Then Came You

Не проходит и часа с того момента, как я возвращаюсь с двенадцатичасового дежурства в больнице, как я слышу непрекращающиеся тяжелые вздохи и ругань за дверью. Нам срочно нужно сделать звукоизоляцию. Возмущённые возгласы, глухой стук чего-то тяжёлого о дверь и тихое «оставь меня здесь, Флинн, чтобы я с достоинством приняла свою судьбу неудачницы». Чувствую себя настолько усталой и обессиленной, что даже не пытаюсь пойти и открыть дверь. Вместо этого я просто ставлю пивную кружку на стол (я пью из неё чай, потому что она гораздо больше обычной чашки, и мне не приходится вставать по несколько раз, чтобы заварить его, пропуская фрагменты телешоу) и смотрю на входную дверь, ожидая, когда же она откроется. Последние несколько часов я только и думала, что о сладком попкорне, мягком диване и чуточке тишины. Я заслужила всё это хотя бы потому, что целый день в больнице брала анализы у одной старушки, которая считала своим долгом рассказать о её внуке Харрисе, который играет на флейте и занимается бальными танцами. А еще он очень добрый, честный и красивый как статуя древнегреческого бога, и это ему всего лишь одиннадцать лет. Старушка так нахваливала его девчачьи увлечения, что я несколько раз хотела посоветовать ей привести Харриса в больницу, чтобы мы смогли пришить ему яйца между ног, потому что растёт парнишка явно не в мужской обстановке, но сдержалась. Не хотелось лишаться пациента за грубость. Дверь с грохотом распахивается, и передо мной предстаёт картина того, как Скайлер, которая ни на секунду не отрывает темно-зелёную бутылку от губ, с запрокинутой назад головой сидит на лестничной клетке в больничном халате с нарисованными Снуппи, а Флинн отчаянно пытается поднять Скай. Рядом с ней стоит огромная банка мороженого, в которую она лезет прямо своей рукой, зачерпывая пальцами десерт и облизывая их. Наглядный минус жизни в квартире с соседями. Флинн буквально затаскивает Скай в квартиру за шиворот халата, оставляя её лежать в коридоре, и закрывает дверь. Ройс тяжело вздыхает, покачивая головой, и бросает ключи в маленькую стеклянную вазу на тумбочке. — Встретил её в подъезде, — недовольно произносит Флинн, откидывая в сторону свой маленький рюкзак, увешанный значками. Он попадает точно в нашего кота, любезно названного Ройсом Годзиллой, и Зилл, испуганно мяукнув, убегает на кухню. — Знаешь, с чем? — я устало мотаю головой, хотя прекрасно вижу, что Скай сжимает в руках. — Конечно, ты не знаешь. Смотри сюда! — нехотя приподнимаю голову и вижу Флинна, держащего в одной руке бутылку пива, а в другой открытую банку мороженого, которую он поднимает с пола. — С мороженым и пивом? — Это килограмм мороженого с орехом пекан и безалкогольное пиво, — говорит Флинн так, будто я сказала, что если сложить два и два, то получится семь. Он выжидающе смотрит на меня, тряся трофеями, отобранными у Скайлер, но я лишь равнодушно пожимаю плечами. — Тут калорий больше, чем в эклере высотой с Леброна Джеймса. — Отдай мне моё пиво, Ройс, — бормочет Скайлер, лениво вытягивая руку вперёд. — Я хочу напиться. — Дорогуша, ты быстрее налакаешься кефиром, чем этим безалкогольным пойлом для хипстеров, — с отвращением говорит Флинн и ставит мороженое и пиво на тумбочку. — Я хочу выпить, но не могу пить алкоголь, потому что завтра у меня дежурство. — Безалкогольное пиво пьют только дети и старики в доме престарелых, потому что и тех, и тех может вставить даже от воды из-под крана. Типичный вечер в нашей квартире, изначально предназначавшийся для уединения и отдыха. Скайлер слишком медленно поднимается с пола, проходит в квартиру, не снимая серых кед, и садится на кресло рядом со мной. Я взволнованно смотрю на неё, требуя объяснений её странному поведению, и Скай пожимает плечами. — Мы с Ником расстались, — говорит Скайлер без эмоций в голосе, и мне на секунду кажется, что передо мной сидит робот. — Он оказался женат. Не самый типичный вечер в нашей квартире, изначально предназначавшийся для уединения и отдыха. От произнесённой фразы я мгновенно подскакиваю на диване, распахивая