* * *
Корабельный коммуникатор затрещал от пойманного посреди примерно нигде — девятый сверхсектор — сигнала. Энакин сам выбрал место потише, чтобы выдохнуть и остудить двигатели перед следующим прыжком. И все же из динамика зашумело. Оби-Ван свел брови. «Не к добру». Энакин отмахнулся, но вслух спорить не стал и подкрутил частоту. Слова звучали все четче, пока стрелка приближалась к синей отметке — это был не случайный белый шум космоса, а дальняя передача с Корусанта. Энакин не хотел видеть «я же говорил» лица Оби-Вана и крутил теперь громкость. — ...Ответить. Всем в доступности — ответить. Оби-Ван нажал на кнопку и склонился над динамиком: — Кеноби и Скайуокер на связи. — Принято, — откликнулся магистр Винду. — Ситуация вышла из-под контроля, — Энакин узнал голос магистра Биллабы. Интонации съедались помехами. — Ворхары подняли восстание. Вылет с планеты затруднен. От взрыва заложило уши, Энакин автоматически дернул громкость вниз. — Магистр Биллаба? — услышал он обеспокоенное от Винду, когда уши снова смогли слышать, и аккуратно вернул громкость в исходное положение. — Магистр?.. — Я в порядке, — отозвалась наконец та. — Как я уже сказала, вылет с планеты затруднен. — Могут ли ворхары быть связаны с Конфедерацией? — Ки-Ади-Мунди так же принимал участие в разговоре. — Слишком подозрительно их нападение во время… — Нет, не думаю. Варварские племена по местным меркам. Конфедерации не до таких… — И все же Конфедерация постоянно использует подобные истории для захвата планет. — Я не думаю… — Биллабу прервал новый взрыв, уже глуше, она убегала от эпицентра. — Но как бы там ни было, мы с Матиасом основательно застрянем на Рахатане. Боюсь, нам придется вступить в бой. Наше возвращение… — новый взрыв. Два джедая могут многое. Даже если один из них едва окончивший свое обучение падаван. Но против такого количества техники, которое Энакин слышал… Он оттеснил Оби-Вана плечом и произнес в динамик: — Мы в девятом сверхсекторе, до Рахатана всего один маленький прыжочек. Заглянем на огонек. На огоньки. Их у вас, я слышу, много. Оби-Ван тихо поинтересовался у уха Энакина: — Ты правда считаешь этот юмор уместным сейчас? — Уместнее рассусоливаний про политику, — ответил Энакин одними губами и откатился к приборной панели, подготавливая все для прыжка. — Идея Скайуокера не лишена разумности, — сообщил динамик натянутым голосом магистра Винду. Энакин закатил глаза, уже кладя руку на рычаг, и нажал, не дожидаясь разрешения. Приказ-разрешение Винду: «Действуйте», — потонул в хлопке прыжка.* * *
Они появились в самый разгар сражения. Энакин бегло оглядел желтые вспышки взрывов. У нападавших хватало… Энакин не назвал бы эту недалеко ушедшую от его детских подов рухлядь атакующими кораблями, но их было много. Под вспышками взрывов проглядывался город высоких шпилей и коренастых домов. Столицу охватила паническая суета — по улицам метались люди. Восстания не ждали. И хотя защитные вышки отстреливали нападающих словно мух и пытались раскинуть энергокупола пошире, с хаотичным потоком они справлялись так себе. На земле тоже шел бой. Все ворота города были наглухо закрыты, но северные уже проломили фазовым тараном. Именно там шел ожесточенный бой, и именно там мелькали росчерки двух синих мечей. — Давай к ним, — буркнул Энакин, вскакивая с места. — А ты? — Ну а как ты думаешь? Оби-Ван не ответил, но красноречиво поднял вверх обод гарнитуры. Энакин покаянно уронил голову, пряча растянувшую губы улыбку, и вернулся за своим. Быстро натянув обруч на голову, он впрыгнул в отделяемую боевую капсулу, завел ее и, не удержавшись от еще одного взгляда на Оби-Вана, подмигнул тому и с тихим гулом отсоединился от борта. У него оставалась пара секунд, пока старые корытца, охреневшие от появления звездолета Республики прямо над городом, пытались пробить его толстые щиты и не обращали внимания на отсоединившееся монокрыло. Энакин прикрыл глаза, направляя все силы на прощупывание магнитного поля. Рахатан сам излучал мощно, и силовые линии множились перед внутренним взором Энакина, перекрывали друг друга, но сквозь цветные потоки он все же смог разглядеть источник неестественных завихрений. В лобовое стекло прилетел первый энергозалп, и Энакин распахнул глаза. Вильнул вправо, уходя под брюхо атаковавшему и пропарывая его лазерным резаком своего гребня. Не обращая внимания на засуетившихся и обозленных ворхаров, Энакин устремился туда, где магнитные линии сплетались в узелок. Туда, откуда шла управлявшая ими радиотрансляция. Мощный заряд у нижней пушки был всего один, и Энакин уже видел черную антенну, напрашивающуюся на него.* * *
