Аромат с мятными нотами

Юнги почти под сраку лет, а он с малолетками возится. Зачем? Непонятно. Чимин весь такой котенок нахохленный и напыженный, вот Юнги и забажалось его против шерстки погладить. Хотя про ошибку и про жалость — это лишнее было. Это Юнги пизданул, сам не понял нахуя. Он не ожидал, что следом по еблету прилетит, хотя не в ожидании дело. Юнги в самом начале знакомства согласился действительно из жалости. А потом... Потом уже явно не она всем руководила. Ошибка ли это? Тут Юнги не соврал. Проебался он конкретно, но вслух говорить не стоило. Теперь вот расхлебывать. Вообще, Юнги ставил цель все шмотки Чимина собрать, отдать и забыть эту историю, как страшный сон. С музыкалкой Юнги уже завязал, чтобы, не дай бог, еще какой утенок не прицепился. Но ставить цель и ее достигать — вещи разные. Поэтому дурацкая щетка все еще стоит в ванной на полочке, и Юнги смотрит на нее, пока Чимин рот полоскает. Юнги сначала испугался, что Чимина лицом об стену приложил, не рассчитав, но обошлось. Всего лишь язык, всего лишь прикусил. Юнги хочет предложить поцеловать, где бо-бо, но сдерживается. Так же сдерживается, чтобы не затискать и не заласкать. Перед глазами до сих пор лапки сжатые в кулачки, трущие заплаканные глаза. И нет, дети Юнги никогда не привлекали, но эти замашки Чимина умиляют до невозможности. Потому цель становится недосягаемой. Чимин сидит на диване в зале, коленки к груди прижав, и пьет маленькими глотками чай. Юнги хотел дать ему время успокоиться и домой вернуться в нормальном состоянии, но что-то идет не так. Юнги жопой чувствует. — А тебе противно было? — утенок голос подает, и Юнги из своих мыслей выныривает тут же. — Что противно? — Ну... трогать меня? — С чего ты взял? — Потому что ошибка и из жалости? Это же значит, что человек несимпатичен, совсем. Просто... жалкий и все? Противно же. Логика в словах Чимина есть, бесспорно. А вот истины ноль. Юнги тяжело вздыхает и протягивает руку, треплет его по волосам. — Все плохое, что я тебе говорю, дели на два. Будет правда, и то — не факт. Юнги сейчас, можно сказать, дает нехуевый такой лайфхак по своему характеру. И что интересно, Чимин фишку просекает. Смотрит своими глазюками удивленными, а потом улыбается в кружку и незаметно ближе двигается. В его позе незаметно не выходит, но да ладно. И вот как-то так получается, что Чимин уже впритирку и вместо тишины телевизор снова показывает мультики. Как будто и не было ничего. Все привычно, все как раньше. Настолько, что Чимин, пустую кружку поставив на стол и немного развернувшись, тихонечко говорит: — Ты мне все еще нравишься. Юнги цокает языком. Юнги прекрасно понимает, не понять сложно. Не заметить еще сложнее. Если бы «не все еще», Чимин бы давно свои шмотки позабирал да свалил, не попрощавшись. Но Чимин ни сваливать, ни прощаться, видимо, не собирается. Юнги думает, чего с этим делать, как решать. Юнги-то, в общем, не против тушки под боком, но он как-то к долгосрочным отношениям подходит со скрипом. Да и возраст этот... Не столько разница в годах, сколько в восприятии. У Чимина бабочки и в животе, и в башке, а Юнги... Юнги выпить, поебаться и разойтись. Чтобы без всяких смс с кучей сердечек и поцелуев, чтобы вообще без смс, из разряда «Как покушал, как покакал». Потом Юнги вдруг вспоминает, что Чимин влюблен уже давно, парочкой их считает столько же и без всего этого дерьма вполне обходился. Разве что стабильно спокойной ночи и доброго утра желал. Но это ничего, это Юнги пережить может и ответить даже не влом. Ладно. Окей. — Чим, послушай... — Нет! — Чимин перебивает и тянет свою лапку, закрывая Юнги рот. Юнги приподнимает бровь, а после руку от своего лица отводит. — И все-таки послушай, — улыбка сама собой губы растягивает, от чего Чимин немного успокаивается. — Я не буду ничего обещать, ладно? Но и отталкивать тоже не стану. Чимин немного дуется, потом куксится, потом спрашивает: — Значит, я все должен? Сам? Ну, там, первые шаги и все такое? Юнги становится смешно. Ну да, первые шаги и от Чимина. Нет, он, конечно, до этого пытался, но выглядело презабавно. Так что Юнги сгребает его в охапку и пересаживает себе на колени. — Это значит, что никакой сопливой романтики с прогулками под луной и прочего. Если только иногда и если сильно попросишь. — А в кино ходить? — В кино можно. — А в парк? Юнги вздыхает. — В парк тоже. Чимин кусает губы и явно о чем-то размышляет, потом широко улыбается до глаз полумесяцев. — Я хожу к тебе в гости, мы вместе проводим время, кушаем вредности, ты не против кино и парка... Я думаю, что этого вполне достаточно. Прогулки под луной мне не нужны, я ночью сплю. Только... — М? Чимин немного ерзает на коленях Юнги, чтобы повернуться к нему лицом. Смотрит хитро и с ожиданием. — А поцелуи? Юнги фыркает и, подавшись вперед, привычно целует. Сначала губы, потом шею, а после и ключицы. Юнги, конечно, малышами никогда не увлекался, но Чимин в своей школьной форме выглядит вполне себе, так что Юнги не сдерживается и, давя смешки, интересуется: — Пак Чимин, вы к экзамену готовы? Чимин осоловело моргает, потом краснеет щеками и, подавшись вперед, цепляя ухо Юнги губами, шепчет: — А за какой ответ меня ждет наказание? Окей, это было неожиданно. Сильно. Юнги даже присвистнуть хочет, но сдерживается. Вместо этого он подхватывает Чимина под задницей и встает с дивана. Подходит к полке у стены. — Детка, я несу тебя, ты — все остальное. Чимин краснеет теперь до кончиков ушей, но бутылек и фольгированные квадратики лапками цапает. Юнги его слегка подкидывает, чтобы удобнее перехватить, и тащит в спальню. И значит... Незаправленная кровать, раскрасневшийся, возбужденный мальчик, гондоны и смазка. Вот такой наборчик Юнги привычен и по душе, с этим Юнги знает, что делать. И даже смех блядского дятла Вуди из гостиной не смущает. Все до невероятного правильно и хорошо. Для Юнги хорошо, а для Чимина нужно будет постараться. Юнги постарается, обязательно.