апокалипсис и наркотики.

      Бен стоял напротив барной стойки, на которой вальяжно разлёгся Клаус, со стаканом в одной руке и сигаретой в другой. Что же он пьет сегодня? О, определенно виски, а судя по тому, что нет всего лишь половины бутылки, сидит он здесь не так давно. Желание закинуться колёсами не покидало, а только вызывало дикий зуд по всему телу, прямо как тогда, во время телепортации. Он, блять, пиздецки хотел вштыриться чем-нибудь, но скучал по Дэйву, а значит — ближайшие полвечера только бутылка спасёт его. А, ну и конечно же, что-то периодически несущий Бен. — Я конечно понимаю, Шестой, что ты знаешь, как всем без тебя тяжело и тоскливо, но спешу это напомнить. Учтиво подметил Клаус, сразу же затягиваясь и выпуская дым из горла. Стакан уже был у губ, когда он запил стоящую в горле горечь от сигарет не менее горьким виски. Кое-чего, точнее, кое-кого сегодня не хватало. А ещё хотелось есть. Но мама уже была выключена, а значит, начинается героическая миссия под кодовым названием «Не разгромить всю кухню и чего-нибудь заточить». Вот он уже перебирает одну ногу за другой, направляясь на кухню, предварительно поменяв стакан в руке на бутылку. Пьёт уже из горла, докуривая до обжигающего пальцы фильтра. — Блять. Вот повезло тебе тем, что ты ничего не чувствуешь. Говорит он куда-то в пустоту, конечно же обращаясь к Шестому. Бесцеремонно копается в холодильнике, стараясь отыскать что-нибудь, что не требует особых кулинарных навыков. И, о, хвала Реджи, находит! Покупной сэндвич, который, видимо, принадлежал Пятому. И одной рукой расправляясь с упаковкой, конечно же поваляв тот на полу, наконец-то откусывает кусок, расплываясь в улыбке как довольный кот. После того, как мир удалось спасти от апокалипсиса, стало совсем скучно. Пятый был одержим этой идеей столько лет, что теперь, когда воплотил ее, потерял какой-то смысл к жизни. Немного позабавил факт того, что причиной апокалипсиса была Ваня, от которой совсем нельзя было ожидать чего-то. Но, видимо, жизнь такая дерьмовая штука. Вроде как и удалось спасти мир, но Пятый не чувствует себя героем, потому что об этом знает ограниченное количество человек, а именно — его семья. Все, что оставалось, тем более после того, как он отпустил Делорес, выпивать и искать для себя что-то новое. Выглядит он как подросток, но несмотря на это все - прелести этого возраста он упустил, будучи занятый более важными делами. Прошло несколько дней со спасения мира, а все, чем занимался Пятый — это выпивал в своей комнате и высыпался.       — Это определенно не дело, — со вздохом произносит он, поднимаясь со своей кровати. Нужно приходить в себя и выйти за пределы этой комнаты. В доме было тихо из-за пустоты и это было очень непривычно, раньше о таком мечтать можно было, а теперь же это не нравится. Пятый направляется на кухню, решая начать «новый день» с кофе. И как только заходит, замечает Клауса, который стоял спиной и что-то жадно уминал. — Что ты жрешь?.. — нахмурившись, спрашивает он, стоя в проходе, а затем перемещается прямо к холодильнику, толкая недобрата-наркомана. — В холодильнике ведь ничего не было, кроме… — открывая холодильник, Пятый видит, что в нем теперь совсем пусто, нет никакой готовой еды, кроме продуктов. — Кто тебе позволил взять мой сэндвич?! — возмущенно спрашивает он, но сразу же успокаивается, потому что не очень-то хочется есть. Пятый ищет несчастную банку с кофе, который ему жизненно необходим сейчас. Но ее нигде нет, либо же рост не позволяет увидеть, что находится на верхних полках. — Куда подевался этот дерьмовый кофе? Мне бы сейчас любой. Клаус так занят бутером, который даже не прожевывая запивает виски, что не слышит шагов. И дёргается, когда позади слышится тот самый голос, которого и недоставало всё это время. Дёргается, давится, а когда тот оказывается перед ним, заливается звонким смехом, не обращая внимания на вылетающие в сторону остатки сэндвича во рту. Затем прожевывает, делая обжигающий глотку глоток. И прокашлявшись, опирается рукой о холодильник, таращится на Пятого. — Да, братец, я тоже рад тебя видеть! Он не отвечает на его вопрос, в котором, кажется, тот и сам не видел смысла. А лишь смотрит за тем, что он делает. Клаус уже давно привык к тому, что он жил на кофе, заменяя им воду, возможно, даже и еду. И в отличие от Пятого, который безуспешно не мог его найти, Четвёртый видел эту банку. — Не издевайся ты над ним. Парень смысл жизни потерял. — Блять, а кому легко?! Шмыгнув носом, Клаус подходит к младшему и пальцами подцепляет банку, стоящую на верхней полке.       — Как там дела у твоей возлюбленной? Видимо, Клаус был не в курсе, что Пятый благополучно вернул её и отпустил? Можно ли было так сказать. А может знал, но прикидывался дурачком, собственно, как и обычно. Он залезает под юбку, ощупывая резинку чулок и вытягивает оттуда пачку, выискивая взглядом огонь на кухне. — Неужели грядет второй Апокалипсис? Иначе других причин твоего появления здесь просто быть не может. Судя по всему, придётся опять поджигать от плиты, а в прошлый раз он уже так чуть не сжег себе брови и ресницы. Что ж, то было тогда, может, сейчас всё будет по-другому. Пятый испытывает облегчение, когда оказывается, что в этом доме все-таки имеется какой-никакой кофе. Но ждать от Клауса, что он просто так отдаст его, бесполезно. По нему видно, как ему дерьмово, и Пятого напрягает, как тот выставляет свое состояние напоказ, не отлипая от алкоголя. Хотя и он не лучше, на самом-то деле, поэтому нотации можно отложить на следующий раз. Было бы чудесно не продолжать разговор и просто забрать кофе, но Клаус не умеет молчать, об этом стало понятно еще с давних пор. — Не знаю. Надеюсь, что нормально. Нам нужно двигаться дальше, но порознь, — с секундной грустью отвечает он, понимая, как скучает по Делорес, но даже это не повод опускать руки перед наркоманом, который толком-то и способностью своей не владеет. — Тебе бы лучше закрыть рот, — спокойно говорит он, жадно отнимая банку с кофе. — Спасибо. И Бену, кстати, привет, — Пятый успевает подметить, что умерший брат наверняка здесь. Приятно осознавать, что в какой-то степени он остался здесь. Парень включает чайник, рассматривая очередной весьма специфический наряд Клауса. — Как-то упустил я момент, когда твоя жизнь пошла по пизде. Но, видимо, тебя все устраивает. Когда чайник вскипает, Пятый наливает кипяток в чашку, а затем сыплет туда три ложки кофе, пробует на вкус. — Кого мне убить, чтобы получить нормальный кофе? — он осматривает кухню, надеясь найти что-то, что может улучшить вкус горького напитка. На глаза бросается только бутылка виски, которую держал в руке Клаус. — Старшим нужно уступать, так что делись. Пятый не дожидается разрешения и отнимает из уже слегка трясущихся рук бутылку со скотчем, после чего добавляет немного себе в чашку, затем возвращает обратно. Не то, чтобы стало вкуснее, но так даже лучше. Но подростковое тело все равно не привыкло к тому, чтобы глотать алкоголь с утра. — Ты знаешь, что пить в одиночку — признак алкоголизма? — Пятый замолчал на секунду, делая глоток кофе. — Но скорее - это моя прерогатива. Поэтому предлагаю выпить вместе как-нибудь.       Клаус чуть ли не урчит от горести, когда слышит, что Пятый расстался со своей, хоть и своеобразной, но драгоценной подружкой. Так сказать, «расставшись друзьями». Однако, любые попытки прокомментировать это, нарушает его строгое предупреждение. И Четвёртый бы его нарушил, но в какой-нибудь другой раз, ведь даже он знал каково это — терять любимых. Баночка с кофе оказывается в цепких лапах младшего, который уже суетливо ставит чайник. Оказывается, у него было больше проблем, чем у Клауса. Например, он был одержим не только концом света, но и кофе. Чего не скажешь о Клаусе. В его скудном арсенале была только наркота. — Под «пиздой» ты имеешь в виду мои роскошные новые чулки? О, если хочешь, в следующий раз мы сходим с тобой вместе, и тебе я тоже что-нибудь выберу. Он осматривает Пятого сверху вниз, цепляясь взглядом за его гольфы. Пиздецки сексуальные гольфы, от которых хочется проглотить образовавшийся в горле ком. Из своих грязных мыслей его