Последнее желание

       POV – Феникс        Приходится прикрываться руками, так как бушующие волны силы не только душат и словно затягивают, но ещё и поднимают ветром пыль, что так и норовит попасть в глаза. Врата ада бушуют чёрным вихрем, словно анима, но по ту сторону вихря нет просто своего мира. Это точка, из которой не выбраться. Осознание это должно вызывать дрожь, пугать и отвлекать, но... Все мои мысли заняты совершенно сейчас неуместными вещами. Мои губы горят, и я всё ещё словно ощущаю прикосновение Мар Де Гира. Взглядом невольно снова и снова смотрю на него, словно ситуации не понимаю. Словно не вижу страшного потока чёрной силы, словно не понимаю, что мы в шаге или от гибели, или от спасения. Здесь и сейчас, когда, как никогда, нужны мои сила и сосредоточенность и силы других этериасов, я думаю о поцелуе. Нет, Феникс, важно сосредоточиться. У тебя будет время обо всём подумать. Будет. Но не сейчас.       — Всё плохо! — кричит кошечка, опускаясь на моё плечо и впиваясь в него лапками. — Я слышала об этих вратах, но никогда не слышала, чтобы они так буйствовали!       — Информатор как-то их.. активировал? — неуверенно выкрикиваю я, пытаясь пробиться голосом сквозь свист ветра.       — Человеку не пробудить врата загробного мира, — сухо отвечает Король Преисподней, — если только он не связался с Богом подземного мира.       — Он говорил мне об этом... — демоны переводят на меня взгляд, и я пытаюсь коротко объяснить. — Бог подземного мира даровал бы ему шанс вернуться к жизни за души всех демонов.       — Вот скотина! — взрывается Шакал, оскаливаясь. — Хотел нашу сделку променять на сделку с человеком?!       — Ях! Ему это будет дорого стоить! — хмурит единственный глаз Франмальт.       — Бог?... — тем временем шепчет кошечка. — Кто вообще этот Бог такой?       — В мире живых над людьми есть Боги, — негромко заговаривает Сейра, оглядываясь, — они редко вступают в контакт и появляются в материальном мире, но выйти с ними на связь не так сложно.       — Да ладно...       — Нашему договору с Богом подземного мира столетия, — сухо добавляет Темпестер. — Не важно, хотел ли он наши души, выпустить нас ему придётся.       — Сначала нужно найти Кейеса, — подходит Торафузар.        Оглядываюсь. Пока что людей нет, они успели всех убрать. Пока восстанавливаются, нужно решить, что делать дальше.       — Повелитель? — обращается к мастеру Кьёка.        Мы все тоже обращаем к нему взгляд, а я невольно разглядываю холодные черты его лица. Он даже не обращает на меня внимания – полностью сосредоточен. Но вдруг осознаю, что его что-то интересует. Будто бы он что-то чувствует или о чём-то догадывается, но даже предположить не могу, что. Слыша раздражённое чертыхание Шакала, оборачиваюсь. Маги с копьями, от которых исходит Адова сила, совершенно не вовремя хотят вступить в бой. Даже взрывной этериас понимает, что вообще не до них, но... Только он хочет их подорвать, как они взмахивают копьями, создавая огромную чёрную волновую стену и блокируя его взрыв. Плохо... Отхожу назад, пока вперёд выходит Темпестер.       — Я уберу их.        И хотя ближний бой с рядовыми магами не должен быть проблемой для демона бедствий, Адовы силы действительно составляют партию проклятию. Хочу обратиться к Мар Де Гиру, но как же растерянно я себя для этого чувствую. Впрочем, ситуация меняется в эту же секунду. На лице абсолютного демона появляется привычная холодная усмешка, и он поднимает руку. Ударная волна перебивает даже волны врат, что по-настоящему пугает. Я даже не осознаю, когда лечу на землю. Кэтсуми обращается человеком, раскрывает крылья, но её сносит немыслимым потоком, и спасают нас только крепкие руки массивного этериаса, что горбится, пряча нас от чёрной силы. Но тут наша очередь в шоке смотреть в сторону Короля Преисподней, чьи глаза горят стальным огнём. Чёрные сгустки начинают обращаться лиловым оттенком, вбирать в себя мощь врат Ада и собираться вместе, обретая форму.       — Не может быть... Но как... — шепчу, осознавая, кто скрывался в тени эфирных сил чистилища.       — С возвращением, — усмехается Мар Де Гир, после чего кидает на меня взгляд.        Потоки всё ещё кружат, так что я едва могу стоять на ногах, но Торафузар просто подходит к демонам, держа нас с кошечкой в руках. Я чувствую себя как-то некомфортно, не поспевая за всем происходящим, так что чисто инстинктивно касаюсь одежд этериаса с лицом-черепом.       — Тёмный священник, Кейес, вы будете жить...        Слова, уже не пугающие, как-то скомкано вырываются из моих уст, как меня обжигает. Я вздрагиваю и невольно встречаюсь взглядом с пугающим своим внешним видом демоном, по чьему лицу совершенно ничего не разобрать.       — Для бывшего человека ты всё ещё так эмоциональна, всевидящая, — произносит Кейес, и мне кажется, что улыбка на его лице отдаёт ледяной кровожадностью, отчего я вздрагиваю.       — Ты знаешь ситуацию? — заинтересованно выгибает бровь Король Преисподней. Тёмный священник кланяется ему:       — Моя сущность слилась с эфирными силами Чистилища, Мар Де Гир. Я видел всех вас, но мог лишь наблюдать.        Вот оно что... Тот, кто любил играться с человеческими историями и чувствами, был проклят на наблюдение за всем со стороны без возможности вмешательства. Значит.. Он видел и товарищей, и меня. Что сейчас.. на сердце у этого демона? За почти год наблюдения он принял меня? Сталкиваюсь с пустыми глазницами, тем не менее чувствуя, как он заглядывает мне в душу. Чувствую лёгкую волну страха. Он.. Считает ли меня той, кого можно использовать, изучить? Или всё же держит за сколько-нибудь равного ему товарища? О, Зереф, не одно, так другое. Бывший человек? Я явно не могу так быстро адаптироваться под такую сумасшедшую смену ситуации. Только набираюсь смелости, чтобы заговорить с Тёмным священником, как буквально рядом со мной пролетает стрела силы, заставляя заметно вздрогнуть.       — Грёбаные врата Ада! — с таким бешенством рычит Шакал, что невольно сжимаю плечи. Давно не видела его настолько злым. Впрочем, ничего удивительного... Здесь и правда сложно сражаться. Ожидаю чего угодно, но только не того, что в следующий миг Кейес наклонится ко мне, протягивая скелетообразную руку:       — Позволишь, всевидящая?        Он раскрывает в улыбке рот, отчего натягиваются нити, и я чувствую холодные мурашки, побежавшие по шее, но лишь киваю, вкладывая свою ладонь в ладонь этериаса. Всё хорошо... Меня он не тронет, а на контакт идти надо.       — Позволите ли вы мне идти с вами?        Кейес сжимает мою ладонь, и я чувствую холод его костей. Однако... Наши проклятия охотно отзываются, что даёт мне понять, что я уже знаю ответ.       — В тебе больше, чем проклятье – в том мой интерес.        Он материализует в руке Кхаккхару и взмахивает ею, отчего липкие чёрные волны оплетают всех людей. И мне остаётся лишь смотреть, пока он хладнокровно выкидывает их во врата Ада. Перебор ли это... Однозначно, да. Но мы так близко... И мне совершенно не хочется тратить время.

***

       Силы врат стихают, когда мы отходим достаточно далеко. Держим курс к той части квадрата осени, из которой я пришла. Там самая слабая точка, судя по всему. Но мы едва проходим в этот квадрат, как замечаем тех, о ком успели позабыть.       — Лизетта! — радостно пищит кошечка, бросаясь на шею девочки. Она улыбается, опуская ладонь на голову иксида и мягко гладя. Люди, с которыми она только говорила, с сомнением переглядываются, косясь на этериасов, но, тем не менее, расходятся.       — Что-то ещё нужно, человек? — выгибает бровь Мар Де Гир, и я делаю шаг вперёд, тепло улыбаясь. Да, после сражения с Зеро мы не успели толком поговорить.       — Мы уходим.       — Я знаю, — улыбается Лиз, — поэтому я и пришла.       — Лизетта! — и тут, к искреннему моему удивлению, насчёт демонов говорить не берусь, к девочке выбегает Такэо – двойной агент моего отца! Заметив нас, он криво улыбается. — Сто лет, сто зим.       — Такэо, — улыбается она, — что с мятежниками?       — Работаем. Многие винят демонов, но, как они уйдут, мы решим этот вопрос.       — Что... — челюсть чуть отвисает, пока я осознаю, что к маленькой девочке обращаются... как к командиру... К ней выходит Темпестер, чуть наклоняя вперёд голову:       — Сколько тебе лет? — её щёчки чуть алеют, и она неловко улыбается, разводя руки в стороны и загораясь мягким светом.       — Было то, что я отказывалась принимать. Быть мёртвой – не значит не жить. Так я думала. Не понимала... Нет... Не хотела понимать, что моя жизнь закончилась.        Сияние начинает искажать тело девочки. Хрупкая фигурка преобразуется вместе с одеждой в такую же хрупкую, но взрослую фигуру женщины с длинными шелковистыми волосами и ясными голубыми глазами. Она складывает перед собой руки, когда сияние стихает, и мы шокировано смотрим на женщину перед нами, которую никак не могли разглядеть в девочке: не в её повадках, не в её тоне.       — Но.. Ты была ребёнком! — восклицает Кэт, неприлично тыкая пальчиком в Лизетту, на что она тихо смеётся в ладонь.       — Мне около сотни лет.       — Хм... — Темпестер окидывает Лиз взглядом, сухо и даже как-то совсем не удивлённо бросая. — По тебе было не сказать.       — Знаю, — твёрдо кивает она, уже серьёзно продолжая: — Я сама заморозила себя, только сюда попала. Будучи ребёнком, наверное, подсознательно пыталась восполнить то, чего мне не хватало. Это было несложно. Хоть отец и был гениальным учёным, он не был склонен проявлять инициативу. Чувство времени искажено... Мы просто жили. Потом появился Брэйн... За ним и вы, — она слабо улыбнулась, заправляя прядь волос за ухо. Игривый раскат буквы "р" исчез из её речи, детская непосредственность растворилась за секунды, улыбка больше не была лучезарной – скорее спокойной и мудрой. И это.. Как-то грустно. — Ваше присутствие подтолкнуло меня к принятию себя. За это.. Хочу поблагодарить вас.        Лизетта кланяется, и в этот момент всеведением смотрю на этериасов. И понимаю, что им не претят слова и действия той, что приняла их и себя. Это странно? Уже нет. Улыбаюсь. Чистилище.. меняет всех, кто сюда попадает.       — Люди забавны, — холодно бросает Сейра, — было бы за что проявлять благодарность.        Но Лиз лишь смеётся.       — Я считаю, что так правильно, вот и всё. И.. Могу я поговорить с тобой?        Она обращается ко мне, и я невольно поворачиваюсь к Марде, вопросительно выгибая бровь. Он усмехается, и я даже замечаю некое удовлетворение в его взгляде.       — Мы пойдём вперёд и осмотрим местность.        Далеко им идти не приходится. Мы же с Лизеттой останавливаемся в стороне после того, как она заканчивает уточнять ситуацию с Такэо и он на прощанье целует мне ладонь, желая, чтобы я всегда была верна себе, как хотел бы того мой отец. Мы некоторое время молча смотрим вдаль. Я пытаюсь уложить в голове все эти события, что сменяют друг друга быстро настолько, что голова идёт кругом. Чувство нереальности вновь касается меня, так как сознание просто не успевает всё осознать: поцелуй Мар Де Гира, возвращение Кейеса, правда о Лизетте, наше.. скорое возвращение в мир живых? Ощущение, будто мне в очередной раз видится что-то не обо мне. Что-то о ком-то, кто справляется лучше меня. Впрочем, я больше не та слабая девушка. Я стала сильнее. Это не пустая вера. Это правда. Просто я только в начале этого пути, и мне ещё многое предстоит. Сейчас же пытаюсь спокойно обдумать всё произошедшее. Размышляю об этом, вспоминая, как оказалась в этом месте впервые. Глубоко вдыхаю ядовитый воздух, который сейчас не кажется мне отличным от.. земного? Не знаю. Словно выжженные деревья, ледяной ветер и хмурое-хмурое небо. Первая ночь в Чистилище встретила меня дождём и видениями страданий демонов. Смотрю в их сторону. Прошёл почти год... Могу ли я в это поверить? Чуть улыбаюсь. Не знаю, что будет дальше, но после всего, что было, я готова ко всему. В том числе идти с ними до конца.       — Иногда приятно просто постоять в тишине, — подаёт голос Лизетта.       — Да.. Ты хотела поговорить?       — Угу, — она кивает, и мы оборачиваемся друг к другу, понимая, что пора бы и вернуться к делам, как бы ни хотелось хоть немного расслабиться. — Это касается моего незавершённого дела. Как я и сказала, я осознала цену нашей встречи. Это не просто так. Я уверена в этом.        Лиз смотрит в сторону людей, что ждут её, но ни во что не вмешиваются, и я слежу за её взглядом.       — Обычно незавершённые дела может решить только сам человек. Так или иначе. Но само появление вас в чистилище доказывает, что связь с миром живых полностью здесь не утеряна. Это даёт мне надежду.       — Надежду на что?        Мы встречаемся взглядами, и она чуть неловко наклоняет голову, как делала та маленькая Лизетта, которую так сложно ассоциировать со взрослой женщиной передо мной.       — Что моя сестра в мире живых может узнать правду.       — Сестра? — удивлённо выгибаю бровь, на что Лиз понимающе улыбается. — Но прошло около сотни лет..       — Она не простой человек. Имею в виду.. Она и мне не кровная сестра. Мы встретились, когда я была совсем маленькой. Она, по виду, была старше всего на несколько лет, но я до сих пор помню, как она любила меня дразнить. Всегда считала себя особенной. Я дулась и не хотела ей верить, пока она не доказала, что владеет особыми силами.. Она должна быть ещё жива.       — Ты хочешь, чтобы я нашла её?        Хоть рассказ Лиз и скомканный, понимаю, что сейчас не время для долгих описаний и душевных бесед, поэтому сразу перехожу к делу. Вздохнув, женщина увереннее продолжает:       — Да. Мы с отцом родом из небольшой деревни на окраине Аракиташии..       — Аракиташиа? Я из Фиора, что на Ишгаре.       — Вот как.. Но, может, будет возможность посетить мою страну? Она родом оттуда, как и я. Жила с нами некоторое время и стала мне настоящей сестрой. Дело в том.. — вздохнув и прикрыв глаза, Лизетта тише произнесла: — Мы с отцом не успели с ней попрощаться. Мы хотели лишь ненадолго отлучиться в город, когда на нас напали бандиты.. Я боюсь представить, как это выглядело для неё, когда она пришла в наш дом. Она достаточно резкий человек.       — Думаешь, она считает, что вы бросили её?       — Я в этом уверена.. — вновь заглянув мне в глаза, Лиз положила ладонь на сердце, и я точно почувствовала её страх и боль за человека, что стал ей дорог, точно кровный родственник. Точно кровная сестра. — Найти её вряд ли будет просто, но я верю, что это возможно. Поможешь ли ты мне, Феникс?        Как можно согласиться на такую авантюру? Найти человека, которого знали около сотни лет назад, в другой стране? Как иголка в стоге сена. Однако я нашла в чистилище этериасов. Такой ли задачи мне бояться? И я улыбаюсь от этой мысли.       — Сделаю, что смогу.       — Я надеялась на этот ответ, — наконец на лице женщины расцветает лучезарная улыбка, а в ясных глазах загорается надежда. Лиз достаёт несколько свёрнутых листов и протягивает мне. — Тут немногое, что я о ней знаю. Она немного о своих планах рассказывала.. Должно быть полезно.       — Без этого никак.        Мы обмениваемся улыбками, как моё внимание привлекает стоящий вдали Мар Де Гир. В эту же секунду он сам обращает на меня взгляд и вскидывает бровь, точно интересуясь, долго ли я буду тратить время на человека. Делаю шаг к нему и киваю, давая понять, что скоро буду, и с несколько неловкой улыбкой обращаюсь к Лиз:       — Мне пора.. — Лизетта вдруг окидывает меня внимательным взглядом, которым иногда окидывал отец, и мне становится ещё более неловко, чего я и понять не могу. — Что-то не так?       — Твои чувства изменились.       — Что?        Медленно обнимаю себя руками, не желая верить, что она заметила то, в чём я так и не успела разобраться. Да и как она могла это заметить? Я лишь взгляд на Марде кинула..       — Просто тебя понимаю, — вместо пояснения, так же неловко улыбается она и кидает взгляд в сторону... Темпестера?       — Хочешь сказать..        Её щёки чуть алеют, и она опускает взгляд, позволяя волосам чуть прикрыть краску её лица.       — Не что это такие же чувства, что у тебя. Это не объяснить, но.. Он очень красив.        И я понимаю. Речь не о красоте внешней, хотя стоит признать, что демоны в людском обличье не могут не привлекать взгляда. Речь о чём-то глубоком. Каком-то стремлении, которое можно увидеть даже в холодных глазах бесчувственного этериаса. Само по себе это стремление прекрасно. А вот его воплощение.. пугает и отталкивает. Но можно ли идти к цели иначе? Ведь холодный огонь, горящий в душах демонов Зерефа, может вызывать странный трепет в сердцах таких простых и искренних людей, как Лизетта. Глубоко вздыхаю, набираясь смелости, но голос всё равно звучит нерешительно:       — Меня пугает факт того, что я не понимаю, что это. Назвать это полноценным чувством по отношению к демону... Разве это.. не безобразно?       — Почему? — чуть хмурится Лиз и, кажется, впервые окидывает меня таким недовольным взглядом. — Я думала, что уж ты точно понимаешь, что мы не столь различны меж собой.       — Дело не в этом..       — Именно в этом, — и вновь я вижу перед собой незнакомую женщину: непреклонную, но точно наученную жизнью. — Ещё при первой встрече с.. — на секунду запнувшись, кажется, желая произнести имя Темпестера, но не решаясь, Лизетта исправляется и продолжает: — ..ним я поняла, что демоны не так просты. У них тоже есть чувства. Они немного отличны от людских.. Но разве это помеха?       — Но как я могу поверить, что то, что чувствую, хоть немного похоже на его чувства? — шепчу, невольно высказывая столь сокровенную и.. отчего-то болезненную мысль. — Демоны не те создания, что позволяют чувствам руководить собой. Я могу решить, что вл...        Запнувшись, складываю руки на сердце, чувствуя, как оно забилось чаще, а щёки загорели краской. Произнести это слово вслух оказывается не менее тяжело, чем допустить его даже в мыслях. И лишь глухим шёпотом, что женщине приходится податься ко мне, продолжаю:       — Что влюбилась... Но как я могу поверить в чувства демона, который изучал меня с самого начала лишь как.. Ту, что пришла за ними.        Решаю умолчать о Зерефе, не произнося более точной формулировки: "как избранную Зерефом". Но Лиз и не надо углубляться в детали. Как-то больно точно она понимает, что я имею в виду.       — Боишься, что доверишься, а столкнёшься с тем, что он просто изучал тебя? — киваю, сконфуженно опуская взгляд. Никогда и ни с кем раньше не говорила на подобные темы.. Это слишком неловко. — А он.. Проявлял к тебе только такой интерес?        "Однако ты, всевидящая девочка.. Интересуешь Мар Де Гира", — отдаются эхом в голове слова абсолютного демона. Жар его обжигающих губ вспыхивает на губах, и я невольно облизываю их кончиком языка, вспоминая капкан грубых рук и, против собственной растерянности и нежелания это признавать, наслаждение его самоуверенной непоколебимостью. Словно сколько бы ни было сомнений в моей голове, а сердце и тело уже его. Это осознание накрывает с головой, и я не сразу понимаю, что Лизетта опустила руку мне на плечо, смотря таким взглядом, который по-матерински нежно говорит: "Вот видишь? Всё будет хорошо". Это точно девочка, которую я утешала в объятьях?       — Может быть, — коснувшись своим лбом моего, шепчет Лиз, — именно потому, что мы разные, стоит попробовать? Я же вижу, что ты дорога демонам.       — Дорога – сильно сказано.. — также шепчу.       — По-своему дорога, — послушно исправляется она, — но этому демону.. Особенно.        Всю жизнь я старалась думать головой, но при этом восхищалась отвязными Хвостатыми Феями. Старалась жить в гармонии с собой, но восхищалась их бесстрашием и готовностью жить, дыша полной грудью. В глубине души я жаждала перемен, и их мне принёс Зереф. Тогда я долго не думала. Я последовала за сердцем.. И в итоге это стало главным, что не дало мне сломаться, но что снова и снова ставило на колени. Чувства. Я металась, страдала, отчаивалась, ненавидела. Я восхищалась, загоралась надеждой, любознательностью и.. влюблённостью. Чувства тормозили меня, не давали ошибиться, спешить, но в то же время заставляли расти: через боль и испытания, немалой ценою, познавая себя и демонов, вставая с колен снова и снова. Становясь той собой, которой я могла бы гордиться. Более решительной. Более сильной. Способной не поучать, но принимать. Способной видеть собственные недостатки. Способной работать со своими недостатками. Чувства зачастую проводят нас через, казалось бы, непосильные муки. Но они же делают нас настолько сильными, что уже не сломить даже самому опытному палачу. Так как же я – человек или же рождённая человеком – могу бояться того, что делает меня особенной? Что делает любого человека особенным. Ведь бежать от своих чувств так глупо.. Они всегда будут со мной. И даже если подведут, даже если снова поставят на колени... У меня будет повод подняться. Учиться у самой себя. У своих чувств, исток которых сердце, душа. О, Боги Ишгара, я принимаю свои чувства. Хочу их принимать. Хочу жить в согласии с ними. Хочу.. Марде подарить свои чувства.       — Мар Де Гир, я люблю вас.        Наверное, нет более странного места и более нелепой ситуации для признания. Король Преисподней определённо оказывается не готов к тому, что я так легко приму чувства, в которые даже верить не хотела. Которых не разбирала. Но я улыбаюсь и смотрю ему прямо в глаза. Я не жду ответных чувств. Да и влюблённость – явно не то, что свойственно демонам. Но если интерес к моим чувствам есть у Мар Де Гира, значит, он уже выделяет меня. Думаю, это может быть хорошей основой. Для чего? Не знаю. Отношения с демоном? Я всё ещё в это не верю. Но одно знаю точно. Свою судьбу я вверяю в его руки. Даже если просто буду пешкой в его идеальном плане...        Мар Де Гир смотрит на меня так же, как смотрел перед поцелуем. С интересом, но интересом более глубоким, нежели раньше. Людские чувства его не интересовали? А сейчас интерес к людским чувствам сосредоточился на мне. И когда тень удивления спадает с его лица, он усмехается и заправляет прядь моих волос за ухо. Снова этот словно механический жест, в котором, тем не менее, чувствуется что-то собственническое. Сердце всё ещё не желает успокаиваться и начинает биться быстрее от его прикосновения, а к щекам против воли приливает жар. Прислушиваясь к новым, но таким сокровенным ощущениям, я не замечаю, как столь важный и долгожданный момент становится блёклым на фоне чувств. Символ Тартароса, оставленный Зерефом, начинает гореть, и мы встаём ближе друг к другу. Вижу краем сознания, как Лизетта останавливает Темпестера и что-то ему говорит. Отвлекает от собственных чувств лишь мысль, что на лице Темпестера мелькает намёк на улыбку, когда даже я его улыбку видела очень редко. Бессмертный уже хочет пойти к нам, как Лиз останавливает его, беря когтистую ладонь и поднося к своим губам. Лёгкий невинный поцелуй, который она дарит так уверенно, с теплом в глазах. Я ею.. восхищаюсь. На лице же этериаса не появляется даже удивления. Может, дело во внешней бесчувственности. Но он кивает ей, не отталкивая, а дожидаясь, когда она сама отпустит его. Темпестер не оглянулся, когда уходил от неё, более даже внимания не обратил, когда мы исчезали, но я уверена, что встреча с Лизеттой не прошла бесследно. Ещё тогда, в замке Брэйна, где они, очевидно, и встретились, девочка смогла открыть демону глубину человеческого сердца. Даже если принятие людей для этариасов лишь впереди.        