Энакин не с первого взгляда узнал Матиаса. С их последней встречи юный афотианец лишился падаванской косички и растил теперь новую, полноценную косу, стягивающую кудрявые волосы в одну упругую линию, огибающую череп от лба до затылка и обрывающуюся куцей кисточкой над шеей. К тому же Матиас сидел на каменном бортике балкона, разглядывая город под ногами, не в джедайской одежде. Впрочем, королева Тагайла наверняка долго подбирала пострадавшему джедаю столь простые одеяния. На Рахатане любили цвета, сочную бахрому и многочисленные складки, но парень умудрился найти себе однотонную рубаху с минимумом вышивки по вороту. Видимо, от его табарда и туник не осталось толком ничего. Матиаса знатно потрепало боем: свежий шов на скуле, из которого сочилась бледно-оранжевая кровь, и от которого он то и дело отдергивал худую руку, фиксирующая жесткая повязка на запястье, россыпь алых точек мелких ожогов по ладоням. Матиас заметил Энакина и спрыгнул, поморщившись от касания правой стопой пола. — Генерал Скайуокер? Энакин хмыкнул, вытащил пальцы из-за пояса и разрешающе махнул рукой. — Просто Энакин. Матиас кивнул, снова прислоняясь к каменной кладке. Энакин подошел ближе и посмотрел на то, что так привлекало внимание Матиаса — город. Столица восстанавливалась быстро, к вечеру были потушены все пожары, и дроиды уже сновали вокруг разрушенных домов, перекладывая камни из завалов в кузовы транспортеров. — Королева Тагайла попросила об отряде клонов и поставке боевых спидеров, — сообщил Энакин Матиасу. Тот склонил голову к плечу, покусывая пухлую губу и внимательно слушая. Мальчишке ранг джедая достался куда как раньше, чем Энакину. Энакин редко интересовался такими вещами, но раз уж война их столкнула, то почему бы не попробовать выяснить… Энакин оперся локтем на бортик, внимательно разглядывая Матиаса. Уж не в искусстве боя дело было точно, Энакин в его возрасте дрался куда как лучше. — Взамен, — продолжил он неспешно рассказывать, — укрепление позиций Республики в секторе и финансирование строительства нового завода боевых спидеров на Вейросе. Удивительное дело, редко какие планеты Внешнего Кольца могут похвастать крепкой экономикой, чтобы еще и Республике услуги оказывать. — Угу. Только ворхары… — О, — усмехнулся Энакин. — Ворхары. Тебя они так заботят? Мирных планет не бывает, Матиас. А это лишь назойливые насекомые, с которыми королева Тагайла справится, получив в свое распоряжение клонов. Но нам придется задержаться, пока их не поставят. Должен же кто-то приглядеть за этим всем, — Энакин неопределенно кивнул в сторону залитой закатным солнцем низины города. Жгучие блики на зеркальных крышах колоколен заставляли щуриться. Тени стали резче, совсем скрадывая черные следы бомбежки. Матиас поджал губы, сжал кулаки. Он хотел что-то сказать, но отчаянно сдерживался. — Что? — подначил его Энакин. — Думаешь, мы зря прилетели? Заберем твою первую достойную порцию славы? Матиас резко дернул головой. — Вы появились очень вовремя. Я… не думаю, что мы справились бы без вас. Энакин запнулся. — М, ну… магистр Биллаба хороший воин, но м… — Энакин еще раз посмотрел на оказавшиеся весьма бесполезными городские защитные вышки. — Пожалуй, ты прав. Хотя... — Магистр Биллаба прекрасный воин! — сверкнул кошачье-рыжими глазами Матиас. — Но это не просто восстание ворхаров. Я уверен, что в Ордене джедаев появился предатель. Целью атаки не был город. Целью атаки были мы. На этот раз Энакин закашлялся. — Предатель? Какое смелое заявление. — О нашем визите не должен был знать никто, кроме Ордена, визит