***
Паккард Фила, кряхтя, тащился по дороге. Мужчина только и делал, что ругал старенький автомобиль каждые три минуты. К счастью никто из его пассажиров не подхватил его дурного настроения: Герти играла на гавайской гитаре и пела дорожные песенки, Джеральд и Фиби, смеясь, подпевали, а Арнольд покачивал головой в такт, задумчиво наблюдая за городским пейзажем. Они проехали табличку «Добро пожаловать в Хиллвуд!» несколько минут назад, так что им оставалось около двадцати минут до родного района. И не смотря на бодрый настрой путешественников время близилось к десяти часам вечера. Они немного припозднились с выездом из леса, но об этом совершенно никто не жалел. Джеральда и Фиби родители ждали к обеду завтрашнего дня, так что оба собирались остаться ночевать в Сансет Армс, а утром навестить Хельгу. Она, наверное, совсем там заскучала без них. Арнольд нащупал в кармане тонкий атлас. Удивительным образом, розовый лоскут ткани отгонял все дурные мысли, которые лезли ему в голову и даже немного возвращали детскую мечтательность. Огни фонарей за стеклом начинали напоминать ярких светлячков, что они видели в лесу. А если взглянуть на светлячка издалека, то можно даже перепутать его с маленькой звёздочкой. Ведь именно так в мультфильмах рисуют звёзды, упавшие с небес. Светят тёплым светом, ускользая из рук дурака, решившего поймать звёздочку и загадать своё желание. Забавно видеть в отсветах электрического фонаря, еле-еле освещавшего им путь — падшую звезду. Арнольд наслаждался этим чувством. Где-то глубоко в сердце юноши сидел мальчишка, которому каждую ночь снились сны о полётах над облаками. Фонари. Свет в окнах. Мигающие фары авто. Всё это сейчас для Арнольда было светлячками — отражениями душ падших звёзд. Они разрезали своим светом темноту, оберегая старенький паккард от существ, прятавшихся во тьме. Арнольд улыбнулся. На ум невольно пришли строки:«У звёзд, что так ясны и высоки, Есть на земле живые двойники — Садовые ночные светляки».
На секунду в машине воцарилась тишина, и тихий шёпот Арнольда стал оглушающим кличем. Он даже не понял, что начал произносить их вслух. Однако тишина, вызванная усталостью бабушки Герти от безустанного пения, позволила ему себя услышать. Он произнёс строки с таким вдохновением, на которое вряд ли был способен даже именитый поэт. Это смущало. И всё же Арнольд быстро взял себя в руки. Ему нечего было стесняться случайно высказанных слов. Это стихотворение ему нравилось. А ещё оно предельно точно описывало то, что он видел в своём воображении. — Роберт Фрост? — прищурился Джеральд, вглядываясь в темноту, расплескавшуюся за автомобильным стеклом. Арнольд кивнул, подтверждая, что именно Роберт Фрост был автором тех строк, что он случайно прочёл им вслух. — Прекрасный малый, хоть и через чур холодный, — несколько недовольно Герти выпустила гавайскую гитару из рук, опуская её у своих ног. Очевидно, песни стоит на время отложить. — Никогда не понимал, как эти ребята так умеют складно писать? — проворчал дедушка Фил, поворачивая на перекрёстке. — Я вот сколько не пытался, ничего лучше: «Любовь моя, люблю тебя!» — не получалось. Арнольд улыбнулся. Это было мило. Правда мило. То, как бабушка начала сверлить дедушку взглядом после его слов о стихах, и как живо начал Джеральд вспоминать, что именно им рассказывала мисс Девидсон о Роберте Фросте. Кажется, он четырежды лауреат Пулицеровской премии, ездил в Советский Союз в качестве посла доброй воли, а женился на своей однокласснице. Интересный был человек и талантливый. Джеральд и Арнольд погрузились в размышления, желая припомнить ещё пару интересных фактов о поэте. Тихий голос Фиби неожиданно продолжил стихотворение, которое Арнольд рассказал не до конца, бросив на половине пути:«Но как бы не прилежен свет их был, Да краток век и маловато сил, Чтоб вторить блеску вечному светил».
