Утро нового Готэма

Главное полицейское управление Готэма, второй этаж, кабинет городского комиссара полиции. Готэм, Соединенные Штаты Америки. 01 сентября 2020 года. 06:30 по местному времени.       Шеф Гордон дернулся от непривычной тишины, льющейся из приоткрытого окна рабочего кабинета. С трудом разлепив глаза, он издал протяжный стон, отрываясь от груды бумаг, которыми был завален его стол. Сонно щурясь, он бросил быстрый взгляд на висящее на входной двери зеркало и машинально скривился от отвращения, но эта простая гримаса не смогла устранить красное пятно, на месте которого забытый на столе ластик впечатался в его сонное тело.  — Ну вот — подумал глава полиции многострадального Готэм-сити — я снова уснул на рабочем месте. Хотя… не так уж и плохо — мысленно усмехнулся он — можно сэкономить время на дорогу до кабинета, а делать в пустующей квартире все равно, по большому счету, нечего.       Изнывая от мучительной боли в затекшем за ночь теле, комиссар встал и, превозмогая судороги, сделал несколько резких движений руками, разгоняя кровоток. Потянувшись, он устало помассировал виски и бросил быстрый взгляд по сторонам. Удостоверившись, что покрытый разводами полупустой чайник с кипятком находится на положенном ему месте — небольшом столике в углу кабинета, он щелкнул кнопкой, дождался, пока издавающий напряженное урчание прибор закипятит воду, а затем выверенным движением высыпал содержимое двух пакетиков растворимого кофе в едва ли чистую чашку. После чего комиссар наполнил чашку кипятком до половины, добавил холодной воды из стоящего рядом кувшина и, скривившись, одним могучим глотком выпил получившуюся смесь. Размытые до того конутры предметов постепенно прояснились, головная боль из терзающей превратилась в просто досаждающую, и комиссар огляделся по сторонам, пытаясь выявить источник неожиданной тишины.       Комиссар Гордон постоял пару минут, напряженно оглядываяь по сторонам, и, так и не найдя причины необычно тихого утра, машинально потянулся к покоящемуся в кобуре пистолету. Но он не успел извлечь оружие — душераздирающая тишина вдруг наполнилась оглушительным рёвом, грохотом и металлическим лязгом. Натянутые до предела нервы вбросили в мозг очередную порцию адреналина, ускоряя мыслительные процессы, и комиссар абсолютно четко осознал, где и когда именно он уже слышал нечто подобное.       Худощавый девятнадцатилетний мальчишка с трепетом взирал на огромные коробки грозных боевых машин. Ему, как и еще четверым особо отличившимся во время учений рядовым, поручили проконтролировать доставку боевой техники их учебной части на базу Форт-Беннинг, чтобы специалисты Танковой Школы Армии США провели диагностику и плановую модернизацию. Будущий комиссар самого криминального города США на всю жизнь запомнил непередаваемое ощущение мощи и величия, силы и гордости, словно излучаемое могучей боевой техникой. Он запомнил дрожь в коленках от осознания причастности к чему-то поистине великому, когда многотонный бронированный левиафан поднимался на небольшой холм, занимая позцицю для стрельбы. И сейчас, спустя многие годы невзгод и разочарований, тщетной борьбы с судьбой и ненавистью заполонившего некогда прекрасный город отребья — комиссар словно вернулся в прекрасное прошлое, в котором подобные ему юноши и девушки растили хлеб, строили заводы и корабли и защищали свою страну, символ свободы и справедливости — с оружием в руках.       Комиссар рывком подскочил к окну и, не веря своим глазам, посмотрел вниз.       Немногочисленные в ранний час прохожие, словно каменные изваяния, поражённо застыли по обе стороны пронизывающей город 95ой магистрали, берущей своё начало от видневшегося неподалеку городского парка. Немногие, даже с учётом раннего часа авто, обычно наполнявшие утреннюю дымку сковывающих город пробок рёвом множества клаксонов — притаились у бордюров, освободив дорогу для самого незабываемого зрелища в жизни несчастных жителей Готэм-сити.       