***
— Интересно, сколько сегодня к нам решат присоединиться? — Надеюсь, что больше одного, — Эрвин сделал глоток горячего чая с чабрецом и поставил кружку на стол. Ханджи вздохнула и, вскинув руки, захрустела пальцами, — а то нас опять поднимут насмех. — А что там вообще по кандидатам? Я знаю только, что сестра Марлен, Луиза хочет в Разведкорпус, — Ханджи практически легла на стол, дотягиваясь до кружки Эрвина. Тот, усмехнувшись, чуть отодвинул её, и пальцы Хаджи ухватили пустоту. Она фыркнула, начиная тянуться дальше. Спустя несколько секунд после возни Эрвин всё же пододвинул к ней кружку. — Ну… — сидевшая на диване Нанаба потянулась к папке и вытащила листок, на котором были написаны имена десяти лучших. — У одного родители служат в Военной полиции, думаю, что здесь уже решённый вопрос. У другой тоже. Ещё несколько уже изначально говорили, что хотят в Гарнизон. — Не очень густо, — подвёл итог разбирающийся с бумагами Майк. — Нам нужны способные ребята, — Эрвин вздохнул. — Будут тебе способные ребята, — Ханджи сделала глоток и с грохотом поставила кружку на стол. — Я уверена. В этом наборе такие точно должны быть!***
Кадет Жаклин «Джеки» Уолкер не могла похвастаться ледяным спокойствием и самообладанием. Это могли подтвердить все: от родственников до ребят из кадетского. И пусть папа говорил (и верил), что с годами она научится терпению но, Жаклин, становясь старше, понимала, что далека от этого. Она поморщилась, сжимая ложку пальцами, и повернулась, смотря в угол столовой, где опоздавшая на завтрак кадет Гарднер получала «порцию» от самого заносчивого и грубого члена в их наборе — от Эрика Эрхарда. Жаклин не могла сказать, что она и Элеонор (а именно так звали несчастную, что теперь упиралась лопатками в стену) были друзьями. Да, они были в одном отряде, но их общение дальше дежурных фраз и за пределы работы не выходило. Послушав, что говорят о девушке («богатая», «из влиятельной семьи», «отец — важная шишка»), Жаклин поняла, что ей и Гарднер точно не по пути, потому что она была из семьи, где отец был офицером Полиции, а за спиной матери развевались крылья Разведотряда, и вряд ли бы «золотая принцесса» стала бы общаться с такой, как она. Пусть даже её отец и служил в Военной Полиции. — Что, папочка купил тебе место, а завтрак не смог? — с издёвкой протянул Эрик, наклоняясь к лицу Элеонор. — Какое же досадное упущение с его стороны. — Оставь меня в покое, Эрик, — хрипло произнесла она. — Что-что? — Боже, какой же придурок, — негромко произнесла сидящая напротив Жаклин Луиза Лейтнер. Она опустила ложку в кашу и повернулась, смотря туда же, куда и Уолкер. — Такое ощущение, что мы вернулись в младенчество. — Да, а ещё, кажется, за неё никто не собирается вступаться. Вот и как тут верить в сказки «о принце на белом коне»? — А ты не будешь вступаться за неё? — с искренним удивлением поинтересовалась Луиза. — Жаклин, детка, как ты со своим обострённым чувством справедливости будешь молчать? — Заткнись, Луиза. Ты же слышала, что говорят об Гарднер — она из богатой и влиятельной семьи. Думаю, что с Эриком она может и сама разобраться, — последняя фраза, однако, прозвучала не очень уверенно. Луиза понимающе хмыкнула. Она принялась прикидывать, насколько хватит терпения Джеки. Его хватило на несколько минут, когда Уолкер обвела взглядом столовую и поняла, что вступаться за Элеонор никто не будет. Все ждали развязки, и никого не волновало, что унижали хрупкую Элеонор, которая даже сдачи дать нормально не могла. Пробормотав себе под нос: «Всё приходится делать самой», Уолкер поднялась на ноги и направилась в угол к Эрхарду. Она грубо одёрнула его, схватив за плечо. Луиза приподнялась, готовая в любой момент броситься на помощь к подруге. — Чего тебе, Уолкер? — Эрик обернулся, смотря на Жаклин сверху вниз. За его спиной Элеонор сдавленно пискнула. — Хочешь, чтобы я и по тебе прошёлся? — Я думаю, что жизнь