Once and Future

— Нам нужно… Нам нужно быть более осторожными, — Питер задыхается, лишь слегка отодвигаясь от Тони, но не отстраняясь полностью. Такими темпами уже к завтрашнему дню весь мир узнает о них, а привлечение внимания общественности — это последняя капля в переполненной чаше всех тех напастей, что свалились на их головы, но… Он наконец-то удостоился возможности прикоснуться к Тони, — настоящему Тони, — так, как давно об этом мечтал, и ему трудно удержать контроль. На лице Тони мелькает тень улыбки. — Пятница уже позаботилась о камерах слежения, — шепчет он. — Не волнуйтесь, вы не очерните мою репутацию, мистер Паркер. С губ Питера срывается смешок, он делает вид, что его веселит старомодный флирт Тони, но на самом деле против воли холодеет. По его позвоночнику стекается пробирающая до мозга костей дрожь, а в голову внезапно ударяет такая ослепительная острая боль, что он только и может, что выдавить какое-то подобие улыбки вместо того, чтобы застонать от боли. Иглы беспокойства впиваются в его сердце, пронизывая всё тело; он дрожит, словно у него белая горячка. На какое-то время у него мутнеет перед глазами, но он всё ещё может слышать, как Тони что-то ему говорит. — Это твой день. Где твой здоровый эгоизм? Делай, что хочешь. Вот что у тебя в твоём списке желаний, м? Надеюсь, на первом месте всё-таки я, хотя, я был бы согласен и на второе. В крайнем случае, третье. Ему кажется, что его за руку держит Тони — и он в замешательстве моргает, когда к нему возвращается зрение. Откуда здесь быть саду? Разве они не в Башне Старка? Он только что вышел подышать свежим воздухом, там позади вечеринка в честь его дня рождения… — Нет, я вру. Я должен быть первым. — Кто сказал, что ты вообще есть в моём списке? Нет. Это всего лишь… всего лишь воспоминание. Это было в Мире Душ. Они с Тони не… Он снова моргает, когда чувствует пальцы Тони, зарывающиеся в волосы на его затылке. Питер слышит, как он говорит, но слышимое не совпадает с тем, как двигаются губы Тони; словно в плохо сдублированном фильме, одном из тех, что так нравятся Мэй. — Пит? Ты в порядке? Я что… сломал тебя? Питер знает, что его каким-то образом настигло прошлое, но он не может ничего с собой поделать. Всё так реалистично. Он опускает голову, смущённый и чувствующий себя немного сумасшедшим. В последний раз, когда он чувствовал себя так же, — когда Тони вручил ему те часы, — ему удалось сбежать и уединиться. Но он не думает, что это правильно — сбегать тогда, когда близится сражение с Мэйсоном, который всё ещё гуляет на свободе, вверяя заботу о нём всем остальным. Ему должно быть наплевать на свои чувства — в первую очередь он должен сдержать своё слово и встать на защиту тех, кто в ней нуждался. Ему нужно принять это. Он нужен всем. И нужен Тони. — Нет, нет, всё нормально… — выдыхает Питер, стараясь не распасться на части. Он не безумен. Не безумен. Просто у него есть — что теперь совершенно ясно, — "некоторые" проблемы, и вероятно, он должен показаться специалисту. Когда будет время.  — Я просто… — он трясёт головой, пытаясь прояснить мысли, но ведь это не поможет вытрясти головную боль или внезапное навязчивое дежавю. …или чувство, что что-то вот-вот произойдёт. Что-то ужасное. — Мы… Мы действительно… может, у меня… поехала крыша, и это всё — не по-настоящему?! — Питер срывается на шёпот; в нём пульсирует какая-то безобъектная злость, отчаяние заставляет его стиснуть зубы крепче. — Потому что я не могу… не могу больше… Он дёргается, всплёскивает руками, указывая на пространство вокруг себя и ощущая, как его снова утягивает в воронку памяти. — Это я должен спросить у тебя, — тихо говорит он, хватая Питера за локоть и притягивая его, вплотную прижимая к себе. — Всё это действительно то, чем кажется? Он проходится