глаза, а рот Флинна открывается настолько широко, что туда запросто может залететь целая стая гусей. Мы знаем, что Скайлер всегда не везёт с парнями: её первое свидание и без того случилось только в колледже, так ещё и в морге (парень, который её нравился, учился на патологоанатома и решил, что нестандартное место для первого свидания сможет поразить любую девушку. Что же, оно поразило); Скай встречалась с каким-то бездарным гипнотизёром, который в итоге смог забрать её кредитку, хорошенько промыв мозги своими магическими штучками; а недавно подруга познакомилась с парнем по интернету, сходила на свидание, но её спутник «отошёл на секунду поздороваться с другом», но так и не появился, из-за чего счет в двести баксов пришлось оплачивать Шеффилд. Скайлер часто встречается с парнями (иногда даже чересчур часто) и, насмотревшись романтических комедий и мелодрам, выискивает «того самого» в самых разных местах, будь то супермаркет или заправка, хотя у Шеффилд даже машины нет. За год, что мы живём вместе, Скай побывала на ста восьмидесяти восьми свиданиях, но ни одно не закончилось успехом. Повезло, что от своих любовных драм она оправляется так же, как «влюбляется» в первого встречного парня — быстро и почти безболезненно. То, что Ник оказался женат, поразило даже меня, хотя в глубине души я знала, что вся эта история с красивым бизнесменом, с которым Шеффилд познакомилась в парке, закончится плачевно. Но представить, что у этого ублюдка есть семья, было так же сложно, как представить Скайлер без очередного парня. Всех женатых мужиков, которые крутят интрижки с другими девушками, нужно сжигать и развеивать их прах над канализацией. — В этот раз ты удивила даже меня, — первым тишину нарушает Флинн. — Вот же козёл! — Возмущается он, садясь в кресло напротив Скайлер с таким выражением лица, будто он заказал филе миньон, а ему принесли кашу из опарышей. — Вот поэтому я и гей — тяжело встретить парня, который уже замужем. — Мы просто пошли в магазин за чертовыми чипсами, потому что этому ублюдку нравится смотреть фильмы и есть всякую дрянь, — начинает Скай, игнорируя слова Ройса. — Я отошла за фруктами, и тут к Нику подходит какая-то мадам в джинсах, дороже чем вся наша квартира, и спрашивает, как у него дела, как работа, и где пропадает его жена, ведь её давно не было на пилатесе! Я не так давно знаю Скайлер и Флинна: мы познакомились полтора года назад, когда только начали проходить интернатуру в больнице, стали хорошо общаться, а вскоре выяснилось, что у всех нас есть общая проблема — потребность в собственном жилье. Через какое-то время мы решили, что будем снимать квартиру вместе – так получается дешевле и жить, как видно, не скучно. За этот год, что я тесно общаюсь со Скай, я твердо поняла одну вещь: Скайлер тяжело устроена. Она ужасно сентиментальный человек, ведь даже реклама шоколадных конфет может заставить её смеяться и плакать — и всё это в течение сорока секунд. Так что, каждый раз, когда Шеффилд расставалась с очередным парнем, она плакала и убивалась, называя его любовью всей её жизни, но длилось это недолго: день, может два, после чего она с новыми силами отправлялась на поиски нового спутника жизни. — Что за урод? — беззвучно рыдая, спрашивает Скай. — Он ведь подарил мне грёбаный альбом Джеймса Бланта. Если парень дарит альбом Джеймса Бланта, это значит, что он хочет от неё детей! — Шеффилд достаёт диск из сумки и швыряет его на пол. — Я оставалась у него дома, возила его бабушку в больницу и гладила ему носки, потому что он ненавидит мятые носки. Что это вообще за фигня? Никто не гладит, блин, носки! Скай пытается выплеснуть всю свою злость, но она выглядит настолько подавленной, что выходит так, будто её только что переехала машина, а она еще не успела озвучить многомиллионное наследство своим внукам. — Что я получаю взамен? — продолжает Скайлер. — Джеймса Бланта, жену, может у него ещё и задний двор с бассейном и золотистый лабрадор есть? — Скай, — наконец я решаю помочь подруге справиться с очередным козлом в её жизни, — выдохни. Он просто