был тайным. — И зачем же вы здесь? — Я не знаю, магистр Биллаба не уточнила… — Ну конечно, — Энакин не сдержал усмешки. — Член Совета что-то не уточнил. Удивительно просто. У Ордена, как видишь, хватает параноидальности, здесь своим ученикам-то не все и не всё доверяют. Но не беспокойся, — Энакин выпрямился, упираясь в бортик ладонями и растягивая слова, чтобы звучать весомей: — возможно, магистр считает тебя еще слишком юным. Через некоторое время и, быть может, пару потерь... — Энакин невзначай скребнул пальцами протеза по каменной кладке, — ты станешь рыцарем не только на словах. Матиас резко повернулся, скривившись от боли. — Как джедаи мы могли бы решить все вопросы, какими бы они ни были. Мы бы справились! — Он скрестил руки на бурно вздымающейся груди. — Но нас ждали! Это была ловушка, которую могла подстроить только крыса, затесавшаяся в ряды Ордена. Я и магистр Биллаба… мы проигрывали до вашего появления, и это говорит о многом. — Да, о том, что кому-то стоит лучше драться! — повысил Энакин голос в ответ. — Чтобы мочь постоять за себя и прикрыть своего Мастера! — В войне драки не главное! — Может и нет, — Энакина смешило желание выискивать заговоры у мальчишки, который даже не знал, зачем его притащили на планету! С одной стороны, Энакин, конечно, сочувствовал и даже понимал чувства Матиаса. С другой же — сам он выгрызал свое право знать и участвовать и не собирался никому облегчать путь. В его случае — он мог дать больше, чем от него ждали, но его недооценивали и сдерживали, пока он раз десять не доказал, что может. Он делал свое дело хорошо — превосходно — но получал все новые «нет». А в случае Матиаса — все это попахивало поиском оправданий для провала. — Но играть в политику без головы… — Энакин провел пальцем по своей щеке, по тому же месту, где у Матиаса пух рубец, и прочертил линию до шеи, — будет затруднительно. Матиас вспыхнул, зашипев: — Лучше бы и правда не вы прилетели, со своей славой и фейерверком, а… — Матиас! — громогласный крик магистра Биллабы заставил вздрогнуть их обоих. Они задрали головы: на балконе верхнего уровня стояли и глядели на них пристально, без улыбок, магистр Биллаба, Оби-Ван и королева Тагайла с двумя своими министрами. И сколько они уже там стояли?.. Матиас тут же выпрямился, опуская глаза в пол. — Простите, генерал Скайуокер. Энакин дернул плечом. Он лопатками чувствовал жгущий взгляд, из-за которого он совсем не хотел снова смотреть наверх. — Тебе пора на обработку, — он снова показал на щеку, на этот раз мягким рассеянным жестом. — Я провожу. Матиас хотел возразить, что справится и сам — Энакин прочитал это на его лице, как в зеркале, но, не дав ему шанса начать спорить, ухватил за локоть и повел вглубь дворца.* * *
Энакин скрывался от Оби-Вана остаток вечера. Тот мог бы с легкостью найти его: в ангаре, где он заваривал пробоину в боевой капсуле и восстанавливал систему автостыковки, или позже, в выделенной ему комнате. Но скорее всего королева Тагайла захватила Оби-Вана целиком, стараясь полностью погрузить в свои разборки с ворхарами, и все, что требовалось от Энакина — избегать скоплений местной знати, выбирая коридоры потише. Разговор с Матиасом не шел из головы. Возможно, стоит предложить ему совместную тренировку? Это должно бы сгладить… Матиас наверняка обрадуется возможности потренироваться с самим Энакином. А об их ссоре они оба могут просто забыть. Пожалуй, так будет лучше. Звонок комлинка вырвал его из размышлений. Энакин вздохнул, ему остро хотелось прикинуться спящим, но он все же пересилил себя и принял вызов. — Энакин?.. — тихий и нерешительный голос Матиаса — совсем не то, чего Энакин ждал. — Что случилось? — Нам нужно поговорить. Срочно. Энакин на ходу натягивал плащ, продолжая прижимать комлинк ухом к плечу. — Ты хочешь поговорить со мной? Не с магистром Биллабой или там Оби-Ваном? Мне казалось, что днем… — Энакин, — сухо и бесцветно оборвал его Матиас. — Пожалуйста. Срочно.* * *
