У Хуа Чена одна клетка мозга

Хуа Чен смял бумажный стаканчик в руке и швырнул его в ближайшую мусорку, которая была рядом с магазином, где они купили кофе. Пэй Мин со слезами на глазах потёр синяк на щеке. “Я всего-то пытался помочь,” причитал он, “Мое прекрасное лицо.” Хуа Чен одарил его холодным взглядом. “Мне не нужны твои советы,” сказал он ледяным тоном. Пэй Мин выдохнул через нос. “Конечно-конечно, просто я уверен, что у меня больше опыта в таких делах, чем у тебя, и я не против дать совет,” он посмотрел на себя через экран телефона. Хуа Чен закрыл глаза и глубоко вздохнул. Пэй Мин все же имел чувство самосохранения, потому что сказал, “Хорошо, я ухожу, пока,” и помчался, подмигнув Хуа Чену, которому было абсолютно все равно. Хуа Чен закрыл глаза и молился всем известным божествам, чтобы он никого по пути не встретил, и ему не пришлось прибегать к убийству “Что ж, это ли не чертова псина Хуа Чен!” это был худший человек, который только мог ему попасться. “Папа, я хочу чай с молоком,” сказал Гу Цзы, дергая за рукав своего отца. Ци Жун нахмурился, вытаскивая из кармана кучу денег и вручая их Гу Цзи “Пойди и купи сам, а заодно возьми и отцу попить”. После того, как он избавился от сына, Ци Жун повернулся к Хуа Чену и начал брызгаться слюной “Эй, эй! Черт, Хуа Чен, а ну вернись!” Но Хуа Чен намеренно шёл слишком медленно. “Сука! Повернись ко мне! Бежишь как онлайн, так и оффлайн, какой же ты блять жалкий!” Хуа Чен прекратил шагать и медленно повернулся. Ци Жун, кажется, весь сжался, когда их взгляды встретились, но все равно собрал все своё мужество. “Говорил...” Хуа Чен нервно сглотнул, “Говорил ли Се Лянь что-нибудь?” Се Лянь был кузеном Ци Жуна, и до сих пор Хуа Чен не мог понять, как кто-то настолько милый и добрый мог быть родственником демону, коим и являлся Ци Жун. Но даже если Хуа Чен не мог принять это, Се Лянь все ещё являлся Ци Жуну кузеном и действительно мог узнать о его реакции намного быстрее. Ухмылка Ци Жуна увеличилась. “Хахаха, что? Не мог блять сказать ему это в лицо? Я никогда не думал, что увижу, как идеальный Хуа Чен спрашивает меня о том, что мой брат думает о его чертовом признании,” Ци Жун смеялся, из-за чего на них кидали странные взгляды. Хуа Чен прищурился и скрестил руки. “Может, тебе стоит закрыть рот,” сказал он, угрожающе поднимая руку. Ци Жун вместо того, чтобы его запугивать, как он обычно делает, просто издевался.“Ха, даже если я это сделаю, ты ведь все ещё хочешь знать, что чувствует Се Лянь?” “Мне не нужно тебя спрашивать,” сказал Хуа Чен. Глаза Ци Жуна налились кровью. “Какого хуя, конечно, тебе нужно меня спрашивать, я блять лучше всех знаю Се Ляня!” Ци Жун продолжил, “Подумать только, у великолепного Хуа Чена настолько сильные,” Он разразился смехом, “чувства к моему гребаному кузену.” Хуа Чен не реагировал, что только сильнее злило Ци Жуна. Ци Жун сжал челюсти и сказал, “Черт возьми, Се Лянь спросил меня, можно ли заблокировать кого-то в твиттере,” рявкнул Ци Жун. Руки Хуа Чена непроизвольно дернулись. Он… он сказал правду? Или он просто издевается? Хуа Чен не заметил этого, но вернулся Гу Цзы, держа в руках два стаканчика. “Папа, ты снова говоришь неправду?” Ци Жун гавкнул, “Я НЕ ВРУ.” Гу Цзы успокаивающе кивнул, затем повернулся к Хуа Чену и прошептал, “Папа всегда врет, старший братик сегодня ему не звонил.” Хуа Чен этого и ожидал, но он значительно расслабился от этого, “Спасибо,” сказал он, и Гу Цзы просиял. “Гу Цзы! Не разговаривай с этим тупым Хуа Ченом! Мы уходим!” Он схватил Гу Цзы за руку и грубо его оттащил, ослабив хватку, когда Гу Цзы вскрикнул от боли. Гу Цзы повернулся к нему и произнёс, “Удачи.” Хуа Чен в этом нуждался. ~ “Мин-Сюн! Мин-Сюн! Мин-Сюн!” Ши Цинсюань помахал ему. Мин И кушал в ресторане в одиночестве, выражение его лица оставалось пустым, пока Ши Цинсюань (почти) не открыл дверь, и его нейтральное выражение не исказилось. “Простите, Сэр,” позвала официантка, ее фальшивая улыбка была слегка напряжённой, “пожалуйста, не беспокойте других посетителей. У вас есть пропуск?” Ши Цинсюань указал на Мин И и сказал, “Мы с ним!” Мин И равнодушно посмотрел в глаза официантке, “Я их не знаю.” “Мин-Сюн, как ты можешь быть настолько жестоким? Я же твой лучший друг!” Ши Цинсюань драматичное заплакал. “Я не знаю ее*,” сказал Мин И. “Хей, стоп, а это не Ши Цинсюань?” Обыденно сказал кто-то в зале. “Ох, боже,” промямлил Ши Цинсюань, и он, как всегда, был окружен толпой кричащих фанатов. Се Лянь поспешно натянул шляпу пониже и нырнул внутрь зала. Прошло несколько минут, и Ши Цинсюань успешно избавился от толпы и плюхнулся рядом с Се Лянем. Се Лянь же последние несколько минут сидел на скамье и кормил птиц, лениво поглаживая ту, что лежала у него на коленях и смотрел в даль. “Се Лянь,” легкомысленно начал Ши Цинсюань, “Зато я притащил Мин-Сюна,” только после этого он заметил Мин И, которого Ши Цинсюань схватил за воротник и не слишком-то осторожно тащил за собой. Мин И просто тихо кушал булочку. Се Лянь неловко ему помахал, а Мин И ответил ему только легким кивком. “Мин-Сюн, у меня миссия, я должен заставить Се Ляня поверить, что Хуа Чен его любит, помоги же мне, ну!” Ши Цинсюань вопил. “Мне все равно.” “Мин-Сюн!” Ши Цинсюань потряс его за воротник “Ты обязан мне помочь, как мой лучший друг!” “Кто,” сказал Мин И. “Мин-Сюн, если ты мне поможешь, я тебе принесу столько булочек, сколько ты съесть не сможешь,” смущаясь сказал Ши Цинсюань. Мин И сразу выпрямился. “Этот парень ест твою еду,” Мин И сказал это Се Ляню. Се Лянь готовит иногда, то есть редко, то есть когда у него есть настроение или гости за дверью. Первый раз он готовил для своих друзей, он позвал Ши Цинсюаня, Мин И и Хуа Чена к себе, и он потратил многие часы на подготовку, потому что хотел произвести впечатление. В конце концов, Мин И упал в обморок. Ши Цинсюань ослеп. Опустошенный Хуа Чен смотрел на поток слез Ши Цинсюаня и лихорадочно покачал головой, когда Се Лянь предложил второе. Се Лянь не думал, что настолько плох в готовке и чувствовал себя очень плохо, но потом Хуа Чен пришёл к нему, поднял пустую миску, заглядывая туда, а затем попросил второе. “Эм, и что?” смущенно сказал Се Лянь. Нос Мин И сморщился. “Твоя еда это де-” Ши Цинсюань шлепком закрыл Мин И рот своей ладонью, что приглушило его голос, когда он говорил, “Се Лянь, твоя готовка, она… м, не совсем вкусная.” Мин И вырвался из захвата. “Это компли-“ Ши Цинсюань снова шлепнул ему по губам. “Попробуй свою еду! Но она не...не настолько...хороша...” Ши Цинсюань запнулся, когда лицо Се Ляня упало. “Я верю,” сказал Се Лянь, погрустнев. Ши Цинсюань повертел головой и повернулся на Мин И, который каким-то образом сгенерировал пачку чипсов из воздуха, и принялся на него кричать “Мин-Сюн, ты должен был помочь мне убедить Се Ляня в том, что Хуа Чен его любит, а не истреблять его душу!” Мин И закатил глаза. “Он ест твою еду, когда никто другой бы не стал,” многозначительно сказал Мин И Се Ляню. Се Лянь моргнул. Ши Цинсюань тоже моргнул. “Ох. Ох! Ах, да, вижу,” он просиял, широко улыбаясь в сторону Мин И, “Мин-Сюн, ты такой умный!” “Еду,” сказал Мин И. “Позже,” сказал Ши Цинсюань, даже не взглянув на него. “Се Лянь! Ты слышал это да?” громко сказал Ши Цинсюань. “Да, я тут,” сказал Се Лянь. “Даже Мин-Сюн не сможет съесть твою еду” сказал Ши Цинсюань, помолчав минуту он добавил “Без обид,” на что Се Лянь ответил “Как скажешь.” “Но Сань Лан с охотой ест твою еду! Это тебе ни о чем не говорит?” сказал Ши Цинсюань, его глаза горели лихорадочным блеском. Се Лянь весь сжался под его взглядом. “Сань Лан эм… очень хороший?” Он пытался. “Мин-Сюн тоже очень хороший!” Се Лянь закашлялся. “Но он-то не может есть твою еду,” продолжил он. Ши Цинсюань казался расстроенным, как будто отказ Се Ляня принять то, что Ши Цинсюань считал правдой, досаждало ему. Се Лянь знал Хуа Чена как хорошего человека и знал, что он бы не стал ранить чувства Се Ляня намеренно, потому что он был хорошим человеком, но почему никто другой не мог увидеть, что он мог быть таким хорошим не только потому, что у него были чувства к Се Ляню? “Сань Лан просто очень хороший,” настоял Се Лянь. Ши Цинсюань нахмурился и почесал голову. “Я… забей,” отмахнулся он. Тишина стояла гнетущая, разрушаемая только звуком поедания Мин И пищи. Се Лянь… не знал что делать. Ши Цинсюань выглядел очень серьёзным в вопросе, что чувствует к нему Хуа Чен, он знал, как Хуа Чен любит флиртовать с ним на съёмочной площадке, после этого даже он стал колебаться. Он не слепой. Иногда Хуа Чен действительно говорит вещи, которые не имел ввиду, вещи, которые немного серьезные, и потому Се Лянь мог только газануть на красный и удивленно таращиться на Хуа Чена, пока лицо Хуа Чена не изменится с серьёзного на шутливое, пока он не засмеётся, несмотря на то, что Се Лянь чувствовал себя так, будто прокатился на бешеной скорости на американских горках и именно поэтому его сердце билось так быстро. Вообще-то имелось ввиду, что Хуа Чен лишь шутит, и он должен пошутить в ответ, да? Се Лянь не знал кому верить, его сердце было в смятении. “Ну,” сказал Се Лянь, старательно игнорируя все мысли в его голове “куда мы пойдём дальше?” Ши Цинсюань отложил свой телефон, после того, как немножко попечатал и сказал, “Пошли найдём Фэн Синя и Му Цина,” сказал он. “Не думаю, что это хорошая идея,” слабо возразил Се Лянь. Фэн Синь и Му Цин были очень близки с детства и хотя в течение короткого промежутка времени они разлучались, Се Лянь все еще считал их своими лучшими друзьями, и как только они встретились снова, Се Лянь отказался позволить их дружбе снова развалиться. Им обоим определенно не нравилась дружба Се Ляня с Хуа Ченом, которую они очень ясно выражали через скандальные замечания и прямые взгляды, когда сталкивались с Се Лянем и Хуа Ченом. “Давай, не будь трусом,” сказал Ши Цинсюань “Они все равно скоро придут сюда.” “Они чт-“ “СЕ ЛЯНЬ!” Фэн Синь крикнул, и Се Лянь, наполовину в ужасе и наполовину смиренный, повернулся, чтобы увидеть, как к ним приближается Фэн Синь с мрачным выражением лица, в то время как Му Цин делал то же самое, его глаза закатились. “Здравствуй, Фэн Синь, Му Цин,” сказал Се Лянь вежливо. Фэн Синь насупился. “Достаточно, не относись так ко мне. Какого хрена этот ублюдок Хуа Чен вообще планирует? Ты не беспокоишься?” Се Лянь пожал плечами. “Не особо?” Ши Цинсюань начал хихикать. “Се Лянь ещё не поверил, что Хуа Чен серьёзен,” сказал он. “Потому что это не так,” Се Лянь слегка нахмурился. Лицо Му Цина, казалось, треснуло, “Ты ему не веришь?” “А мне следовало бы?” Фэн Синь выглядел так, будто у него совсем не нашлось слов, его рот то открывался, то закрывался, будто у умирающей рыбы. “Что бл-“ Ши Цинсюань дважды помахал его фанату, “Видишь?” “Ну и зачем я здесь,” сказал Фэн Синь. “Чтобы помочь ему признаться?” засомневался Ши Цинсюань. “Нет,” сказал Фэн Синь. “Что,” “Ни за что,” сказал Му Цин, закатывая глаза. Ши Цинсюань угрожающе вытащил веер. Ни Фэн Синь, ни Му Цин не выглядели особо впечатленными. “Вы хотите сделать Се Ляня счастливым?” спросил Ши Цинсюань. Фэн Синь и