убежище

      Феликса клонит в сон от надоедающих формул по физике, что аккуратным почерком выписывает учитель на доске. Для него они не имеют никакого значения: обычные символы, которые не несут в себе смысла. Он устало вздыхает и смотрит сквозь раскрытое настежь окно на улицу, откуда доносится гул со стадиона. Ему намного интереснее наблюдать за тем, как старшеклассники бегают вокруг футбольного поля, подгоняемые громким голосом учителя физкультуры, нежели чем запоминать, как высчитывать плотность.       Он облокачивается на спинку стула, внимательно следя за тем, как несколько парней принимаются делать упражнения, изредка переговариваясь друг с другом. Яркое летнее солнце освещает их напряженные спины, и Феликс случайно засматривается на одного из них. Он бы всё отдал лишь бы сбежать с ненавистного урока на улицу, навстречу приятному ветерку и свежему воздуху. Но единственное, чем он может довольствоваться в ближайшие сорок пять минут — слабый сквозняк, который измученно долетает до него.       В классе стоит тишина, из-за чего отлично слышно всё, что происходит снаружи. Феликс не может сдержать лёгкую улыбку, когда издалека доносится такой знакомый низкий смех; внутри него что-то расцветает, будто на дворе не середина июня, а самый настоящий май. Он пытается отыскать вдали крепкую фигуру, надеясь не выдать алеющими ушами своего предвкушения. Поскрипывающий звук мела окончательно растворяется, физика теряет последнюю притягательность, из-за чего Феликс полностью забывает обо всём вокруг.       Лишь один человек сейчас волнует его, ведь только он способен вызвать неконтролируемую улыбку и заставить сердце биться чаще. Феликс не отрывает взгляда от разминающегося парня, что широко улыбается своим друзьям. Вот бы сейчас быть там.       Когда старшеклассники начинают играть в футбол, Феликс довольно усмехается, глядя на профессиональную игру нескольких парней и совершенно ужасную, неумелую всех остальных. Его откровенно веселят резкие возгласы девочек, когда их обводят или забирают мяч. На стадионе становится еще громче, как только в ворота закатывается первый гол. Среди играющих начинается ожесточённая битва, у многих наконец просыпается дух соперничества, и улица утопает в возгласах и просьбах пробить пенальти или штрафной. Феликсу даже не нужно гадать, чья команда в конце концов одержит победу. Это очевидно для всех.       Он чувствует небывалую гордость от чужих умелых движений, отточенных множеством изнуряющих тренировок. Но даже сейчас это не предел его мастерства, ибо он в прямом смысле поддаётся своим одноклассницам, которые пытаются играть вместе с парнями. Одна девочка, которая выделяется из толпы своей гиперактивностью, изо всех сил старается вырвать мяч у дразнящего ее футболиста, но тот, даже не задумываясь, отдаёт точный пас своему сокоманднику, отчего по площадке разносится раздосадованный женский вскрик. Феликс нисколько не сомневался, что именно так всё и обернётся: давно изученная техника, не зря же он сам на неё неоднократно попадался. В его глазах горит восхищение.       Стоит первой игре закончиться, как утомлённые школьники тут же валятся на ближайшие скамейки и остервенело пьют воду из спортивных бутылок. Феликс понимающе осматривает сгорбленных подростков, на которых падают жаркие солнечные лучи. Он замечает, как черноволосый парень оглядывает своих одноклассников и незаметно делает несколько шагов назад, ближе к зданию школы. Когда тренер обращается к нему, тот что-то весело отвечает и быстро движется в сторону входа. Феликс снисходительно хмыкает, когда замечает, как тот вместо того, чтобы зайти внутрь, резко сворачивает в противоположную сторону, тем самым скрываясь из поля зрения остальных. От нетерпения у него слегка подрагивают пальцы. Он кидает взгляд на уткнувшегося в учебник учителя и еле заметно склоняется ближе к пыльному подоконнику.       Не проходит и минуты, как возле окна появляется чёрная макушка, ярко контрастирующая с зелёной травой позади. Феликс наклоняется ещё сильнее и несильно качает головой, когда видит на чужом мокром лице восторженную улыбку.       — Привет, — шёпотом проговаривает Чанбин, чтобы не привлекать внимание сидящих.       — Что ты тут делаешь? — в голосе Феликса ни капли упрёка, лишь одно наигранное любопытство, ведь он и так всё прекрасно понимает.       — Пришёл посмотреть на самого красивого парня нашей школы, — без запинки, всё с той же улыбкой отвечает старший, отчего Феликс демонстративно закатывает глаза и насмешливо кривится.       — Ты мог подождать перемены, — слегка наклонив голову, весело замечает тот.       — Я соскучился, — подходя ближе к окну, загадочно проговаривает Чанбин.       Феликс смущённо закусывает губу, совершенно не обращая внимания на переговаривающихся о физике одноклассников, которые затеяли дебаты в другом конце класса. Он облокачивается на низкий подоконник, отчего их головы находятся почти что на одном уровне.       — У тебя же последний урок? — склонившись, еле слышно спрашивает Феликс, аккуратно высунув руку.       Чанбин приподнимается на носочки, чтобы разница между ними не была такой заметной, и уверенно кладёт свою широкую ладонь поверх чужой. Их пальцы привычно переплетаются.       — Да, — он какое-то время рассматривает их руки, прежде чем поднять полный радости взгляд на смотрящего на него парня, — мы же сегодня идём к тебе?       Феликс кивает.       — Встретимся возле выхода, — слегка поглаживая широкие костяшки своими тонкими пальцами, отвечает он.       Где-то за спиной Чанбина слышится подзывающий крик, поэтому он поворачивает голову в сторону звука. Феликс заворожённо следит за его остро вычерченным профилем; растрёпанная чёлка спускается ему на глаза.       — Нужно идти, — все также тихо констатирует старший, и ощутимо сжимает маленькую ладонь Феликса, глядя ему прямо в глаза.       Феликс провожает взглядом уходящего парня, вернувшись в своё обычное положение. На сердце становится так приятно и светло, отчего предвкушение будущей встречи лишь ещё сильнее бьётся внутри него. Он больше не смотрит в окно, поглощённый своими мыслями о предстоящем вечере. Физика всё ещё нисколько его не интересует.