End POV – Феникс        И пусть прошёл почти год, а Феникс сразу узнаёт это место. Этот лес. То самое место, где она встретила Зерефа. Там она и этериасы и оказываются. Тишина. Так тихо, что, кажется, никто не дышит. В ночи лес словно укрывает их и понимающе молчит, не мешая им осознавать, что они вернулись из одного из загробных миров. Лишь лёгкий тёплый ветер в приветствии касается листвы, и её шелест даже как-то заставляет девушку и иксида вздрогнуть, а демонов замереть. Они невольно поднимают взгляды на безоблачное небо, такое тёмное, усыпанное бесчисленным количеством звёзд, что мерцают так ярко и уверенно, как никогда не мерцали в чистилище. Их свет буквально пленит взор, ослепляет, словно свет солнечной звезды, и Феникс, наконец, вдыхает. И каким же чистым, острым, пьянящим кажется этот воздух. Слёзы подступают к самому горлу, когда голова идёт кругом от абсолютно чистого, живого воздуха. Свежего воздуха. Феникс чуть покачивается, едва находя силы стоять на ногах, жадно вдыхает, рвано выдыхает и точно насытиться пытается кислородом, словно его эти месяцы совершенно не хватало. Живой лес, такой тихий в ночи, манит своей глубиной и нетронутостью, которой никогда не ощущалось в каких-то холодных красотах Чистилища. А эти звёзды! Они мерцают ярче самого сияния неба зимнего квадрата! Эта красота такая живая, гордая и непоколебимая, что Феникс может поклясться, что глаза заслезились. Ей пришлось даже поморгать, чтобы вернуть чёткость зрению. И она не одинока в своих ощущениях. Кэтсуми совершенно не сдерживается, и слёзы крупными каплями стекают по её кошачьему личику, но уже в следующий момент она оборачивается человеком и босыми ногами встаёт в траву, тут же опускаясь на четвереньки и зарываясь пальцами в какие-то цветы. Слова восхищения чуть ли не позабытым красотам мира живых застывают у неё в горле, но всхлипы не нарушают тишины – слёзы говорят за неё. И она зажмуривается, улыбаясь так широко, как вообще способна, и подставляет лицо звёздному свету. Чистому свету, не приторному. Настоящему.        Не нарушают тишины и этериасы, которым никогда не было дела до красот мира. С чего бы? Что в этом особенного? Как это влияет на их планы? Сейчас даже мыслей об этом не возникает. Ещё в Чистилище Феникс обращала внимание на красоты природы. Здесь же и сейчас... Они ощущают странный жар в груди. И можно было бы списать его на удовлетворение от возвращения на Землю, где можно продолжить свою миссию, но... В эту минуту, ставшую для прибывших в мир живых вечностью, они впервые за своё существование забывают о целях. Всё просто мешается в голове. Шакал смотрит на Феникс, на безмолвно плачущую Кэт, чьи пальчики аккуратно придерживают лепестки цветов. Она улыбается сквозь слёзы и словно греется в холодном свете звёзд. И ему хочется хмуриться, что обращает столько внимания на поведение девушек, но он не может. Невольно приседает на корточки и сам касается ближайшего цветка. Хмурится лишь сильнее, но с невиданным ранее у демонов интересом грубовато гладит нежные лепестки. Хрупкие цветы, дарящие свою красоту не только людям.. но и демонам, и всем живым. Красота, которая просто существует в этом мире такой, какая она есть. Стоящая рядом Сейра с чуть распахнувшимися от удивления глазами смотрит на товарища, но больше поражается тому, что дрожит. Поражается, что их чувства так похожи. Впервые за столетия чувства этериасов так похожи, но не связаны при этом с создателем. Сейра обращает взгляд на замершую хмурую Кьёку, что тоже обратила внимание на Шакала, а, поймав взгляд Сейры, взяла её ладонь в свою. Они были готовы отдать свои жизни и отдали их. Но вернулись. Вместе. И демоницы мягко прижимаются друг к другу, вдруг осознавая, что как начали дорогу вместе, так и пройдут её до конца.        Чуть поодаль на звёздное небо заглядываются Темпестер и Франмальт. Последний смотрит на блеск звёзд, со странной для себя горечью думая, что нет такой цены, которую можно было бы этому блеску дать. И даже Зереф не мог бы знать, сколько стоят эти звёзды. Темпестер же опускает взгляд, когда его касается лёгкий ветер. Когда он засыпал в тени деревьев в квадрате весны, воздух казался душным. Он и не помнил, что прикосновения ветра в этом мире могли быть такими мягкими. Да и кто заметит подобное? Люди замечают? Или и им не постичь всего, что хранит в своей тишине мир? Темпестер не знает. Его и не волнует. Но.. Он делает ещё один глубокий вдох. Торафузар же больше внимания уделяет товарищам. Видит их неоднозначное состояние и спокойно принимает факт, что чувствует лёгкую дрожь по массивной спине. Невозможно попасть в Чистилище и остаться равнодушным к своему возрождению. Это иначе, чем когда кого-то из демонов воскрешала в лаборатории Лами. Этериасы поверили в свой крах. Смирились с заключением. Выбрались из него с помощью Феникс и вернулись на землю. Их персональный Ад... Пытки, отражающие их натуры, закончились. Но свой след на их душах оставили. И ещё ярче это понимает Кейес. Он медленно поднимает скелетообразную руку, странно чётко ощущая, как тёплый ветер касается её. Будучи слитыми с эфирами Чистилища, он не чувствовал ничего. Ничего, кроме всепоглощающей пустоты вокруг и ненависти в себе. Ярости. Душащей ярости. Кейес не мог ничего. А она могла. Феникс. Девушка, которую он заметил далеко не сразу. Она не привлекала взора, но смогла дать ход замершему времени в мёртвом мире. Как же страстно Кейес желал, чтобы она предала род людской. Жаждал видеть, как переменится её история, если она отбросит человечность. Она стала жёстче. Но сохранила человечность. Ведь люди так многогранны... Что раньше не воспринимал серьёзно сам Кейес. Даже для него на земле оказалось неизведанное. Даже для него...        