губами вдоль уха мигом присмиревшего Питера и целует его в висок. Опускается к щеке. И останавливается в миллиметре от его пылающих губ. Ресницы Питера подрагивают, как крылья испуганного мотылька. — Разве это — не по-настоящему? — шепчет Тони. А затем целует его. Питер смеётся ему в губы, но его смех тут же растворяется во всхлипах. Он крепко зажмуривается, с обливающимся кровью сердцем пытаясь не смотреть на то, как в глазах Тони появляется страх. — А ты уверен? — дрожащим голосом едва слышно выдавливает он, наконец-то возвращаясь в настоящее. — Я больше не смогу вытерпеть этого… Только не с-снова… — Пит?.. — зовёт Тони, и Питер окончательно приходит в себя. Тони пытается отстраниться, но Питер вцепляется в него так крепко, что у Тони не остаётся выбора, кроме как застыть. Его Паучье Чутьё пытается его о чём-то предупредить, но сознание желает подавить его. Как всегда.  — Нам… Нам нужно поговорить, — выпаливает Питер, уставившись на его воротник. — Я… Я должен рассказать тебе кое-что… Над их головами внезапно гремит раскат грома и объявляется Тор. — Пора выдвигаться. Программа в голове Питера как будто нашла переключатель; всё резко прекращается, разум становится чист, будто с Питера сняли какое-то наложенное прежде заклинание, и он активирует костюм. - Питер готов поклясться, что обездвижил крылья Тумса при помощи Дрони, но прежде чем он может удостовериться в этом… — Полагаю, мне следовало прибыть несколько раньше, — доносится со стороны сада несколько удивлённый голос. Локи здесь. Стервятника отбрасывает от единственного небрежного движения кисти бога, и Питер не в силах отвести от него восторженного взгляда. Он обязательно скажет Локи, как круто выглядело то, как покорёжились и растрепались крылья Тумса. Человек-Паук вскидывает в воздух кулак, радуясь своей победе. Надо обязательно поблагодарить Скотта за потрясную идею! — Чёрт! Ничего себе — сработало! — кричит он, а затем даёт себе мысленный подзатыльник за то, что осточертело радуется, как какой-то малолетка. — Кажись, ты ослеп, маленький Паук? — рычит Локи. — Не вмешайся я вовремя в твой глупый трюк, тебя бы раздавили, как жалкое насекомое, каким ты и являешься. Питер непонимающе моргает. — Эээ… Наверное, я должен сказать «спасибо»? — Рад, что ты присоединился к нам, брат! — Тор с широкой улыбкой (Питер никогда не видел, чтобы тот так улыбался) шагает к Локи, по пути пихая ногой очнувшегося и пытающегося встать Тумса — кажется, Тор сделал это специально; тот стонет и валится обратно, лицом в землю. Локи закатывает глаза и шепчет очередное заклинание — крылья Стервятника рассыпаются, обращаясь в пыль. Питер не может удержаться от улыбки. В Локи есть что-то неуловимое, напоминающее ему Тони. Несмотря на то, что он засранец, он верен тем, кого любит. Питер рад, что у Тора есть такой брат. Доктор Стрэндж приближается к Локи, осмотрительно останавливаясь в паре метрах от него. — Что ты здесь делаешь? Локи склоняет голову и бросает взгляд на Стивена. Его глаза суживаются; он смотрит на Стивена так, как мог бы наблюдать за ничего не подозревающей мышью кот. — Шутить со мной удумал, колдун? Я только что всех вас спас! Питер, нахмурившись, приближается к ним; может, Локи и подлец, но он прав — он только что спас их. Питер открывает рот, чтобы сказать это, когда Доктор Стрэндж опережает его. — Ты что-то знаешь, — не отступает Стивен. — Что ты скрываешь? Локи усмехается; он картинно вздыхает и щёлкает пальцами над Тумсом. Из кармана его экипировки выскальзывает маленький оранжевый осколок, и Питера резко накрывает. Его чувства вновь превращаются в мессиво, словно кто-то хорошенько взболтал их в блендере. Его распирает изнутри от избытка ощущений, их становится так много — зрение подводит его, и он с силой жмурится, пытаясь вернуть