Сёстры Патаки

Около трёх часов дня в палату Хельги постучали. Это было достаточно редким явлением, потому как её друзья были достаточно бесцеремонны, чтобы входить без стука. Это породило несколько неловких сцен, однако не избавило близких Хельги от этой привычки. Оторвав взгляд от блокнота, в котором Хельга писала уже пятое стихотворение за утро, девочка крикнула: «Войдите!» Как по команде, в плату влетела кучка ребят. В этой визжащей и разномастной куче Хельга с удивлением узнала своих одноклассников из 118 начальной школы с плакатом и шариками. Ронда Велингтон-Ллойд вцепилась в ладонь Хельги, слёзно декламируя что-то несомненно важное. Стинки и Гарольд развернули плакат с пожеланием выздоровления, на котором Надин и Шина всё ещё дорисовывали цветочки и сердечки. Не высохшая до конца краска стекала с плаката прямо на пол в её палате. Заметивший это Юджин побежал за тряпкой, но, не удержавшись на ногах, рухнул прямо в разноцветную лужу. Лайла бросилась помогать мальчику, а Кёрли, наблюдая за всей этой картиной, аккуратно обошёл свару и двинулся к ней с огромным букетом тюльпанов, которые ребята явно нарвали на какой-то клумбе. Брейни притих в углу с охапкой гелиевых шариков. Во всём этом шуме и бедламе только Сид не принимал активного участия, гордо ожидая в сторонке чего-то. Однако одного взгляда Большой Пэтти, которая тоже заглянула на огонёк, хватило ребятам, чтобы выстроится в линию и замолчать. И тогда вперёд шагнул Сид: — Дорогая Хельга, мы так рады, что ты жива! — Сид! — рявкнула на него Ронда. — Это не тактично! — А что ещё я мог сказать? — вспыхнул Сид. — Хэй, Хельга, как оттянулась в июне?! Ронда, включи мозг. — Мы пытались сказать, что мы безумно рады видеть тебя, — прервала всё это Лайла, останавливая спорщиков. — Не то, чтобы у нас это получилось, — закатила глаза Ронда. И вновь внутри этой большой компании разгорелся спор. Хельга смотрела на всё происходящее и не понимала, что твориться. Это чувство показалось ей до боли знакомым. В воспоминаниях вспыхнула их классная комната, первый день их нового учителя — мистера Симмонса. Тогда в их классе стоял такой же шум. Они совместными силами устроили настоящий хаос, с которым совладать было практически нереально. Хельга посмотрела на спорящих одноклассников, на цветы, которые Кёрли успел закинуть ей на колени прежде, чем вернуться в толпу её одноклассников, становясь её неотъемлемой частью. Тут же вспомнились забастовки и протестные акции, устраиваемые Гаммельторпом. Ещё Хельга вспомнила их школьные постановки, дежурства, пожарную тревогу, поиски сокровищ, совместные игры, войну со взрослыми за Джеральдово поле и многое-многое другое. Она вглядывалась в лица этих ребят, пытаясь вспомнить, когда она познакомилась с тем или иным человеком. Подумать только, с большинством они играли ещё в детском саду. Они были рядом столько лет. Они все были её друзьями, хоть и не такими близкими как Фиби, Арнольд или Джеральд. От таких осознаний в пору было бы расплакаться… И тогда Хельга рассмеялась. Смех был громкий и заливистый — младшая Патаки не знает полумер. Ребята все дружно замолчали и уставились на смеющуюся Хельгу Патаки. Не то, чтобы они никогда не слышали смеха своей давней подруги, просто возможность услышать его было довольно редким событием. Хельга редко улыбалась искренне, в ней всегда было гораздо больше сарказма, но сейчас она напоминала солнышко. — Над чем ты смеёшься, Хельга? — поинтересовалась Шина. — Просто вспомнила кое-что из младшей школы, — Хельга подняла подбородок и прямо посмотрела на них, — спасибо, что навестили. За следующие пять секунд в больничной палате произошло несколько метаморфоз: плакат распластался на