Зверь

Есть люди, от которых шарахаются даже звери. Неизвестный. Мы пленники общей и темной судьбы Меж вихрей вселенской метели, А наши герои — всего лишь рабы У мифа, идеи и цели. «Эмма» И. Губерман

[POV] Кто-то, где-то.

На протяжении всей своей жизни я считал себя обычным человеком, но почему-то люди зовут меня зверем… Я всегда знал, что отличаюсь от остальных. Будучи ребенком, я был умнее, хитрее и тише остальных. Меня называют зверем, но люди не понимают, что и они звери. Я отчетливо помню всю жестокость, на какую способны были дети. Я часто вижу… школу и детей на спортивной площадке. Почему я - зверь, а они нет? Какое различие между нами? Я убиваю, и они убивают. Это было вчера. Я проходил мимо школы, но те дети, с площадки не видели меня, зато я видел все: они наслаждались мученьем, кровью и смертью какого-то кота, они безжалостно закидывали его камнями, гоняя по кругу, стреляли в него из своих игрушечных пистолетов, а, когда он больше не мог бежать, жгли и издевались над ним… и мания с жаждой крови в их глазах, ничем не отличалась от той, что я вижу, каждый раз в зеркале, когда создаю свой очередной «цветок» - мое истинное творение боли. Но я - зверь, а они люди… Что нас отличает, вот чего я не могу понять. После эти дети вырастают, забывая все то наслаждение, которое испытывали при виде крови и начинают ненавидеть таких, как я, хотя еще недавно были такими же. Все началось пятнадцать лет назад… мысль неожиданно проскользнула, буквально пронеслась у меня в голове. Затем все чаще я стал замечать, что вспоминаю о ней, с каждым годом все сильней и чаще била во мне ключом эта идея, и я стал думать. Я тщательно продумывал, перебирал варианты, четко представлял и из раза в раз прокручивал свое видение в голове. Я мог часами лежать и, смотря в потолок, мечтать… но потому, эти видения перестали приносить мне удовольствие. Я пытался придумать что-то еще и еще, что-нибудь новое, но ничего не выходило, все так и оставалось серым и скучным и после в моей голове засела лишь одна мысль: «сделать!». И эта мысль не давала мне покоя ни днем, ни ночью. Только город погружался в сумерки, как моя голова буквально пульсировала и разрывалась от одной единственной мысли. Мое желание стало моей зависимостью. Я хотел творить! Я слишком долго сидел дома. Очень долго. Я больше не мог терпеть, мысли и видения съедали меня изнутри. В тот день… я никогда не забуду, когда создал свой первый шедевр. Это действительно был шедевр, я не готовился к нему, все вышло спонтанно и вышло прекрасно. Я больше не мог сидеть дома и вышел. Я долго бродил, незнамо, где, а после на окраине города… та девушка, она была похожа на нее… стояло мне увидеть ее, как мое видения, та мысль, молоточками застучала в моей голове, и я подошел. Я помню все: то чувство насыщения, как наслаждался видом ярко алого «плаща» на фоне серости и однообразия. Я всегда ношу с собой свой нож, некогда подаренный «ею». Я помню свои четкие движения, я художник. Все должно быть ровно, аккуратно и красиво. Мне было плевать на происходящее вокруг, наверное, я бы даже не заметил пройди, кто мимо, но на мою удачу никому не удалось увидеть мой, пока еще незавершенный шедевр. Я провел четкие линии на запястьях. У нее были очень тонкие руки, такие бледные, но изящные и подчеркнул их красоту, прочертив тонкие линии. Далее хрупкая, маленькая шейка, словно лебединая. Я очертил изящными линиями дорожку от маленьких ушек к ключицам. Из артерии мне на лицо брызнули блестящие и еще теплые алые капли жизни, но это ничего, я не испугался. Зачем бояться жизни? В ту секунду в моей голове зародилась еще одна мысль: «А какова жизнь на вкус?», и я слизнул. Теперь я мог с уверенностью