Где тонко, там и кроссовер

Чемодан, полный серебра, несомненно, попал в руки Якобу исключительно чудесным образом. И с тех пор каждый день его жизни можно было назвать чудесным. Он просыпался по утрам полный вдохновения, умиротворенно мурлыкал себе под нос, замешивая очередную порцию теста, даже подзатыльники Генри давал ласково, если тот мешкал. Но иногда… иногда на него что-то находило, непонятная тоска теснила грудь, хотелось смотреть на звезды, которые в Нью-Йорке не особо и разглядишь, и делать что-то странное. Именно в таком настроении он был, когда уходя вечером из булочной наткнулся на пьянчугу, забившегося в угол двора. — Трибблы, трибблы, заполонили весь медотсек, сплошная антисанитария, — бормотал он. — Ух, парень, шел бы ты домой, а то еще в полицию заберут, — сочувственно сказал Якоб. Мужчина несколько раз моргнул, глядя на него большими глазами, а потом нахмурился. — Мне нельзя в полицию, у меня первая директива, — потом подумал и снова поднял взгляд: — Где ближайшая база Звездного флота? Мне нужно доложить. Тут Якоб обратил внимание, что его собеседник и на бездомного не особенно похож. Одет, конечно, странно, рубашек из такой ткани и такого фасона он на улицах не видел… но рубашка эта чистая, да и лицо не пропитое. Может, у парня просто крыша не в порядке? Якоб покачал головой. Пожалуй, ему стоило бы просто пойти своей дорогой… но это дурацкое мечтательное состояние… — Пойдем-ка, — он помог мужчине подняться, а затем перекинул его руку через свою шею. — Напою тебя чаем. — Полегче, не на родео, — пробормотал тот и повторил: — Мне нужно доложить. — Сначала чай, а потом доклады. — Я бы не отказался от ромуланского эля. — Чего? А, ладно, даже спрашивать не буду. Помнишь, как тебя зовут? — Лейтенант Маккой, «Энтерпрайз», Звездный Флот. Это ж надо, лейтенант… Якоб усадил лейтенанта за стол в кухне, но к чаю тот так и не притронулся. Трепался безостановочно, пересыпая речь непонятными словами. Да даже самые понятные становились непонятными из-за тянущегося, вибрирующего, как струны банджо, южного акцента. — Я тебе говорю, космос — это огромная холодная бездна, и нечего человеку там делать. Сначала тебя разбирает на атомы при транспортации, потом начинается морская болезнь при переходе на варп выше четвертого, потом ты встречаешься с инопланетным разумом, который может раздавить корабль всмятку… Якоб сидел напротив, подперев подбородок ладонью и слушал одним ухом, потому что большая часть его сознания тщетно пыталась ответить на вопрос, зачем он вообще в это ввязался. — Я столько раз порывался уйти, спуститься на Землю, ты даже не представляешь. Но они же без меня пропадут! А этот их до ручки доведет. Этот, зеленоухий… острокровый… нет, тут что-то не то. Ладно, наболтается — уснет, а когда проспится, будем надеяться, вспомнит, где живет. — А знаешь, что! — Маккой вдруг хлопнул рукой по столу. — Я горжусь человечеством! Столько лет мы бродили впотьмах и все-таки смогли найти общий язык и победить войны. — Угу, мировая война — отличное тому доказательство, — буркнул Якоб, прекрасно сознавая бесплодность спора с невменяемым. — Первая или вторая? Якоб аж подпрыгнул: — Чего-о-о?! — Ладно, такую древность и не вспомнишь, — фыркнул Маккой и потом примирительно поднял руку. — Ладно, было, не спорю. Но представь. За один век — две войны. А потом что? И пятидесяти лет не прошло, как мы уже вышли на орбиту. И тут Якоб с ужасом подумал, что безумие заразно, ведь речь лейтенанта становилась все более связной и осмысленной. — Сам посуди, — продолжал тот. — 1961 — Гагарин совершает первый космический полет. 