полу, шарики взмыли по потолок, а ребята расположились вокруг койки Хельги. — Как твоё самочувствие, Патаки? — тому, кто не знал Большую Пэтти, эти слова могли показаться грубыми, но Хельга смотрела в её большие и добрые глаза, и не могла поверить, что когда-то дралась с ней. Большая Пэтти была самой доброй девочкой, которую она когда-либо встречала. Даже Фиби и Лайла не были на столько добродушными и заботливыми, как она. — Ну, когда я только очнулась, то едва могла руками пошевелить. А сейчас я чувствую себя прекрасно. Бегать я ещё не скоро смогу, но в остальном передвигаюсь без осложнений… — Ну, вот! А мы думали позвать нашего лучшего кэтчера на дружеский матч, — Стинки опустил голову, явно расстроившись. — Не переживай, — Патаки растянула губы в хитрой улыбочке, — вы, парни, на столько беспомощный в этой игре, что я обыграю вас, даже будучи в коме! На секунду в палате повисло молчание. То было затишье перед бурей, потому как через секунду больницу сотряс дружный смех. — Хельга, а ты видела, что там? Ну, на другой стороне? — неожиданно спросила Шина, едва утих дружный ребяческий смех. — Конечно, видела, — состроив серьёзную гримасу, заверила одноклассницу Хельга. Шина да и все остальные затаили дыхание, готовясь внимать каждому слову одноклассницы. — Ох, детки, всё это время нас бессердечно кормили наглой ложью, — Хельга убрала прядь светлых волос за ухо, позволяя друзьям разглядеть вселенскую печаль на её лице, — нет ни рая, ни ада, дорогие мои. После смерти все мы попадём на пастбище фиолетовых слонов. Гарольд невольно захлюпал носом, стараясь сдержать рыдания. Все остальные вели себя спокойнее, недоумённо переглядываясь. — Не смейся над нами, Патаки! — надувшись, Ронда демонстративно отвернулась от Хельги, уже во всю хохотавшую. Впрочем, мисс Принцессе пришлось прервать свой бойкот, ради возмездия, пришедшего на голову Хельги в виде лёгкого, почти неощутимого, щелбана от Сида. — Хельга, как ты могла! — А зачем вы задаёте такие тупые вопросы? — нахмурилась Хельга. — Я не помню практически ничего из событий того вечера, как не помню и того, что было пока я лежала в коме. — Эх, со мной такое бывает, когда я сильно стукнусь головой, — понимающе кивнул Юджин, потирая затылок рукой. — Думаю, тебе стоит обратится к врачу с этим, Юджин! — глаза Лайлы Сойер округлились, и она вытащила одноклассника в коридор и потащила куда-то. Предположительно к телефону, чтобы дозвониться до родителей Хоровитца. — Выздоравливай, Хельга! — крикнули оба уже из-за двери. М-да, годы идут, а некое забавное безумие всё ещё идёт с членами их старой банды рука об руку. Лайлу и Юджина они проводили понимающим взглядом, после чего продолжили разговор. Ронда бормотала что-то о самой эпичной вечеринке, которую она закатит как только Хельга будет в состоянии отжигать на ней по полной, остальные весело поддакивали и предлагали идеи. Гарольд выдвинул шесть вариантов пирога, которые можно будет там съесть. — Моя мамочка умеет готовить каждый из них! — гордо задрав нос вверх заявил парень. Хельга спрятала свой смешок в кулаке. Ух, только бы эта фаза маменькиного сынка у него не затянулась. Было бы грустно узнать, что в сорок лет он заплывает жиром в подвале мамочкиного дома. Дальше беседа перетекла в обсуждение школы. Ребята на перебой рассказывали Хельге, что же она пропустила за время своего отсутствия. Ребята описывали забавные случаи с учителями, весёлые перепалки, забавные проделки. Тем не менее ребята странным образом обходили тему участия во всём этом Фиби, Джеральда или Арнольда. — Да, быть не может! — воскликнула Хельга после очередного рассказа. — Неужели мистер Святоша не остановил вас? В комнате повисло неловкое