Обвешанный дополнительными элементами динамической защиты и модулями TUSK, угловатый корпус основного боевого танка Abrams М1А2 непривычной для комиссара серо-черной окраски* возглавлял выдвигающуюся в сторону городского парка колонну боевой техники. Лязгающая гусеницами стальная лавина, урча моторами, медленно накатывалась в сторону городского парка, и комиссар уже вознамерился было рвануться вниз, как совершенно невероятная вещь буквально пригвоздила его к месту.       Из боковой улицы, примыкающей к 95ой, в паре сотен метров от головного танка, на магистраль вырвалась видавшая виды малолитражка. Взвизгнув стираемой в невероятном повороте резиной, она развернулась боком к возглавляющему колонну танку, из нее высунулась знакомая комиссару плешивая голова и гротескное туловище, сжимающее в руках трубу противотанкового гранатомета М72. Не в «руках», — машинально уточнил комиссар для самого себя — в «руке». Вторая конечность уродливого карлика представляла собой удивительное нагромождение всевозможных механизмов, напомнившее комиссару изображения на рекламных плакатах очередной компьютерной игры**. Мгновением позже из конца небольшой трубы вырвалось облако пламени, и ошарашенный комиссар молча наблюдал за тем, как на броне головного танка вспух взрыв, обдавший затаившую дыхание толпу ворохом осколков и поражающих элементов сработавшей динамической защиты. С высоты второго этажа Годрон успел рассмотреть торжествующую усмешку на лице злобного карлика, которого весь город знал как Румпеля — внушающего первобытный ужас маньяка, первого помощника почти всесильного Джокера. Миг охватившего комиссара ступора прошел, и вместе с ним в его мир вернулись звуки: стоны многочисленных раненых, пострадавших от осколков гранаты, и металлической дроби сработавших элементов динамической защиты, слышимый, казалось даже на разделявшем их расстоянии торжествующий рев Румпеля и вопли панического ужаса раздавшейся в стороны от происходящего толпы.       Словно во сне ошарашенный комиссар наблюдал за тем, как дым от взорвавшейся гранаты рассеялся, открывая практически не пострадавший танк, единственным повреждением которого была заметная подпалина на месте одного из блоков динамической защиты. Обострившиеся от избытка адреналина чувства позволили ему услышать жужжание сервомотора, с которым башня танка повернулась в сторону атаковавшего его авто. В считанные мгновения наводчик боевой машины повел стволом орудия вверх и в сторону, «крестя цель». Комиссар Гордон вздрогнул выходя из оцепенения — орудие головного танка произвело выстрел и оглушительный грохот прозвучал похоронным набатом для Румпеля и его сообщников. Осколочно-фугасный снаряд буквально разорвал авто на части, разбросав фрагменты тел нападавших по магистрали и зацепив осколками нескольких прохожих, не успевших укрыться при первой атаке сообщников Джокера.       Удивительно, но через несколько секунд постепенно успокаивающийся комиссар увидел совсем уж невероятную вещь: к чудом выжившему Румпелю, лишившемуся обеих ног и пытающемуся ползти к одному из бордюров, медленно подошел один из солдат, минутой раньше спрыгнувших с брони БМП, идущей за головным танком. Капрал с четверть минуты держал не желающего умирать окровавленного маньяка в прицеле автоматической винтовки, а затем прижал руку к каске у уха, вслушиваясь в принимаемую команду. Спустя миг у челюсть комиссара Гордона едва не упала на пол — солдат едва заметно кивнул, прижал задёргавшегося от боли, истекающего кровью маньяка к асфальту рифленой подошвой тяжелого ботинка. А затем, игнорируя все возможные федеральные и местные законы, разрядил практически весь магазин оттюнингованной необычным обвесом штурмовой винтовки М4А1 в голову Румпелю, превращая её в кровавое месиво из крови и обрубков костей.       