lip&hip

Чанбину явно не стоило поддаваться на провокации Чана и соглашаться выступать в том клубе. Но кто ж знал, что именно сегодня и именно там проходят эти чертовы тройные выступления. А когда Чан с наглой ухмылочкой сообщил ему об этом прямо в клубе, захотелось хорошенько ему вмазать. - И что мы будем делать, если поет из нас троих только Джисон, а танцуем мы все нормально только бухие и оппа гангнам стайл? - Не волнуйся, Бинни, все продумано, - и улыбается так, что ещё чуть чуть и уголки рта треснут до ушей. Стоило бы ожидать чего угодно, но Чанбин решил заранее успокоиться и принять все, что придумал его сумасшедший друг. И где носит этого блядского Джисона? - Да, хён, я в пробке стою, что-то случилось? - Ты знал, что сегодня тут тройные выступления? В трубке раздалось многозначительное молчание, и Чанбин чуть удержался от того, чтобы швырнуть телефон в стену. - И почему никто не сказал мне об этом? Где мы вообще возьмем певца и танцора? - А Чан хён тебе не рассказал? - Да твою мать, вы заебали постоянно все решать без меня! В следующий раз и выступать может вдвоем будете? - Хён, ну не злись, - послышалось виноватое, и Со раздраженно выдохнул. - Так что там придумал Чан? - Мы выступаем втроем с рэпом, потом трое певцов - один из них двоюродный брат Чана, и он собрал остальных двоих - а закрывают все трое танцоров. - Окей, с певцами понятно, а танцоров вы где откопали? В трубке снова послышалось молчание... - Говори, иначе я разобью вам обоим лица. - Хён, только не злись, прошу, пожалуйста. - Говори. - Мы… нашли их на Хондэ. То, что Чанбин молчит, дико напрягает Джисона. - Ладно, Со Чанбин, спокойно! Что ты можешь поделать с тем, что твои друзья непроходимые идиоты? – шепчет Бин самому себе. - Чанбинни хён, все в порядке? – тихо интересуется Джисон. – Если что, они все парни, и мы не встречали там… её. - Да какая разница, парни или девушки, одинаковые, - злость сходит на нет, вместо нее появляется только чувство разочарования и усталости, и парень кладет трубку. Чан появляется в проеме, сообщая, что выступления начались, и они какие-то там на очереди, которая придет где-то через час, что Джисон будет через 10 минут, и смотрит на друга как-то слишком понимающе. Ничего ты не понимаешь, Бан, чтоб тебя, Чан. Чанбин идет в зал, мрачно смотрит несколько выступлений, после чего Джисон утаскивает его за кулисы, «чтобы ты хоть познакомился с теми, с кем тебе еще на одной сцене стоять». Они заходят в комнату для подготовки, и все взгляды направляются на них, Со же смотрит только на троих нереально красивых парней, сидящих на диване и беззастенчиво его разглядывающих. - Привет, - к нему подбегает парнишка с ярко красной головой, и улыбается, обнажая идеально ровные зубы, - я Чонин, брат Чана, а ты тот самый Даркбин, да? Хён много о тебе рассказывал. - Как ты меня назвал? – удивляется Со. - Даркбин… хён так тебя и представил… - Чан, - предупреждающе говорит Чанбин, - ты реально хочешь получить по лицу? Тот только смеется. Чанбин знакомится с Уджином и Сынмином, после чего его поворачивают в сторону танцоров. Один из них глубоко вздыхает и поднимается с дивана, подходя к Со и протягивая ему руку. - Привет, Даркбин, - на этом он усмехается и продолжает: - Меня зовут Минхо, но я предпочитаю, чтобы меня звали Линоу. Где-то за спиной грозно сопит Джисон, когда Чанбин берет мягкую ладошку в свою руку, пожимая ее. Следом поднимается второй, и Чанбину совершенно не нравится, что тот выше его на полголовы, и так красив, что дух захватывает. Родинку под глазом Со замечает, когда тот наклоняется непозволительно близко и, обдавая парня запахом мятной жвачки, произносит. - Я Хёнджин, Бинни хён, - и улыбается одним уголочком пухлых губ. - Какого черта… - задыхается от возмущения Чанбин, когда