Край скамьи снова больно впился в ладонь. Энакин моргнул — свет уже отключился, и камеру освещало только потрескивающее голубое сияние силовых решеток. И наручников. Энакин кое-как перевернулся на бок, прижимаясь лбом к стене. Он не успел. Что бы Матиас ни собирался сказать Энакину, Энакин не успел его услышать.* * *
Матиас лежал навзничь. Его широко распахнутые глаза упирались в потолок — вертикальные зрачки превратились в едва-различимые черные нити, оставляя все пространство глаза застывшему оранжевому стеклу радужки. Пульс, вибрации Силы — их отсутствие вернее — Энакин проверил машинально, но он уже знал, что это не имело смысла. Матиас был мертв. Пальцы Энакина дрогнули, споткнувшись о след. Сомкнув ресницы, Энакин прислушался к ощущениям. Темный, скользкий, похожий на запах сырости, этот след щупальцем оплетал шею Матиаса, хоть и таял с каждым мгновением. Это объясняло отсутствие крови. По спине пробежали мурашки, и Энакин сглотнул.* * *
Магистр Биллаба была бледна. Ее смуглая кожа превратилась в пергамент, стоило ей ступить на порог комнаты, и не вернула своего цвета до сих пор. — Его убили, — прошептал тогда Энакин. — Несомненно, — так же тихо ответила она. — Пойдем со мной. Пожалуйста, — ее пальцы сжали дверной косяк. — Хорошо, магистр. — Энакин снял руку с груди Матиаса и поспешно поднялся. Теперь пальцы Биллабы сжимали его локоть, и только уважение к их связи с Матиасом не давали Энакину скривиться от боли и продемонстрировать свое неудобство. Биллаба вряд ли понимала, насколько крепко вцепилась в чужую руку. Она смотрела расфокусированным взглядом себе под ноги, возвращаясь в реальность, только когда ей требовалось набрать ответ кому-то на датападе или потянуть Энакина в сторону нужного поворота. Так они и дошли до полукруглого малого зала совещаний. Сейчас, посреди ночи, он наверняка стоял пустым, королева и ее свита давно оставили джедаев в покое и удалились в свои комнаты. Но Биллаба открыла дверь, а затем с силой толкнула Энакина внутрь, прямо в невесть откуда взявшуюся толпу. Не ожидавший толчка Энакин споткнулся, чуть не рухнув на ковер, но перескочил на другую ногу, ловя равновесие. Выпрямившись, он едва заметно вздрогнул. «Толпой» оказался Совет. Оби-Ван и непонятно когда успевший прибыть Сэсси Тийн стояли мрачными статуями по бокам от двери — зал подсвечивался только парой свечей и голограммами остальных магистров. Полный состав. — Добрый вечер, — выдавил Энакин, оглядываясь на Биллабу. Та скрестила руки на груди, подпирая спиной дверь. — Он убил Матиаса! — воскликнула она, не дав ему поинтересоваться в чем дело. Энакин рассмеялся. Не мог не захохотать от идиотизма происходящего. Наверное, он все-таки уснул, и сознание разыгрывало для него комедию режиссера-недоучки. Он убил Матиаса! Да… Энакин столкнулся взглядом с Оби-Ваном, и смех застрял в горле. Энакин понял, что он не спит. А еще он почувствовал затапливающий до стучащей в ушах крови жар. Он повернулся к двери: — Магистр Биллаба, о чем вы говорите? — Замолчи! — она резко взмахнула рукой, затем прижала ее к лицу и так же резко дернула ею вниз. — И все же, — голос Оби-Вана звучал глухо: — вы обвиняете Скайуокера в очень серьезном преступлении. И вы должны объясниться. — Серьезном? О, магистр Кеноби, вы даже не представляете себе всей серьезности. Матиас пал не от меча или бластера, он был убит Темной Силой. И если вы поторопитесь, то еще сможете уловить ее следы. Оби-Ван плотно сжал губы. Голограмма Винду дернула подбородком, затем он приказал Тийну проверить место преступления. Биллаба хватала себя руками и держала лицо из последних сил, но Энакин больше не находил в себе ни капельки жалости к ней. Он таращился на нее, с трудом не повышая голос. — То, что вы говорите… — Разве ложь? Магистр Тийн найдет там что-то иное? — Нет, но… — Замолчать Скайуокер должен и дать магистру речь свою сказать, — зазвенело над залом. Энакин вмерз в пол. Он замолчал. Да он и не знал, что сказать. Он думал, что сейчас он вместе с Советом начнет обсуждать случившееся, он расскажет все, что успел увидеть в комнате Матиаса, — как свидетель! — и все они займутся поисками свершившего это ситха — он не должен был далеко уйти. Но Винду и Йода