вытаскивает Пятый, выхватывающий бутылку вискаря. Клаус слегка пошатывается, но благо, опирается о холодильник, удерживая равновесие. Во рту пересыхает, словно за считанные секунды. Хвала небесам, он вскоре ту возвращает и Четвёртый тут же делает большой глоток, жадно выдыхая, чуть ли не с высунутым от удовольствия языком. — А ты точно уверен, что старина Редж не твой биологический отец? Клаус склоняет голову в бок, косясь на Бена и кое-как пожимая плечами на его фразу о том, что тот переходит границу. — Зачем же ждать? Разворачиваясь к столу и падая на колени, он рывком открывает дверцы, вытаскивая оттуда бутылку старого виски, что хотел выпить завтра. К слову, не помешало бы пополнить запасы алкоголя в баре. Затем припадает к остаткам первой, залпом допивая и, кидая её в мусорку, усаживается за стол. Боль в коленях пробивает по ногам, из-за чего он морщится, словно от яркого света. И не сказать, что испытывает боль, потому что та отдаёт чем-то приятным по телу. Сколько себя помнил, он ловил кайф от разного рода увечий. Клаус ставит бутылку на стол, рукой подтягивая к себе пепельницу и кидая рядом пачку сигарет. — Раз уж такое дело, не мог бы ты метнуться за огоньком? Я свой в баре где-то оставил, а каждый раз таскаться к плите, ну… Пятый замечает на себе странный взгляд, но чего еще можно ожидать от Клауса? «Странный» — одно прилагательное, которым можно описать всего кучерявого. Странный вид, манера речи, одежда, да и этот список можно долго продолжать. — Справедливо, — пожимает плечами юноша, после чего наблюдает за лихорадочными действиями. — Это виски отца? — он приподнимает бровь, хотя понимает, что это в общем-то уже совсем не важно. Теперь это их дом и все, что находится внутри — тоже. Пятый садится за стол, смакуя свой горячий кофе, который обжигает глотку еще и благодаря добавленному виски. — Ну да, ну да. Я бы посоветовал тебе быть поосторожней с огнем плиты, если бы мне было не плевать. Хотя нет, было бы забавно. И все же он исполняет просьбу и перемещается к бару, выискивает зажигалку и возвращается обратно. — Мог бы хоть стаканы взять для приличия, а то черт знает что делать со всей этой посудиной, — Пятый кидает взгляд на один из шкафчиков, но понимает, что добиваться от Клауса, чтобы он поднял свою задницу — бесполезно, поэтому он вновь пользуется своей способностью, хватает два стакана и возвращается. Первым делом он допивает кофе, а затем берет в руку стакан с виски и разглядывает его. Без лишних слов он делает несколько глотков, полностью осушая стакан. Долго ждать не приходится, потому что алкоголь сразу же ударяет в голову, пусть и не сильно. Тепло расплывается по телу, которое становится более расслабленным.       — Я теперь и не знаю, что делать, честно говоря. Никогда не думал о том, что будет после того, как удастся остановить апокалипсис. Клаус пожимает плечами на вопрос о том, «виски ли отца» он сейчас взял. Хотя, если так посудить, всё в этом доме было «отца». Даже все, якобы принадлежащие им вещи в комнатах. Он подпирает голову рукой, продолжая изучать его. Чёрт, он никак не мог решить, был ли для него Пятый младшим или старшим. Хоть к нему и было проще относиться, как ко младшему, но внутренние ощущения было не скрыть. Он видел в этих глазах и действиях то, что не встречал ни у кого. Брат исчезает, в привычной ему манере, оказываясь на месте уже с зажигалкой. Четвёртый благодарит его кивком, забирая зажигалку и закуривая очередную сигарету. Он следит за тем, как тот снова исчезает, забирая стаканы и появляется на месте. Раньше он думал о том, что хотел бы делать то же самое, что и он. Но в виду последних событий, был доволен и тем, что имел. Хотя, честно сказать, ему всегда было наплевать на свои «способности», если бы они не отравляли жизнь своей назойливостью. Пятый грациозно расправляется с алкоголем, моментально опустошая стакан. Клаус выпускает сероватый дым изо рта, окрашивая воздух вокруг них. Ему нравится слушать брата, но не тогда, когда он ощущает его отчаянье. Например, как сейчас. Поэтому, потянувшись за стаканом и виски, плещет