описать жизнь – она тягучая, соленая, но никак не сладкая и отдает чем-то приятным, но, в целом, мне понравилось… отличается от моей жизни. Она уже перестала сопротивляться и поддалась мне, я разорвал на ней всю одежду, моему шедевру она не нужна. И я перешел к ногам, бедра мне не очень понравились, но особенно мне не понравилось тату на пояснице – это явно уничтожит всю картину! – подумал я и избавился от картинки, я просто вырезал ее. Ноги – не идеальны, но с помощью моей легкой руки и изящных линий я смог визуально улучшить картину, но все лучшее только впереди. Одним резким движением я всадил свою «кисть» в грудь по самую рукоять и сделал большой разрез. Нож мне больше не нужен! Я долго не мог решиться! Все должно было пройти идеально, нельзя нарушить ни один штрих! Я ждал и смотрел, она все еще излучала тепло. Больше я ждать не мог! Как день помню те чувства наслаждения и насыщения, которые я испытал, когда погрузил свои руки в мягкую плоть. Жизнь снова приобрела для меня цвет. Я щупал и водил пальцами внутри, но больше не мог ждать и резкими движением раздвинул две половинки в разные стороны, открывая себе вид на прекрасное зрелище – источник жизни. И внезапно в моей голове загудели мысли, проносились воспоминания и послышались некогда произнесенные слова, и я вспомнил, что одинок в своих идеях, я так разозлился, что сжал в своей ладони ее сердце – растоптав всю боль, что скопилась во мне, и в ту же секунду… все мысли, видения и голоса исчезли, наступила эйфория. Такого удовольствия я давно не получал, но затем мой взгляд вновь обратился к деве. Я сидел рядом с ней под нами земля окрасилась в алый, но мне не понравилось, что сама дева, мой шедевр, оставалось серой… моя рука все еще крепко сжимала в руках раздавленное сердце. Я вытащил его. Мои руки стали самой жизнью и подарил ее серости «жизнь», я окрасил ее в прекрасный алый цвет. Мой первый шедевр. О нем писали все газеты, но я был расстроен. Они назвали меня чудовищем, но почему? Я ведь художник! Говорят, что существуют люди, от которых шарахаются даже звери, и я – такой зверь, так меня прозвали местные жители. Кровь – единственное, что вызывает трепет в моей душе, хотя для меня это не кровь, а «жизнь». Те люди и представить не могут, кто я, хотя многие из них общаются со мной, считая за подобного им. Узнай они, что я собираюсь сделать – пришли бы в ужас, хотя они и так в ужасе, но мои прекрасные «цветы», мои произведения искусства, более не могут быть выставлены на всеобщее обозрение… Но порой мне хочется вернуться на улицы города и снова сеять свои прелестные кровавые скульптуры, но вынужден сидеть здесь, словно пес цепной. Однако это не мешает мне творить и этот экстаз наслаждения, когда ты, сделав «мазки» своей «кистью», словно истинный «художник» рисуешь на лице своей жертвы истинную боль, но это не все… Пока в ней еще теплится жизнь, происходит то, что заставляет меня мелко подрагивать от наслаждения, учащенно дышать, удовлетворенно закатывая глаза, а собственные ногти впиваются в руку, потому что больше не в силах сдерживаться - это то, что заставляет меня из раза в раз помещать уже испачканные в «краске» или, правильней сказать, в самой жизни руки в теплое тело, разрывая плоть, тем самым завершая мой шедевр. Еще одним приятным открытием для меня стали «растоптанные цветы», такие нежные, такие хрупкие и чистые. В них есть своя особенность, чем чаще топчешь, тем приятней для тебя они выглядят, с девушками все по-другому – они «глина», холст, на котором я творю. Наверное, я бы никогда не посмотрел в сторону «цветов», но такова воля всевышнего. Он теперь направляет меня. Он отличается от меня, я использую жизнь, а он ее дарит.