чёткость. В ушах звенит, и ему кажется, что его сейчас вывернет. Питер слышит, как говорит Локи, но он не в силах разобрать ни единого слова. — Что это? — Питер всё же слышит голос Тони — приглушённый и такой далёкий, но вопреки этому Питер, протянув руку, нащупывает металлическую броню костюма Железного Человека. Его колотит озноб, но он всё ещё в состоянии прикрыть собой Тони. Он отталкивает его, инстинктивно вскидывает руку — И ловит что-то — тот самый камень, он наконец вспоминает, что это, — в свою ладонь. - Питер открывает глаза и видит ночное небо. Он лежит на спине, и всего мгновение ему кажется, что он находится в штабе, вместе с Тони — однако в лесу стоит непривычная тишина, нигде не видно луны, а созвездия расположены не так, как должны были быть. Оглядевшись, он замечает, что чем усерднее всматривается в обстановку, тем более расплывчатым становится то, что его окружает. Он оборачивается, чтобы посмотреть на выход с балкона, но комната за ним теряет чёткость. Будто Питер на фотографии — в фокусе объектива, а всё остальное мутнеет, становясь незначительным. Питер оглядывает себя и видит всё тот же костюм Железного Паука. Его нутро сводит от беспокойства. Он хмурится и садится. Рядом лежит Железный Человек. И он не двигается. — Карен. К-карен, — шепчет Питер, потянувшись к шлему Тони и дезактивируя его. Лицевая панель собирается, нанониты сбегаются к основанию шеи, открывая лицо своего создателя. Он без сознания, но дышит. — Жизненные показатели Тони, — быстро говорит Питер, пытаясь сохранять спокойствие. Перед его внутренним взором проносится куча всяких домыслов, и ни один из них не отличается положительным исходом. — У мистера Старка наблюда… ленный пульс… реко…ду… ду… ся вентиля…я лёг… — попыток Карен дать ответ недостаточно; связь с ней постоянно обрывается, и Питер не в силах разобрать её речь. — Нет, нет, Карен… Карен! Ну же! — он в отчаянии. — Прошу, мне нужна твоя помощь! Он слышит слабые помехи. А затем всё резко обрывается. — Где мы? — вновь пытается Питер. Его голос звенит от напряжения. — Карен, можешь дать мне координаты? — Прош… щени… могу… Кулаки Питера сжимаются и разжимаются. Он не должен поддаваться панике — но это так сложно, когда события развиваются так скоро, что теряется нить их логики; он не знает, что с ними происходит, и всё внутри сжимается от ещё большего беспокойства, грозящегося заползти в горло и сковать его в душащих объятиях. В глазах помимо воли мутнеет; щёки влажнеют от непрошеных слёз, и он сердито трёт глаза, задерживая дыхание. Питер чувствует себя разбитым вдребезги от непонимания, что нужно предпринять, чтобы изменить всё это — но он не вправе дать себе опустить руки. Он должен вызволить Тони отсюда, он ответственен за него, и он не поступится этим. Долг превыше всего. Всегда. Его сердце уходит в пятки, когда к нему возвращаются воспоминания: он помнит бой, помнит оранжевую вспышку и непреодолимую необходимость защитить. Помнит, как оттолкнул Тони, закрывая его собой в попытке предотвратить неизбежное, как только Локи направил что-то в его сторону. Но что… Что такого сделал Локи? И зачем? Он опускается рядом с Тони, и его невидящий взгляд останавливается на лице мужчины. Он слепо смотрит на него, пытаясь рассуждать. Что, если таков план Локи, и он нарочно что-то ему сделал? Он мотает головой, отбрасывая подобную мысль. Нет. Тор знает своего брата, а он доверяет мнению Тора. Локи не виноват в том, как это произошло. По крайней мере… Он не думает, что в планах Локи было причинять какой-то вред Тони, если всё же это всё-таки он виноват в случившемся… Ведь так? В голове мелькает список всех тех вещей, что могли случиться с Тони, и от этого в его жилах стынет кровь. Что, если у Тони внутреннее кровотечение? Или он лежит тут, на