1969 — Армстронг и первая высадка на Луне. 70-е — первые космические станции, в 2000-м — Международная. Это не просто космическая скорость, это десятый варп! Да, до создания Объединенной Федерации планет пришлось трудиться еще почти двести лет, но что это такое в масштабах Вселенной? Ничто! Мы, маленькие мошки, которые копошились на планете класса М, совершили великое дело. И даже в 2268 году мы продолжаем его совершать. Мы открываем дорогу. — Куда? — затаив дыхание, спросил Якоб. — Туда, где не ступала нога человека. Маккой умолк, одобрительно кивая каким-то своим мыслям. После его пламенной речи за столом повисла тишина, и Якоб окончательно удостоверился в том, что он сходит с ума, ведь прямо сейчас ему до смерти захотелось уйти куда-нибудь прочь из этого города и смотреть на звезды, впитывая их манящий льдистый свет и думать о том, что двести лет спустя… — Но… как? — спросил он наконец. — Откуда я знаю?.. Я доктор, а не инженер. И тут в стеклянную дверь булочной постучали. Якоб вышел в торговый зал и попытался знаками объяснить посетителю, что они закрыты, но тот постучал еще раз. Якоб нехотя приоткрыл дверь. — Простите, я ищу своего друга, в последний раз его видели где-то здесь. Может быть, вы его встречали? Высокий мужчина, около сорока лет, с темными волосами. Южанин, по нему заметно. Якоб открыл дверь пошире, пропуская гостя внутрь и как следует посмотрел на него при свете. Блондин, видный, одет в штатское, но сразу заметно, что выправка военная и голос глубокий, командный. — Пойдемте. Едва незнакомец вошел в кухню, Маккоя прямо подбросило. — Джим! — он кинулся к нему с объятьями. — Ты очень кстати, у меня где-то тут как раз припасена бутылочка ромулянского эля. — Ну вот чего-чего, а эля ему, кажется, хватит, — улыбнулся Якоб. Оцепенение, завладевшее им во время разговора, ослабело, но что-то все еще смутно тревожило его. — Это точно, — улыбнулся Джим, подхватывая Маккоя точно так же, как полчаса назад тащил его на себе Якоб. — Спасибо вам огромное, и извините за беспокойство. — Может, вас проводить? — Нет, спасибо, наш… автомобиль совсем рядом. Якоб провел их через торговый зал, все еще пытаясь разобраться в себе. Ему бы радоваться, что проблема решилась сама собой, но почему прямо сейчас у него такое чувство, будто шанс на что-то чудесное выходит из двери его булочной? — Знаете, — рассмеялся он. — Ваш товарищ тут наболтал всякого. Ну там что-то, я не все понял. Про космос и звезды, и еще что-то… — Джим обернулся и внимательно посмотрел на Якоба своими светлыми глазами. — Просто впервые слышал такой четкий и уверенный пьяный бред. Джим улыбнулся: — Ох уж этот эль, правда? Якоб снова рассмеялся: — И правда что. Когда дверь за гостями закрылась, Якоб внимательно проводил их взглядом, даже рукой махнул через витрину. Мысленно посчитал до пяти (раз Миссисипи, два Миссисипи), а потом тихонько-тихонько выскользнул следом. Шаркающие шаги и глухое бормотание без труда помогли ему проследить за новыми знакомыми. Они прошли два или три перекрестка, а потом свернули в пустынный внутренний двор. Якоб шмыгнул за ними и спрятался в темной арке, стоя тихо, как мышь. Джим огляделся, убеждаясь, что вокруг никого нет, а потом вытащил из кармана какой-то блокнотик, откинул крышку, и Якобу послышался странный звук, похожий на щебет птиц. — Ромулянский эль… — пробормотал Маккой. — «Энтерпрайз», говорит Кирк. Доктор у меня, пусть сестра Чепелл готовит место в медотсеке. Его сознание помутилось, но будем надеяться, что это временно и мозг не слишком пострадал при перемещении во времени. — Полагаю, это возможно, капитан, — ответил блокнотик спокойным голосом. — Спок, что вы делаете в транспортаторной? Хотите сразу наброситься на бедолагу Боунса с вулканским контактом и отомстить за все шутки об остроухих гоблинах? — Это было бы нелогично, капитан. Шутки доктора неспособны меня задеть, и к тому же, без предварительной диагностики… — Это тоже была шутка, Спок. — Потрясающе, — ответил блокнотик после секундной паузы, хотя голос у него был совсем не потрясенный. В гулкой тишине двора Якоб четко расслышал, как Джим усмехнулся. — Забирай нас, Скотти. И вдруг, на глазах у изумленного незаметного свидетеля, обе фигуры исчезли. Только что стояли на месте, а потом вдруг пропали, рассыпав вместо себя настоящую золотистую звездную россыпь. Якоб глазел на нее до тех пор, пока последняя искорка не растворилась в темноте. И после этого еще поторчал на всякий случай. А потом пошел обратно в булочную, старательно подсчитывая, сколько лет ему исполнится к 1961 году. Кажется, пора переходить на здоровый образ жизни.