уже по мне прошлась, когда я оказалась в кадетском училище с тобой, — Жаклин скрестила руки на груди. — Куда ещё здесь проходиться? — Так, а вот это уже интересно, — он теперь полностью повернулся к Жаклин, теряя интерес к Элеонор. — Ну-ка, повтори. — Кто даёт вам право — тебе и остальным парням — унижать девушек и думать, что это будет оставаться безнаказанно? — она громко и отчётливо начала свою речь. — Кто даёт вам право хамить, зажимать нас в углах и отпускать пошлые и совершенно тупые шуточки? Кто даёт вам право открывать рот и говорить, что «бабам в армии не место»? На войне без разницы, женщина ты или мужчина, потому что это касается всех. Так что, слышишь, прекрати задирать и займись тем, зачем ты здесь — делом. — Всё сказала? Если да, то отвали. — Почти, — Джеки улыбнулась и резко подняла руку, метя кулаком прямо в нос. Раздался хруст, и Эрик, не ожидавший удара, схватился за пострадавшую часть лица, отшатываясь. — А теперь, кажется, всё. Он выпрямился, убирая руки от носа и вцепляясь Жаклин в плечи. Она зашипела, пытаясь сбросить его руки с себя, но Эрик держал крепко и явно собирался разобраться со своенравной девчонкой. В него со спины вцепилась бросившаяся к Джеки Луиза, но сил миниатюрной Луизы было недостаточно, чтобы помочь подруге. Уолкер уже собиралась пустить в ход ноги (если не зубы), как в ситуацию вмешалась Элеонор. Схватив поднос со стопки справа, она ударила им Эрика по лицу. Тот разжал пальцы и отшатнулся, и Жаклин поняла, что вот он, шанс, но её опередила Луиза, схватив парня за ворот куртки. Она замахнулась ещё раз, намереваясь заехать уже в глаз, как громкого приказа «Прекратить!» вполне хватило, чтобы умерить её пыл. Шадис выглядел грозно, и адреналин тут же схлынул, из-за чего кожа стала покрываться мурашками. Они так и замерли рядом с корчившимся от боли Эрхардом: Жаклин с поднятой рукой, Элеонор с занесённым подносом и Луиза, стоявшая спиной к инструктору. «Нам конец!» — подумала Джеки, встречаясь глазами с Луизой. Она сглотнула и развернулась, понуро опуская голову. В такой компроментирующей ситуации, когда правда была явно не на их стороне, было бессмысленно оправдываться. Поэтому Жаклин уже ждала наказания, и она не сомневалась, что оно последует, потому что они перешли границы, позволив себе рукоприкладство. — Что ты там говорила про способных ребят? — негромко поинтересовался вошедший следом за Шадисом высокий светловолосый молодой человек у своей спутницы — обладательницы каштанового хвостика и очков в прямоугольной оправе. Она хмыкнула.***
Луизу потряхивало, и Жаклин не могла решить, из-за чего: из-за нетерпения или же из-за того, что через несколько минут им предстоит пройти распределение, которое, наверное, изменит их жизни. У кого-то этот вопрос затруднений не вызывал. Например, у Луизы, чья старшая сестра — Марлен — служила в Разведкорпусе, впрочем, как и вся семья, начиная бабушками и дедушками и заканчивая родителями. Дорога Луизы уже была предопределена, и девушка не видела в этом ничего плохого. То ли дело Жаклин. Дочь офицера военной полиции Натаниэля Уолкера и члена разведывательного отряда Адилин Моро (это в принципе всё, что она знала о матери), казалось, стояла на перепутье двух дорог. Она знала, чего хотел для неё отец — спокойной жизни, раз уж она ввязалась во всё это несколько лет назад, и вряд ли бы ему понравилась идея о службе в Разведкорпусе с крыльями на спине. Тогда уж, если выбирать, то лучше Военная Полиция или Гарнизон, потому что лучше быть в пределах Стен, чем за их пределами. Но про Гарнизон ничего не желал слышать дедушка, а во взгляде отца, хоть он никак и не комментировал службу в Полиции, читалось: «Выбери, пожалуйста, Военную Полицию, а то меня инфаркт хватит». Но всё упиралось в Разведкорпус. Точнее, в мать, приключения которой были у малютки Жаклин вместо сказок, рассказываемых дедушкой по вечерам, и который пел внучке