Сёстры Патаки

Выписка Хельги была не такой, какой себе её представляла Ольга. Не было праздника, салюта и счастливых лиц друзей их маленькой семьи. Зато были шарики и плакат, оставшиеся от одноклассников Хельги. Ольге чудом удалось впихнуть всё это на заднее сидение машины. Медики радостно поздравляли младшую Патаки с выздоровлением, провожая её добрыми улыбками. Она ещё будет возвращаться сюда раз в две недели, но это уже другое дело. Хельга Патаки отправлялась домой, хоть и несколько тайно. Кроме Хельги и её старшей сестры о выписке девочки из больницы знали только работники больницы и Герти с Филом. — Я не хочу, чтобы ребята знали, пока я не приведу себя в порядок, — объяснила Хельга сестре по телефону вечером, когда состоялся их разговор с доктором Блисс. — Я хочу кое-куда сходить с тобой завтра… Лучше, если никто не будет крутится рядом. Ольга прекрасно её понимала, но что-то внутри неё отчаянно восставало против сокрытия выздоровления сестры от её же друзей. Или от своих друзей: Карлу и Майкла тоже пришлось оставить в неведении. Но у Хельги было что-то на уме, и Ольга отчаянно хотела знать что.  Старики Шотмен узнали обо всём лишь потому, что Ольга, как и обещала, заскочила в пансион Сансет-Армс поздним вечером того же дня. Фил и Герти радушно встретили её, напоили чаем, а Герти вынула из духовки свежее печенье с шоколадной крошкой. Ольга чуть было не расплакалась — слишком вкусно оно пахло. — Что стряслось, девочка? — спросил своим скрипучим голосом Фил, подливая Ольге в кружку кипятка. — И не стесняйся — рассказывай всё. Коротышка ночует сегодня у своего друга, так что ваши с сестрой секреты таковыми и останутся. До поры до времени, разумеется. И девушку прорвало. Она рассказала всё, что случилось за тот сумасшедший день. Начиная паническими атаками Хельги и заканчивая её же то отложенной, то ускоренной выпиской. — Вот так да, — выдохнул Фил, а Герти ограничилась лишь задумчивым кивком, — как хорошо, что я как раз завтра собирался отвезти мальчишек на природу. Им давно надо бы проветрится. — Возмутительно! — вспыхнула Герти. — Мы с Фиби тоже пойдём с Вами в поход. За этими мальчишками нужен глаз да глаз. Старушка подмигнула Ольге, а та лишь добродушно рассмеялась. Этим утром Герти отзвонилась ей, сообщив, что план «Палаточная изоляция» проходит успешно. Аккомпанементом к этому были недовольные крики ребят и ворчание старины Фила на фоне. Чёрт, а эти двое страшная сила, когда сами того хотят. Им удалось всего лишь за пару часов уговорить родителей Джеральда и Фиби отпустить их с ними в поход, собрать вещи всех троих и запихнуть их в машину, не слушая отговорок. Это дар! Ольга сделала себе пометку на будущие: никогда не злить Шотменов. И, пожалуй, она купит им подарок, как только придёт зарплата. Врачи подкатили Хельгу в кресле-каталке к выходу. Это было стандартной процедурой в больнице, который в обычные дни заставил бы Хельгу хмурится и возмущаться. Однако сейчас девочка была слишком поглощена своими мыслями, чтобы хоть как-то реагировать на это.   Сёстры забрались в машину в такой же задумчивой тишине. — Так куда мы едем? — спросила Ольга, выруливая с больничной парковки. — К твоей квартире, — тихо ответила Хельга, уставившись в окно. Ольга кивнула. Её сестра всегда была, как бы это сказать… немного странной. Но эта тишина серьёзно напрягала Ольгу. Наверное, из-за этого Ольге показалось, что они долетели до дома за каких-то пару минут.  