сидели на своих местах, внимательно слушая магистра Биллабу, которая начала говорить абсолютно дикие вещи. Про вчерашний спор. Про то, что Энакин угрожал — так она описала его театральный жест — и что, очевидно, испугался подозрений Матиаса, потому что причастен к заговору, о котором Совет давно подозревал… Совет давно подозревал... А Энакин еще над Матиасом посмеивался, что ему недоговаривают. Недалеко же он, «генерал», ушел от мальчишки. Когда Биллаба назвала саму себя свидетелем убийства, Энакин не выдержал: — Это все вздор! Он метнулся к магистру Йоде, но нарвался на предупредительно вскинутую зеленую ладонь и застыл. — Я не убивал Матиаса, — Энакин хотел звучать убедительно, но его голос срывался. — Неужели мое слово, слово рыцаря-джедая, для вас всех пустой звук. Оби-Ван?.. Энакин шагнул к Оби-Вану, ища поддержки. Оби-Ван начал раскрывать руки и вдохнул, но Йода грозно прошамкал: — Магистра слово весомее звучит! — и Оби-Ван остался стоять на своем месте, прерывая жест, лишь плотнее запахиваясь в плащ и отводя глаза. Энакина прошиб пот. Он сжал кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. В груди уже горело от зарождающегося гнева, но он пытался унять этот пожар… зачем-то еще пытался, на остатках старой выдержки, на остатках старого… хотя, пожалуй, стоило себя отпустить. Его уже вычеркнули, не дав даже рта раскрыть, так какой смысл? Но он еще верил. Верил в то, что все это недоразумение. Спектакль. Временное помутнение рассудка у него или Совета. С каждым словом Биллабы, с каждым ее доказательством Энакину становилось все дурнее. Потому что единственным выходом ему теперь казалось выхватить меч и снести ей голову. Она откровенно лгала, заламывая руки и кусая губы! Довод за доводом она мешала правду с ложью, затапливая этой кислотой Совет, а те внимали и, сарлакк их побери, верили?.. Энакину хватит одного взмаха... «Это не выход», — прозвучало тихо, словно ветер по волосам. «Это подпись в своей виновности». Энакин знал этот голос, но, кажется, сейчас он был не более, чем игрой воображения, разговором с самим собой. Оби-Ван ведь даже не смотрел на Энакина. Его пристальный взгляд был направлен только на магистра Биллабу, побледневшие губы были плотно сомкнуты, а черты лица становились все напряженней и резче. Или и это было лишь пляской свечного пламени и теней. Когда на руках Энакина сомкнулись принесенные Тийном силовые наручники, лицо Оби-Вана уже не выражало абсолютно ничего. Энакин вздрогнул, но затолкнул чуть не сорвавшееся с губ «Оби-Ван, пожалуйста!» назад себе в глотку.* * *
Свет резанул по глазам, и Энакин поморщился, инстинктивно вскидывая руки и закрывая лицо. Ткнулся носом в наручники, зашипел — хорошее пробуждение. Освежающее. Напоминающее. Глаза все еще чесались так, словно он и получаса не успел продремать. Энакин сел, оглядываясь в поисках причины, почему светильники снова горели, да еще и ярче прежнего. Причина стояла прямо за решеткой. Энакин молчал, только смотрел в упор. И без того раздраженные глаза слезились от пристального взгляда сквозь мерцающие прутья, но Энакин не отворачивался. Он ждал, он все еще собирался дать Оби-Вану шанс объяснить происходящее. Но Оби-Ван сказал лишь: — Нам надо поговорить, Скайуокер, — тем тоном, от которого изо рта Энакина полилась уже ничем не сдерживаемая желчь: — Очаровательная манера решать за других. «Нам надо». Уверен? — Не время для ерничанья. Я назначен следователем по твоему делу. И я жду от тебя разумности. Энакин давно не испытывал такого гнева. Ярость бурлила в нем и готова была срываться искрами с пальцев, но выходила лишь свистом сквозь сжатые зубы. Он был сейчас простым человеком. Без возможности прикоснуться к Силе. Без возможности использовать ее или отдать ей, он был вынужден сглатывать вязкую горечь сам. Уголки губ нервно дернулись, и Энакин, полуприкрыв усталые глаза, сказал: — Я тоже многого ждал. Например, мне казалось, что связь между учеником и его учителем обоюдная. Она накладывает обязательства не только на ученика. Учитель тоже должен своему ученику что-то. Я ошибался? Оби-Ван скрестил