***

«…последние новости: полиция отказывается давать какие-либо комментарии. Что же нас ждет? Сколько еще близких мы потеряем, прежде чем полиция, наконец, остановит это безумие? А теперь к остальным новостям…»

«Они их нашли… они видели мои шедевры!» Мужчина напряженно уставился в экран телевизора не верящим взглядом. В глубине его глаз искрилось счастье, вперемешку со страхом и безумием. Кто-то бы сказал, что такое невозможно, ведь это несочетаемо. Как можно быть счастливым, напуганным и безумным? Можно, ответил бы он, ведь за тобой кто-то стоит. Он устал сидеть в конуре, словно пес цепной. Он часто вспоминал те времена, когда мог выйти на улицу и привнести красок в свою жизнь. Но он со страхом осознал, что рано радовался, ведь он – всевышний – не одобрит, будет злиться…

*** [POV]

Я снова дышу. Сегодня холоднее, чем обычно. Я люблю зиму, мои «цветы» и мои произведения сохраняют свои «краски» дольше в это время года и на снегу выглядят куда прекраснее, но и осень мне по душе, когда нет дождей. Центральный парк – мое любимое место, особенно привлекательна для меня скамейка под дубом. Здесь можно сидеть часами и искать новый холст. Я художник, и я не должен останавливаться. Мой удел – творить…

Тихие Горы. Дом семьи Хартфилия. 18:00

Нацу в сопровождении Люси прошел в большую залу, посреди которой стоял большой дубовый отполированный стол, вокруг которого, аккуратно придвинутые, стояли мягкие стулья. Чего только не было на столе: горячее состояло из тарелки наваристого супа, затем большой поднос с зажаренным гусем и запеченным картофелем, который в хаотичном порядке лежал вокруг птицы. Видимо, блюда только принесли, так они еще были горячими, ведь испускали пар. Салаты разных видов: от овощных до сложных и комбинированных, пироги и фрукты, которые стояли в другой стороне стола. И тут Нацу забыл обо всем. Еда была его чуть ли не любимым занятием. Во главе стола сидел мужчина в темно-сером костюме. Он был блондином с серьезным взглядом карих глаз и очень густыми усами. Драгнил сразу подметил про себя, что он глава семьи, а именно, знаменитый бизнесмен – Джудо Хартфилий. Он поднялся из-за стола и неохотно вышел на встречу. -Добрый день! Люси, не представишь мне нашего гостя? -Да, отец. Это Детектив Нацу Драгнил из Магнолии. Нацу, это мой отец – Джуд Хартфилий. -Добрый день! Приятно познакомиться! – сказал розоволосый мужчина и протянул руку для пожатия. Блондин внимательно смотрел на протянутую руку, но затем взглянул в глаза мальчишке – как назвал он детектива про себя – и, развернувшись, отправился обратно на свое место: -Не могу сказать того же, но раз Вы гость Люси, то я не возражаю, - усаживаясь на свое место, произнес он. Нацу не особо понравилось такое обращение, но что поделаешь, невозможно нравиться всем. Однако этот факт усложнит ситуацию, ведь он хотел узнать больше о Лейле, но раз хозяин дома не идет на контакт, то теперь лишь Люси может помочь. Он вслед за Люси прошел к столу. – И что же детективу понадобилась в нашем скромном городе? -Город у Вас хоть и скромный, но уютный, но я тут по другой причине, мне нужна помощь вашей дочери. -Чем Люси может Вам помочь? – удивленно спросил бизнесмен. -Она мой свидетель по одному делу, - ответил Нацу, накладывая себе в тарелку картошки и филейную часть от гуся. -Я надеюсь, что это дело о соседской собаке, которая кого-то покусала, а не то, о котором сейчас все телевиденье и радио передают… -Пап, давай не сейчас… -Люси… я хочу знать, что тебе ничто не угрожает. Скажите, детектив Драгнил, в каком деле фигурирует моя дочь? -Не буду врать, но ваша дочь – мой единственный свидетель по тому самому делу, о котором сейчас столько говорят. -Что!? Люси! Я против! -Отец… -Молчи! Ты не будешь в этом участвовать! Ты же