Тем временем ветер осторожно треплет и волосы Мар Де Гира. Привычной ухмылки нет на его лице. Он смотрит на бескрайнее небо, как на нечто новое, как на то, на что никогда и взгляда не поднимал. Отмечает, что был прав, и эфир в Чистилище совершенно иной. Впервые в жизни думает, какое всё бессмысленное. И обращает взгляд на сжимающую кулаки у сердца Феникс. Он уверен, что влага блеснула в её глазах, но ни одной слезинки не увидел. Зато лунный свет отражается в её глазах, и они блестят таким живым восторгом, что и заглядывается он звёздным небом, что отражается в её тёмно-серых глазах. И что-то между холодным интересом и чуть более тёплой, но привычно-язвительной насмешкой чувствует Мар Де Гир, когда она опускает взгляд именно на него. Она улыбается как-то робко – не отошла от ярких ощущений вернувшейся жизни – но дарит эту улыбку ему, а вместе с тем точно говорит, что обещала их вытащить и смогла это сделать. И он уголком губ ухмыляется.        Они покинули Чистилище.        Неожиданный чих Кэтсуми отрезвляет всех, Феникс вынуждает ещё и вздрогнуть – тишина рухнула вмиг. Кошечка морщит носик, отстраняя от себя цветы, которые нарвала и запах которых поспешила вдохнуть. Тут и другие звуки добрались до ушей присутствующих, и странное наваждение спало.       — Разобраться бы, где мы.. — флегматично кидает Шакал, поднимаясь и скрещивая руки на груди.       — Могли бы мы вернуть Куб, — поднимает взгляд к небу Кьёка, после чего обращает его к мастеру. — Нужно разработать новый план, Повелитель.       — Для начала Мар Де Гир хочет знать, что собирается делать всевидящая девочка, — усмехается демон, и этериасы и иксид, что уже поднялась, утирая солёную влагу с щёк, обращают взгляды к Феникс.        Сама Феникс на миг теряется, но быстро берёт себя в руки, стараясь говорить спокойно и уверенно:       — Вы уже знаете правду. Зереф послал меня за вами и дал силы, влияющие на ваши проклятья. Сам он.. О дальнейших планах ничего не говорил, но думаю, что будет правильно найти его. Ведь.. Только поговорив с ним, можно решить, как поступать дальше?        Этериасы смотрят на неё в упор, не переглядываясь, но едино ощущая, как напряглись. Создатель, что отказался от них, а после захотел вернуть. Создатель, которого напоследок увидел лишь Мар Де Гир, что им и оказался уничтожен. Они верили, что их цель жива. Но так ли это на самом деле?       — Уверен, с этим я могу помочь.        Спокойный голос заставляет застыть всех. Этериасы медленно переводят взгляд на того, кого столетиями боготворили. Того, кто предал их и обесценил всё, что они во имя его свершили. Того, кто послал за их душами человеческую девушку, которой вручил на суд их жизни. Равнодушная улыбка, тень не сменной скуки на самом лице и глаза, которыми он легко пробегается по лицам своих демонов и взгляд которых ведёт к девушке. И в каждом видит перемену. Останавливает же взгляд на кошечке, что пятится, чувствуя эту чёрную ауру. Это создание чернокнижник увидеть не ожидал, но отвлёкся на охрипший голос Феникс, что увидеть не ожидала его:       — Зереф... Вы ждали?..       — Это эфирное тело, — останавливает девушку маг, — я почувствовал ваше появление и решил, что нет смысла оттягивать встречу.        Наконец чернокнижник встречается взглядом с каждым своим созданием. Когда-то они тут же бы пали перед ним ниц. Когда-то они тут же бы спросили, чем могут быть ему полезны. Но сейчас они стоят перед ним, не думая кланяться, и смотрят ему в глаза. Зереф тихо усмехается. Дело не только в том, как он обошёлся с Мар Де Гиром. Феникс повлияла на них, хотели они того или нет.       — Я не просто так желал вашего возвращения. Близится война. Я намерен уничтожить всё, что встанет на моём пути, и вы как этериасы не способны убить меня, но способны исполнить мои желания. В качестве членов моей армии.        