Комиссар Гордон помотал головой из стороны в сторону и дважды ущипнул себя за ягодицу, стремясь прогнать странный сон, но видение не пожелало уходить, наполнив реальность новыми звуками, раздавшимися гораздо ближе к кашлянувшему от удивления комиссару. Грохот тяжелых ботинок по паркету рабочего зала полицейского участка неожиданно затих и сменился вежливым стуком в дверь кабинета шефа Гордона. Комиссар нервно сглотнул, но уверенным голосом пригласил неизвестного гостя войти.       Дверь резко распахнулась, открывая стоящего на пороге высокого широкоплечего мужчину, одетого в генеральский мундир Сухопутных Войск Армии США. Генерал снял фуражку, обнажая короткий ежик каштаново-черных волос и повзолив льющемуся из окна свету осветить его крупное, слегка вытянутое лицо со впалыми щеками, чуть вздернутым носом, резко очерченными губами и глубоко посаженными глазами, которое казалось принадлежащим только что ожившему мертвецу. Уверенным шагом генерал вошел в кабинет, на мгновение обернулся, чтобы аккуратно закрыть за собой дверь, а затем проследовал к столу и положил на него блеснувший серебряными пряжками портфель из прекрасно выделанной кожи. Оточенным движением генерал открыл портфель, извлек оттуда несколько украшенных многочисленными подписями и оттисками листов гербовой бумаги и протянул их комиссару Гордону.        — Приказом действующего Президента Соединенных Штатов Америки, ратифицированным Конгрессом и Сенатом на территории Готэм-сити и прилегающего округа вводится военное положение — пояснил генерал шефу полиции Готэма, когда тот поднял ошарашенный взгляд от бумаг — Небо над данной территорией, а также прилегающей к ней полосой отчуждения шириной в тридцать миль — на время действия военного положения объявляется бесполетной зоной. Любой летательный аппарат, кроме сил подчиненного мне сводного авиаполка, будет сбит без предупреждения вверенными под мое командование силами ПВО. Гражданская администрация, полицейские силы и Национальная гвардия подчиняются Временному Военному Командованию, которое на время действия военного положения является высшим органом государственной власти на данной территории. Действие гражданских свобод на данной территории временно приостанавливается. На данной территории вводится комендантский час, органы судебной системы прекращают действие, их заменят военные трибуналы вверенной мне сводной дивизии. К нарушителям комендантского часа, а также большинства статей Кодекса США***, а кроме того, уголовного законодательства, действующего на территории данного штата — применяется исключительная мера социальной защиты — смертная казнь.       Генерал растянул губы в зловещей усмешке, и комиссар Гордон вздрогнул от ужаса и некстати подумал, что Брюс Уэйн за умение так улыбаться продал бы душу, на переговорах ей бы цены не было — улыбнулся несговорчивому партнёру и все…        — Шутки кончились. — пояснил генерал и добавил — Ваш город — это язва на теле нашего общества, распространяющая притягательное зловоние безнаказанной преступности по всей нашей великой стране. Время гомеопатии — генерал кивнул на эмблему полиции, выгравированную на медной доске, висящей на стене за спиной комиссара — прошло. Настал час хирургии. Предлагаю обсудить дальнейшие действия здесь, пока в общем зале устанавливают оборудование временного командного пункта. — дождавшись утвердительного кивка комиссара, генерал подошёл к двери и дважды постучал в неё. Под внимательным взглядом успокоившегося комиссара в кабинет вошли двое солдат, несущих внушительных размеров папки с бумагами.       Генерал дождался пока солдаты, козырнув, выйдут и приглашающе указал комиссару на стол: — Ах да, забыл представиться — обезоруживающе улыбнулся он — Меня зовут Найсмит. Счастлив познакомиться.