знаешь, что это опасно! -Но она единственный свидетель! -Она – моя единственная дочь! Что ты будешь делать, если информация о ней просочиться, куда не следует? Что ты будешь делать, если ее убьют!? Нет! Моя дочь не будет в этом участвовать! -Ваша дочь уже взрослая! Она сама может за себя решать! -Ты – заносчивый мальчишка! Я не посмотрю, что ты детектив… -Папа! Нацу! Перестаньте! – девушка, вскочила со своего места, прекращая ругань. – Отец, я не могу так просто сидеть и смотреть при том, что я могу хоть как-то помочь. Прошу тебя, не вмешивайся. Со мной все будет в порядке. -Люси!.. -Я обеспечу ей полную безопасность! Установлю патруль, чтобы наблюдали за ее домом! -Ты сам не хуже меня знаешь, что не всем в полиции можно доверять! Я хочу, чтобы среди твоих людей был мой человек. И еще, есть ли возможность скрыть тот факт, что она участвует в расследовании? -Хорошо, я учту Ваше пожелание, но, мне будет проще за ней присматривать, если она будет у меня на виду, поэтому я предлагаю, чтобы она переехала на время в мой дом. О том, что она участвует в расследовании, знают немногие, лишь узкий круг людей, я не буду вносить ее в базу, пока мы не поймаем этого ублюдка. -Договорились! Смотри, отвечаешь за нее головой! -Идет! -А меня вы спросить не хотели, согласна ли я? -Люси, все ради твоей безопасности! — Вот именно, Люси, будь умничкой, слушайся старших. -Ты-то старший? Всего на несколько лет меня старше, а говоришь, как старик. -Да ладно тебе, хватит дуться, - непринужденно, в своей шутливой манере произнес Драгнил. -Я не согласна, мне и у себя в квартире хорошо… -Люси, мне не хочется этого признавать, но здесь твой отец прав, в полиции не всем можно доверять, поэтому, лучше я сам буду за тобой приглядывать, но и отставить все, как есть, зная при этом, что теперь у нас появился шанс его поймать, я тоже не могу, прости, но… -Я понимаю, - тяжело вздохнув, произнесла Люси, - ладно, пусть будет так. — Вот и отлично, а теперь можно и поесть… -О боже… - прикрывая глаза рукой и практически сгорая от стыда, сказала Люси.

Магнолия. 18:00. Дом Джувии.

Вечерело. В небольшой однокомнатной квартирке в спальне спала девушка. Лавандового цвета стены по углам обклеенные обоями с темно-фиолетовыми цветами и паркетный пол. Комнатка была небольшая, но в ней и находилось одно большое окно, занавешенное темно-фиолетовыми, под цвет цветов на обоях, плотными шторами. Если стоять лицом к окну, то по правую руку можно увидеть старинный комод из темного дерева, а над ним зеркало, сбоку на котором висела широкая голубая шляпка. По левую же сторону дверь, из которой можно попасть в гостиную-кухню. Ну, а позади стояла очень просторная кровать, с двумя тумбочками по бокам, над которыми на стене висели лампы, тоже стилизованные под старину. На кровати, под плотным одеялом небесно-голубого цвета спала девушка, которая настолько безумно любила синий и все его оттенки, что почти все в ее доме не то, что говорило об этом, а кричало, но кричало не безвкусно, а красиво и элегантно. Сама она хмурила брови, мучаясь от беспокойного сна. Как говорилось ранее, дверь из комнаты ведет в гостиную-кухню. Гостиная была выполнена в белом и бледно-голубом цветах. Идеально белые стены. Выходя из спальни, по правую сторону можно было заметить окно и выход на небольшую лоджию. Окно завешивала тонкая занавес из шифона бледно-голубого цвета. По левую сторону, стояла нежно голубая секция с элементами белых полос и ручек. На секции имелся небольшой телевизор, а в шкафах со стеклянными дверьми, на полках, составленные в композицию, стояли чайные сервизы. Их было три или четыре. Джувия – девушка очень утонченной натуры, все в ней говорило о ее благородном происхождении, хотя ее родители были простыми людьми, но привили