Фиби подняла на мальчишек задумчивый взгляд. Она не смотрела на их лица, хоть и создавалось ощущение, что её взгляд был прикован к ним. Но нет: девочка будто смотрела сквозь них в другую вселенную. — Как-то грустно, — нахмурился Джеральд, — первые строчки были красивыми и даже как-то воодушевляли. — Словно бы говоря, звёзды ближе, чем кажется, вперёд — возьми и поймай в ладонь, — тут же поддержал друга Арнольд. Фиби обречённо выдохнула: — Хельга бы сейчас с таким удовольствием врезала бы вам. Вы оба видите смысл, которого там нет. Светлячки вам — не звёзды! Не выкидывайте половину произведения в помойку, только потому что боитесь расстроиться. — Хм, ты тоже странные делаешь выводы, Фиби, — не сдержавшись, передразнил девушку Джеральд, — по-твоему смысл там один: светлячки не звёзды — пусть и не пытаются ими стать. Так многих людей отговаривали, но те не послушались и стали великими! — Не примеряй абсолютно всё на себя, милый, — девушка игриво щёлкнула парня по носу, от чего тот насупился, но как-то наигранно. Можно сказать, понарошку. — То есть ты хочешь сказать, что есть что-то, чего мы никогда не достигнем, — пальцы Арнольда нервно отбивали ритм на обивке сидения, — но не как личности, а как общество? — Да, и Роберт Фрост говорит, что это нормально, — кивает другу Фиби, а карие глаза горят как огни на новогодней ёлке, ведь её мысль поняли, — ведь… — Ведь светлячки — не звёзды, — подхватил Арнольд, — они лишь их двойники. Они похожи на вечные светила, но они меньше, слабее и ни за что не выдержат того, что для «звёзд» — пшик. Однако они не хуже. У них просто другая цель. — Правда эта мысль интереснее, чем та, что у вас была прежде? — подмигнула мальчишкам Фиби. — И мы смогли до неё дойти, потому что не забыли про более, как вам казалось, «печальную» часть. Хоть это вовсе и не так. — То есть ты ни разу не перечитывала в книге только радостные моменты? — вновь нашёл в себе силы деланно возмутится Джеральд. Фиби лишь покачала головой. — Радостные моменты от того так прекрасны, что подаются на контрасте с несчастьями и обыденностью. У нас бы голова пухнуть начала, если бы мы жили в вечной эйфории, и вообще… Фиби открыла рот, чтобы закончить мысль, но тут машина резко затормозила. Вся троица на заднем сидении чудом избежала поцелуя лица с спинкой передних сидений, или того хуже, стеклом пассажирской двери. Бабушка Герти снова подхватила гавайскую гитару в руки, и взяв пару аккордов завопила: — Выметайся, молодёжь! Продолжаем наш кутёж! Оглядевшись, ребята с удивлением поняли, что паккард стоял на парковке у пансиона Сансет-Армс. Арнольд опомнился первый, отворяя дверь со своей стороны. Шагнув на тротуар, Арнольд первым делом отметил необычный вид родного дома. Вроде бы внешне всё было также, как и в день отъезда, но внутри он чувствовал — дело нечисто. Пока он вытаскивал свой рюкзак из багажника, парень понял, что не так. Тихо. Слишком тихо. Даже по ночам в их пансионе всегда что-то происходило. Не могла внутри ЭТОГО здания стоять почти гробовая тишина. Арнольд прожил здесь слишком много лет, чтобы поверить в это. Ещё одним странным фактором, который нагонял чувство тревожности на паренька, стал мистер Хьюн. Мужчина выставил стульчик на крыльцо и курил в своё удовольствие, разгадывая кроссворд из вчерашней газеты при свете фонаря. Завидев их мистер Хьюн радостно подскочил на месте, опрокидывая несчастный стул. — Ох, как же я вам рад, дорогие хозяева! — чуть не плача бросился к мистеру и миссис Шотмен, мужчина. — Без вас с этими людьми совладать совершенно невозможно! За эти дни они и посуду били, и на крыше сад организовали, и даже стекло в потолке комнаты бедного Арнольда разбили. Я сбежал от этого неблагоприятного общества сюда. Но вам стоило бы проверить, что они вытворяют на