руки на груди, глядя теперь на них, а не на Энакина, полы его плаща шумно подмели пол. — Расскажи о смерти Матиаса. — Я уже все рассказал! — Энакин упал назад на скамью, закинул на нее ноги и, обняв колени, отвернулся от решетки. — Нет, не все. Энакин молчал. Он действительно не собирался больше ничего говорить. Никому из джедаев, тем более Совету. И тем более Оби-Вану. О, Оби-Ван оказался истинным членом Совета. Таким же… лицемерным? Бесчеловечным? От этих слов в мозгу жгло. От мыслей жгло. Энакин не мог присоединить ни одно из этих заслуженных определений к Оби-Вану, ему не доставало силы. Ему мешал застрявший в груди ком. И все, что он мог, чтобы не превратиться в жалкого юнца, вымаливающего у Оби-Вана сочувствие, это стиснуть зубы и молчать, смотря в пространство перед собой. — Как ты оказался в тот день в комнате Матиаса? Молчание. — Ваша ссора накануне была первой или у вас и раньше случались разногласия? Молчание. — Зачем ты его убил? — Я не убивал Матиаса! — зло рыкнул Энакин, мотнув головой. Оби-Ван стоял на своем месте, не шелохнувшись. Даже после последнего раненого вскрика Энакина, он все так же стоял, не изменив ни позы, ни выражения лица. И голос его оставался столь же сух и спокоен: — Завтра я начну свое расследование. Я приду вечером и буду снова надеяться на твою разумность, Скайуокер.* * *
Оби-Ван сложил верхнюю одежду возле кровати, лег, и только когда голова коснулась подушки, а веки сомкнулись, он позволил внутренней дрожи охватить тело. От нее не спасали ни стоящее на Рахатане бархатное лето, ни шерстяное одеяло. Его колотило изнутри. Дрожь зародилась в нем, стоило всем смутным догадкам о причине срочного заседания материализоваться и обернуться Энакином. Стоило Энакину — потерянному, не успевающему за окружившими его событиями Энакину — посмотреть Оби-Вану в глаза. Дрогнуло за ребрами. И совсем сжалось, когда Энакин, выходя из комнаты, задел грубо плечом. Оби-Ван плохо поспевал за происходившим и сам. Он уважал горе магистра Биллабы, но ему стоило огромного труда не подвергнуть жесткому допросу ее саму. Это было неправильной горячностью, порожденной его нежными чувствами к Энакину, и он смог удержать ее при себе. Даже потом, когда они остались наедине с Биллабой, Тийном, Винду и Йодой. Она подошла ближе, тронула за рукав и тихо — явно прикладывая усилия, чтобы голос звучал ровно — сказала: — Сегодня Орден потерял двух рыцарей. И мы, как их учителя, должны понимать друг друга лучше прочих. Потерять любимого ученика больно, и... Оби-Ван накрыл ее ладонь своей и перебил: — Прости, но я не могу согласиться. Матиас погиб, а Энакин жив, и глубину твоей скорби я разделить не посмею. Это были последние слова, которые он сказал ей напрямую, стараясь остаток заседания смотреть только на магистров Винду и Йоду. И именно их серьезная и, кажется, безоговорочная вера в слова Биллабы не давала Оби-Вану совершить какую-нибудь глупость. Он предпочитал молчать. Поначалу он собирался спорить с непривычной скоростью решений, они ведь даже не дали Энакину высказаться, позволив Биллабе в одиночку выступить обвинителем, свидетелем и судьей. Но именно поэтому он предпочел смолчать. Отчасти он понимал... пытался понять. Бывшая ученицей самого Мейса Винду, Депа Биллаба была членом Совета еще в ту пору, когда Оби-Ван только проходил обучение. Он и сам с трудом мог допустить мысль о том, чтобы магистр Биллаба врала. Она действительно могла видеть все то, о чем говорила… Но за эту войну Оби-Ван столкнулся слишком со многим, особенно когда речь заходила не о боях, а о политических играх, и считал неправильным не дать Энакину слова. Тийн, смурнее обычного, тоже не излучал уверенности. Он грубо мял ладони, косясь то на Оби-Вана, то на Биллабу. Винду боролся со своими чувствами при взгляде на бывшую ученицу, и Оби-Ван не мог понять: терзает того невозможность в официальной обстановке выказать полноценно свое сожаление или все же сомнения в собственной поспешности и резкости. Биллаба меж тем продолжала говорить, складывая на чашу обвинения новые камни: — Я была против принятия