ей достойные манеры. Ее можно было назвать истинной леди, она знала, как себя подать, как вести, всегда прилично выглядела и была аккуратна и старательна. Ей всегда говорили, что она отличается от своих братьев, которые больше были похожи на беспризорников. Голубой цвет и коллекционирование чайных сервизов были страстью девушки, правда любила она не все сервизы, а определенные, необычные, редкие и красивые. Напротив секции мягкий голубой диван, а за ним небольшой уголок-кухонька. После секции можно было увидеть узенькую дверь в гардеробную девушки, а рядом с дверью два бледно-голубых кресла и белый кофейный столик на голубых перекрещенных ножках. После, сбоку от кресел, комната переходила в коридор, из которого можно было попасть в ванную, а после и в подъезд. Джувия была из тех людей, кто считал, что ей не нужен обеденный стол, так как она все равно ест сидя на диване, да и в ее квартире этот стол съест все место. Поэтому, сразу за спинкой дивана, буквально в двух шагах, вдоль стены начиналась небольшой кухонный гарнитур из полок и стола, в который была встроена раковина и стиральная машина. Размер всей этой конструкции можно описать в три шкафчика. В первый была встроена раковина, во второй стиральная машинка, а в третий плита. Над разделочным столом также висели полки, в которых можно было найти столовые принадлежности, тарелки кружки и стаканы, можно было найти крупы, специи и в одной из пластиковых коробочек необходимый инструмент, будь то открывашка, венчик или штопор. В самом последнем шкафчике, следующим от которого был холодильник, можно было найти кастрюлю и сковородку, а также разные противни и контейнеры для еды. И завершал эту композицию небольшой холодильник у окна. Из небольшой ванной вышел черноволосый уставший мужчина. Он был очень обеспокоен состоянием своей новой знакомой. Грей прошел к подоконнику, и взяв из шкафчика стакан, налил из фильтра воды, после чего отправился в спальню. Он тихо отворил дверь и прошел во внутрь. Джувия уже не спала и просто лежала на спине, смотря в потолок. Свет из гостиной, который падал на нее через щель открытой двери, слегка ослепил, не привыкшие к свету глаза. -Грей… -Ты уже проснулась. Вот, я принес тебе воды. Как ты? Девушка, подтягиваясь на руках, приняла сидячее положение и приняла из рук парня стакан с прохладной водой. -Спасибо, уже лучше, но Лили. Я не могу перестать думать о том, как он, все ли с ним в порядке, когда мы увидимся… Грей, - она сделала паузу, - я боюсь думать, что больше не увижу его, что он станет одной из жертв, что мой жизнерадостный и добрый братец может больше никогда не вернуться… -Джу, послушай… я не могу обнадеживать тебя и говорить, что все будет хорошо, хотя мне бы очень этого хотелось, но я не хочу давать тебе ложной надежды, но я клянусь, что сделаю все, чтобы найти твоего брата и засадить этого подонка за решетку. -Грей, - девушка новыми глазами посмотрела на парня. Она, как и Люси думала, что он слишком красив, значит слишком популярен у девушек, а значит, не серьезен в отношениях с другими, поэтому ловить здесь нечего, хотя очень тянуло и хотелось, но сейчас она видела не ловеласа и любимца девушек, а мужчину, который серьезно и без задней мысли, не ради чего-то, а просто потому что он мужчина, просто потому, что она для него что-то да значит, дал ей клятву, и почему-то Джувия не сомневалась, что он сделает все возможное, чтобы выполнить свое обещание. – Спасибо. С неподдельной искренностью и благодарностью за всю оказанную поддержку, Джувия, мило улыбнувшись, поблагодарила Грея. Он восхищался этой девушкой, ведь видел, какая она. Она не просто красивая девушка, она очень сильная, самостоятельная, утонченная и хрупкая и ему правда хотелось оберегать ее, хотя он и понимал, что