песни о свободе, о крыльях, о сердцах, и всё это так завораживало, так притягивало к себе, что Джеки, как ласково называли её дома, со временем самой захотелось стать частью всего этого. Жаклин смотрела на пылающий костёр, краем уха слушала речи офицеров и возбуждённый шёпот Луизы. Сердце, казалось, отплясывало чечётку, но это не помешало Джеки внимательно его слушать. Она чуть прикусила нижнюю губу, скользя взглядом по поленьям. Буквально через несколько мгновений объявят лучшую десятку выпускников, которая будет носить куртки с единорогами и отвечать за порядок и короля. — Это, конечно, заманчиво, сэр, но я нацелена не на Военную полицию, а на Разведкорпус, — уверенно произнесла Луиза. — Ооо… — протянул кто-то из офицеров. Раздался смех. — Кто-нибудь ещё хочет отправиться к праотцам? — Допустим, я, — Жаклин подняла голову, не веря, что произносимые слова принадлежат ей. — Благодарю за оказанную честь, но мне больше по душе Разведкорпус. — В этом году набор, что ли, такой, когда девушки оказываются храбрее парней? — произнёс высокий темноволосый парень в куртке с единорогом. — Не всё же отсиживаться в Полиции, — возразил ему другой парень. Свет от костра упал на его лицо, и Жаклин узнала в нём Эрвина Смита, который сегодня вступился за них троих перед Шадисом. — В ваших рядах народу всегда много, — хмыкнул кто-то справа. — Дайте и нам его набрать. — Кого набрать? Народ? Или смертников? — Какой-то цирк, — шепнула Луиза, поворачивая голову к Жаклин. — Давайте позволим девушкам (и не только девушкам) самим выбирать, с чем они хотят связать свою жизнь, — примирительно произнёс тот, кто говорил о наборе в Разведкорпус. — Не понравится… Что ж, уверен, в Гарнизоне или в Полиции всегда будут рады пополнению. — О да, ещё один лишний рот для Гарнизона. Инструктор кашлем тактично напомнил о себе, и схлестнувшиеся офицеры из Полиции и Разведкорпуса, опомнившись, замолчали. — Он смотрел на тебя, — горячо зашептала Луиза ей на ухо, когда распределение закончилось и кадеты были отпущены в казармы. Жаклин вопросительно подняла брови. — Кто? — Тот красавчик из Разведотряда! — О каком именно идёт речь? — Жаклин попыталась выкрутиться, но она знала, про кого ей говорила подруга: ей казалось, что она всё распределение ощущала на себе взгляд голубых глаз. — Там, вроде бы, все красивые. — Об Эрвине! — Луиза от нетерпения цокнула языком. Выражение её лица красноречиво говорило о том, что она думала по поводу интеллекта Уолкер. — Но ты, кажется, удивлённой не выглядишь. — Мы сегодня с ним познакомились, чему тут удивляться? И… — И? — Луиза, благодаря ему мы сегодня стоим здесь, а не едем на поля. — Шадис бы не смог нас отсюда убрать — мы в десятке лучших. — Ты слишком самонадеянна, — сделала замечание подруге Жаклин. Та хмыкнула. — Это всё, что ты можешь мне сказать? — А что ещё я могу сказать? Луиза, мы разговаривали с Эрвином от силы минуты две. Что можно понять за эти две минуты? Луиза закатила глаза и, словно Жаклин была маленьким ребёнком, принялась объяснять: — Он — невероятно умный, чего только стоит придуманное им маневрирование в строе! И красивый, боги, он до неприличия хорош собой! Грех быть таким красивым! — Ты из-за него пошла в Разведку? — усмехнулась Жаклин, шутливо пихая Луизу. Та рассмеялась. — Конечно! А как же ещё! А теперь о серьёзном, — Луиза перестала смеяться и посмотрела Джеки в глаза. — Почему всё-таки Разведотряд? — Не знаю, — честно ответила ей Уолкер. — Просто… Прозвучит глупо, но я слушала своё сердце. — Не думаю, что твоему папе понравится аргумент, когда он получит от тебя письмо. — Да, но не думаю, что про «красавчика-блондина» ему понравится больше. Луиза улыбнулась. — Я рада, что ты со мной, Жаклин. Вместе мы столько титанов поубиваем! Жаклин улыбнулась, думая о гневном письме, что получит из дома, когда сообщит папе и дедушке, куда же она всё-таки поступила. Но назад дороги не было.