Му Цин обменялись взглядами, а потом вспомнили, что они ненавидят всех и развернулись снова. “Он уже планирует что-то,” сказал Му Цин. Ши Цинсюань недоверчиво спросил, “Планирует? Планирует что?” Му Цин развёл руками. “Я не знаю! Что-то!” Фэн Синь прервал его, “Это вообще имеет значение сейчас? Се Лянь, что ты хочешь делать дальше?” Все внимание разом перекинулось на него, и Се Лянь задумался, что он должен дальше делать? Если Хуа Чен все же пошутил, не будет ли Се Лянь выглядеть как неудачник? Но если он серьёзен, и Се Лянь просто топчет его чувства? “Я хочу... Увидеть Сань Лана,” промямлил Се Лянь. “Это противоположно тому, что я думал, ты скажешь”, - сказал Фэн Синь. “Отлично!” Ши Цинсюань хлопнул в ладоши ​​“Тебе нужно пойти в его дом!” “Сейчас?” спросил Се Лянь в замешательстве. “Прямо сейчас”, сказал Ши Цинсюань, затем его глаза расширились. “Ой, подожди, я не могу пойти с тобой!” Он вопил “Я должен идти на работу сейчас”, Ши Цинсюань выглядел по-настоящему разочарованным тем, что не сможет посмотреть драму, которая была жизнью Се Ляня. “Повеселись там”, сказал Се Лянь. “Се Лянь”, Ши Цинсюань положил руки на оба его плеча. “Пожалуйста, если ты действительно считаешь меня своим лучшим другом, пожалуйста, скажи мне, что из этого выйдет”, он лихорадочно потряс Се Ляня за плечо. "ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?" “Да”, сказал Се Лянь, и Ши Цинсюань кивнул, довольный. "Хорошо, увидимся! Фэн Синь, Му Цин, сделайте мне одолжение и не саботируйте их признания в любви, пока!” С этими словами он схватил Мин И и ушел. Признания в любви??? Се Лянь отказался признавать то, что его лицо красное, как у рака и вместо этого повернулся к Му Цину и Фэн Синю “Должны ли мы пойти и найти Сань Лана?” Фэн Синь выглядел недоверчивым. "Что? Ты блять сумасшедший? Точно нет!" "Почему бы и нет?" Му Цин закатил глаза. “Почему ты до сих пор называешь его Сань Лан? Даже зная об этом ... - он вздрогнул, - правду о нем, ты все еще хочешь обращаться к нему так… так дружественно?” Выражение лица Се Ляня стало холоднее, чем выражение лица Му Цина. “В этом нет ничего плохого, Му Цин”. Му Цин вздрогнул. "Еще бы! Разве ты не чувствуешь себя ... странно? Се Лянь покачал головой. “Я не думаю, что Сань Лан серьезен”, сказал он не в первый раз. Му Цин и Фэн Синь уставились на него с недоверием на лицах. “Что”, сказал Фэн Синь. “О, ты не расслышал? Я не-” “Мы слышали”, сказал Му Цин, закатывая глаза. “Вот почему я хочу сейчас пойти к Сань Ляню и спросить его об этом”, сказал Се Лянь. Му Цин и Фэн Синь сразу же закричали “НЕТ!” Му Цин схватил одну руку, Фэн Синь схватил другую. “Ты не будешь искать его! Кто знает, чего он хочет?” Се Лянь попытался вырвать руки из крепкого захвата двух парней “Но я не узнаю правду, если не поговорю с ним” он махнул рукой (попытался). “ЭТО НЕ имеет значения!” взревел Фэн Синь. “Ты НЕ МОЖЕШЬ УВИДЕТЬ ЕГО СЕЙЧАС!” Му Цин сжал руку, оставив то, что, по мнению Се Ляня, будет синяком. Они спорили и тянули его взад и вперед и не заметили темной тени, падающей на них, когда Се Лянь поднял голову и увидел, что шофер Сань Лана жестом показывает ему черную машину позади него. “Сэр требует вашего присутствия”, вежливо сказал шофер. Заметив, как ослабил захват Фэн Синь, он стряхнул руку Фэн Синя, указывая на что-то за спиной, крича “Смотри! Голая женщина!” Лицо Фэн Синя побледнело, а Му Цин быстро повернул голову. Пользуясь случаем, Се Лянь отстранился и вырвался, ныряя в машину быстрее, чем они могли его поймать. Улыбаясь, он помахал им на прощание, поскольку их фигура становилась все меньше и меньше каждую секунду. ~ Прошли часы, и с каждым разом, когда Хуа Чен поднимал свой телефон, чтобы