***
Мерцание неисчислимых огней сопровождало её в бесконечном полёте. Одни светили ярче рассвета, другие источали лишь тёмный туман, но большинство этих загадочных огней были… обычными. Она не могла объяснить это словами, но ощущала каждый из них. Видение — второй признак того, что твои глаза открываются. А какой первый? Какой он? Понимание. Отец мудрости. Знания тысячелетий ничто, если носитель не в силах понять их. Она хотела спросить, о чём говорит неведомый голос. Что за понимание и чего именно. То, что тебе предстоит увидеть. Огни начали гаснуть один за другим, а следом меркло сознание. Всё её существо в этот момент отчаянно пыталось остаться здесь, но не могло.***
В следующее мгновение Луэазаэр открыла глаза. Незнакомый деревянный потолок. Лежанка, сделанная словно из кучек хвороста, пахла растительными маслами и пряностями. Следующее, что увидела девушка — морда тигра. Верный Пушистик сидел возле неё и смотрел в её лицо. — Пушистик… как ты? — Твой зверь не отходил от тебя ни на шаг. Именно он притащил твоё бессознательное тело в нашу деревню, — послышался чей-то мягкий шелестящий голос. Луэазаэр привстала на своём ложе, что удалось на удивление легко, чтобы разглядеть своего собеседника. Мужчина среднего роста с резкими чертами лица, словно вырезанными из дерева. Он имел средней длины русые волосы, которые даже на вид были жёсткие и торчащие, словно прутья кустов. Травянистого оттенка зелёные глаза были спокойными и умиротворёнными. — Не бойся. Тебе здесь ничто не угрожает, — заметил мужчина. — Меня зовут Тарики Капэд. Я являюсь защитником и лекарем этой деревни. — Луэазаэр из народа эльфов, — ответила девушка, решив не выдавать своего полного имени незнакомцу. Она ведь даже не знала, к какой из воюющих сторон он относится. Зато одно Луэазаэр поняла сразу. Перед ней был гибрид. Долгое путешествие с Эллис, встречи с разными гибридами научили её отличать обычных людей от генетически модифицированных. И стоящий перед ней Тарики был очень сильно изменён. Настолько, что это отразилось даже на его внешности, далеко не самой типичной для человеческого рода. Тем временем, лекарь подошёл к Луэазаэр и взял её запястье в свою руку. — Пульс в норме. Критических нарушений жизнедеятельности нет. Но я бы рекомендовал пока отдохнуть в нашей деревне и не срываться в путешествия. — Я должна, — решительно заявила девушка, вспомнив причины своего появления здесь. — Как лекарь я не рекомендую. Но я лекарь, а не тюремщик, — мягко ответил мужчина. — Если такова будет твоя воля, ты можешь уйти. Но твоё тело может не выдержать длительных нагрузок. А вокруг деревни лишь пустыня. — Пустыня?! — вот теперь Луэазаэр удивилась по-настоящему. — Верно. Лучше показать один раз, чем рассказать тысячу. Если ты захочешь прогуляться, то в северной части деревни есть лифт, на котором можно подняться на Кольцо. На этом я тебя оставлю.***
Деревня, куда попала Луэазаэр, была достаточно большой. Скорее это был маленький городок, живущий преимущественно сельским хозяйством. Все дома были ровными и аккуратными, но в то же время странными. Эльфийка долго не могла понять, в чём причина такой чуждости этих строений, пока не присмотрелась к ним внимательно. Увиденное шокировало её. Дома оказались не построены, а выращены. Они были целиком из дерева, но не досок или брёвен. Каждый дом выполнен из цельного куска древесины. Крыши покрыты не черепицей, а корой, настаивающейся в форме черепицы. Во многих местах из крыш торчали веточки с зелёными листьями. Вместо табуретов растущие прямо из пола пеньки. Вместо столов растущие из пола половинки массивных веток. Двери и окна открывались не на металлических петлях, а гибких, но очень прочных веточках. Конечно, в быте людей были и металлические вещи. Их выковывали в отдельных кузницах, которые были сложены из камня. Ещё большее удивление Луэазаэр испытала, когда увидела, что выращивают на своих полях эти