Скайуокера в Орден с самого начала, как и Мейс, как и многие другие. Скайуокер был предрасположен к Темной стороне с детства. Сколько бы магистр Кеноби не пытался покрывать его проступки, мы все о них знаем. Боевые молнии на Буравии! Срывы… он ведь уже душил Силой разумное существо. — Которое иначе убило бы его, — тихо пробормотал Оби-Ван. Не позволив Биллабе возразить и впутать себя в спор, он обратился к Винду и Йоде: — Не могу согласиться с магистром Биллабой. — Винду сощурился, но Оби-Ван не собирался ступать на скользкую тропинку обсуждения Энакина, он заговорил о себе: — Ни одно из деяний Скайуокера я не «покрывал». Вы знаете о каждом из них именно потому, что я предоставлял отчет. О случившемся и о той работе, которая проводилась после. Йода согласно покивал, и Оби-Ван продолжил: — И именно потому считаю, что сейчас должен взять на себя роль следователя. Мы имеем дело не с простым убийством, а с очень серьезной и, возможно, запутанной историей. Мы имеем дело с Темной стороной. В зале повисла тишина. Йода склонил голову на бок. Он очень внимательно вглядывался в глаза Оби-Вана, словно смотрел за них. — Следователем магистра Кеноби мы назначаем, — наконец заговорил Йода. — Магистру Биллабе же принять труды переговоров с королевой Тагайлой придется. Биллаба склонила голову, принимая распоряжение. — Магистр Тийн все сложности с поставкой клонов уладить должен. Задержаться вас для разговора об этом прошу. Свободны остальные могут быть. Оби-Ван действительно мог быть свободен — мог пойти в спальню, дать отдых уставшему организму, позволить Силе забрать часть тревог, очистить разум, приглушить ворочающиеся в груди сомнения. И приступить к работе с утра. Но вместо этого Оби-Ван пошел в комнату Матиаса. След Темной Силы, существование которого подтвердил Тийн, он уже не почуял, но пребывавшая в беспорядке комната хранила в себе множество других следов. Простых, материальных. Оби-Ван потерял счет времени — за телом пришли не более, чем через час, а вот уже рассвет лился в окна. Оби-Ван вскрыл каждый ящик, заглянул во все щели, сгрузил в свой датапад лавину данных для анализа, хотя и чувствовал себя так, словно ищет яблоневый цвет на Хоте. И все же он сделал все, что мог сделать следователь за первый день, пока слухи не пропитали дворец насквозь. Когда Оби-Ван понял, что это действительно все, на что он способен сегодня, когда новая ночь опустилась на Рахатан вместе с поползшими по коридорам шепотками, он направился в подземелья замка, где среди камер Ее Величества нашлась и одна силовая. Прочные прутья и напыленная на металлические пластины стен джитовая пленка удержали бы внутри даже верховного магистра, но по настоянию начальника стражи, запуганного силой генерала Скайуокера, с Энакина не сняли наручников. Не меньше трех камер слежения смотрели прямо на Эни, скорчившегося на служившем кушеткой узком куске металла, и на любого его посетителя… Дрожь. Крупная дрожь заставляла дергаться пальцы, сводила зубы. Оби-Ван, стараясь пусть не вымести воспоминание о разговоре в темнице, но хотя бы притупить его, раскрыл ладони, прикасаясь к Силе, давая ей втечь в себя и унести то, что он был готов отдать. Далеко не все — он не смог бы, да и не имел права отпустить всю свою боль и горечь. Ведь Энакин, нуждающийся в спасительной медитации куда как сильнее, не мог сейчас найти покоя, не мог даже дотронуться до Силы.* * *
Солнце играло с Корусантом, превращая стекла домов в россыпь ярких самоцветов, переливающихся всеми оттенками желтого и оранжевого. Солнце красило внутренние дворы Храма в оттенки охры, перекрывая матовым теплым светом даже яркую зелень кустов. Солнце облизывало Энакина, заставляя кончики его коротких волос светиться. О его лице такого сказать не получилось бы. Энакин был недоволен. Он почти с ненавистью смотрел на куски разбившихся от ударов о землю яблок под своими ногами. С тяжелейшим вздохом, на который он был способен, он потянул руку к яблоне. Ветвь — уже основательно облысевшая — дрогнула, последнее яблоко оторвалось от нее и поплыло по воздуху к Энакину. Замерло перед