крыше! Сумки были тот час брошены в коридоре, а Фил и Герти вихрем понеслись вверх по лестнице. Впрочем, и дети, заинтригованные туманным рассказом постояльца о последних событиях в пансионе, не отставали ни на шаг. Мистер Хьюн, не желая пропустить шоу, которое должно было случится совсем скоро, рванул со скоростью призёра Олимпийских игр вверх по пожарной лестнице. Все пятеро тем временем добежали до двери на крышу, и Фил со всей силы толкнул её, набирая в лёгкие побольше воздуха. Герти прикрывала мужа с тыла, вооружившись гавайской гитарой. Ребята ещё не успели выйти на крышу, когда старики застыли на месте. Бабуля Герти опустила гавайскую гитару, а сжатые кулаки Фила разжались. Переглянувшись, старики отошли с прохода, пропуская детей. Яркий свет праздничных лампочек чуть было не ослепил Арнольда, Фиби и Джеральда. С двух сторон взорвались хлопушки обсыпая их всех конфетти с головы до ног. Это явно были проделки Арни и Оскара, ведь именно их жутко довольные смешки краем уха слышал Арнольд. А со стороны пожарной лестницы слышны были добрые подбадривания от запыхавшегося мистера Хьюна. Оглядевшись получше, Арнольд заметил, что вся крыша светится. По всюду висели праздничные фонарики и гирлянды. Он и не знал, что кто-то может смешать рождественские гирлянды со свечками, которые зажигали во время отключения электричества, флажками, которые бабушка зачем-то вывешивала на день Колумба и даже пластиковыми тыквами с вмонтированными внутрь фонаря ми, которые служили Хэллоуиновскими украшениями комнат постояльцев уже не один десяток лет. Кажется, на столбах паренёк видел даже парочку китайских фонариков. Но всё это вместе выглядело удивительно органично и очень душевно. Но не прекрасные и очень оригинальные украшения были главным сюрпризом для ребят. Из-за спин Майкла и Сьюзи Кокошки, которые хлопал в ладоши, улыбаясь шутке Эрни и Оскара, вышли Ольга и Хельга. Где-то у стола крутилась Карла, то ли заправляя в последнюю минуту салат, то ли посыпая картошку укропом в качестве украшения, то ли занимаясь всем этим сразу. Сёстры Патаки же держали вдвоём огромный торт, на котором ярко-красным кремом было выведено всего одно слово — «спасибо». — Я думала усну пока вас дождусь! — Хельга явно пыталась звучать обиженно, но в голубых глазах девочки взрывались фейерверки. Она была безумно рада видеть друзей и Фила с Герти, что её плечи даже немного дрожали. — Хельга, почему ты не в больнице?! — неверящим взглядом окинул подругу Джеральд. — Ты же не сбежала от врачей? — Выписали меня, шляповолосик! — подмигнула ему Хельга. — Выписали. Я здорова. Хоть сейчас стометровку пробегу. Ольга скосила на сестру взгляд, обречённо выдыхая. Ну, вот сколько ей не говори, всё одно. За что вот ей такой неразумный ребёнок? Нельзя ли хотя бы после операций и комы думать больше о своём здоровье, а не делать пустых заявлений! Хельга самостоятельно не может удержать торт, который они готовили полдня, но улыбается так будто руки совсем не ноют от тяжести десерта. Не хочет, чтобы за неё переживали, ведь и так последние месяцы только и делала, что заставляла всех волноваться. — Так что за праздник, красотки? — почти пропела Герти, обнимая всё ещё находящихся в прострации Фиби и Арнольда. Ольга почистила горло. Она и сама нервничала не меньше, чем младшая сестра, но именно она должна была начать этот разговор. — Дело в том, что последние пару месяцев для нас с Хельгой были… — Незабываемы? — подсказала Патаки-младшая. — И это слабо сказано, — согласилась Ольга, — но мы выдержали все испытания, которые выпали на нашу долю. Ещё в апреле я думала, что у меня было всё: семья, парень и классная работа. Но… Ольга повернула голову в сторону: постояльцы Сансет Армс, крутились у обеденного стола осуществляя последние приготовления, Майкл и Карла показывали ей большие