найти ответ Се Ляня, он только казался все более озабоченным. Се Лянь все еще не видел его сообщения. Или, может быть, он и не хотел больше видеться или разговаривать с Хуа Ченом, и, может быть, Хуа Чен был на грани слез и готов был просить прощения и… Он был на пути в студию, только что получив сообщение от самого большого босса Цзюнь У с просьбой о его присутствии. Хуа Чен был настороже, но подумал, что это должно отбросить безумные мысли в его голове, и это была хорошая возможность обрести спокойствие без собственных мозгов, пытающихся заставить его свернуться калачиком и плакать в подушку. Почти все коллеги пытались поговорить с ним, на секунду открыв рот, прежде чем Хуа Чен бросил на них такой холодный взгляд, что они сразу же заткнулись.  Он постучал в дверь Цзюнь У. Ответа не было, и когда он уже хотел уйти, ему ответили“Входите”, и удивленно моргнул, увидев рядом с собой бывшего учителя Се Ляня Мэй Няня, и они оба находились за столом Цзюнь У. Цзюнь У жестом указал на стул, который стоял прямо перед его столом. Хуа Чен сел. Мэй Нянь расчетливо посмотрел на него. Хуа Чен старался не волноваться. Это делало его лишь уязвимым. Цзюнь У уставился на него. Как и Мэй Нянь. Почему Хуа Чен почувствовал, будто встретил родителей? Цзюнь У, как владелец агентства, в котором работали Се Лянь и Хуа Чен, был недостижимым и, казалось бы, нежным, если не немного утомленным все время, и Се Лянь, похоже, любил его, и был любим в ответ. Хуа Чен относился к нему только нейтрально, но каждый мог видеть, как Цзюнь У отдает предпочтение Се Ляню, и иногда Хуа Чену хотелось, чтобы он был тем, кто мог заставить Се Ляня гордиться тем, что он чей-то любимый. Мэй Нянь, между тем, был финансовым консультантом в действующем агентстве, и, если Лин Вэнь была его правой рукой, то Мэй Нянь был его левой рукой. Мэй Нянь также преподавал Се Ляню, так что это было плюсом. Хуа Чен внимательно изучал самых близких людей Се Ляня, которые по совместительству были его родителями. “Какие у тебя намерения насчёт мо- насчёт Се Ляня?” спросил Мэй Нянь. Он собирался сказать “моего сына”? “Ничего” ответил Хуа Чен. “Нас никто не услышит, ты можешь говорить свободно” сказал Цзюнь У. “Нет”, сказал Хуа Чен. Цзюнь У приложил руку ко лбу. “Послушай, — сказал Мэй Нянь, казалось, нетерпеливо, — мы хотим только лучшего для Се Ляня”. Хуа Чену хотелось плакать. “Это правильно” согласился Цзюнь У. “Теперь все видели твое ...” он сделал паузу. “Твоё сообщение в чате, даже он. Что именно ты планируешь делать сейчас?” Хуа Чен хотел спрятаться на необитаемом острове навсегда и молиться, чтобы Се Лянь забыл его. “Я не планировал ничего” сказал Хуа Чен. Цзюнь У кивнул. Как и Мэй Нянь. Затем Цзюнь У повернулся к Мэй Няню и что-то прошептал ему. Мэй Нянь дико жестикулировал, в то время как брови Цзюнь У нахмурились, когда они говорили слишком тихо, чтобы Хуа Чен не услышал. Хуа Чен решил, что он должен идти. Встав, он сказал: “Я ... собираюсь уйти”. Мэй Нянь хлопнул по столу. "А НУ СТОЯТЬ." Хуа Чен застыл на полпути, вставая, и медленно снова сел. Затем Мэй Нянь вытащил пачку карточек, положил их на стол и решительно пролистал их, не отрывая взгляда от карточек перед ним. “Я вижу, в будущем тебя отвергнут” сказал Мэй Нянь. Хуа Ченг закрыл глаза, глубоко вздохнув. “Хорошо” сказал он без эмоций. Мэй Нянь прищурился. “Кажется, ты мне не веришь”. О, как будто Хуа Чен еще не знал, что Се Лянь не чувствовал к нему того же. Он пожал плечами. “ИДИОТ! Я НИКОГДА НЕ ОШИБАЛСЯ, НУ СКАЖИ ЕМУ, ЦЗЮНЬ У!” “Он никогда не ошибался” повторил Цзюнь У. Хуа Чэн был очень, очень уставшим. Он достал телефон, не обращая внимания на Мэй Няня и Цзюнь У, и сделал важный звонок.