очередной мудлан. И совсем не стоит того, чтобы ты сейчас сидела и убивалась по нему, вливая в себя безалкогольное пиво литрами, — я подхожу к Скай сзади и крепко обнимаю, кладя подбородок на её плечи. — Я всё понимаю, просто… — она устало выдыхает, — сколько ещё нужно перебрать парней, чтобы встретить того самого? — В этом и есть проблема — твоя вселенная крутится вокруг того, чтобы найти идеального парня, но как только ты отпустишь это, идеальный парень сам тебя найдет. — Хейли права, — кивает Флинн. — Это парни должны бегать за тобой, а не ты за парнями. Клянусь, если бы я был натуралом, я бы точно замутил с тобой. Наконец Скайлер усмехается. — Почему мне попадаются одни ублюдки? — спрашивает Скай и начинает разглядывать свою ладонь. — Где тут линия, отвечающая за личную жизнь? Наверное, вот эта — она самая кривая и короткая, — Шеффилд водит тонкими пальцами по ладони, очерчивая линию. Шеффилд с отвращением откидывает руку, и, клянусь, если бы рядом с ней лежал нож, она бы точно отрезала свою ладонь, чтобы больше никогда не смотреть на кривую, по её словам, линию. — На твоём месте, я бы сходил к гадалке, попахивает порчей, — Флинн пожимает плечами. — Чёрт, когда я думаю о том, что моя личная жизнь полный отстой, я всегда вспоминаю тебя, — Скайлер смотрит на парня так, будто из её глаз способны вылетать пули. — Без обид, принцесса. Надеюсь, ты хотя бы двинула ему по морде пакетом с фруктами. — Я швырнула ему в лицо коробкой с тампонами. — Мне очень жаль, Скай, правда, — я сильнее сжимаю подругу, надеясь, что она хоть немного взбодриться. — Мне тоже, красотка, — вздыхает Флинн. — Это оправдывает даже безалкогольное пиво, — Скайлер пытается улыбнуться, но в её глазах отчетливо читается кричащее разочарование. — Слушай. В мире полно мудаков, и сколько раз тебе бы не делали больно, ты не должна опускать руки, Скай. Да, это неприятно, да, это жестоко, но значит так надо. Значит твоя история любви будет настолько потрясающей, что о ней напишут книгу и посветят сотни песен. Во взгляде Шеффилд читается ярое желание поверить словам Флинна, и она, наконец, по-настоящему улыбается. — Простите, что вам приходится выслушивать это. Тем более, после работы. — Тебе не за что извиняться, мы твои друзья, — я целую Скай в щеку. — Сделаю тебе чай. Я встаю с места и уже направляюсь на кухню, как вдруг слышу недовольный визг Ройса: — Сделаешь ей что?! Никакого чая! Ты бы ещё массаж ног предложила, — он вскакивает с кресла и размахивает руками так быстро, что создаётся впечатление, что Флинн сейчас взлетит. — Мы не можем оставаться в квартире, пропитанной унижением и разочарованием. Прости, дорогая, — обращается он к Скай, — но вечеринка в стиле Бриджит Джонс отменяется — мы все идём в бар! — Флинн, давай не сейчас. Скайлер нужно успокоиться, так что… — Ройс прав. — Воинственно говорит Шеффилд, и я оборачиваюсь. — Вы оба правы. Хватит жить мыслью об идеальном парне и тратить время на его поиски. К чёрту мужиков! Ни одному парню я больше не отдам ни своё сердце, ни свою вагину! — Скайлер хлопает кулаком по столу. — Я интересная, красивая и умная девушка. Хватит бегать за парнями, настал их черёд побегать за мной. — Вот это да. Ещё чуть-чуть, и я бы нарисовал плакат и вышел на улицу с митингом. — Мне нужно отвлечься. Ребята видят, что идея с баром мне не по душе: в любое другое время я бы сама предложила напиться и повеселиться, но сегодня я так устала, что любое слово даётся с трудом. — Мне тоже плохо, — я перевожу взгляд на Флинна, приподняв одну бровь и скрещивая руки на груди. — Всякие заварушки обычно происходят у меня в жизни, скоро титул «королевы драмы» перейдёт кому-то другому. Смотрю по очереди на Скайлер и Флинна и мысленно взвешиваю все «за» и «против». Я так хотела весь вечер лежать на диване и смотреть марафон «Изуродованных тел», но Скай нужна поддержка, и если я останусь сейчас дома, это будет вершина всякого эгоизма. К чёрту передачи по телевизору, не каждый день парень подруги оказывается женат. — Ладно, — наконец соглашаюсь я. — Но за коктейли платит Ройс.