никогда не будет достоин такой девушки. -Отдыхай, мои люди ищут твоего брата, - он подоткнул одеяло со всех сторон и собрался выйти из комнаты, но Джувия резко вскочила и схватила его за руку. -Не уходи, - с надеждой в глазах произнесла она. -Прости, Джувия, я не могу… - не поворачиваясь сказал он. -Почему? -Пока не найду твоего брата, не могу прохлаждаться, пока не найду его, не смогу расслабиться, - говорил он, и после, развернувшись лицом к Джувии, Грей продолжил. – Обещаю, что, когда найдем твоего брата, можешь просить, что угодно… -Хорошо, я поняла тебя Грей, - мило улыбнувшись, синеволосая девушка полностью вылезла из-под одеяла, но руку детектива все же отпустила. – Тогда и я постараюсь. Я не должна валяться овощем и рыдать в подушку, ведь я дома в тепле и уюте, а рядом со мной есть ты, но Лили… сейчас неясно, где, и ему страшно и, наверное, холодно, поэтому я помогу, чем смогу. Грей, - она подняла на него глаза полные решимости и уверенности в том, что у них все получится, - я готова делать любую работу, позволь мне помочь тебе, неважно как, даже, если я буду просто бегать с листком бумаги по району, неважно что, но главное, чтобы я помогала тебе и облегчила задачу. -Джувия, это может быть опасно. -Неважно! Я готова ко всему. -Хорошо, - сдался мужчина. Уж лучше он найдет ей чем заняться, чем она сама отыщет себе приключений на мягкое место. – Будем вместе опрашивать людей в районе.

Тихие Горы. 21:15.

По небольшой, но довольной широкой улице базарной площади прогуливались блондинка и розоволосый мужчина. Атмосфера города соответствовала названию, он и правда был очень тихим, но очень уютным и милым. Небольшие домики со светлыми стенами, деревянными балками, расположенными под разными углами. Такой тип конструкции принято называть фахверк*. Рассвет этого стиля постройки домов пришелся на средневековье, скорей всего, тогда этот городок и образовался у подножия горы. Небольшие милые домики, окна которых украшены цветами, посаженными в горшках вдоль подоконника и подвесной лампой у входа. Долгое время они шли молча, каждый в своих мыслях: она думала о Плю, он - о том, на что согласился. Его, по сути, мало волновало, где она будет жить, но вот свидетель ему нужен, причем, учитывая тот факт, что она - единственный свидетель. Но, постепенно, мысли об этом плавно перетекли в носки под кроватью, подушкой, на столе и на кресле, полная корзина грядного белья, голодный и вредный котяра, пустой холодильник и гора грязной посуды, а когда мысли дошли до шкафа в спальне, мужчина понял, что зайди девушка к нему в дом, с воплем убежит, потому что там, разве что тараканы не живут, хотя кто его знает. Мысли же Люси были совсем о другом, в силу того, что она никогда не жила с мужчиной, да даже банально с парнем не жила, то она и представить боялась, что она должна делать и как себя вести, тем более, что жить ей придется с практически незнакомым мужчиной, потому что знакомы они от силу неделю. Потом она подумала, что с гостеприимством соседки, итак, переборщила, то Плю придется забрать с собой, о чем и решила сообщить своему временному сожителю. -Нацу, слушай такое дело, у тебя же нет аллергии на собак? – подготавливая почву, спросила девушка. -Нет, а что? – с подозрением спросил он, предчувствуя подставу. -Ну-у, моя соседка не согласиться, да и Плю ты понравился, короче, надеюсь у тебя найдется дома место для ма-а-а-ленького самоедика, - сделав акцент на последние два слова, быстро сказала Люси, продолжая перебирать пальцы. Девушка подняла полный надежды взгляд на мужчину, изображая из себя наимилейшее существо, оставалось только добавить «Ну, позязя». -Э-э, Люси, боюсь с этим возникнет проблема. Передать его твоему отцу, никак? – с надеждой спросил Нацу. -Нет, мой