Хёнджин обнимает его. - Он у нас очень тактильный, - слышится смешок Минхо. Хёнджин отлипает от Чанбина, и тот видит, что третий танцор поднялся с дивана, но смущенно стоит, опустив голову и сцепив руки в замочек спереди. - Ну же, Ликси, не нужно стесняться Бинни хёна, - проговаривает Хенджин. Чанбин не успевает удивиться, что это за имя такое, как его толкают в спину, и он, по инерции сделав шаг вперед, падает прямо на этого Ликси, и они вдвоем валятся на диван. Со слышит приглушенный стон и понимает, что придавил парня под собой, сразу же опираясь на ладони и приподнимаясь. Он видит, что тот крепко зажмурился и почти не дышит, прижимая руки к груди. - Эй, - голос срывается на хрип, и Чанбин прокашливается, - ты в порядке? Ликси открывает один глаз, осматривая парня, нависшего над ним, краснеет и кивает. Чанбин поднимается на ноги, подает парню руку, за которую тот смущенно хватается, и, чувствуя прохладу чужих пальчиков, почему-то успокаивается и даже перестает злиться на друзей, которые кстати на удивление тихо стоят за спиной, и даже не шепчутся. - Так как все таки тебя зовут? - Ф…Феликс… Челюсть Чанбина встречается с полом: ну не может такой милашка говорить таким голосом! - Ребят, осталось две тройки до наших выступлений, давайте подготовимся хоть чуть-чуть, - предлагает в полной тишине Чан. Джисон хватает Чанбина и они с Чаном идут в пустой конец коридора, чтобы повторить свое выступление. Из комнаты слышится музыка и сильные голоса певцов, на что парни даже останавливаются и заслушиваются, через минуту отмирая и продолжая. Оставшиеся в комнате танцоры переодеваются, и певцы в шоке таращатся на их костюмы. - Вы будете выступать… В ЭТОМ? – шокированный Чонин тыкает пальцем в крупную блестку на короткой и широкой майке Хёнджина и смотрит на черные кожаные штаны в обтяжку. - В чем дело, малыш? – довольно и ласково интересуется тот. - Да нет, ни в чем, просто… - щеки младшего медленно заливает румянец. Танцоры накидывают на себя тонкие пледы, объясняя это тем, что непосвященные не должны видеть их до выступления, Хёнджин хитро подмигивает Чонину и выходит в коридор, Уджин закатывает глаза и выпихивает следом всех остальных. Чанбин волнуется. Он никогда раньше не волновался так перед выступлениями, они с ребятами торчали в студии слишком долго, выверяя все до идеальности, каждую строчку, каждую ноту, после этого Чанбин обычно выходил на сцену окрыленным и спокойным, и отчитывал свои партии как Бог. Сегодня почему-то все шло не так. Предыдущая тройка заканчивает выступление под одобрительный гул голосов из зала, нервозность Чанбина поднимается до критической отметки, когда он видит баллы выставленные за это выступление, и понимает, что он даже не поинтересовался у Чана, какая награда будет победителю на этот раз. - Чан… - Чанбин… - Две тысячи двести пятьдесят долларов. Трое парней удивленно смотрят друг на друга. - Я хотел спросить о выигрыше, - поясняет Чанбин. - Я это понял, - кивает Чан и повторяет сказанное ранее. После чего они смотрят на Феликса, что покраснел от пристальных взглядов. - Чанбин, догоняй, - улыбается Чан и сбегает, оставляя его с Ликсом вдвоем. - Ты что-то хотел? – предательский голос снова хрипит. - Я хотел… Да, я хотел… - мнется Феликс. Голос ведущего объявляет их тройку, Чанбин разворачивается, чтобы бежать к сцене, как его хватают за рукав, заставляя остановиться, а потом носа касается слабый запах грейпфрута. Феликс обнимает его, шепчет на ухо «удачи, хён, у тебя все получится», а потом щеки касаются теплые губы. - Чанбин! – в два голоса зовут его Чан и Джисон. Со смотрит на краснеющие щечки Ликса и, разворачиваясь, бежит к сцене. В голове крутится «удачи, хён», а на щеке – призрачное легкое касание. Джисон светит недовольной миной, а Чан