Выйдя из машины, девушки затащили все скромные пожитки Хельги наверх. Проходя мимо двери в квартиру Майкла, Ольга опасалась того, что вот-вот щёлкнет замок, и Майкл выйдет из квартиры, застав их врасплох. Но он не мог поймать девчонок с поличным — сегодня утром они столкнулись в подъезде, когда Майкл спешил на работу. Ольга сегодня взяла отгул. Удивительно, что начальство всё ещё  относилось к этому спокойно. Может потому, что Ольга вкалывала за четверых и работала на износ, или они всё же ей сочувствовали — плевать. Главное, у неё была возможность платить по счетам и оставаться опекуном сестры. В квартире Ольги было тихо. Только шаги девушек по полу разрушали звенящую тишину, стоявшую в их новом доме. Шарики, которые держала Хельга взмыли к потолку. Ольга хотела было показать сестре её новую комнату, но не тут-то было. Хельга скинула все вещи на пол и вытянула сестру за руку в подъезд. Резким поворотом ключа в замке младшая Патаки закрыла входную дверь. — Хельга, что происходит? — Вчера, когда доктор Блисс приходила ко мне, я не смогла рассказать ничего о том дне — не потому что я не помнила чего-то, — Хельга заглянула в голубые глаза сестры, — просто хотела, чтобы ты первая услышала. — Но… — Прошу, не перебивай! — Хельга одарила сестру хмурым взглядом. — Дело в первую очередь касается Патаки. И ты не знаешь вообще ничего. Так что я хочу рассказать обо всём, что от тебя скрывали родители. — Хельга, я… — Потом, — девочка взяла старшую сестру за руку и повела вниз по лестнице, — просто иди за мной и слушай. Ольга сдавленно кивнула. На душе было неспокойно. Возможно, ей не стоило знать этого, но, честно говоря, любопытство сжирало её уже несколько месяцев. Кроме того, Хельга ей доверилась — Ольга не могла оттолкнуть её из-за собственных страхов. Они вышли на улицу, когда Хельга вновь заговорила.  — Всё началось в прошлом марте. Бизнес Боба трещал по швам, а сам он не желал адаптироваться под более новые технологии, что стало бы его единственным спасением. Вместо этого он начал срывать злость на Мириам. Он всегда не шибко хорошо обращался с ней. К его унижениям и оскорблениям она успела привыкнуть за эти годы. Со мной дела обстояли проще — меня он предпочитал не замечать. Меня бесило такое отношение и ещё в начальной школе —  я выработала план. Я искала себе внеурочную деятельность, где можно было бы зависать как можно дольше. Был период времени, когда я занималась в десяти кружках одновременно. Конечно же, я старалась проводить много времени с моими друзьями — благо занятия с Блисс помогли мне наладить отношения с ними. По итогу в доме я проводила категорически мало времени. Грубо говоря, я приходила туда спать и есть, если в холодильнике находилось что-то съестное. Знаешь, наверное, поэтому я не сразу заметила, что он стал агрессивнее. Всё-таки я уходила до того, как он проснётся, а возвращалась уже, когда он блаженно храпел в своём кресле. Деньги мне давала мама, так что наше с Бобом общение было сведено к редким приветствиям, если мы случайно сталкивались в доме. А потом в один вечер я заметила, что мама хромает. Она отговаривалась, мол упала, когда доставала банки с верхней полки. К тому моменту она не пила уже год, а я почти привыкла называть её мамой. Она вставала даже раньше меня, чтобы собрать мне завтрак в школу, отыскала работу бухгалтером в какой-то конторке и в целом стала более уверенной. Она тоже стала реже бывать дома, но ей всё ещё приходилось бывать там дольше, чем мне. Кто бы что не говорил об анонимных алкоголиках — ей это программа помогла. Её случайные травмы стали повторятся. Упала пока мыла полы, врезалась в косяк пока искала очки, неудачно открыла дверь машины… Любой другой ребёнок принял бы эти отговорки за чистую монету, но не я. Мне казалось это подозрительным. Я начала думать, что над ней издевается начальник или что это симптомы какой-то болезни. Как немногим позже выяснилось — это всё вина Боба. Мама пару раз сбегала к подругам из АА. Я ночевала у друзей. Боб пристрастился к дешёвым наркотикам, которые делали его агрессивным. Поэтому оставаться дома было невыносимо. На всякий случай каждую ночь я баррикадировала дверь комнаты. Всё стало предельно ясно в день школьного спектакля. Я играла там главную роль. Мама сидела в первых рядах с видеокамерой, мне апплодировали, а ещё