пальцы, подбадривая, Герти и Фил, вдумчиво кивали каждому её слову, а дети просто внимательно слушали. Этой короткой паузы ей хватило, чтобы собраться с мыслями. — Но всё это было ложью. В трудный час на помощь нам пришли вы. Все вы! — глаза нещадно слезились, но вытереть их Ольга не могла, иначе торт встретился бы с полом. — Вы стали нашим спасением, поддержкой и… Семьёй. Настоящей. И за всё это мы с Хельгой хотели бы сказать… Ольга не сдержала слёз, и они покатились по щекам. Но эти слёзы, наверное, впервые в её жизни были слезами счастья. Она и не думала, что способна на подобную эмоцию. Слёзы отражали свет сотен огоньков, которыми они украсили крышу, и на щеках старшей будто столпились светлячки. Майкл назвал бы эту картину прекрасной. Он никогда ещё не видел её такой живой. До всех событий она строила из себя «идеальную Ольгу», очень редко позволяя заглянуть за оболочку этой самой «идеальности» хоть кому-то. После находилась в унынии и шоке, по весьма понятным причинам. Но сейчас… Сейчас она была просто Ольгой, которая ревела с улыбкой на устах, и не стеснялась самой себя. — Наша плакса-Ольга хотела сказать «спасибо», — по-доброму рассмеялась Хельга, — мы благодарны всем вам за то, что вы сделали для нас. Ради нас. И поэтому мы решили подарить вам этот маленький праздник. И заберите этот монструозный торт, а то он меня скоро раздавит! Мистер Шотмен и Фиби оказались самыми проворными из них. Считанные секунды, и торт уже на столе. Герти обнимала Ольгу, которая всё ещё не могла совладать с собственными эмоциями. Джеральд, растрогавшись, тоже присоединился к обнимашкам. А Арнольд всё никак не мог поверить, что она здесь. Стоит на крыше пансиона, разминая затёкшие руки. Спина прямая, плечи расправлены, а подбородок приподнят. Такой он помнил Хельгу лишь в далёком детстве. Она начала сутулиться во втором классе, когда обогнала по росту почти всех мальчишек в классе, за исключением Гарольда и Стинки. Взрослея, она всё больше сжималась, как будто что-то пряча. Или же складывая руки на груди и горбясь, она так прятала своё сердце? Арнольд не знал. Но видел: Хельге на пользу шло общение с сестрой. Он всегда это знал. Ещё в детстве уговаривал попробовать её понять и подружиться. И всё же мальчик не гордился тем, что разглядел всю суть ещё в нежном возрасте десяти лет. Он просто был рад, что Ольга и Хельга есть друг у друга. Хельга Патаки всегда оставалась Хельгой Патаки. Это Арнольд вспомнил сразу, когда заметил, что в глазах девочки заплясали чёртики, а в руке появился веник. Арнольд Шотмен не был глупым парнем и тут же начал тактическое отступление. Что-то здесь не чисто, когда Хельга смотрит на тебя подобным взглядом. — Арнольд, а ты куда это пошёл? — заискивающе спрашивала Хельга, приближаясь шаг за шагом к другу. Оценив обстановку, Арнольд сделал стратегический ход — скрылся за спиной Джеральда. Это был отличный манёвр. На секунду Хельга даже растерялась. — А я вспомнил, что Джеральд безумно хотел с тобой поздороваться! — выглянул Арнольд из-за плеча друга, наблюдая за приближением подруги. Он бы может и не прятался, да больно веник напрягал. — Так здоровались же уже? — потёр затылок Джохансен. Арнольд обречённо выдохнул. С выбором живого щита он ошибся. Непозволительно глупо промахнулся с выбором. Такие вот ошибки и входят в историю. В его случае — это будет чем-то нелепым. — Джеральд, ты что не видишь веник у неё в руке? Она явно что-то задумала! — быстро зашептал Арнольд на ухо другу. — С чего ты взял? — всплеснул руками Джохансен, принимая опасения Арнольда за бред. А потом встретился взглядом с Хельгой. — О, мама! Надо валить! — согласно кивнул другу Джеральд. Вот только валить с крыши было особо некуда, так что Джеральд попробовал другую тактику: — Хельга, золотце, положи веник, а? — Не дождётесь! — поигрывая