полу балкона, пока его мозг превращается в кашу от сотрясения? Что, если у него остановилось дыхание? Или сердце?! Тогда Питеру нужен дефибриллятор, и откуда он его достанет, если они полностью отрезаны от всего мира/возможно, находятся даже не на Земле? Чёрт. Чёрт. Однако, даже если он раздобудет дефибриллятор, тот может оказаться бесполезным в случае с Тони. А может и нет, но всё же лучше было бы иметь под рукой хоть что-нибудь. Питер знает, что это глупо, но прямо сейчас он искренне желает, чтобы тот оказался перед ним. Внезапно он замечает что-то краем глаза. Это… дефибриллятор?! Питер хмурится и оглядывается. Он готов поклясться, что секунду назад устройства рядом не было. Что за чёрт? Он моргает, но аппарат ИВЛ остаётся на прежнем месте, не собираясь никуда исчезать. Питер сощуривается, когда в нём вспыхивает догадка. Он начинает воображать другие предметы, которые могут (чем чёрт не шутит!) ему понадобиться, представляет себе буквально всё, что будет в том или ином случае полезным… …и все эти предметы, — все до единого, — материализуются на балконе. Он старается сморгнуть вновь накатившие слёзы. Он так горячо хочет, чтобы с Тони всё было в порядке, и чтобы тот очнулся. Питер опускает взгляд и повторяет у себя в уме, как мантру: «Пожалуйста, прошу, очнись, очнись!» — и Тони приходит в себя. Однако он не видит Питера; его взгляд скользит мимо, останавливаясь на звёздах. На его губах играет полуулыбка, а глаза сияют изнутри мягкой нежностью, едва подёрнутые тенью тоски. — Это хорошее воспоминание, — шепчет Тони, и Питер не может сдержаться. Его губы растягиваются в такой широкой улыбке, что кажется, будто его сейчас разорвёт от неимоверного облегчения. — Да, так и есть, — тихо, не пытаясь анализировать или загоняться о чём-то, отзывается он. Тони здесь, рядом, и Питеру только одного этого достаточно. — Святые небеса! — вскрикивает Тони; его голос сипит и трескается, будто плохо смазанное колесо. Он в одно мгновение приходит в себя, садится и разворачивается к Питеру. С секунду он просто смотрит на него — потрясённо, будто видит впервые. Будто и не надеялся больше увидеть, но жизнь осточертело перевернула всё с ног на голову, выдавая оплеуху за оплеухой. Он моргает, словно прогоняет наваждение. Питер знает этот взгляд. Ему удалось выхватить его на лице Тони лишь однажды — когда он вернулся из Камня Души: разрывающийся от отчаяния, но всё ещё теплящийся надеждой. Жаль, что Питер тогда лишь ухудшил положение вещей. В следующее мгновение Тони тянет к нему раскрытую ладонь, и Питер на секунду опускает веки, когда чувствует тёплые пальцы на своей щеке. Тони выглядит так, будто его раздирают сомнения в существовании Питера, но когда он дотрагивается до его кожи, из его груди вырывается вздох облегчения; Питер буквально ощущает эту волну спокойствия, затапливающую Тони. Тот прикрывает глаза, и Питер чувствует, как страх и напряжение покидают его. — Я думал, что не найду тебя… — Слава богу, с тобой всё в порядке… Питер задерживает дыхание, когда замечает, что близок к тому, чтобы банально разреветься. Это так стыдно. Но он просто не в силах сдержаться. Голос Тони резко обрывается, и Питер замирает, жалея, что не в силах остановить начинающие собираться в уголках глаз слёзы. — Питер?.. — тихо зовёт Тони, и ему становится ещё хуже от того, с какой осторожностью и лаской звучит его имя в устах мужчины. Его большой палец проходится по щеке Питера, успокаивающе, даря тепло и понимание, и Питер звенит внутри. Из его горла срывается всхлип, и он стремительно обнимает его за шею, пытаясь извиниться перед ним, но его голос дрожит, и Питер проглатывает большую часть слов вместе с судорожными вдохами. У Питера ломается что-то внутри, когда Тони в ответ лишь неумолимо сгребает его в охапку, успокаивающе