отчаялась. И она не веселилась, Рекс. Она скорбела по тебе, — Дикарка выдавила из себя улыбку. — Та Люся считала тебя лучшим другом, она любила тебя, каким бы идиотом ты не был. Знаешь почему? Потому что я считаю также. Эммет мне дорог. Я ради него пойду на всё, даже если, чёрт возьми, придётся прыгать в лаву. — Да уж, конечно, — Рекс не верил ни единому слову. — Если бы ты реально пошла на всё, то искала бы меня до последнего. — Ты прав. Я сдалась, когда, наверное, была близка к цели. Не представляешь, как я себя осуждаю за это. Я не должна была терять надежду! — Ничего уже не вернуть, — Бронежилет пожал плечами. — Не вижу смысла в нашем диалоге. — Я бы хотела тебе кое-что рассказать, — Люся прижала палец к своему виску, расслабляюще его потирая. — Ты же сам прекрасно видишь, что вокруг полно одинаковых людей. Они безразличны ко всему, их сердце наполнено ненавистью. Но ты наверняка и видишь, что Эммет другой. В каждом зле он находит добро. Он помогает самому безнадёжному человеку, буквально вселяя в него веру в светлое будущее. Эммет улыбается, даже если всё ужасно. Он желает каждому только счастья, ведь у него такие наивные взгляды на жизнь, — Люся тепло засмеялась, вспоминая все лучшие моменты с Блоковски. — Да, я считала, что это по-детски. Я мнила, что взрослый должен быть серьёзным, сосредоточенным. Мрачным. И это было моей самой главной ошибкой. — И почему же? — Нельзя переделать человека под себя, чтобы он тебе нравился. Это лицемерно и неуважительно. Эммет — индивидуален. И если он не вписывается в наш мир, это не значит, что проблема в нём, — Люся пальцем указала на себя. — Проблема в нас. Мы привыкли мыслить стереотипами. У нас сформировался единое мировоззрение на то, как всё устроено. Мы как будто стали общим сознанием. Без особенностей. Без ничего. Я не понимала Эммета, потому что думала, что негатив — это правильно. Но нет. С ним это даже не жизнь. Это простое существование. Мучение. Рекс не отвечал. Он внимательно вслушивался в этот поток мыслей, не отвлекаясь ни на что. На его памяти это было впервые, когда Люся делилась с ним чем-то сокровенным. — При первой встрече я завидовала Эммету. Почему он стал избранным? Он же такой глупый! Теперь мне смешно от того, какой на самом деле я была глупой, а не он, — Дикарка посмотрела на висевший фонарь, который освещал вход в дом. — Каждый особенный, но не каждый обладает индивидуальностью. Особенным человека делает его внешность, характер, как он живёт и чем вообще занимается по жизни. А вот индивидуален тот, кто смотрит на всё иначе. И таким является Эммет, — Люся вновь перевела взгляд на Рекса. — Он углядел даже в тебе что-то такое, чего не увидели мы. И я снова вместо того, чтобы последовать примеру Эммета и найти в тебе плюсы, поступила как все — начала тебя презирать. Я не разобралась в тебе. Твои проблемы мне казались такими никчёмными. И мне на ум даже не пришло, что дело-то опять во мне. Из-за меня ты перестал быть тем Эмметом, которого все знают. Из-за меня ты потерял веру в человечество, в друзей, потому что я не спасла тебя. Она отвела глаза. — Я хотела, чтобы ты стал, как все. Чтобы ты перестал улыбаться тем, кто желает тебе только худшего. И вот теперь… Люся прикусила губу и, не сдержавшись, обняла Рекса, который был поражён всем произошедшим. Ему стало крайне стыдно за все слова, которые он когда-либо ей говорил. Ему стало противно от себя из-за того, что он пытался её задеть, чтобы потешить своё самолюбие. — Мне так жаль, что ты стал таким, Эммет, — Люся схватилась за одежду Бронежилета, с немыслимым усилием подавляя слёзы. — Если бы у меня только была возможность всё исправить… я бы обязательно тебя нашла. Рекс мягко обнял её. Всё было так сложно, что его голова кипела. Он узнал слишком много за один раз. — Всё в порядке, — Бронежилет почувствовал, как Люся легонько вырвалась из объятий — она до сих пор изображала из себя сильную, хотя ей явно было плохо. — Нет. Ничего не в порядке. Я должна была понять, что тебе было больно встретить меня, других, Эммета. Я знала, что ты поддался ненависти, которая ослепила тебя, но не придала этому значение, — Люсе было сложно формулировать мысли от переполняющих её эмоций. — Не разобравшись ни в чём, я начала автоматически считать тебя угрозой. Мне казалось, что ты хочешь Эммету зла. Но на деле ты мечтал сделать его лучше. Да, слегка в извращённом смысле, но факт остаётся фактом. — Я… — Рекс насупился, его мозг судорожно перерабатывал всю информацию. — Я даже не мог представить, что ты спасёшь его. — Я сломала временную петлю, — Люся засмеялась и протянула мизинец, — И если всё так неудачно обернулось в твоём будущем, может быть начнём здесь жизнь с чистого листа? Мы же были лучшими друзьями. И всё равно, что мы изменились. Дружба на то и нужна, чтобы быть друг с другом до конца. Несмотря ни на что. Рекс неожиданно почувствовал небывалую лёгкость. Всё то, что копилось многие годы, будто отпустило его. Весь тот мрак, который покрывал его разум, наконец растворился, и он мог даже свободнее дышать. — Спасибо тебе, — Бронежилет обхватил своим пальцем чужой, закрепляя примирение. — Даже если у нас будут разногласия, я никогда не буду переходить на личность. — И мы станем семьёй, как и хотел того Эммет. Они поддержали ещё немного в таком положении пальцы, а потом опустили. Это было началом чего-то грандиозного. — Кстати! — Люся ударила себя по лбу. — Пожалуйста, подойди к Эммету. Попроси у него прощение, объясни всё как есть. Он поймёт, я уверена в этом. Бронежилет кивнул. Он ещё немного посидел, собираясь с силами, вдохнул свежего воздуха, дружелюбно подмигнул Люсе и направился в дом. Он помирится с Эмметом, и всё у них несомненно будет прекрасно.