бровями, Хельга перенесла вес на переднюю ногу, готовясь броситься вперёд. — Я вспомнила тот день, когда вы двое ворвались в дом к чёртовому маньяку без оружия и сопровождения! Если вы не думаете о своей безопасности, то я вас этому научу! Веник пролетел всего лишь в нескольких дюймах от головы Арнольда. И оба парня понимали — это предупреждение. Хельга была серьёзно настроена проучить своих друзей за их безответственное поведение. А потому Арнольд подумал, что не зря они с Джеральдом в далёком четвёртом классе учились танцевать. Сейчас эти знания неплохо помогали уворачиваться от Хельги. И всё же Патаки-младшей удалось попасть пару раз друзьям по спинам. Джеральд, вовремя одумавшись, осуществил тактическое отступление за спину Фиби. А Арнольд вовремя поймал за плечи мисс Дэвидсон, используя бедную женщину в качестве барьера между собой и злющей, как она сама же только несколькими годами младше, Хельгой. — Мисс Дэвидсон, я ещё никогда не был так рад Вас видеть! — мальчик аккуратно выглянул из-за плеча учительницы — Хельга никуда не делась. Чёрт! — Это был бы весьма лестный комментарий, Арнольд, если бы не сложившаяся ситуация, — Карла посмотрела на паренька. Затем на Хельгу. Решение было принято в мгновение ока. Мисс Дэвидсон сделала шаг в сторону, открывая путь Хельге. В голубых глазах девочки загорелся азарт. Арнольд протяжно застонал: — Мисс Дэвидсон! Но я же был хорошим учеником! Учительница лишь подмигнула мальчишке, удаляясь к столу. Оттуда он услышал: — К сожалению, я из тех учителей, у которых есть любимчики. Вперёд, Хельга! Услышав поддержку со стороны любимого педагога, Хельга воодушевилась, казалось, ещё больше. Небольшая пробежка и вот они за сарайчиком, служившим основным входом на крышу. Все остальные расположились с другой стороны за столом. Видеть никого из друзей Арнольд отсюда не мог, как и они его. Зато он очень ясно видел Хельгу, приближавшуюся к нему. Только сейчас он заметил, как сильно трясутся от перенапряжения руки и ноги Хельги. И ведь упрямица просто это игнорировала! Арнольду оставалось лишь покачать головой. Совершенно ожидаемо, что во время очередной атаки ноги девушки дрогнули и отказались подчиняться. Не удержав равновесия, Хельга отправилась на встречу твёрдой поверхности крыши. Благо Арнольд был достаточно быстр, чтобы уберечь подругу от падения. Распахнув глаза, Хельга увидела перед собой плечо Арнольда, а подняв взгляд чуть выше его ухмыляющуюся физиономию. Благо не смотря на её положение, в котором она оказалась прижата к его грудной клетке, её руки были достаточно свободны в своих действиях. Главное оружие этого вечера — веник — мирно лежал у ног ребят. Так что Патаки пришлось вспомнить старые добрые времена. Ладони сжались, возвращая из заслуженного отпуска старушку Бетси и пятерых мстителей, триумфальное возвращение старых героев. В другом месте и компании — это могло даже напугать, но Хельга несколько истерично забарабанила кулаками по грудной клетке и плечам друга. — Дурак! Идиот! Дурья репоголовая башка! Ты чем думал, когда туда полез?! Почему просто не вызвал полицию! — Я попросил это сделать Фиби, — удары Хельги не были сильными возможно из-за её плачевного физического состояния, возможно из-за того, что она вовсе не хотела навредить Арнольду. Однако каждый удар отдавался болью в сердце. Арнольд смотрел на Хельгу и не понимал, почему она так злиться? Точнее понимал, но разве не он тут должен быть на неё зол? Это ведь она скрывала все свои проблемы. Она стеснялась просить помощи. Она отмахивалась от него. И всё же Хельга злилась. — Если бы я не пошёл туда!.. Если бы Джеральд не помог мне!.. Хельга, возможно ты бы тут не стояла, — Арнольд сжал пальцы на локтях подруги, словно проверяя её осязаемость и реальность, — и, знаешь, я ни разу не пожалел, что влез