кто-то подкинул мне огромный букет в шкафчик. А после мы с мамой зашли в кафе и долго болтали, поедая огромную порцию мороженого. Я должна была запомнить этот вечер как самый лучший в жизни. Мы пришли домой в девять вечера. Боб поджидал нас около двери. Он начал орать на нас, спрашивая «где мы шлялись». Называл нас «неблагодарными стервами», кричал, что он глава семьи, и мы обязаны ему подчиняться. Мама ответила, что мы были в школе на моём спектакле. Его, кстати, тоже звали, но он сам предпочёл компанию телека и пива. От этого он разозлился ещё сильнее, и… Хельга зажмурилась, крепче сжимая ладонь старшей сестры. Ольга была в ужасе, но старалась не подавать вида, лишь успокаивающе сжала руку сестры в ответ. — Это стало началом эпохи террора Боба, — продолжила Хельга, — он бил нас с мамой там, где было не видно синяков. Всё чаще я стала носить свитера. Мама не выдержала этого. Он заставил её бросить работу и запер дома. Вскоре я снова стала находить бутылки на кухне и в ванной. Мириам всё больше спала и всё меньше походила на мою мать. Когда ты вернулась в город в середине мая — стало легче, но после твоего отъезда — он сорвался с цепи как бешеный пёс. И тогда я сбежала, отсиделась у Арнольда. Он и дедушка Фил помогли нам с этим. Не знаю, что произошло, но после разговора с ними больше полугода Боб был приличным человеком. Мириам же просто стала меньше пить. В завязку уйти она больше не могла, но стала пить так мало, что я не сразу заметила это. То, как мы жили те месяцы не было идеальным, но это хотя бы напоминало семью… — Но всё повторилось? — едва сдерживая слёзы, спросила Ольга. — Да, — нервно сглотнула Хельга, — я случайно разбила его кружку, и он ударил меня по уху. Видела бы ты его взгляд. Он был счастлив, Ольга! Счастлив! Будто малыш, дорвавшийся до любимой игрушки. — Господи… — выдохнула Ольга. И только тут она заметила, что они стояли на баскетбольной площадке в парке. — Тогда я убежала от тебя, потому что ты хотела стянуть с меня тот свитер, — тихо сказала Хельга, глядя на баскетбольную площадку. На ней резвились дети. — Под свитером были ушибы, которые не заживали. Я не хотела, чтобы ты их видела… — Почему? — А чем ты могла помочь? — насмешливо приподняла бровь Хельга. — Могла забрать тебя жить к себе! — недовольно возразила Ольга. — Отправила бы маму в центр реабилитации, сдала бы отца копам. — Он бы вышел через тридцать минут после ареста, — закатила глаза Хельга, — сержант в нашем участке — его близкий друг. — Никакие связи не помешали бы выписать запретительный ордер! — покачала головой Ольга. — Прости, сестричка, но ты говоришь так сейчас, — спокойно сказала Хельга, — тогда бы ты просто впала в истерику. В её словах была доля правды. С этим было трудно не согласится. Но то была лишь доля. — Я бы помогла вам с мамой, — уверена взглянула в глаза сестры Ольга, — точно помогла бы. Да, возможно перед этим впала в истерику, но помогла бы. Скажи честно, почему ты не рассказывала мне? — Я не доверяла тебе, Ольга, — прошептала младшая Патаки, — тысячи раз думала обо всём рассказать, но в голове представляла лишь то, как ты принимаешь сторону отца. Но быстро отбрасывала эти мысли — ты бы никогда так не сделала. Я не доверяла тебе, потому что ты бы попыталась поговорить с ним сначала. Разговоры, конечно, помогли в первый раз, но узнай он от тебя, что я рассказала обо всём, при первой же возможности отыгрался бы на мне. А если бы это повторилось, то и на тебе. Ольга отвела взгляд. Да. Хельга была права. Абсолютно права. Два месяца назад она не могла себе представить даже мизерную возможность того, что её отец слетел с катушек. В идеальной семье Ольги Патаки всё можно было решить разговором. Не факт, что она даже подумала бы обратиться в полицию. А говорить с психически больным человеком на темы примерного поведения — всё равно, что толочь воду в ступе. Пожалуй, Хельга была самой умной девчонкой, которую она знала. Не возникало сомнений, Хельга бы нашла выход из ситуации, если бы ей не было так страшно. В сердце защемило, и она крепче сжала руку сестры. Теперь она будет рядом. Точно будет рядом. — Зачем мы пришли сюда, Хельга?  — Потому что после того нашего разговора, я шла домой этим путём, — спокойно ответила Хельга, — и споткнулась о баскетбольный мяч, упав на больную руку. Тут я и наткнулась на Арнольда, Фиби и Джеральда. Мы поболтали, договорились сходить в кино, а затем Арнольд оттащил меня в сторону и начал «допрос», который он обычно называет «интересоваться всё ли в порядке». Обе девушки усмехнулись. Мда, старый-добрый Арнольд. — Он подумал, что всё началось заново? — Не сказать, что он был не прав, — кивнула Хельга, — он сказал, чтобы я собирала свои вещи и оставила их у входа в дом. — Зачем? — Чтобы вечером после фильма, он смог забрать меня в Сансет-Армс, конечно, — грустно улыбнулась Хельга. — Он изложил мне целый план: там было и про полицию, и про запретительный ордер, и про разговор по душам с тобой. — Но зачем нужно было ждать вечера? — Чтобы прийти, когда Боб будет видеть уже десятый сон, и забрать Мириам с собой, — спокойно пояснила Хельга, — ну, и ещё, чтобы не посвящать в это дело Фиби и Джеральда.   — А что не так с тем, чтобы эти двое знали? — Ольге стало обидно за ребят. Они же так волновались за Хельгу! — Я не хотела ломать им жизнь, — пожала плечами Хельга. — Понимаешь, они такие… Нормальные? У них всегда были любящие родители, на которых всегда можно было положиться. У меня — нет. Репоголового я бы тоже не посвятила, если бы он сам не влез. Ольга помолчала, обдумывая слова сестры. Хельга взяла её за руку, и потянула дальше. — И что было потом? — спросила Ольга. — После составления плана, так сказать? — Я назвала его идиотом и убежала, — с усмешкой ответила Хельга. — Но он же собирался помочь… — Я боялась, Ольга, — девочка подняла глаза к небу, — боялась за него. Мне не хотелось, чтобы он пострадал из-за меня. Хельга грустно усмехнулась. Иронично. Как же её чёртова жизнь иронична. — Тем не менее, план мне понравился, — заметила Хельга, — и, погуляв, пару, часов по окраинам я всё-таки решила зайти домой за своими вещами. Когда я не очень хотела сталкиваются с Бобом, я забралась в окно комнаты по дереву. Но у меня так саднили руки, я не смогла бы забраться. Точно не смогла бы. Из-за этого я стояла перед нашим домом, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь зайти. Хельга резко затормозила. Ольга подняла взгляд вверх и поняла в чём дело. Она и не заметила, как они добрались до их старого дома. Он ни капли не изменился внешне. Та же дверь, тот же цвет фасада, те же ступеньки, на которых Ольга целовалась с парнями лишних полчаса. Он не изменился. Вот только Ольга больше не чувствовала радости, разливающейся по телу при виде этого здания. В нём больше не было ни теплоты, ни домашнего уюта. Он стал каким-то безликим. Ольга при взгляде на это строение чувствовала грусть и предательскую обиду. Хельга дрожала, глядя на место, где они обе выросли. Ольга вытянула свою руку из ладони сестры, и приобняла за плечи: — Мы можем не заходить внутрь. Это не обязательно. — Но я должна, — отважно кивнула Хельга. И тогда они поднялись по ступенькам. Ольга порылась в сумочке и отыскала ключ. Было бы забавно, если бы она их забыла. Слава всем богам, Ольга достаточно организованна для того, чтобы подобного не случилось. Дверь со скрипом отворилась, и девушки перешагнули порог. В нос ударил запах хлорки. Ольга поморщилась. Всё-таки она переборщила, когда отмывала полы на кухне. Дом нуждался в срочном проветривании, но не это сейчас волновало сестёр Патаки. — Вот тут я и увидела её, — прошептала Хельга, остановившись у входа в кухню, — лежала, захлёбываясь собственной рвотой, а Боб стоял рядом и смеялся. Я подскочила к Мириам, пытаясь