ним. Энакин, так и не почуявший, что за ним наблюдают, погрозил розоватому круглому боку пальцем, и Оби-Ван прижал ладонь ко рту, чтобы не выдать себя смешком. Энакин включил меч и сосредоточился на упражнении. Его быстро захватила хитрая связка, заставляющая менять позы быстро и не самым удобным — а значит предсказуемым — путем. Яблоко задрожало. Дрожали и брови Энакина, кружащегося с мечом по площадке вокруг едва держащегося в воздухе фрукта. Шлеп. Вдребезги... Рык. Стук рукояти о плиты. Оби-Ван все-таки усмехнулся. Энакин дернул плечом и повернулся. — Ничего не говорите, мастер. Я и так все знаю. Оби-Ван подавил улыбку и стал на миг серьезным — он надеялся по крайней мере, что ему удалось, — и спросил: — Вот как? Очень интересно. Ну скажи. — Я ужасен! — всплеснул Энакин руками. — Но я не должен раздражаться. Все, что мне нужно — это тренироваться дальше. Видимо, пока это сарлакково дерево не останется без яблок. А. Да. Тогда я могу перейти на груши, — он метнул злобный взгляд на дерево напротив. — Какие мудрые слова, Эни! — Оби-Ван все-таки улыбнулся, но Энакин только снова дернул плечом. — Но я здесь совершенно по иной причине. Я только что из ангара, твой спидер починили. Энакин не особо доверчиво посмотрел на Оби-Вана исподлобья. — Уже? Говорили же, что… м… не раньше следующей недели. Говорили там конечно совсем другими словами, но смысл был примерно таков. Оби-Ван рассмеялся и сжал плечо Энакина. — И все-таки он готов. Пойдем, тебе определенно нужен перерыв. Под скептическим взглядом Саари и ее дроидов, пальцы Энакина любовно огладили блестящий отполированный бок спидера, где днем ранее красовалась грубая дыра. — Садись, — Энакин указал подбородком на сиденье. — А я здесь при чем? — Оби-Ван даже сделал маленький шаг к Саари. — Ну, тут два места, так что садись, — и как с этим бестолковейшим аргументом спорить? Энакин, не открывая двери, перемахнул через нее и ухватился за рычаги, проверяя их ход. Оби-Ван со вздохом занял пассажирское место. Теперь оседающее на волосах и ресницах Энакина солнце полностью гармонировало с его довольным лицом. Он щурился от ярких лучей, встречного ветра и удовольствия. Он улыбался, входя в вираж за виражом и ныряя из тени в свет. — Это даже не так… плохо, как я себе представлял, — фыркнул Оби-Ван, когда Энакин взмыл над шпилем здания Верховного суда, давая Оби-Вану насладиться панорамой Корусанта, медленно менявшего свой окрас на смесь фиолетового и густого оранжевого. — Ну знаешь… у меня неплохой учитель. Он считает, что решать заранее за других не стоит. Тебя могут удивить. Намерения людей могут оказаться совсем иными. Ну и все такое. — Потрясающе. — Оби-Ван запрокинул голову, подставляя лицо солнцу. — Но к тренировкам тебе, конечно же, все равно придется вернуться. Ты и правда был ужасен. Спидер завис в воздухе, и Оби-Ван поспешил сесть ровно и посмотреть на Энакина. — Я пошутил. Но было поздно. Энакин ушел в резкое винтовое пике, спиралью облизывая зеркальное здание. Сердце просилось из груди, но первым в очередь встал желудок. Он сжался в узел и пытался протолкнуться наверх целиком, с каждым стремительным витком все настойчивей. Выровнялся и затормозил Энакин так же резко, и Оби-Ван втянул воздух носом, боясь раскрыть рот и выпустить последнюю трапезу наружу. — Вот теперь я был ужасен, — довольно протянул Энакин. — В каком-то роде, конечно. — Это точно, — пробормотал Оби-Ван. — Но я знаю, как загладить свою вину! — Энакин успел уже перемахнуть через свою дверцу (Саари могла вообще ее заменить монолитным крылом, кажется, Энакину она попросту была не нужна) и открыл дверцу Оби-Вана, широким жестом указывая на вывеску, под которой они затормозили. Забегаловка Декса… — Я знаю, что ты любишь выпить после сложного полета и где. — Не думай, что это будет работать каждый раз, — проворчал Оби-Ван, толкая вертящуюся дверь — Я придумаю что-нибудь еще, — полным сладкой самоуверенности голосом сообщил на ухо Энакин, успевший нырнуть за ним, прижавшись к его спине. Оби-Ван проснулся от того, что щекам стало влажно. За окном занимался рассвет.