молчание. Даже Ронда прикусила язык. Они не имели права говорить ей об этом. Это были не их секреты, чтобы их раскрывать. Поэтому, когда Стинки раскрыл рот, чтобы что-то сказать, Надин пнула его по колену. Это живо заставило его закрыть рот. — Думаю, его не было с нами в тот раз, — улыбнулась Пэтти, — он, должно быть, был занят тем, что помогал очередному бедалаге из нашего района. Ронда разинула рот. Удивительно! Пэтти Смит сейчас даже не врала, но и правды не раскрывала. Ронда, честно говоря, так не умела. Ллойд могла сплетничать, передавая людям то, что услышала ранее. Ей сейчас хотелось вскочить с места и заапплодировать, но тогда вся эта конспирация не имела бы никакого смысла. Поэтому Ронда задумчиво кивнула, как и все здесь присутствующие. Хельга нахмурилась. Это звучало правдоподобно, но Хельга не верила. Эти хитрюги что-то от неё скрывали. Но вставать в позу и выпытывать из них правду у Хельги элементарно не было сил. Иронично, что в этом были виноваты её гости. Хельга давно не общалась с таким количеством народа, и это заметно изматывало. Её немного клонило в сон. Так она себя чувствовала в первые дни, после того, как очнулась. Сейчас она была гораздо сильнее и бодрее, но это не значит, что она не умела уставать. — Хэй, дети! — окликнул их лечащий врач Хельги, заглянувший в палату. — Время посещений через полчаса заканчивается. Внутри Хельга прыгала от счастья. Да, она была рада их всех увидеть, но подушка сейчас казалась ей гораздо привлекательнее любых разговоров. Ребята начали собираться. Они пожимали ей руки, обнимали и трепали по плечу. Хельга стоически это выдержала, с улыбкой проводив всех одноклассников. В её палате задержались лишь Сид и Стинки по благородной причине: прилепить скотчем плакат к стене. Хельга наклонила голову на бок, рассматривая мальчишек. Они почти не разговаривали сегодня, что было не слишком свойственно этим двоим. С плакатом мальчики справились за считанные секунды, после чего подошли к Хельге, чтобы попрощаться. Или, по крайней мере, она так думала. — Хельга, а можно кое-что у тебя спросить? — промямлил Сид, отводя взгляд в сторону. — Что именно? — Просто… — Стинки выдохнул, и выпалил. — Это правда с тобой отец сделал?! Хельга нервно сглотнула. За весь вечер это был первый логичный вопрос, который девочке задавали её бывшие одноклассники. Тем не менее, этого услышать она не ожидала. — Я не помню, — растеряно прошептала Хельга, отводя взгляд в сторону, — я не помню тот вечер. Помню только как вошла в дом и резкий запах химикатов. И удар. Сильный удар. — А вдруг это был не он? — решил уточнить Сид. — Чего?! — вспыхнула Хельга. — Ты сомневаешься в моих словах?! Я может и не помню деталей того вечера, но кровожадный взгляд собственного отца, поверь, забыть невозможно! — Хельга, ты ведь могла это выдумать, от стресса, — попытался успокоить её Стинки, — просто немного не верится, что такой человек как Боб Патаки… Зубы Хельги заскрежетали. Она совершенно забыла о всякой усталости. Схватив парней, стоявших по обе стороны от её кровати, за грудки, Патаки притянула их к себе поближе. Чтобы эти два идиота точно услышали, что она говорит. — Слушайте сюда, недоумки, — прошипела Хельга переводя взгляд с одного идиота на другого, — если вы решили, что из-за всего случившегося я стала бесхребетной плаксой, то вам только показалось. Я с радостью набью вам морды за дурацкие предположения о невиновности человека, убившего мою мать и отправившего меня в кому. Этот придурок, которого Ольга и я имели глупость называть отцом, никто иной, как типичный домашний садист. Мириам боялась сказать против него хоть слово, он оставил мне фингал под глазом в качестве поздравления с победой в