***

Как только мы заходим в бар «Ред Тед», в нос мгновенно ударяет терпкий запах виски, мяты и табака. Сначала уши закладывает от шума: бар забит битком. «Ред Тед» — одно из наших любимых заведений по двум причинам: тут просто охренительный Лонг-Айленд и постоянная скидка, как частым гостям. Бар находится около нашего дома и совсем недалеко от больницы, поэтому после смен мы любим заскочить сюда, чтобы отвлечься и расслабиться. — Пирс Броснан? — Да! — кричу я. — Конечно! — Да, скорее всего, — пожимает плечами Скай. — Моя очередь, — я отпиваю коктейль и перемешиваю его трубочкой. — Марлон Брандо? — Нет, не мой типаж. — А я бы не отказался, — играет бровями Флинн. — Он секси. Только представьте: он беспощадный крёстный отец, а я страстный гангстер из Чикаго в бегах. — Фу, — смеюсь я, — такую порнушку я бы точно не посмотрела. Мы играем в эту игру каждый раз: спрашиваем друг у друга, кто с кем бы переспал. Выяснилось, что Флинн любит ролевушки, а Скай была бы не прочь оттянуться с мистером Лорри — кассиром из супермаркета напротив дома, который ужасно похож на Бена Стиллера. — Знаешь, Хейлс, — говорит Скай, делая глоток коктейля, — я завидую тебе. — Непонимающе смотрю на подругу. — Я бы хотела не зависеть от мужиков так же, как ты. Усмехаюсь, понимая, что она имеет в виду. — Брось, в этом нет ничего хорошего, — фыркает Флинн. — Без обид, Кларк, но ты постоянно бегаешь от отношений, как от огня. Да вы обе чокнутые. Одна ныряет в омут с головой, другая шарахается от каждого мужика. — Выглядит достаточно независимо, — настаивает Шеффилд. — А я чувствую себя слабовольной, потому что боюсь остаться одна. — Это не признак слабой воли, — уверяю я Скай. — Бояться одиночества — это нормально. — Но ты же не боишься. — Я боюсь ровно противоположного, а это, наверное, ещё хуже. — Дорогие гости, — меня прерывает один из барменов, который появляется на небольшой сцене слева от нас. — Сегодня пятница, а это значит, что у нас для вас есть небольшой сюрприз. Давайте тепло поприветствуем группу Denouеment! — В баре стало ещё громче. Кто-то аплодировал, кто-то кричал и свистел. — Ребята, сцена ваша на этот вечер. Позади бармена стоят трое парней, которые поправляют ремешки на своих гитарах и регулируют стойки микрофонов, о чём-то переговариваясь между собой. Пытаюсь вспомнить, видела ли я их тут раньше, но мои мысли разрезает громкий визг Флинна: — Милостивый Господь! — кричит Ройс так громко, что женщина, которая сидит за столиком перед нами, оборачивается. — Простите, это я не вам. Обожаю бой-бэнды, — на этот раз Флинн наклоняется чуть ближе к нам. — Там все мальчики как на подбор. — Всем привет! — здоровается парень с каштановыми волосами, которые смотрятся небрежно, но все мы понимаем, сколько времени и сил он потратил, чтобы добиться такой идеально не идеальной укладки. — Вы все хорошо проводите время, да? — Спрашивает парень, на что толпа одобрительно кричит. — Я хочу вас! — доносится из глубины бара девчачий голос, и мы втроём смеёмся. Должно быть, эта девушка либо слишком смелая, либо слишком пьяная. — Хорошо, что сюда пускают только по паспортам, — говорит второй парень с чёрными волосами, и остальные на сцене издают смешки. — Надеемся, вам понравится наша музыка! Все трое ослепительно улыбаются толпе и вновь поправляют ремни от гитары, прежде чем начать играть. Клянусь, я слышу томные вздохи женской половины бара даже через громкую музыку. Парни и правда выглядят круто, будто их группа только что закончила самый успешный тур по Америке в мире. Солист, тот самый парень с каштановыми волосами, с легкостью может потянуть на рок-звезду: узкие джинсы, желтый