туда. Я сделал то, что сделал, и ты можешь хоть всю жизнь ругать меня за мои необдуманные решения, но зато ты можешь заглянуть мне в глаза и высказать всё, что думаешь! И я ни за что не… Высказать до конца всё, что он думает о закидонах подруги, у Арнольда не вышло. Хельга последний раз ударила его кулаком по плечу, выдернула резким движением локти из крепкого захвата и порывистым движением обняла друга. — Я так испугалась за вас, когда вспомнила события того вечера, — затараторила она, — и, я знаю, вы целы. Всё хорошо. Но просто… Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня, Арнольд. Ты и так вечно спасаешь всех и вся. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за этого. Пообещай, что впредь ты будешь дважды думать прежде, чем что-то делать. Особенно такое опрометчивое. Обещаешь? — Обещаю. Он произнёс эти слова шёпотом. Но она услышала. Эти слова были обращены к ней и только к ней. Хельга крепче сжала его в объятиях. Он стал выше и крепче, а от того было сложно обнять его тонкими девичьими руками. Но Хельга с детства была упрямой. Арнольда она отпускать не собиралась. Это её рвение дало Арнольду заряд смелости. Руки дёрнулись, и он крепко, но аккуратно (памятуя о состоянии Хельги — она только из больницы вышла!) прижал её к себе. — Спасибо, — сказала она совсем тихо, — спасибо, что продолжаешь быть таким настойчивым святошей с полным отсутствием понимания моих личных границ. Спасибо, что спасаешь меня. Я не забуду это. Никогда. — Как скажешь, Хельга. Улыбка зеленоглазого паренька утонула в светлых прядях. Они стояли в объятиях друг друга. Сердца их бились в унисон. Казалось на несколько мгновений мир остановил свой бег. Всё замерло. И лишь Арнольд сохранил ощущение жизни и бега времени, обнимая свою нереальную одноклассницу, вернувшуюся с того света. В детстве он видел Хельгу милой девочкой. Став чуть постарше она начала отталкивать всех от себя. Её взгляд был злобным, а душа обросла защитными иголками. Сейчас же все чары были сброшены, и Хельга была просто Хельгой. Самой собой нежной и саркастичной. Доброй, но насмешливой. От игл её справедливого сарказма не уходил ещё никто. А ещё она была любящей. Арнольд не знал ни одного человека с таким большим сердцем как у Хельги. Всё детство она пряталась за жестокостью и хулиганством. Но Арнольд знал. Он всегда знал, что она может быть самым лучшей на свете подругой, ведь Хельга из того сорта людей, что никогда не бросят близких в беде. И хоть она и была соткана из противоречий, не была «примерной девочкой» и была обладательницей сложного характера — у неё была сила воли и своё мнение по любой теме. Арнольд не понимал этого раньше, но… Он восхищался Хельгой. Всегда. Девочка прижалась ухом к плечу друга. Сердце мальчика гулко билось в грудной клетке, но Хельга не обратила на это внимания, растворяясь в теплоте его объятий. Раньше он был коротышкой и едва ли мог допрыгнуть, чтобы отобрать свою кепочку, которую она поднимала над своей головой. Она в такие моменты развевалась над их головами словно флаг пиратского корабля. В детстве это казалось смешным, потому что с кепкой он не расставался, а ещё потому что, только дразня его, она могла привлечь внимание. Сейчас же всё было иначе. Они дружили, и Хельга была рада, что их отношения изменились. Они оба изменились с тех пор, как им было по десять лет. На его голове больше не было той самой кепочки. Её волосы не стягивал розовый бант. Интересно, где же прячутся от них эти безделушки? Впрочем, это не важно. За последние пару лет Арнольд существенно обогнал её в росте. Сейчас за его спиной Хельга могла спрятаться. Её руки мягко гладили его широкую спину, а в его объятиях Хельга чувствовала себя защищённой. Она знала, что пока он обнимает её — ничего плохого с ней не случиться. Наверное, поэтому всё детство она