отец не любит собак, тем более таких гиперактивных, и потом, у него аллергия на шерсть. А почему проблема? Мне показалось, что вы с Плю подружились. -Да, но, Люси, я живу не один. Девушку это очень сильно удивило: -А твоя девушка не против, что я буду у вас жить? -У меня нет девушки. -Родители? – спросила Люси, уже ничего не понимая. -Нет, у меня кот. -А-а, - расслабилась блондинка. Не хотелось ей жить в доме парня с его родителями или, того хуже, девушкой. Ей, итак, неловко, что придется жить у него. – Ну, думаю они подружатся. И этими словами она, словно присекла любую возможность оспорить ее решение. Нацу понимал, что он может попрощаться со своими любимыми кроссовками и частью одежды, а также теми стопочками туалетной бумаги в ванной, потому что кот не потерпит постороннего, да еще и пса на своей территории и будет всячески мстить хозяину. Тяжело вздохнув, детектив, будто бы что-то вспомнив, решил спросить: -Почему Сердоболия? -А что не так? -У твоего отца другая фамилия. -А-а, ты об этом, это фамилия моего отца, до того, как он женился на маме, я специально поменяла Хартфилия на Сердоболия, чтобы на работе не относились предвзято и не стелились ковриком, считая, что это поможет выбить спонсорскую помощь моего отца. -Теперь понятно. -Кстати, Нацу, ты что-нибудь выяснил о моей маме и твоей знакомой? -Пока нет. Если честно, когда узнал, где ты живешь и кто твой отец, надеялся, что смогу узнать что-нибудь у него или в вашем доме. -Почему ты думаешь, что он бы стал отвечать на твои вопросы? Ты же видел его. Тема о маме для него слишком болезненна, он и со мной-то не всегда ее обсудить может, а тебя бы он просто выставил вон. -Я думал об этом. Обычно такие семьи, как твоя хранят в своей библиотеке книгу с членами всего рода. -Да, есть такая. Я попрошу дворецкого принести ее в мою комнату, и мы сможем ее просмотреть. Завтра утром перед отъездом я спрошу у папы о твоей знакомой, думаю мне он больше расскажет, чем тебе. — Вот и отлично. А теперь давай пройдемся по этому городу, и ты покажешь мне все и расскажешь о вашем городе. А вот этим девушка была не мало удивлена. -Зачем тебе? -Понравилось мне тут: тихо и спокойно. -Ну, ладно. Мы с тобой сейчас на торговой площади, днем здесь выставляются небольшие деревянные лавки, где местные жители продают овощи, которые вырастили сами, рыбу, что словили в озере, а также редкие растения, которые добыли в горах. Здесь очень развит альпинизм, поэтому основной доход этот город получает зимой, когда сюда съезжаются городские жители, чтобы отдохнуть в тишине и покататься на лыжах, но и летом здесь не мало людей, так как в горах снежный покров держится и летом, правда кататься в такое время опасно и специалисты не рекомендуют. Основная часть зданий принадлежит моему отцу, он сдает их в аренду приезжим и торговцам… Нацу заинтересованно слушал Люси. Девушка без остановки рассказывала о своем родном городе. Ее семья – основатели этого маленького городка, а кто как не потомок основателей знает больше о городке. Поскольку уже был далеко не май месяц, то на улице не только стемнело, но и похолодало, что заставило девушку кутаться в тоненькую кожаную куртку, которая совершенно не согревало. Несколько раз во время их разговора Нацу предлагал ей вернуться обратно, но упрямая девушка продолжала идти дальше, делая вид, что совершенно не замерзла. Терпению парня пришел конец, когда она в очередной раз невольно поежилась, но всеми силами пыталась это скрыть: -Так не пойдет, - останавливая Люси, сказал он. – Ты замерзла. Посмотри, у тебя уже губы синие. Мы возвращаемся, но сначала, - он встал напротив нее, и быстро стянув с себя шарф, подошел ближе к девушке и обмотал его вокруг ее шеи. Он был слишком близко, что подавило на корню все возмущения