литературном конкурсе. Вы не знаете всего, что происходило в нашем доме и не узнаете никогда. Боб мог казаться сильным и уверенным бизнесменом на людях, вот только всё это было дешёвым фарсом. Его бизнес прогорел, а он начал скатываться в пучину алкоголизма и домашней агрессии. Если вы решили, что восхищение старой рекламой «Биперов Боба» даёт вам хоть какое-то право судить о его личности — вы жестоко ошибаетесь. Хельга оттолкнула их со всей силой, что у неё была. Парни стояли ошарашенные. Они явно забыли с кем имели дело. И совсем не ожидали, что Хельга Патаки остаётся Хельгой Патаки. — Убирайтесь отсюда! Она сказала это тихо, но для Сида и Стинки это был словно удар обухом по голове. Сид хотел было извиниться, но слова застряли в горле. Стинки покачал головой — извинения сейчас были бесполезны. Как и любые другие слова. Хельга была в ярости, и не могла это никак выплеснуть наружу, из-за своего состояния. Сид и Стинки вышли из палаты, и исчезли где-то в глубине больничных коридоров. Хельга всхлипнула. Один раз, за тем ещё и ещё. Это было тяжело. Она правда ничего не помнила. Её воспоминания могли бы послужить доказательством на суде. Ольга говорила, что суд над Бобом случиться рано или поздно, а пока они с Майклом занимаются составом дела. Он помог выйти Ольге на хорошего адвоката, который взял с неё совсем смешные деньги. Вот только показаний она дать не могла. Она вообще ничего без собственных воспоминаний не могла. Она не могла подержать сестру, не могла понять, что пережили её друзья. Они, наверное, были в шоке, когда пришли к дому, который окружили машины с мигалками. Она представить не могла, что чувствовали все трое. Ах, если бы сама Хельга знала, что с ней случилось… *** Посреди ночи правое крыло больницы оглушил душераздирающий крик. Пациентка тряслась, сидя на кровати, а из её глаз катились крупные слёзы. Она хватала губами воздух, будто ей его не хватало, но напуганного взгляда она не сводила с одной точки на противоположной стене. По крайней мере до тех пор, пока крупный, коренастный медбрат не подошёл к ней, чтобы перевернуть на бок. Такого положения тела неподвижной пациентки требовал укол успокоительного. Как только мужчина занёс руку над плечом девочки, она как будто озверла. Прежде неподвижная, она начала брыкаться, царапаться и даже пару раз умудрилась укусить медбрата за руку. — Не трогай меня! Не трогай! Ты виноват! Это был ты! Ты, ты, ты!.. Голубые глаза пациентки закатились, а тело её ослабло в руках медбрата. Медсестра успела быстро и грамотно поставить укол девочке, за те пару секунд, на которые её коллегам удалось блокировать её брыкания. Медбрат, тяжело дыша, уложил девочку обратно на подушки. — В чём я виноват? — удивлённо выпалил он, ошалело оглядывая коллег. — Ты — ни в чём, — спокойно пояснила старшая медсестра, — а вот отец её натворил делов. Ты похож по комплекции на Боба Патаки, так что не бери на свой счёт. — Но у девочки же амнезия, — хмуро заметил медбрат, — она ещё днём совершенно спокойно себя вела, когда я заходил ставить капельницу. — Зови доктора, Энтони, — старшая медсестра поправила девочке одеяла, — кажется его пациентка кое-что вспомнила. Медбрат выругался. Страшно и грубо. В другой день медсёстры упрекнули бы его, но сегодня ночью у них на уме были и более страшные ругательства. — Тише, девочка, — старшая медсестра погладила пациентку по светлым волосам, — завтра придёт твоя сестрёнка, и мы всё решим. Ты многое пережила, вспоминать об этом больно. Не волнуйся, от этого лекарства не бывает сновидений. Так что отдохни пока. Совсем скоро тебе придётся ещё немного побороться. Женщина вышла из палаты Хельги Патаки, спавшей мирным сном без сновидений.