целуя в висок. - — В Камне Души в это время просто загляденье, да? — произносит спустя некоторое время Тони. Его голос звучит удивлённо и в то же время довольно, но Питера пронизывает с головы до пят, будто его ударили наотмашь. Он мгновенно напрягается, разрывая объятия и отстраняясь, ощущая, как из-под ног стремительно уходит твердь. Словно все его чёрные тайны вмиг предстали на всеобщее обозрение. Он лихорадочно соображает, думая об осколке, Локи и странном измерении, в котором они оказались, где всё, чего ни пожелаешь, превращается в явь, не уступая оригиналу в функциональных возможностях. При этих мыслях его растущее чувство тревоги увеличивается десятикратно. Он старается отогнать от себя непрошенные мысли о сходстве с тем миром. Нет, это место — не то, где был он. Несмотря на то, что выглядит всё это довольно впечатляюще — всё это не более, чем дешёвый фокус с игральными картами по сравнению с тем, что представляет собой реальный Камень. В том, что предложил Тони, есть смысл — это объясняет то, как действовал Мэйсон, и то, как Тумсу удалось заполучить все те игрушки. Но это не говорит о том, что они в Камне Бесконечности. — Нет… Невозможно, чтобы это был Камень Души, — произносит он, стараясь не выглядеть так, будто защищается. — Безусловно, он похож на него, но это не он. Слишком мало реалистичности. Он протягивает руку, думая о том, что сейчас не помешал бы глоток чего-нибудь прохладительного, и в следующую секунду в ладонь уверенно ложится банка с энергетиком. Питер не в силах сдержать мысленную благодарность этой странной реальности за возможность взять маленькую передышку за счёт нового витка обсуждения; он рассматривает материализовавшийся в руке предмет, не в силах даже взглянуть на Тони. Его вновь терзает, — теперь уже нарочито явственный, — страх, что Тони каким-то образом узнает обо всём, что Питер от него скрывал. К примеру, как он несколько лет то и дело возникал в одно и то же время псевдореальности, крутился вокруг Тони, тусуясь в его Башне, несколько месяцев флиртовал с ним, а потом и вовсе стал официально встречаться, и спустя какое-то время стал близок, — ну, по-настоящему, как думал на то время Питер, — близок со своим наставником. Да уж. Питер предпочёл бы, чтобы этот разговор не поднимался примерно никогда. В голове абсолютный хаос; мысли мечутся, но Питер кое-как берёт себя в руки. Они оба отвлекаются, слишком занятые поисками выхода из этого места, которое только и наталкивает на то, чтобы, чёрт подери, основательно пройтись по теме Мира Душ, где у Питера был мать-его-воображаемый-парень-Тони-Старк. Питер надеется, что это не выглядит так, будто он уклоняется от неудобного ему разговора. Они ведь пытаются найти способ вернуться домой, так? Всё в порядке, всё хорошо… Тони обрывает его на полуслове. — Мне нужно кое-что рассказать тебе, — говорит он. Питер холодеет. Он пытается не думать о том, почему выражение лица Тони выглядит так, будто ему больно. Питер хмурится, но он чувствует, как учащается пульс. — В чём дело? Тони делает глубокий вдох и через силу выдавливает: — Я знаю, что произошло в Мире Душ. Быстро и тихо, обрубая любые пути отступления — и для себя, и для Питера. Питер просто смотрит на него, уверенный, что ему послышалось. Потому что это невозможно. Это, чёрт побери, невозможно. Когда Тони не произносит больше ничего, голова Питера взрывается, потому что — блядь, блядь, блядь, он должен найти выход. Ему нужно ответить. Но, вопреки всему, всё то разумное, что до последних сил цеплялось за сознание Питера, покидает его, и он просто тупо пялится на Тони. Он чувствует онемение в кончиках пальцев; ему кажется, будто он смотрит на себя со стороны: реальность раскалывается пополам, но он по какой-то сраной случайности почему-то всё