все так же хитро щурится, протягивая Бину микрофон. Выходя на сцену, Чанбин оборачивается. Феликс смотрит прямо ему в глаза и улыбается. Как хорошо, что у Со последний куплет. Он отчитывает идеально, как говорят друзья после, но у него самого четкое знание того, где и как он облажался. Ничего он с этим уже не сделает. Когда они заходят за кулисы, танцоров он не видит. На сцену выходят их певцы, и троица снова погружается в голоса. В конце зал замирает и взрывается аплодисментами, ребята отмирают, Чан обнимает подбежавшего к нему восторженного Чонина, Джисон хвалит Сынмина и Уджина. Чанбин улыбается, он в восторге от песни, как и от парней. А потом на сцене гаснет свет, и он обращает свое внимание туда. Видны ему только силуэты парней, пока не начинает играть вступление всем известной песни Хёны и не загораются три прожектора. Он слышит, как рядом давится водой Джисон, замечает, как Чонин стыдливо утыкается в плечо Чана, но взгляд его прикован к Феликсу. Тот танцует вступление, а когда начинается соло Минхо, бросает взгляд в сторону Чанбина и… Чёртов язык Феликса выползает изо рта и проходится по его верхней губе. Это провокация? Явно да, потому что Чанбин впоследствии не может оторвать взгляда от парня. Он высовывает язык и касается им своей руки, проводя мокрую дорожку, при этом глядит не в зал, а на Чанбина. Он наклоняется так, что синтетическая кожа штанов натягивается на его заднице, и Со с ужасом понимает, что ни на одном из парней из-за этого нет белья. С еще большим ужасом он понимает, что ему это… нравится. Феликс поднимает руки, его короткая майка задирается, обнажая плоский живот. И всегда, когда это возможно, Феликс смотрит Чанбину в глаза. Танец заканчивается, ребята кланяются и подходят к остальным, и тогда Чанбин отмирает. Он видит, как срывается и убегает Джисон, остальные недоуменно смотрят ему вслед, а Чанбин понимает его, и он бы тоже убежал, если бы не Чан и Уджин, принявшиеся хвалить парней за танец. Хёнджин подходит к Чонину, который стоит с опущенной головой, но уши светят красным, поднимает его голову за подбородок и спрашивает: - Тебе понравилось, малыш? - Д…да… - шепчет младший. Хёнджин лыбится и обнимает пискнувшего от неожиданности Чонина. Чанбин смотрит на Феликса, как и тот на него, но их зовет ведущий, чтобы они поднялись на сцену, услышать свои результаты. Что ж, никто не знает, сколько они получат из максимальных пятидесяти за каждое выступление, но у них оно последнее, а у команды, что сейчас на первом месте, 144 балла. Чан слева шепчет, что 50 судьи дают очень и очень редко, поэтому ему страшно, что все может обернуться провалом, но Чанбин берет его за руку, успокаивая. Чан благодарно кивает ему, а сам тихо хватается за руку Уджина, тот, понимая все без слов, берет руку Чонина, и в итоге почти вся их компания стоит одной цепью, взявшись за руки. Почти вся, потому что Джисон так и не вернулся, а справа от Чанбина стоит Феликс. Со боится взять его за руку, но тот сам вкладывает ему в ладонь свою маленькую ручку и мягко улыбается. Чанбин только сейчас замечает, что глаза его подведены, на веках золотые тени, а губы покрыты нежно-розовым тинтом. Феликс очень красивый. Он старается не думать об этом, пока судьи переговариваются и поднимают карточки с оценками их рэп-выступления. Десять, девять, десять, девять, девять. Сорок семь баллов. Оставшиеся три – Чанбин уверен – его ошибки. Он опускает голову, кусая губы. Если они проиграют, то только из-за него. Он не сразу замечает, как большой палец Феликса поглаживает его руку, но благодарно тому улыбается, и тоже получает улыбку. Выступление певцов оценили лишь на балл выше. Чанбин считает. Девяносто пять баллов. Для того, чтобы была ничья, им нужно сорок девять. Для победы – пятьдесят. Со чувствует, как