люди. Многие фрукты, ягоды и овощи считались в остальным мире дикими, но здесь их культивировали и вывели более пригодные для употребления сорта. И животные. Дома охраняли не сторожевые псы, а сторожевые волки и медведи, которые, что было очень странно, слушались людей без пререканий и даже не пытались показать свой норов диких зверей. Словно она попала в целое поселение друидов. Но магией эльфийских друидов здесь даже не пахло. Сама способная на пару-тройку фокусов из этой школы чародейства Луэазаэр узнала бы эманации «зелёной магии» даже за дневной переход. Причины появления такого образа жизни Луэазаэр также поначалу не понимала. Из всех местных жителей только пятеро были гибридами, чего они даже не скрывали. Но и этих пятерых хватало с избытком. А потом девушка начала понимать. Тарики Капэд, коего местные с почтением называли древесным владыкой, на глазах девушки восстановил плодоносное дерево, повреждённое от удара молнии после недавней грозы. Пальцы гибрида сильно удлинились, покрылись древесной корой и воткнулись в землю. И уже через минуту древо начал окутывать кокон из коричневых корней, накрывая его целиком. Всего несколько минут — и кокон слился воедино с растением, образовав целую яблоню. Дерево выглядело свежим и молодым, словно не оно недавно пострадало от молнии. Кроме Тарики, также выделился Дхарти Кадан, низкорослый широкоплечий крепыш, который мог силой Воли изменять состав почв. Вместе с Тарики они занимались улучшением местной почвы и выращиванием растений. С земли возле деревни можно было снимать по двенадцать урожаев в год, но благодаря усилиями двух гибридов ухудшения почвы не происходило. Трое других гибридов встречались Луэазаэр куда реже. Ещё одного, Томаса Сая она встретила, когда поднималась на лифте. Тот поднялся на стену параллельно, просто взлетев и перенесясь на Кольцо без видимых усилий. Две сестры-близняшки, занимающиеся укрощением животных вовсе чаще бывали в лесу, чем в деревне. Кольцом здесь называли разорванный круг скал, который опоясывал зелёную долину. Хотя её было бы правильней назвать оазисом. За скалами были лишь раскалённые пески. Поверхность Кольца была плоской благодаря силе того же Кадана. Тот просто выровнял верхушки скал для удобства наблюдателей. Разрыв был лишь на юге. Как раз через него Пушистик и притащил на себе тело Луэазаэр. Именно там её подобрал дозор местных жителей, обычно следящих, чтобы внутрь Кольца не проникли живущие в пустыне варвары и разбойники. Многие животные в местном лесу происходили из других регионов. В своё время сёстры-близняшки, пока ещё ни разу не встреченные эльфийкой, привезли их и поселили здесь. История возникновения поселения проста и драматична. Оно состоит из потомков тех людей, которые лишились дома примерно семьдесят лет назад. Сейчас остались лишь старики, которые уходили с пепелища ещё детьми. Целый город был стёрт с лица земли во время атаки варваров, но от полного истребление жителей спасли появившиеся герои. Как несложно догадаться, этими героями были пятеро гибридов, которые продолжают следить за поселением по сей день. Для стариков, которым должно было уже быть под сотню, выглядели они вопиюще молодыми, словно время над гибридами власти не имело. После нескольких разговоров Луэазаэр всё же смогла разузнать местоположение оазиса. Находился он в юго-западной части Континента Пустынь, аккурат в землях Серой Орды, которая была под влиянием Ор-Канигель. С могучими пепельными великанами местные были в хороших отношениях, но Серая Орда являлась не монолитным образованием, а лишь союзом племён. Потому периодически отдельные варварские вожди пробовали Кольцо на зуб. Уходили они обычно побитыми и потерявшими свою воинственность, так как местные гибриды-защитники оборачивали против варваров саму природу и даже землю под их ногами. Так что оазис можно было назвать тихим и спокойным местом. С официальной властью из Ор-Канигель