ещё здесь, в своём теле. В воспалённом мозгу всплывает дебильная мысль, что это всего-навсего фильм, и ему ничего не стоит лишь выключить его, встать, развернуться и уйти. Питер не может двинуться, и это. Никакое. Не грёбанное. Кино. Он хочет подняться, но не может; лишь спустя несколько секунд он понимает, почему. Тони с мрачной взволнованностью удерживает его, крепко сомкнув пальцы на запястье. Твою ж… Питер вновь порывается встать, или, во всяком случае, это делает его тело, потому что Питер чувствует, что больше не способен его контролировать — но цепкая хватка Тони смещается ему на плечи. — Питер, прошу… — Питер пытается сконцентрироваться на этом голосе, но не может; мир перед глазами превращается в какой-то сгусток пляшущих картинок. — Я не хотел подсматривать… Я… Я-я не мог… Тони замолкает, и Питер плавающим взором перемещает своё внимание на него. Глаза Тони влажные, взгляд ищущий, потерянный, и на мгновение Питеру кажется, что ему даже удастся сделать вдох. — О чём… О чём ты?.. — он слышит себя будто бы издалека. Глупый и никчёмный. Тони закрывает глаза, притягивая Питера к груди и прижимая так крепко, что Питеру кажется, будто его кости сейчас отзовутся жалобным треском; он не чувствует тела, не чувствует гибкости, словно он внезапно обратился в холодный камень. — Чёрт возьми, малыш… я даже понятия не имел, что… — голос Тони дрожащий, и нутро Питера отзывается мурашками от прерывистого горячего дыхания в шею. Он готов убить себя за это. — Мне так жаль… так жаль, что всё это случилось с тобой, — смазанный поцелуй в висок. — Ты должен был рассказать мне, — шепчет Тони. — Не удивительно, что ты… Чёрт, той ночью: ты ведь… Боже, какой же я кретин! Как ты меня не возненавидел?! Сказанное маленькими кирпичиками оседает в сознании Питера, и на место первоначального шока поднимается вязкое унижение при мысли о том, что Тони увидел. И что он теперь знает. Питер отталкивает его и стремительно надевает маску; ему некогда задумываться о том, что, возможно, он сделал это несколько грубо. Он должен просто укрыться от этого взгляда. От этого съедающего его живьём упрёка — потому что Питер уверен, он обязательно там будет. — Я… я-я н-не знаю, о ч-чём ты г-говоришь, — он не уловил всю суть слов Тони, но ему этого и не требуется. Он отворачивается, обращая всё ещё мутнеющий взгляд на безмятежный, тихий лес и стараясь разглядеть там что-то. Он вновь нащупывает в себе блок, и это успокаивает его. Просто держись подальше. — Мы должны с-сконцентрироваться на в-возвращ… — Стивен и Тор с этим разберутся. Локи знает, что натворил, и если он не нажмёт кнопку «отмена», то нашу принцессу будет поджидать чудовищный зелёный злой монстр, когда Волшебник и Громовержец свяжутся с ним. — Пауза. — Не в буквальном смысле, конечно. Я дал телефон Тору, и тот сломал его ещё до того, как я смог… Тони прочищает горло и гулко сглатывает, не сумев даже закончить мысль. Питер думает, что сейчас его вырвет. — Я знаю, это непозволительное вторжение в твою личную жизнь, и знаю, что ты хотел рассказать мне, когда будешь готов, но я… я клянусь, что не делал этого, всё вышло само собой. Чёрт, я даже не представлял себе, что происходит, пока не увидел нас в Башне. Вполне резонно, если тебе захочется хорошенько мне врезать за это, твоя злость чертовски оправдана — Боже, я даже не удивлюсь, если ты меня ненавидишь! — Тони говорит это так, будто ему стоит огромных трудов, чтобы не зарычать от беспомощности. Он делает несколько глубоких вдохов, словно берёт себя в узду. — Но клянусь тебе, малыш: я не… — Я не ненавижу тебя! — Питер резко оборачивается к нему, несдержанно срываясь. Его поджилки трясутся, вибрации голоса трепещут, как натянутая струна, но он рад тому факту, что костюм всё ещё способен уравнивать интонации его