свитшот, руки в татуировках и чувство самоуверенности явно привлекает внимание, причём, не только женское. Группа перепевает популярные песни в более спокойной и расслабляющей манере, что очень нравится Скай, и она наконец-то полностью расслабляется. После того, как парни вышли на сцену, я перестала смотреть на них, чего не скажешь о Флинне: он то и дело присвистывал, аплодировал громче всех и кричал, что бой-бэнды как пластические операции семьи Кардашьян — никогда не умрут. — Все-таки в прошлой жизни я тоже был геем. Мы ещё немного говорим о завтрашней смене в больнице и о ближайших интересных операциях, на которых, если нам повезёт, мы сможем присутствовать. Группа уже закончила выступать, заиграла легкая электроника, Флинн ушёл на свою «голубую охоту», а мы со Скай так и остались сидеть за маленьким столиком, обсуждая потрясающую фигуру главного врача хирургического отделения. Взгляд Скай устремлён куда-то мне за спину, и подруга наконец произносит, пытаясь поймать губами соломку в её коктейле: — Рок-звезда пялится на тебя уже минут пять. — Мне обернуться? — Не сейчас, — Скай качает головой. — Я скажу, когда. Я не отношусь к тому типу людей, которые верят в любовь с первого взгляда, скорее, наоборот. Да и вообще любые взаимоотношения даются мне непросто, будь то семья или парень. Мне проще быть самой по себе, чтобы чувствовать свободу и ни от кого не зависеть. Я всегда избегала серьёзных отношений настолько, насколько это возможно, потому что мне совсем не хочется склеивать своё разбитое сердце. В моей жизни полно наглядных примеров: родители, отношения с которыми оставляют желать лучшего, провальное замужество сестры, неудачные романы Скай — я знаю обратную сторону любых отношений, и мне совсем не хочется быть её частью. Я люблю флиртовать, веселиться и общаться с противоположным полом, но серьёзные отношения явно не созданы для меня. Всегда смотря на Скайлер, я думала о том, что она самая настоящая мазохистка. Каждый раз она обжигается всё сильнее, отчаянно пытаясь полюбить, но в один момент она просто сгорит дотла. Я не нуждаюсь в отношениях ещё и потому, что у меня просто нет на это времени и сил: проводя в больнице по восемьдесят часов в неделю, единственное, что я хочу — это тёплая кровать и чай в пивной кружке. — Сейчас. Я оборачиваюсь в сторону барной стойки и вижу того самого парня, что некоторое время назад стоял на сцене и пел какую-то песню про любовь. Он стоит, облокотившись боком на барную стойку, взгляд направлен на меня, а на лице играет лёгкая улыбка. Рок-звезда отворачивается ровно на секунду, а затем снова смотрит на меня, и я усмехаюсь, закатывая глаза. Этот парень точно знает, как понравиться девушке. Я допиваю свой Лонг-Айленд и встаю из-за стола, сказав Скай, что я скоро вернусь, на что она лишь фыркает, и направляюсь в сторону барной стойки, где так соблазнительно на меня смотрит музыкант. Он поправляет рукава своего жёлтого свитшота и опирается руками на бар, но тут я перестаю что-либо видеть: передо мной появляется какой-то парень в клетчатой рубашке, застёгнутой на все пуговицы так туго, что кажется, будто он того гляди задохнётся. Он глупо улыбается во весь рот, усаживаясь на барный стул передо мной. — Хочешь выпить? — спрашивает он, нелепо качая головой в такт музыке. — Спасибо, но я только что допила свой коктейль. — Отлично, я закажу ещё один, — парень подзывает рукой официанта. Я незаметно смотрю под барную стойку, чтобы разглядеть его обувь. Странный фетиш, согласна, но хорошая обувь для меня почти самый важный фактор при знакомстве с парнем. На любителе клетчатых рубашек из две тысячи шестого года надеты