стремилась к нему, как мотылёк, летящий к свету фонаря. Вот только этот свет никогда не обжигал Хельгу. Он был тёплым и согревающим. Спасительным для девочки, живущей в зоне вечной душевной мерзлоты. Добрый мальчишка с добрым сердцем и широкой душой. Хельга не представляла, как её другу хватает сил любить и прощать стольких людей. Он не был святым или идеальным, каким казался в детстве, но он был Арнольдом. Её верным и надёжным другом. — Юнга, надеюсь ты не выпустила у Джимбо кишки прямо на палубе? — окликнул их звонкий голос Герти. — Оттирать и прятать труп придётся самой, а тут довольно много ненадёжных свидетелей. Хельга оттолкнула друга. Арнольду оставалось только цыкнуть. Хельга редко была такой. Ему было приятно обнимать её. Не то, чтобы они раньше ни разу не обнимались, но никогда так… Долго. Да, долго — будет правильным словом. От этих мыслей Арнольд покраснел. Благо тот закуток, в котором они находились был единственным тёмным местом на крыше. Темнота скрыла смущение Арнольда. И Хельги. — То, что ты здесь услышал не предназначено для чужих ушей, — раздражённо сжала кулачки Хельга. — Надеюсь, что тебе это предельно ясно, репоголовый! Иначе… — Иначе, ты меня скинешь с этой крыши? — усмехнулся Арнольд, складывая руки под грудью. — Не волнуйся, Хельга, я умею хранить секреты. Я не расскажу никому ни об этом, ни о том, что ты мне сказала до приезда врачей в ту ночь. Голубые глаза распахнулись. Патаки быстро пробежалась по воспоминаниям, связанным с другом, ворвавшимся в дом. Их было немного: драка с Бобом во всех подробностях, звук ломающихся костей, быстрые шаги, крепкие руки, пытающиеся привести её в чувство, его испуганная моська и затем всё — темнота. Она не помнила точно, что говорила ему, но судя по интонации, что-то очень откровенное. Возможно даже скандальное. Не могла же она на смертном одре разболтать самый страшный секрет Фиби? Подруга ей возможно простит, но не сразу. И в любом случае, эта ситуация была бы лучшим исходом, чем срыв всех покровов. Она ведь не могла рассказать Арнольду ВСЁ? Попугай, медальон, розовая книжечка, аудиозапись, прогулки по его пожарной лестнице, «Ромео и Джульета», Сесиль — были лишь следствием её глупой детской влюблённости. Она не хотела, чтобы Арнольд это знал хотя бы потому, что больше не чувствовала к нему того, что в детстве. Но она не могла сказать, что не чувствует к нему ничего вообще, просто не хотела действовать с горяча. Как бы это шаблонно не звучало, она хотела понять себя и свои чувства. И ей нужно было время. Как и Арнольду. — Издеваешься над девчонкой с амнезией? — Хельга показала ему язык. — Хороший ход, Патаки, — прищурился Арнольд, — но вряд ли это поможет тебе успеть съесть самый вкусный кусочек тортика! И — конечно же в пол силы — Арнольд побежал к столу. Хельга бросилась за ним. За столом их уже ждали их родные. Как только они подбежали к ним, Ольга усадила младшую сестру за стол, попутно отчитывая за необдуманную беготню. Хельга хмурилась, но выслушивала придирки сестры. Майкл беседовал с Арни и Мистером Хьюном, Фил раскладывал еду по тарелкам, Оскар и Сьюзи миловались словно новобрачные. Фиби и Джеральд увлечённо расспрашивали Карлу о новом здании школы и учителях, а учительница с похвальным рвением расписывала всё в ярких красках. Герти пела пиратские песни, подыгрывая себе на гавайской гитаре, а Арнольд насвистывал себе под нос прилипчивый мотивчик, задрав голову вверх. Там высоко над их головами светили звёзды. Они казались в этот момент чем-то незначительным. Зато на крыше старого пансиона зажглись очень яркие светлячки. В этот короткий миг улыбки родных людей горели ярче всяких звёзд. В этот краткий миг они были вместе и счастливы. Безумно счастливы. А почтальон тем временем опустил очередную роковую весть в почтовый ящик с фамилией Патаки.