Утро нового Готэма

Оперативный штаб. Центральный городской парк. Готэм, Соединенные Штаты Америки. 20 сентября 2020 года. 21:30 по местному времени.       Невысокий коренастый человек, одетый в потертые от времени синие джинсы, видавшие виды свитер и кожаную куртку, обутый в тяжелые ботинки с крагами искривил тонкие губы, блеснувшие влагой в скудном освещении небольшой прямоугольной комнаты, большую часть которой занимали всевозможные экраны. Он отвернулся от огромного панорамного окна, ведущего в смежное помещение и повернул голову влево. Несколько секунд он изучал безучастно смотрящую в окно девушку. Едва заметно улыбнувшись он слегка отклонился назад, так, чтобы стянутые в хвост каштановые волосы не мешали обзору и встретился глазами с внимательным взглядом высокого широкоплечего мужчины, заинтересованно наблюдающим за реакцией их новой соратницы на происходящее в зале дознания. Джек сложил губы трубочкой и приподнял брови, имитируя испуг и уже открыто рассмеялся, когда Эндрью незаметно пригрозил ему кулаком.  — Не понимаю — задумчиво проговорила невысокая брюнетка, одетая в не стесняющий движений спортивный костюм буро-зеленого цвета. Она замолчала на несколько минут, пристально наблюдая за происходящим в зале дознания и только когда стоящий слева от неё агент, которого генерал представил как Эндрью, вопросительно хмыкнул, повторила: — Не понимаю.       Она отошла от панорамного окна, за которым одетый в черный комбинезон генерал Найсмит с так знакомой ей методичностью маньяка размозжил прикованному к стулу Джонатану Крейну еще один палец. И удивленно замерла, ощутив тяжелую руку на своем плече.  — Нет — настойчиво проговорил Эндрью — генерал приказал, чтобы ты пронаблюдала за допросом от начала и до конца. Он считает, что это может тебе пригодиться в дальнейшем. — агент отпустил плечо Марты и шагнул обратно к оборотной стороне окна в соседнюю комнату, уверенный в том, что недавно принятая в их небольшую группу девушка выполнит его приказ без лишних колебаний. Впрочем, — успел подумать он, прежде чем вновь ощутил присутствие Марты в шаге от себя — такому пополнению стоит только радоваться. Эндрью усилием воли отогнал неуместные в окружающей их обстановке мысли, проигнорировал очередную усмешку напарника и присоединился к наблюдению за происходящим по ту сторону панорамного зеркала.       Джонатан Крейн призвал на помощь все имеющиеся в своем распоряжении силы, стремясь разорвать сковывающие его крепления, но тут же заорал от очередного удара, усилившего и без того невыносимую палитру боли, тысячью маленьких игл пронзающей то, что осталось от его пальцев. Найсмит шагнул назад, невозмутимо положил окровавленный молоток на невидимый в темноте столик и замер. Он придирчиво оглядел корчащегося от боли маньяка, задержав взгляд на месиве из крови и костей, в которое он превратил его пальцы. Убедившись в одному ему известных результатах, он сделал шаг назад, скрываясь в мраке погруженного во тьму зала, в котором горела только одна лампа, выхватывающая из липких щупальцев тьмы только сам стул с прикованным к нему Пугалом и тонкую полоску заляпанного его же кровью пола, едва заметно колеблющуюся в едва ли полуметре вокруг стула. Судя по изредка раздающемуся во тьме металлическому скрипу, а также характерному звуку, с которым пыточный инструмент генерала стукнулся о металл — в довольно широком зале, помимо них с генералом, находился небольшой столик на колесиках. Доктор Крейн улыбнулся сквозь боль — Как банально! — заорал он. — А сейчас ты придвинешь идеально вымытый столик, на котором будут лежать жутко выглядящие хирургические инструменты. Хотя ты у нас с фантазией — Пугало вымученно усмехнулся — так что скорее всего еще и уронишь на него скальпель. Так, чтобы он пострашнее звенел в пустом помещении — потом подождешь пока стихнет небольшое эхо… И нахмуришься — эдак значительно, для пущего ужаса. Ха! — расхохотался он — да я наперечет знаю все эти фокусы.       Но ответом замершему в ожидании ответа Пугалу было лишь молчание. Только через несколько минут напряженного ожидания, воцарившаяся в зале тишина была нарушена скрипом плохо смазанного колеса. Джонатан Крейн победно усмехнулся: — Похоже, я тебя перехвалил. Никакой фантазии — он скривился от сдерживаемой боли, и тут же удивленно умолк — словно соткавшийся из заполняющей зал тьмы генерал вытащил за собой небольшой передвижной шкаф, покрытый многочисленными индикаторами, кнопками и цифровыми панелями. Найсмит молча открыл одну из панелей, достал оттуда несколько проводов и воткнул их в разъемы, находящиеся слева от центра второго сегмента приборного шкафа. Генерал методично распаковал прямоугольные коробки, фиксирующие другой конец каждого из проводов и взору даже забывшего о боли от удивления Пугалу предстали несколько заканчивающихся иглами, гибкими манжетами и липучками трубок. Уверенным движениями Найсмит воткнул иглы во вздувшиеся от напряжения вены доктора Крейна, бережно одел заканчивающиеся колпаками провода на остатки его пальцев, зафиксировал манжеты на запястьях последнего, а также закрепил у того на висках провода, заканчивающиеся липучками. Удовлетворенно кивнув, он повернулся обратно к шкафу, откинул еще одну панель и замер на несколько минут, изучая столбцы цифробуквенных обозначений, потянувшиеся по размещенному за панелью экрану. Генерал ввел несколько команд на выдвинутой из еще одного гнезда клавиатуре и повернулся к напряжённо наблюдающему за ним Пугалу.        — Фантазия — следствие недостатка возможностей — усмехнулся генерал — в то время как одна из трактовок незаменимого во многих вещах принципа Оккама гласит: «Простейшие методы, как правило, наиболее эффективны». Но тот, кто испытывает недостаток в по-настоящему эффективных средствах как раз и вынужден фантазировать — чтобы, в конце-концов, достичь своей цели. В данный момент времени я — генерал выделил голосом слово — не испытываю недостатка в вышеуказанных средствах. И намерен их использовать в полной мере. Вот эта замечательная штука — он махнул рукой на стоящий позади него передвижной шкаф с электроникой — является одним из составных блоков экспериментального комплекса «Кибердоктор», модификация 3.2, если конечно, для тебя имеют значение эти детали в данный момент — Найсмит позволил себе скупо улыбнуться — конкретно его назначением является диагностика состояния пациента и применение мер первой помощи. По крайней мере, так было написано в инструкции по эксплуатации — генерал рассмеялся уже открыто — вот только дело в том, что мои специалисты… скажем так — слегка его доработали. Napilnikom — уточнил генерал на незнакомом Крейну языке — и теперь эта не лишенная своего рода эстетики груда высокотехнологичного оборудования контролирует твое состояние. И не позволит тебе умереть. Раньше времени — уточнил генерал и мстительно оскалился — Один из основополагающих принципов Вселенной звучит так: За все нужно платить. Добро пожаловать к расчету! — Найсмит придирчиво осмотрел окровавленные подлокотники стула, задержав взгляд на уцелевших пальцах Джонатана Крейна. После чего аккуратно взял покрытый пятнами крови молоток и принялся методично, один за другим, расплющивать пальцы Пугала, игнорируя вопли прикованного к стулу маньяка.       Ошеломленная Марта перевела взгляд с воющего от боли маньяка на невозмутимо наблюдающих за его мучениями агентов. Не найдя ни единого признака отвращения на непроницаемо спокойных лицах своих новых напарников, она попыталась было сказать что-то, но тут же умолкла, позволив едва слышно скрипнувшей двери впустить в помещение покрытого чужой кровью генерала. Найсмит молча вошел в комнату и тут же рванулся к зеркальному экрану. Несколько минут он сосредоточенно наблюдал за извивающимся в наручниках Джонатаном Крейном, после чего сместил взгляд вниз, на экран одного из компьютеров. В абсолютной тишине, воцарившейся в зале наблюдения, даже тривиальные щелчки клавиш звучали похоронным набатом, когда генерал вводил одному ему известные команды, очевидно управляющие устройством, к которому он подключил терзаемого им маньяка.  — Очень хорошо — удовлетворенно кивнул он. — У нас есть минут десять, после чего можно переходить к следующей фазе. Вы оставили мне чего-нибудь поесть? А то больничное меню от Маргарет может и полезно, но… гкхм… немного однообразно.       Онемевшая от удивления Марта отрешенно наблюдала за тем, как Эндрью неторопливо подошел к небрежно брошенному в угол объемистому предмету. Не прилагая видимых усилий он рывком поднял внушительных размеров рюкзак и водрузил его на стол. Развязав горловину, он начал извлекать из него всевозможные явства, не забыв с явно наигранным возмущением хлопнуть по руке своего коллеги, попытавшегося умыкнуть аппетитно выглядящий кусок сыра. Пару минут спустя он вернул изрядно отощавший рюкзак на место и с видимым удовольствием соорудил себе бутерброд из двух кусков ветчины и расположенного между ними куска сыра и, не дожидаясь особого приглашения, принялся с аппетитом есть. Впрочем, генерал как и второй его агент, Джек — девушка, наконец, вспомнила имя, — практически сразу же присоединились к нему, не дожидаясь так и не прозвучавшего приглашения. Несколько минут мужчины неторопливо насыщались, на забывая то и дело прикладываться к флягам с напитком, источающим терпкий фруктовый аромат. Марта молча, словно во сне, наблюдала за сюрреалистической картиной, и тут же вздрогнула, стоило отвлекшемуся от второго бутерброда генералу дотронуться до ее руки:  — Угощайся — проговорил Найсмит, протягивая ей бутерброд — вечер нам предстоит долгий и перерывов, подобных этому, в нем может и не быть. Вот же — вымученно вздохнул он спустя несколько секунд, так и не дождавшись реакции от замершей словно изваяние Марты, и вернув бутерброд на стол — очевидно придется пояснить.        — Неужели тебе жаль это? — генерал вытер губы рукавом комбинезона и кивнул на зеркальный экран, по ту сторону которого корчился в болевых судорогах прикованный к стулу доктор Крейн. — Да-да, именно «это»! — воскликнул он.  — Но ведь он… — неуверенно проговорила Марта  — Оно. — жестко бросил Найсмит — привыкай к правильной терминологии. Оно. Именно в «оно» превратился доктор Крейн, ровно в тот момент, когда от первого прототипа «Фобоса» скопытился первый его пациент. Хотя нет… «этим» он стал даже раньше — когда стал удовлетворять свои извращенные потребности за счет беспомощных пациентов Аркэма, когда выдал первое поддельное заключение о психической болезни первому же ублюдку, которого он таким образом спас от тюрьмы… с тех самых пор он стал «этим».  — А вообще — ты бы знала… — разочарованно протянул генерал — как же меня достали эти гребаные двойные стандарты. Любая мразь может творить любые, сколь угодно бесчеловечно жестокие гнусности с невинным человеком, не вспоминая ни на мгновение о таких вещах как правосудие, права человека, милосердие, человечность в конце концов! Но какой же визг поднимается, стоит хоть одной из этих мразей — самой оказаться в роли не то что жертвы — нет-нет, упаси Господи — презрительно усмехнулся генерал — да хотя бы в роли подозреваемого в нашей убогой системе правосудия… — и вот у этой мрази сразу же обнаруживаются всевозможные гражданские права и целый сонм их защитников, даже не подозревающих, что дай обьекту их обожания волю — и они окажутся на том месте, которого они заслуживают. На месте скулящей о пощаде жертвы. Когда же до них дойдет, что во фразе «Мифы Древней Греции» первым словом звучит все же «Миф», а в реальности невозможно очистить авгиевы конющни, не испачкавшись в дерьме?        — Но мы отвлеклись — вздохнул Найсмит — то, что происходит сейчас за этим вот стеклом — он кивнул на зеркальный экран — это не чрезмерная жестокость, не стремление поквитаться за кино, которое вот это вот показывало мне под кайфом, и не желание потешить свою врожденную кровожадность. Все проще. Это — не более чем необходимость. Да-да, не нужно так удивляться. Джонатан Крейн, как тебе прекрасно известно, один из сообщников нашей главной цели — Джокера. Он владеет необходимой нам информацией. И добровольно он ею не поделится. Так? — нейтральным тоном поинтересовался генерал. Дождавшись утвердительного кивка Марты, он продолжил: — Значит, нам необходимо заставить его сделать это.        — Вообще заставить homo sapiens сделать что-либо можно несколькими способами. Способ первый: можно подавить его волю. Этого можно достичь путем хитроумных психологических манипуляций, это можно получить, применяя различные технические средства, или же используя определенные химические вещества. Проще говоря, можно обколоть испытуемого наркотиками, стимулировать аппаратурой определенные участки мозга, можно правильно при этом поговорить с ним… Да — усмехнулся генерал — верно киваешь. Можно сделать все то, что этот психопат — он кивнул на прикованного к стулу Пугало — попытался сотворить со мной. Но проблема в том, что все эти фокусы — вещь сугубо индивидуальная, хотя и действует на подавляющее большинство людей. Хотя бывают и исключения. Я, например, обладаю достаточно устойчивой психикой, да и все те ужасы, что он воспроизвел у меня в голове — я вижу каждый раз, стоит мне закрыть глаза — генерал едва заметно содрогнулся — так что я в некоторой степени, привык. Оно — генерал кивнул на мычащего проклятия Крейна — слишком хорошо знает все эти психологические трюки, чтобы купиться на любой из них. Поэтому мы приходим ко второму способу, за которым ты сейчас и наблюдаешь.        — Второй способ — пояснил Найсмит — заключается в том, что молотком по пальцам — это очень больно. Болевой порог — штука тоже индивидуальная, но он есть у всех, и исключений он допускает гораздо меньше, скажем, невосприимчивости к препаратам, знанию психологии и позволяющему обмануть полиграф самоконтролю. И наш, съевший собаку, на всевозможных играх разумов объект, его тоже имеет. И мы к нему скоро дойдем — невозмутимо проговорил генерал. Он отвернулся от Марты и одной рукой ввел очередную последовательность команд, продолжая поглощать бутерброд, удерживаемый свободной рукой.  — А как же Джокер? — едва слышно произнесла Марта.       Найсмит невозмутимо доел бутерброд и проследовал к выходу. Открыв дверь он замер на пороге и приказал агентам: — Приступаем ко второй фазе. Вы знаете что делать, так что проинструктируете нашу новую соратницу по ходу действия. — Он повернулся к коридору, но вновь остановился:  — Джокер — исключение из практически всех правил. Но, перефразируя известную капитану Ивановой пословицу — Na kazhdyiy hitryiy zhopy naidetsya svoi… tretij sposob — усмехнулся генерал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.