Ванильные строки

Юичиро боится закрывать глаза потому, что в безмолвном мраке воспоминания о прошлом, словно цунами, накроют его с головой, поглотят с собой в пучину небытия. Аманэ боится захлебнуться в собственных мыслях, ведь плавать совсем не умеет. И каждую ночь воспоминания об утерянной семье, как дикие кошки, крадутся бесшумно-бесшумно к Юи; с немым криком о помощи он просыпается в холодном поту, дышит тяжело, шумно, глотая воздух обветренными губами точно как рыба, выброшенная на берег реки. Юичиро крепко обнимает спину Шиноа, будто та сейчас раствориться в воздухе, превратиться в зыбкий туман и осядет горьким чувством в его легких; сдерживая злые слезы, он кладет голову на ее худое плечо, едва шепчет устало:«Только не уходи». И Шиноа почти незаметно томно улыбается, шепча в ответ:«Не уйду», уткнувшись носом в его темную макушку. Шиноа без оглядки отчаянно пытается убежать от прошлого, где были она и любимая сестра Махиру. Но образ Махиру, словно тень, преследует ее везде, отзывается звонким эхом на задворках сознания. Хиираги ненавидит тишину, ведь в ее безмятежности она четко слышит призрачный голос сестры, размеренные шаги и чуть рваное дыхание воспоминаний, и Шиноа пытается сбежать, ведь если не уйдет сейчас, то уже вряд ли сможет выбраться из сети, сотканной из ее прошлого. Она боится запутаться в собственных мыслях, как бабочка, попавшая в паучью паутину, у которой нет шанса на спасение, ведь ее судьба уже предрешена. И потому Шиноа осмеливается закопать прошлое в могилу, затаптывая сырую землю черной подошвой армейских сапог. Мнемофобия — обреченность для обоих, они прекрасно это понимают. И Юичиро, держа холодную ладонь Шиноа в своей, сломя голову бежит по полю, усеянному полевыми цветами, от воспоминаний. Другие их страха не понимают, но это именно та вещь, красная нить, объединяющая их вместе. Никто не поддержит, не успокоит, возможно засмеется, и потому Шиноа, закусывая губу, заключает Юичиро в объятия, уткнувшись носом в его грудь.