срывающегося голоса, даже если он лишён возможности общаться с Карен. — И мне не за что на тебя злиться! — добавляет он спустя секунду. Ему срочно нужно деть куда-нибудь руки. Тони выдыхает через нос, хмурясь. — Точно? — его брови всё же ползут вверх. — Потому что люди кричат, когда чем-то недовольны. А ты кричишь. Питеру хочется думать, что Тони привычно шутит, чтобы разрядить обстановку, и, наверное, это хороший знак — но прямо сейчас Питеру ударили кувалдой реальности в темечко, и он слишком смущён, чтобы задумываться над этим. Как Тони узнал? И что именно? И что не менее важно — как долго он об этом знает? — Если… если это что-то изменит, — тихо начинает Тони, — я видел далеко не всё. Всего лишь… обрывочные воспоминания. Кое-какие мысли. Думаю, это случилось, пока я лежал в отключке. Камень — или чем бы эта штука ни была — каким-то образом синхронизировал. Нас. — Тони передёргивает плечами и поджимает губы, озираясь кругом, словно на них из-за угла может кто-то выпрыгнуть. — Терпеть не могу долбанные фокусы. Знаю, Тор твой дружбан и всё такое, но когда всё это закончится, я, после всего того, что свалилось на наши головы по вине его братца, без зазрения совести вышвырну его из команды, стоит только Локи хоть один раз чихнуть в мою сторону. Питер попросту понемногу охреневает. Тони увидел… Тони только-мать-твою-что увидел всё это, и он не… Его что, совершенно ничего не смущает?! Как насчёт воображаемых отношений с воображаемой копией реального человека? Потому что, хоть Питер и не эксперт в определении «странного», но — боже, — это абсолютно точно попадает на самый верх чарт-листа «Самая странная хренотень из всех странных хреновин в мире». Подобное способно смутить и ввергнуть в глубокое замешательство, по крайней мере, большинство людей. И сегодня определённо не этот день. — Пит, ну давай!.. Скажи хоть что-нибудь, — Тони старается, чтобы его голос звучал беззаботно, но в нём проскальзывает тень напряжения. — У нас же всё… в порядке? Словно он не уверен и чувствует себя… задетым? Питер берёт себя в руки. Выражение лица Тони в прямом смысле убивает его. — Я думал, это ты будешь меня ненавидеть. Он, наконец, стаскивает с себя маску, заставляя себя взглянуть Тони в глаза. — Я д-думал, ты… Я н-не знал… Тони стискивает его лицо в своих ладонях и тянет на себя, целуя его. Мозг Питера, кажется, не выдерживает и накрывается, как перегоревшая плата. Он в потрясении отталкивает его. — Что? — выдыхает он, боясь, что его глазные яблоки не выдержат давления и лопнут; судя по выражению лица Тони, его беспокойство было аналогичным. — Ты и в самом деле не… Тони в очередной раз затыкает его; он мягко вторгается в рот Питера, дразня его. — Ты слишком много болтаешь, карапуз, — поясняет Тони, когда они, наконец, отрываются друг от друга. В этот миг всё, на что способен Питер — просто уставиться в ответ, пылая румянцем и жмурясь от удовольствия. — Прости! — выдыхает он, притягивая Тони за плечи, чтобы вновь утянуть его в очередной поцелуй. Он бормочет что-то ещё, но… — Я же говорил вам. Всё с ними в порядке, — тянет самодовольный ровный голос позади него. Он чуть ли не взвизгивает, отскакивая и резво разворачиваясь — чтобы столкнуться чуть ли не нос к носу с Локи, Тором и Стивеном. Они стоят на крыше в центре Манхэттена. Локи ухмыляется, Тор слегка хмурится, а Стивен Плевать-Я-На-Всё-Хотел, где моя удочка?! — выглядит так, будто теперь его удивит разве что Ничто. Тумс маячит где-то за их спинами вместе с несколькими людьми в форме; прямо сейчас его, видимо, арестовывают. Они… вернулись? Но прежде чем эта мысль до конца формируется в его мозгу, Питера прошибает осознание — прямо сейчас около дюжины манхэттенских офицеров заметили его, — без маски, — обжимающимся с Тони Старком. Кровь стынет в