в груди поднимается ком обиды. На самого себя, на то, что он подвел свою команду. Он обещает себе тренироваться каждый день до изнеможения, чтобы в следующий раз все получилось гораздо лучше. Первый судья ставит за танец десять баллов. Он думает, почему сегодня у него вышло плохо, и понимает, что не смог взять себя в руки из-за злости, из-за того, что парней танцоров нашли именно на Хондэ. Второй и третий судья переглядываются и с небольшой заминкой поднимают карточки с цифрами. Десять и десять. С одной стороны Чан до боли сжимает его ладонь, с другой – затаивший дыхание Феликс, у которого дрожат руки. Четвертый судья, по нему видно, глубоко вздыхает и, словно нехотя, но также ставит десять. Чанбин понимает, что Феликс сейчас, кажется, расплачется, поэтому, недолго думая, расцепляет с ним руки и приобнимает за плечи. Пятый судья, взявший было одну карточку, смотрит прямо на них, а затем улыбается и берет другую, даже не раздумывая поднимает её. Чанбин видит две цифры. Единичка и нолик. Чан начинает орать, как не в себя, из-за кулисы выбегает Джисон и запрыгивает с разбегу на Минхо, из-за чего оба валятся на пол и там и остаются, Чонин рыдает на плече у Хёнджина, Уджин и Сынмин обнимаются. Феликс счастливо улыбается и смотрит на ошалевшего Чанбина, а потом тянется к нему и снова обнимает. - Мы хорошо постарались, хён, - а потом касается носом и губами шеи Со и шепчет: - Я думал о тебе, пока танцевал. И это вот этот парень стоял и смущался, боясь познакомиться с ним. Чанбин прижимает к себе хрупкое тело и дышит тяжело, осознает, что у него в кармане около двухсот пятидесяти долларов, они выиграли, люди из этого клуба еще не скоро забудут их, но... Сегодня им придется разойтись. Осознание расставания со всеми заставляет его задуматься, что, возможно, ему не хочется этого. Так ли это? Ему просто не хочется прощаться с Феликсом. Чан забирает деньги, и в комнате подготовки они делят их на девятерых. - Что ж, ребята, мы прекрасно поработали, можно, наверное, даже сказать, что мы стали настоящей командой, но… Чонин всхлипывает, а затем ревет во всю силу, разбрызгивая слезы со щек. Хёнджин подсаживается к нему и обнимает, шепча что-то на ушко. Джисон сжимает и разжимает кулаки, Минхо поникший сидит в углу, Сынмин обнимает Уджина и, кажется, собирается расплакаться вслед за Чонином, Чан потерянно садится на стоящий за ним стул. Феликс грустно улыбается, оттаскивает Хёнджина от Чонина, вдвоем они ставят на ноги их старшего и по очереди прощаются со всеми. Чанбин просто стоит в двери, смотрит на Ликса, подходящего к нему, и оказывается в его объятиях. - Это не конец, хён, мы еще встретимся. - Встретимся, - шепчет в ответ Со и стискивает Феликса руками сильно сильно. - Обещай, что найдешь меня, хён. - Хорошо. Ликс отстраняется, оглядывается и, пока никто не смотрит, чмокает Чанбина прямо в губы. Хёнджин снова подходит к Чонину, обнимает его и незаметно вкладывает тому в карман бумажку. Сынмин обнимает Чана и Джисона одновременно, Уджин что-то шепчет Минхо, на лице которого появляется робкая улыбка, и они тоже обнимаются. - Нам пора, - тихо говорит Феликс, и танцоры, бросая прощающиеся взгляды, уходят. Сынмин, подошедший к Чанбину, долго смотрит ему в глаза, а потом крепко обнимает, и они с Уджином уходят. Чонин разражается новым плачем, и Чан спешит его успокоить. - Ну что такое? Мы же не навсегда попрощались. - Х…Хён…Хёнджиииин, - не успокаивается младший. - Ребята, - шепчет Джисон, - я, кажется, влюбился… Чанбин понимает, что он попал, когда не может выбросить Феликса из головы ни ночью, ни с утра, и так несколько дней. Чонин находит бумажку с номером Хёнджина в кармане, но никому об этом не говорит, а по ночам они переписываются, по утрам кидают друг другу сонные селки и