Слова Зерефа звучат сухо, и улыбка на лице лишь обостряет это ощущение бесчувственности. Феникс смотрит растерянно то на него, то на замерших демонов, не веря в реальность происходящего – вновь всё как-то сумбурно и быстро – и вдруг чувствуя себя совершенно беспомощной. Война? Уничтожение? Этериасы как члены армии? Девушка растерянно встряхивает волосами, пытаясь собрать мысли в кучу, что даётся непросто, но пока она пребывает в растерянности, тот, кто никогда не умел следить за языком, даёт неожиданный отпор собственному создателю:       — Неплохо устроился, — оскаливается Шакал, делая несколько шагов вперёд. Видно, как напряжён взрывной этериас, точно хранящий в каждой клеточке тела готовность напасть на "родителя". — Не нужны – избавился. Понадобились – вернул. Да ещё и на бесполезную девчушку нас повесил. Эй, создатель, а не слишком ты по уму на людей походить начал?       — Прояви уважение, Шакал! — тут же басит Торафузар, как внимание всех привлекает холодная усмешка Короля Преисподней:       — Мар Де Гир догадывался о подобном исходе.        И никак иначе.. Это чувство на сердцах этериасов: влечение домой. Влечение к создателю. Подсознательное желание быть верными ему. И абсолютно сознательное желание уничтожить его, смешавшееся на грани безграничной веры и всепоглощающей ненависти. Но.. Мар Де Гир не сомневается. Своё решение он давно принял.       — Где искать вас? Создатель.        Зереф встречается взглядом с сильнейшим своим созданием, слыша эту странную интонацию, но сомневаясь в том, как её интерпретировать. Ведь разве могут пойти против него его дети? Сухо улыбнувшись, он отвечает:       — Аракиташиа. Там моя империя. Через месяц мы начинаем своё наступление.        Мар Де Гир кивает, а бессмертный маг обращает взгляд на рыжеволосую, что заметно побледнела, не веря слушая слова абсолютного демона.       — Всевидящая Феникс. Я хочу, чтобы ты пришла вместе с моими этериасами.        С этими словами Зереф разворачивается, и его эфирное тело рассеивается. Водружается тишина, только в этот раз она тяжёлая и давящая. Мар Де Гир встречается взглядом с непонимающим взглядом девушки, что была уверена, что он не повинуется. В этом же были уверены и другие демоны...       — Не понимаю! — выплёвывает Шакал. — Создатель столь же жалок, как и все людишки. Войны им подавай! Да я его самого бы подорвал! Не этого ли он желал!        И как бы ни были грубы и хамоваты эти слова, по зубному скрежету и крепко стиснутым кулакам становится ясно, что взрывной демон едва держит себя в руках. Он зол. Искренне зол. А ещё пытается подавить такую непривычную боль от чувства преданности. Зереф не верит в них так, как когда создавал.       — Это решение мастера, Шакал, — сухо чеканит Торафузар.       — Повелитель... — негромко шепчет Кьёка, в воспоминаниях которой так некстати начали всплывать слова Титании. Об их одержимости... Неспособности думать собственным умом. Сейчас всё иначе... — Мы последуем за создателем?        И её желание быть верной не создателю, но мастеру, что до последнего вёл их за собой.       — Последуем.        И твёрдый ответ абсолютного демона.       — Мар Де Гир! — хрипло восклицает Феникс, но не успевает высказать своих чувств – а после увиденного и услышанного она не уверена, что сама хочет следовать за тем, кто дал ей силы и отправил за этериасами. Лицемерно? Низко? Возможно. Но это неправильно...       — И последуем лишь затем, чтобы исполнить последнее желание нашего создателя.        Мар Де Гир оборачивается к своим согильдийцам, демонстрируя пугающе бездушную ухмылку и горящие огненной сталью глаза.       — Создатель желал умереть.        И знакомый жар встрепенул души этериасов. О, нет, они безгранично преданы своему создателю. Но их создатель желал умереть. Его не интересовали игры с людьми. Он был другим. Он был бессмертным. Человек, жаждущий войны и силы, не их создатель. Это человек, поддавшийся искушению. Эту ошибку исправить могут только его дети.       — Мы последуем за вами, Король Преисподней.        И то, что более верен своему мастеру даже Торафузар, ясно расставило позиции на поле. На лицах демонов появляются привычные усмешки. Они всегда были верны своей цели и так просто от неё не отвернутся. Доведут до конца. Так или иначе.       — Ну так что дальше, Король? — усмехается Шакал, упирая руки в боки.       — Предстоит кое-что найти.        Мар Де Гир обращает свой взгляд к Феникс. Она стоит с чуть отвисшей челюстью, не в силах скрывать изумление, что даже Шакал начинает над ней смеяться. В следующий миг девушка улыбается и подходит к этериасам. Наконец и она всё решила. Нашла свой ответ. И оттянула ворот плаща, демонстрируя знак Тартароса.       — Я буду с вами до самого конца.        "Как же много сантиментов", — подумали бы этериасы. Но да пошло всё к чёрту. Не забавно ли это? Цель не изменилась. Но всё вокруг неё... Никогда не будет прежним. И да гори всё огнём – это новый путь Тартароса.