себе до краёв, деловито закидывая ногу на ногу. — Ну, не знаю, ожидаешь ли ты от меня чего-то дельного, но ведь если так подумать, то твоим смыслом был не Апокалипсис. Четвёртый припадает искусанными и засохшими губами к стакану, делая добротный глоток. Затем докуривает сигарету, выпуская последний дым изо рта в сторону. — Ты вернулся, чтобы спасти нас, а не человечество. И, как видишь, тебе это удалось. Даже, наверное, дважды? Ну, то есть. И нас и человечество. В общем да, ты понял. И его так смешит это, что губы кривятся в улыбке. Он бы тоже отдал всё, чтобы спасти эту самую, мать их, странную семейку. Сам не зная, почему. Наклонившись к Клаусу, он кладёт руку на его плечо, заглядывая своими мутными глазами в его. — Я конечно понимаю, что ты можешь заявить сейчас что-то типа «ахуенно ты, блять, придумал», но послушай. Просто тебе нужно найти другой смысл. Да-да, Клаус, придурок. Это же так легко! Нет. Я и не говорил этого. Он хлопает его по плечу, откидываясь на стуле, словно растекающееся желе, и снова пожимает плечами. Пятый не жалел себя, ни разу за все нелегкие года. Он не жалел обо всём, что произошло, ведь благодаря тому, что очень много лет назад он ослушался отца — удалось предотвратить целый Апокалипсис, спасти семью и остальных людей, а также узнать о способностях Вани. Выслушав предположение Клауса, Пятый изгибает брови, вопросительно глядя на него, но желая, чтобы он продолжил свою мысль. — В этом есть какой-то смысл, — со вздохом отвечает он, вспоминая, как увидел трупы своих братьев и сестры. Это был самый жуткий момент за все года, а остальное его не так уж сильно волновало на тот момент. Конечно, Клаус прав, изначально гибель семейства Харгривз сподвигнула Пятого на то, чтобы добиться возвращения домой. Через что ему только не пришлось пройти. — Ты однозначно придурок, — вставляет он, хотя и произнёс он это несерьезно. — После произошедшего я и не знаю, что поистине может стать моим смыслом, но время покажет. Хотя можно было бы, конечно, отправиться в будущее и узнать. Но пока мне это не кажется хорошей идеей. Хейзел был прав, мне нужно прожить жизнь заново, потому что я слишком многое упустил, но мне кажется, что у меня не получится, — Пятый поджимает губы в привычной манере и тоже пожимает плечами. Не дожидаясь предложения, он тянется к бутылке и наливает себе ещё виски. Первый стакан был гадкий на вкус, но сейчас уже лучше, ведь к горькости виски быстро привыкаешь.       — А ты проголодался? — Пятый улыбается, вновь кидая оценивающий взгляд на Клауса. Да, он странный, но что-то притягивающее в этом есть. К тому же, этот псих до жути обаятельный. Клаус не показывает, но глаза выдают, что последние события его не хило так потрепали. Зато он, хоть и совсем немного, но побывал в шкуре Пятого. — Так, может, ты лучше расскажешь, что произошло, когда ты переместился в прошлое? — он замечает, что этот вопрос — больная тема. Но все же, Клаус единственный, кто остался в этом доме и сейчас, почему-то хочется наладить с ним отношения. И он, пожалуй, единственный, кто понимает, что все спасено только благодаря Пятому, это не льстит, но все же приятно слышать это от него. Клаус внимательно и молча слушал Пятого. Почему-то не хотелось перебивать его, ведь тот редко когда изливал что-то вроде своей души. Однако на моменте с тем, когда он заговорил о том, чтобы прожить жизнь заново, он погрузился в раздумья, параллельно выпивая виски и периодически морщась. Можно было бы давно привыкнуть к этой, и другим жгучим жидкостям, но организм всячески сопротивлялся. — Ну, я могу быть твоим папочкой. Он даже не расплылся в привычной ухмылке, только смотря в глаза Пятого. — Твой сэндвич определенно поубавил чувство голода, но, да, есть хочется. А что, есть какие-то предложения? Протяжно зевая, он даже не прикрывает рот ладонью, ощущая, что сможет протянуть до конца ещё эту бутылку и максимум следующую. Если бы ему кто-нибудь сказал, что он вот так задушевно будет сидеть с Пятым, обсуждая жизнь, он бы рассмеялся, занюхивая ещё порошка. Кстати о веществах. Вопрос о прошлом отдаёт болью в боку, какой-то чересчур пронзающей и резкой, словно туда воткнули нож. — Да, точно, Второй же не из тех, кто много треплется. Клаус подтягивает к себе бутылку, пополняя стакан. Но не спешит оттуда пить, смотря уже не на брата, а куда-то за него.       — Эта была всеми знакомая война во Вьетнаме. Меня перенесло прямо во время налёта, а деваться там некуда, хах. Мы с парнями целый год плечом к плечу, держась за наши автоматы, лежа в окопах, только и делали, что прикрывали друг друга. Куча убийств, море крови, но. Даже там был луч надежды. Моим стал Дэйв. Клаус не мог сказать о том, что забыл те события или стало легче, но раны определенно затягивались. Несмотря на то, как сильно его это сломило морально. Он всё ещё помнил тот запах крови, сочащейся из его груди. Те, теряющие жизнь глаза и лёгкую улыбку, словно он обрёл свободу. — Его пристрелили рядом со мной. Скончался он на моих руках. Глоток горького виски, который уже не жжёт, ведь больнее быть не может. И Клаус закуривает, чувствуя, как глаза становятся влажными. Клаус такой человек, что по нему и не скажешь, что он когда-нибудь может говорить серьёзные вещи. Поэтому и не поймёшь сразу, шутит он или что.       «Папочка? Серьезно? Проходили мы это и у тебя получилось хуево», думает он. Из-за этого Пятый решает отложить вопрос о новой жизни. Из-за алкоголя на голодный желудок появляется чувство голода. Да и вообще, рекомендуется выпивать после того, как плотно поешь, но Пятый уже не раз убеждался в своей жизни, что следовать правилам — бессмысленное дело. Он внимательно слушает своего брата, удивляясь тому, как такое чудо вообще могли взять воевать. Но это же война, там в действительности не выбирают никого. Ему даже становится жалко Клауса, ведь он не был подготовлен к тому, что будет так сложно и больно. Наверное на наркотики он подсел не от лёгкой жизни, но все же. — Вот как… — со вздохом произносит Пятый, подпирая щеку ладонью, делает ещё один глоток. — Значит ты тоже в каком-то роде убийца, как и я… Мне жаль, что ты потерял близкого человека. Пятый прекрасно знает, что такое терять близких людей. А Делорес он любил так сильно, потому что она всегда была рядом… Но даже ее пришлось отпустить. Он замечает, что у Клауса глаза на мокром месте и теряется на несколько секунд. Пятый был киллером практически всю свою жизнь, он не слишком-то хорош в поддержке. Но все же ему кажется, что просто так это проигнорировать невозможно. Он выпрямляется и кладёт ладонь на плечо кучерявого, осторожно поглаживая его. — А ты пробовал поговорить с ним с помощью твоей способности? Уверен, после этого тебе бы стало легче. Ну или можешь поговорить со мной… Последняя фраза не слишком-то привычная для Пятого, ведь он никогда не нуждался в том, чтобы помочь кому-то морально, ему всегда было плевать, в том числе и на свои чувства, ведь тогда нужно было отставить все, чтобы добиться главной цели — избежать апокалипсис. Сейчас же все немного по-другому… Кто знал, что после того, как все будет хорошо, Пятому — нет? А тема с перемещением в прошлое действительно задела Клауса, и парень не знал, чем помочь, поэтому решает действовать по-простому.       — Может я могу тебе чем-то помочь, чтобы тебе стало легче? — ещё одна редкая фраза, которая удивляет и самого Пятого. Видимо алкоголь уже неплохо так ударил в голову. — Всё нормально. Он говорит это с какой-то пустотой и отрешенностью, словно и не стараясь самому верить в свои слова. Но говорить на эту тему не хотелось, потому что шрам хоть и заживал, но болел не меньше прежнего. Однако прикосновение Пятого словно приводит в чувство и вытрезвляет. — А ты думаешь, почему меня так ломает сейчас? Они все приходят тогда, когда я чист. И он — не исключение. Он вообще бы не хотел… чтобы я сидел на этом дерьме. И Клаус вспоминает, как стойко держался по возвращению, но жить без наркотиков невыносимо тяжело. Эти голоса сводят его с ума, хоть и кажется, что больше уже некуда. Он буквально молится каждую ночь, чтобы поспать спокойно. Уже и не будучи уверен в том, что хочет видеть