встречаются вечерами, когда старший не занят танцами. Минхо чувствует себя разбитым, но все так же с улыбкой танцует на Хондэ. Он любил Джисона уже довольно давно, с тех пор, как никому неизвестная группа 3racha выступила на том же Хондэ с мини-концертом. Чертова белка. Джисон не может писать больше, просит у Чана небольшой перерыв, и днями сидит дома, запивая любовь соджу. Перед глазами лишь Минхо. Чанбин не выдерживает и спустя четыре дня отправляется на Хондэ. Через неделю его энтузиазм поумеривается, поэтому, спустя полмесяца после того выступления, он просто, наслаждаясь погодой, прогуливается, когда натыкается на Минхо в одной из кафешек. Тот сидит за столиком у окна и, кажется, ничего не замечает, до тех пор, пока Чанбин не садится перед ним и не хлопает по плечу. - Чанбин? – Минхо оглядывается, но никого больше не видит, на лице появляется грустная улыбка. - Как твои дела? – интересуется Бин. После небольшой заминки, он отвечает: - Нормально, а твои? - Как и у тебя, - усмехается Со. - Как… остальные ребята? – снова запинается старший. - Джисон не выходит из квартиры уже вторую неделю, ничего не пишет и напивается соджу, - выдает ему Бин. Минхо поднимает на него полный страха взгляд. - Что с ним? - Влюбился. Ли бледнеет. - В кого? - Минхо, ты серьезно? – улыбается Чанбин. – в первые три дня после того концерта он сидел с нами в студии и заливал в уши сиропчик с твоим именем, а потом закрылся в квартире и не появляется. - Он… влюблен в меня? Чанбин ничего ему не отвечает, берет в руки листок, пишет адрес и протягивает со словами: - Вернёшь нам нашу бешеную жизнерадостную белку? Минхо вскакивает и собирается бежать, но Чанбин хватает его за рукав и останавливает. - Где Феликс? Старший вдруг широко улыбается. - Танцует сейчас возле эскалаторов. Он ждал тебя. - Спасибо. Минхо срывается с места, Чанбин выходит вслед за ним и поворачивает в указанном направлении. Он слышит музыку, пробивается сквозь толпу, но застывает в первом ряду. Феликс танцует не один. Рядом с ним три девушки, в одной из которых Со узнает свою бывшую. Сука. Ликс замечает его раньше нее, улыбается так, что может затмить любой свет, но не видит ответной улыбки, и даже взгляд направлен не на него. Она тоже замечает его, ее лицо кривится в отвращении. Танец заканчивается, Феликс направляется было к нему, но... - Какого черта ты забыл тут, радужный придурок? «Коллега» подбегает к его Чанбину, ударяет его по лицу, кричит оскорбления на всю улицу, а Чанбин… Просто стоит, не пытается перехватить руки, заставить замолчать. Феликсу надоедает. - Ты что творишь? – он подскакивает к девушке и хватает ее за руку. Она взвизгивает, и дает Ликсу пощёчину. Не столько больно, сколько обидно, на глазах появляются слезы, а на щеке – красное пятно, удар был сильный. Чанбин звереет. - Ну и какого черта ты тут устроила? - спрашивает он тихо и вкрадчиво, но девушка вздрагивает. - Думаешь, мне больше делать нечего, кроме как бегать за тобой? Ты и я давно уже не вместе, я все забыл и мне все равно. Я не могу находиться здесь только потому, что ТЫ никак не можешь забыть? В таком случае, это уже не мои проблемы. Будь добра, не подходи ко мне больше, и не смей поднимать руку на Феликса. Он хватает Ликса за руку и ведет подальше от людей, усаживает на скамейку и садится перед ним. - Больно? Ликс мотает головой и улыбается сквозь слёзы. - Все в порядке, Чанбин хён. Со поддается порыву и обнимает младшего, тот хватается за его плечи и крепко держит. - Почему ты так долго? Ты не искал меня? - Я искал, искал, я же обещал тебе. Ликс отстраняется и смотрит глаза в глаза. - Не отпустишь? - Еще чего. Феликс улыбается и касается губами губ Чанбина, а потом еще раз, и еще. Чанбин перехватывает инициативу, углубляя поцелуй. Все будет хорошо.