жилах, и он чувствует, что вот-вот рухнет в обморок. Единственное, что от него требовалось — это защитить Мэй и их отношения с Тони, и он облажался. Просто охренеть как. Зашибись. — Нашли. Время. Идиоты! — в ярости шипит Тони на них, хватая Питера в попытке спрятать у себя за спиной. Но он оказывается недостаточно быстр; Питер, уже натянув маску, прытко срывается с крыши, чтобы убраться от всех них как можно дальше. — Карен? — выдыхает он, давя панику. — Слушаю, Питер, — голос Карен, спокойный и мягкий, странным образом утихомиривает его взбудораженные паучьи рецепторы. Он так рад слышать её. — Набери Мэй. — Хорошо, Питер. Всё в порядке? — Нет, — Питер сглатывает. — Совсем нет. — Эй, я, конечно, люблю хорошую погоню, как и все мы, но должен признаться, что жуть как устал после нашего маленького путешествия по мирам, так что не заставляй меня гнаться за тобой, — раздаётся в коммутаторе голос Тони. Питер не отзывается, ожидая ответа от Мэй. Он слышит на том конце лишь гудки, но те внезапно прерываются, и он практически уверен, что это дело рук Тони. — Её не найдут, малыш, — говорит Тони. — Тебе не нужно этого бояться. Она в безопасности. Стивен об этом позаботился. И никто не видел тебя без маски. — Пауза. Вздох. — Послушай я… Я ещё тот собеседник, не спорю, но нам нужно поговорить. Кое-кто сказал мне, что это поможет справиться с тем дерьмом, что между нами творится. Не знаю, стоит ли доверять этому терапевту. Кстати об этом: ты знал, что я посещаю терапевта? — Ещё одна пауза. — Слушай, если… если тебе нужно время, я пойму, — голос Тони звучит тускло, окончательно теряя живые краски. Будто он истратил весь свой резерв сил, чтобы сказать ему это. — Просто… Если будешь готов поговорить, ты знаешь, где меня найти, Пит. Питер в полоборота заглядывает себе через плечо. Он видит Железного Человека, который на мгновение зависает в воздухе, прежде чем улетает в противоположном направлении. - Он сидит на крыше высотки, пытаясь собраться с мыслями, но из этого ровным счётом ничего не выходит, поэтому в итоге он садится на автобус, направляясь обратно, в северную часть штата, а оставшуюся часть пути идёт пешком. К тому времени, как он добирается до командного центра, стрелки часов указывают на два за полночь. Он свешивает ноги из окна в своей комнате, устроившись на подоконнике, и рассматривает ночной небосвод. Завтра будет новая луна, но уже сейчас видно невооружённым взглядом, как ярче загораются звёзды. В ночь, похожую на эту, когда Млечный Путь видно особенно ярко, его всегда одолевают мысли о том дне, когда он последовал в космос за Тони Старком. Он не может удержаться от смеха над самим собой, потому что понимает: знай он тогда, что произойдёт, он бы всё равно поступил так же. И он бы делал это снова и снова столько раз, сколько бы потребовалось. Другого не дано. И это делает его ещё более ненормальным. Это ведь ненормально, да? Возможно. Но Питеру, если честно, плевать. Ради чего вообще он впустую потратил всё это время, оправдываясь непонятно перед кем в своих желаниях? Он делает глубокий вдох и улыбается. — Пятница… Где Тони? — Мистер Старк в своей мастерской, сэр. Питер спускается на нижние этажи и стучит в дверь. Тони отзывается почти сразу. Где-то фоном звучит Металлика, а за ухом у Тони заткнут карандаш. На нём джинсы и застиранная футболка Нью-Йоркского университета, и в его глазах мелькает уже знакомый огонёк надежды. Питер не единожды замечал на себе этот взгляд, но только сейчас к нему внезапно приходит осознание. Тони ждал. Всегда. — Готов поговорить? — осторожно спрашивает он, и Питер пересекает всю мастерскую — и обнимает его. — Позже, — шепчет он, и Тони, усмехаясь, прижимает его к себе крепче. — «Позже» звучит что надо, — произносит Тони, целуя его. — Идеальный план.