помочь ей, но Боб оттолкнул меня. Я влетела спиной в плиту, ударившись головой об ручку и, кажется, потеряла сознание. Когда я очнулась, Боб втыкал в Мириам нож и кричал что-то вроде: «Сдохни, сдохни, сдохни, тварь!» — а я двинуться не могла от шока. Смотрела и поверить в это не могла. Казалось, реальность сломалась. Но тут я поняла, что надо что-то делать. Я поползла в сторону гостиной и осторожно попыталась подняться на ноги, держась за стенку. Мне это даже удалось, но я не удержалась от всхлипа. Боб услышал это, и кровожадно улыбнулся. «О! Так ты ещё жива, маленькая дрянь!» — сказал он и медленно поднялся на ноги. Боб сделал шаг ко мне. Я попятилась назад. И — чёрт бы меня побрал! — почему-то побежала на второй этаж. Ольга погладила по спине сестру. Да уж, глупо было бежать наверх, когда рядом дверь на улицу, где можно было позвать на помощь, но разве можно думать здраво в такой ситуации? Скорее всего, Хельга хотела спрятаться. А Хельга всю жизнь пряталась в своей комнате. Там её и настиг Боб. Там её и нашли мальчишки. Там сёстры сейчас и стояли. — Я забежала сюда, заперев дверь на все замки, — продолжила свой рассказ Хельга, переведя дух, — за последний год я успела прикрутить на дверь больше одной щеколды. Я дрожала, голова кружилась, а тело болело. По щекам текли слёзы, а я открывала окно — нужно было прыгать, пока Боб окончательно не сломал дверь. Но я не успела. Он вломился и побежал на меня с ножом. Я сопротивлялась и пыталась отбиться тем, что под руку попадалось. Я пыталась выбраться из комнаты, но он ударил меня кулаком по щеке, и я потеряла равновесие. Я помню, что спрашивала, зачем он это делает… — И что он ответил? — Он говорил, что мстит за свою искалеченную жизнь, — усмешка на грани истерики, — кричал, что я виновна в том, что он такой. Я что-то отвечала, брыкалась, а потом он вогнал нож мне в руку и я взвыла. Из глаз девочки полились слёзы. Казалось, она не замечала влагу стекающую крупными каплями по щекам. Руки Хельги била крупная дрожь. Девочка вдруг показалась Ольге совсем маленькой, от того как она сгорбилась. По щекам Ольги тоже бежали слёзы, но она старалась не обращать на это внимания. — А потом было больно, он втыкал нож в моё тело и наслаждался огонией, которую я испытывала. Я пыталась бороться. Пыталась! — Хельга всхлипнула. — Было так трудно. Так хотелось сдаться… И тут Ольга не выдержала. Девушка прижала к себе сестру, и сами того не замечая, они сползли на пол под аккомпанемент собственных тихих всхлипов. Ольга гладила сестрёнку по золотым волосам, повторяя, что всё будет хорошо. Хельга, пытавшаяся до этого сдержать эмоции, наконец, дала волю слезам. — Я рада, что ты не сдалась, — тихо шептала Ольга, когда Хельга чуть успокоился, — не просто рада — счастлива. — Я не успела, — младшая Патаки подняла голову, взглянув в глаза старшей, — Арнольд с Джеральдом вбежали в комнату. До сих пор не понимаю как им удалось оттащить Боба. — Адреналин? — предположила Ольга. — Вероятно, — согласилась Хельга. Девушки переглянулись, и из глаз Хельги снова полились слёзы. — Я не хотела… — всхлипывает Хельга, подбирая слезинки с щёк. — Оно само как-то… Ольга ничего не сказала — просто обняла сестру покрепче, позволяя ей выплакаться. Чуть погодя, Хельга заснула в объятиях старшей сестры. Ольга улыбнулась, последний раз такое случилось, когда Хельга была ещё младенцем. Ольга баюкала её всю ночь, пока родители ругались на кухне. Хельга тогда засопела только под утро, а Ольга, с чувством выполненного долга, уснула прижимая к себе малышку. Удивительно, как ситуация из далёкого полузабытого детства внезапно повторилась. Ольга поцеловала сестрёнку в макушку, и сама не заметила как провалилась в сон. Свернувшись в клубочек две девушки сладко спали на том месте, где несколько недель назад одна из них чуть было не рассталась с жизнью. Так спокойно им не было ещё никогда.