***

      Лицо Феликса буквально светится, стоит ему заметить в конце коридора знакомую красную футболку. Сам-то он парится в рубашке, которая из-за жары противно прилипла к спине под рюкзаком. Он быстро обходит многочисленных знакомых и, попутно прощаясь с ними и желая хороших выходных, почти бежит к Чанбину, который листает ленту в телефоне.       Несмотря на то, что они не виделись всего лишь урок, — и то лишь его часть — Феликс чувствует настолько сильный прилив энергии, как будто это их первая встреча за несколько лет. Необъяснимая нехватка друг друга становится для них обыденностью. Никто из них не понимает, почему они так сильно нуждаются в обществе друг друга настолько, что им тяжело дышать в одиночестве. Но глубоко внутри, говоря об этом лишь про себя, они уверены в том, что это любовь.       Феликс налетает на неожидавшего парня, крепко обнимая его за плечи. Чанбин удивлённо вздыхает, но рефлекторно ловит младшего, прижимая чужое тело ближе. Они стоят несколько секунд молча, как будто им нужно прочувствовать друг друга, прежде чем Феликс наконец отстраняется.       — Пойдём быстрее, а то я помираю от этой жары, — громко восклицает Феликс, хватая друга за руку. Ему неважно, что он только что прижимался к его разгоряченному телу посреди душного холла.       Они медленно бредут в сторону дома младшего, переплетая пальцы и обсуждая последние новости. Главный недостаток их разницы в возрасте — разные классы, из-за чего их компании заметно отличаются, а, соответственно, появляются события, о которых можно только рассказать. Иногда Феликс думает: а что было бы, если бы он родился на год раньше и был с Чанбином ровесниками? С одной стороны ему безумно хочется находиться с парнем как можно больше времени, а с другой его страшит мысль о том, что в таком случае они могли бы никогда не встретиться.       Феликс утопает в нежности только от одного взгляда на счастливую улыбку старшего, ему хочется зацеловать его здесь и сейчас. Но он прекрасно помнит, что Чанбин не любит поцелуи, и поэтому держит себя в руках. Они настолько прикипели друг к другу, что уже наизусть знают все привычки и отличительные черты, отчего даже с закрытыми глазами угадают чужое дыхание. Иногда кажется, будто они на самом деле одно разделённое целое.       Комната младшего встречает их привычной прохладой, ибо Феликс всей душой ненавидит духоту, отчего включает вентилятор на полную, не задумываясь о возможности заболеть. Чанбин как обычно хмурится, и пока младший где-то бродит по квартире в поисках приставки или дисков с фильмами, быстро убавляет скорость вращений, чтобы хоть на некоторое время снизить риск слечь с простудой. Он прекрасно знает, что как только Феликс окажется в комнате снова, то сразу же почувствует изменение температуры воздуха и с бешеной скоростью побежит делать всё как было, громко возмущаясь на своего разумного парня.       С чистой душой они валяются на кровати, смотря новые фильмы по телевизору и изредка устраивая заезды в need for speed, после чего чуть не убивая друг друга джойстиками. Некоторые могут сказать, что такое времяпрепровождение скучное, и, может быть, парни бы согласились, если бы не проводили это время вместе. Для них каждый момент наедине особенный и волшебный.       Будто с каждым разом они влюбляются друг в друга всё сильнее и сильнее.       — Мне кажется, мы с тобой прямо инь и ян, — внезапно выдаёт Феликс, лежа головой на груди Чанбина.       — Разве мы не одинаковые? — с усмешкой уточняет старший, мягко поглаживая русые волосы.       — Совершенно точно нет, — твёрдо отвечает тот, — мне нравится литература, а ты тащишься от математики; я люблю комедии, а ты боевики, — он поднимает руку и демонстративно загибает пальцы, тем самым доказывая свою точку зрения, — я хочу завести собаку, а ты лысого кота, Чанбин, лысого кота! — с наигранным ужасом он поворачивается к нему лицом.       — Чем тебе «лысые коты» не угодили? — скептично спрашивает старший, убирая свою ладонь с чужой головы, тем самым позволяя ему перевернуться.       — Тем! — Феликс ложится на соседнюю подушку, — они лысые! — Чанбин приподнимает брови, как бы прося продолжать свою мысль, — и страшные! — с полной уверенностью добавляет тот, нисколько не пугаясь чужого изучающего взгляда.       Чанбин хочет что-то ответить на умозаключение младшего, но тот перебивает его, вскакивая с кровати.       — А ещё ты по каким-то неведомым причинам способен жить в духоте, — он быстро двигается в сторону своего «лучшего друга на все времена», — ты снова поменял скорость! — восклицает тот, склоняясь над панелью.       Чанбин снисходительно взмахивает рукой и ложится обратно на кровать, внимательно смотря на то, как его парень стоит напротив вентилятора, по всей видимости пытаясь охладиться.       — Ты ведь знаешь, что противоположности притягиваются? — внезапно спрашивает старший, как будто выныривая из собственных размышлений.       — Конечно, — Феликс поворачивается к потоку воздуха спиной, на его лице красуется яркая улыбка, — именно поэтому мы с тобой вместе.