его так часто. Хотя, это похоже на издевку над собой, в любимой манере Четвёртого. Ноги затекают и он вытягивает их вперёд, касаясь ступнёй гольф Пятого. Конечно же случайно, но не против сделать это ещё несколько раз. Однако, убирает её, прикрывая глаза и откидывая голову. — Если бы я знал, что может мне помочь, то давно бы уже это сделал. Хотя брат мог, мог обеспечить ему ту любовь, которой ему так не хватало. Но он бы никогда не озвучил ему это предложение, да и смысла в этом не было. Пятый не тот человек. Как считал Клаус. — Всё будет как и раньше. Я стащу из отцовского кабинета ещё какое-нибудь барахло, толкну его, и всё вернётся.       Клаус никогда не видел цели в жизни. И не мог представить, что она когда-то появится. Хотя в то время, когда Пятый пропал, он сходил с ума, надеясь на то, что однажды его снова увидит. Но не знал, что так было только с ним. Потому что Бен каждый день был с братом. И он не чувствовал того же к нему. Лишь изредка, когда хотел его ударить или вышвырнуть, благо, этому он уже научился. Было видно, что ничего не нормально. На секунду Пятый даже подумал о том, что с его возвращением слишком много чего произошло, не слишком хорошего. Но все же, главное, что цель достигнута. После этого можно попытаться все наладить, по крайней мере это первое, что приходит в голову. Жаль только, что все снова разъехались и навряд ли теперь даже второй апокалипсис соберёт всех вместе. Он задумывается о своём, но продолжает внимательно слушать Клауса. В детстве ему не повезло больше всего, помимо Вани, конечно. Было довольно жестоко и бесчувственно со стороны отца закрывать мальчика в темном склепе одного. Именно из-за этих воспоминаний и голосов, скорее всего, Клаус и взялся за наркоту. И все его считали бесполезным членом семьи. До момента, когда он показал, что может взаимодействовать с мертвыми. Пятый не хочет быть похожим на своего отца, но тоже считает, что лучше не зарывать такую способность, а развивать ее и учиться ею управлять.       — Нет, как прежде уже не будет, — с ноткой сожаления говорит Пятый, но затем приводит свой голос в порядок, кинув на брата серьезный взгляд. — Как бы тебе не было тяжело, принимать ты больше не будешь. Тебе пора вылезать из дерьма, а я тебе помогу. Можешь это делать хотя бы в память о своём Дэйве. Только сейчас он замечает, что явно задержал свою ладонь на плече Клауса, поэтому убирает ее только сейчас. Второй допитый стакан виски, а у Пятого начинают краснеть щеки из-за поступающего алкоголя и из-за того, что тело-то подростковое. И он думает о том, что ещё не озвучивал своё лучшее предложение, возможно, за всю его жизнь. — Может ты просто попробуешь со мной? И тогда, к слову, вернуть всё, как было, будет возможно. Даже лучше получится. Ему абсолютно не нравится это предложение от Пятого. Мягко сказать, он не в восторге. Ведь в голове стоит вполне себе резонный вопрос «а зачем?». И как нельзя кстати, появляется Бен, активно кивающий головой. Приходится переключить своё внимание на него, потому что он начинает в привычной себе манере. — Тебе это нужно, ты же знаешь. — Нет. — Клаус, не будь ребёнком. Так будет лучше. — Нет. — А если Пятый так переключится от своих проблем? И он молчит. Это заставляет задуматься, а внутри всё загорается, с огромным желанием помочь брату. Наконец-то, он может сделать что-то по-настоящему полезное, для того, кто ему дорог. Клаус смотрит на Пятого, отмечая его розовеющие щеки, а Бен бесследно исчезает. — А что мне будет за моё воздержание? Губы темноволосого кривятся в ухмылке, которую он запивает виски, но она предательски не исчезает. Ведь и правда, если Пятый предлагал это, он же не рассчитывал на то, что тот сразу же безотказно согласится и будет следовать этому? Четвёртый был из тех людей, которым всегда нужно было что-то взамен. Даже во время споров должно было быть что-то для проигравшего и победителя, за просто так и спортивный интерес он не играл. Он даже не ощущал того, что уже достаточно долгое время пялится на брата, цепляясь за его островатые и аккуратные черты лица.