со стороны Люси. Она просто стояла столбом и смотрела на красивого мужчину, что в этот самый момент очень заботливо наматывал свой белый шарф на ее шее. Он и сам не замечал, как близко находится к девушке, но она все видела. Внутри все замерло, а на щеках проступил румянец. Удивленная и смущенная девушка разглядывала мужчину: слегка нахмурен, но не зол. Она совсем забыла, что, когда увидела его впервые, то долго не могла оторвать взгляд, уж очень он был красив, и от него веяло некой силой и уверенностью, после все это отошло на задний план, когда он ей нагрубил, послал, а после еще и о матери допытывался, но сейчас Люси снова увидела в нем того мужчину, который ей приглянулся, и его некая забота в виде шарфа льстила и подогревала возникшую симпатию еще больше. Нацу же, закончив со манипуляциями шарфом, поднял глаза и встретился взглядом с девушкой. Они, не отрываясь разглядывали друг друга, и только пар, который вырвался из рта каждого из них говорил о том, что они живые люди, а не статуи. Нацу, как и Люси вспомнил о своем первом впечатлении о девушке и понял, как сильно он ошибся, приняв ее за недалекую красавицу, которую ничто, кроме цвета лака для ногтей, новой туши и какой-нибудь извращенной диеты не волнует, на самом деле, сейчас, задумавшись об этом, он видел перед собой юную, прекрасную девушку, которая красива не только внешне, но и душой. Невольно его рука с шарфа скользнула на слегка розоватую щеку девушки. Он и сам не понимал зачем так пристально смотрит ей в глаза и так нежно поглаживает большим пальцем щеку. Она была холодной, но очень нежной, что не смог не отметить мужчина, ведь его пальцы были слегка грубоваты, что заметила девушка. Люси чувствовала его шершавый палец, что аккуратно поглаживал ее по щеке, из-за чего она еще сильнее смутилась. Не в силах сдержать свое смущение, Люси опустила глаза, кутаясь в шарф Нацу. Она заметила небольшой шрам у него на шее, но не стала спрашивать откуда он, оставив этот вопрос на потом. -Теплый, - тихо сказала она, развеивая повисшую тишину между ними. Нацу, будто очнувшись ото сна, отдернул руку от лица девушки и слегка развернулся, ему было неловко смотреть ей в глаза. Он позволил себе такую слабость в отношении девушки, которая моложе его и, которая не давала согласие на это, кто знает, может он ей противен, ведь они начали свое знакомство не самым лучшим образом. Люси была ему симпатична и по-своему привлекала его, он бы мог даже начать ухаживать за ней, если бы в момент их знакомства он не сорвался на ней из-за того, что она журналист, хотя Нацу уже сейчас понял, что журналист с принципами. Возможно, из-за этого она не будет успешна в своей профессии, ведь задача таких как она добывать информацию любыми способами и всю до последней капли, но Люси была не из таких меркантильный людей, которые плевать хотели на чувства жертв, на чувства и старания полиции, она не могла себе позволить лезть к людям только с целью получить информацию. Он не мало рассказал ей, но тот факт, что сенсация до сих пор не появилось на первой странице ее журнала, говорит о том, что она сохранила это знание при себе, за что Нацу уважал ее, и ему было стыдно за первое впечатление, которое у него возникло, хотя не за все, то что она красива и соблазнительна - не было ошибочным мнением, ведь сейчас она стала для него еще привлекательней. -Спасибо, Нацу, - тихо сказала девушка. -Пожалуйста, - давно этот мужчина не чувствовал себя так неловко. _____________ *Фахверк – нем. Fachwerk, тип строительной конструкции, при которой несущей основой служат вертикально установленные несущие столбы, являющиеся, наряду с распорными наклонными балками, опорной конструкцией здания. Прим. Хороший пример такого домика, немецкие и австрийские домики.