какие-то странные ботинки, из-под которых виднеются белые носки, и я морщусь. Его что, бабушка собирала? — Не стоит, — пытаюсь отвязаться я. — Вдруг мне понравится, что будем делать в таком случае? — Мы можем подумать над этим. — Что же, — кивая головой я, упираясь локтями на барную стойку, — давай подумаем. Ты угостишь меня коктейлем, и потом мы пойдём за стол к твоим друзьям играть в дартс, — незнакомец улыбается так, будто думает, что сегодня из этого бара я уеду с ним. — Мы поедем к тебе домой, займёмся сексом, а потом будем смотреть дурацкие сериалы по кабельному. И так будет продолжаться каждый день, пока однажды ты не скажешь мне, что хочешь познакомить меня со своей мамой… — И тебе придётся ехать к его родителям в светлом платье с кардиганом, ведь его мама думает, что именно так одеваются все приличные девушки. Я не сразу понимаю, кому принадлежит этот приятный голос, но когда из-за спины парня в рубашке появляется рок-звезда, я удивленно смотрю на него. Он бесцеремонно протискивается между мной и обольстителем века, положив локти на барную стойку. Музыкант слегка приподнимает брови, будто спрашивает меня, собираюсь ли я продолжать эту маленькую игру. — И мне придётся врать, что я люблю играть в лото и ходить в церковь по воскресеньям, чтобы угодить твоим родителям. — И каждые выходные тебе придётся пить дерьмовый Шардоне с его дерьмовыми родителями. — За дерьмовыми разговорами о ваших соседях, у которых газон подстрижен лучше. — А потом пройдёт несколько таких дерьмовых лет, и его мама будет говорить, что ты недостаточно хороша для её сына, ведь ты не умеешь готовить его любимый шоколадный пудинг. Я смотрю на рок-звезду, и между нашими лицами остаётся не больше двадцати сантиметров. Меня уже не волнует парень слева и его реакция на это представление, я просто пытаюсь заглянуть в голубые глаза, которые музыкант слегка сощурил, растягивая губы в улыбке. — И тогда я скажу, чтобы ты выбирал: либо я, либо мама, и… — Эй, вы чего? Я ведь просто предложил выпить, — доносится жалостливый голос парня в рубашке, и мы с рок-звездой синхронно поворачиваемся к нему, прожигая взглядом. Бедняга так нервничает, что качает головой из стороны в сторону настолько быстро, что я удивляюсь, как его не укачивает. — Да пошли вы! — он отталкивается руками от стойки и быстро уходит вглубь бара. — Я думал, он никогда не уйдет, — говорит парень в жёлтом свитшоте, садясь на место неудачного пикапера. — Пришлось бы пользоваться связями и врать охране, что он тайком проник в бар, чтобы стащить все разноцветные парики из гримёрки. Он выглядит идеально: лёгкая щетина и татуировки придают ему брутальности, взгляд озорной, а с губ, которые он иногда облизывает, не сходит соблазнительная улыбка. — Не буду спрашивать, что в гримёрке делают разноцветные парики. На сцене вы выглядели достаточно мужественно, так что я предпочту думать, что парики не ваша специальность. — Иногда тут выступает транс-группа «Фрэнсис». Я ребят не осуждаю, но был бы рад, если бы эти цветные метёлки больше не попадались мне на глаза. Ты бы только видела, они реально повсюду! — парень протягивает мне руку. — Я Луи. — Хейли, — отвечаю на рукопожатие я. — Вы хорошо выступили. — Спасибо. Не знаю, говорили тебе это сегодня или нет, но ты хорошо выглядишь. Я качаю головой, усмехаясь и не веря тому, что я ведусь на все эти примитивные уловки парня, который пытается понравиться девушке. Наверное проблема в том, что всё сказанное Луи превращается в нечто особенное. Это дар для него и проклятие для остальных. — Хочешь выпить? Я заглядываю под барную стойку и смотрю на обувь Луи: чёрные конверсы. — Конечно.