никто не стремился ссориться. Напротив, сотрудничали, поставляя некоторые товары. В основном это были выращенные фрукты, овощи и целебные растения. А ещё вокруг действительно простиралась пустыня на много дневных переходов. Даже к относительно близкому океану нужно было добираться неделю сначала через раскалённые пески, а затем по степной полосе, где обитало много враждебных простым путникам кочевников. Если же говорить о других направлениях, то привычной к лесам эльфийке проще унестись сквозь пространство силой своего авторитета, нежели выжить в столь негостеприимных землях. И варвары с бандитами были ещё не самым страшным, что можно было встретить. По округе бродили различные монстры, как мутировавшие под воздействием агрессивной магической энергии, фон которой спустя многие столетия едва успел прийти в относительную по меркам других континентов норму, так и созданные больным разумом магов-экспериментаторов, которые повадились скидывать в пустыню неудачные творения, приняв этот континент за большую помойку, которая всё стерпит. Отчасти эти маги были правы — Континент Пустынь действительно превратился в такую «помойку» за много веков. Правда, местные жители могли бы поспорить с таким утверждением, но их мнения за всё время так и не догадались спросить. Несколько веков маги-экспериментаторы искренне считали, что в пустынях континента никто разумный не живёт. Кроме отдельных мазохистов и романтиков выживания в загаженных пустошах, что, в принципе, одно и то же. Луэазаэр пару раз даже хотела прогуляться за Кольцо, но быстро передумала, когда при первой попытке плохо подготовилась и едва не получила тепловой удар, а на второй из-под песка выползли гигантские серые скорпионы с лошадь размером. Последних пришлось уничтожать Дхарти Кадану, который передавил членистоногих обломком скалы, управляемым его Волей на расстоянии. — Похоже, я застряла здесь надолго, — вздохнула девушка после второй неудачной вылазки и принялась собирать сведения об окружающей пустыне. Было похоже, что ей придётся остаться в оазисе. И для начала требовалось как-то влиться в это общество, чтобы не быть местным жителям, которые фактически приютили её, обузой. К счастью, ей было что предложить местным. Некоторые знания магии друидов позволили хоть немного, но сблизиться с Тарики и близняшками Ави и Ри. Последние при всём внешнем сходстве всё же разительно отличались. Ави можно было спутать с эльфийкой по стилю одежды, повадкам и грации. Разве что уши и немного форма лица выдавали в ней человеческую кровь. Зато Ри выглядела типичной дикаркой, немало переняв от тех же варваров пустыни. Вечно с перемазанным краской лицом, одетая в открытые одежды, сделанные из кожи и шкур трофейных зверей пустыни. Наплечник она и вовсе сделала из рога бегемота, как определила Луэазаэр. Позднее она ещё и узнала, что этого бегемота Ри одолела один на один голыми руками. Ави Луэазаэр помогала с лечением местных животных. Впоследствие вместе с Ри патрулировала периметр Кольца. Поначалу сёстры приняли эльфийку холодно и без особого энтузиазма. Они и с местными людьми общались неохотно. Правда, общность интересов и любовь к природе всё же сблизили Луэазаэр и сестёр. Больше эльфийка общалась с Ри по понятным причинам. Ави чаще блуждала внутри Кольца. Зато её диковатая сестра могла больше поведать об обитателях пустыни, информация о которых была очень ценна. — Вот за те барханы, где ещё красным по ночам отсвечивает, лучше не соваться, — заметила Ри, когда они проходили южнее границы оазиса. В сумерках это свечение было уже заметно, так что Луэазаэр сразу же поняла, о каком месте говорит Ри. — Там особенно опасные существа? — уточнила эльфийка. — Если бы, — хмыкнула дикарка. — Там эта… как её Тарики называл. Аромалия или ономания. — Может, аномалия? — Да, и это тоже. Кто туда ходил, назад не вернулись. Однажды мы собрались всей группой впятером и прошли по границе алых песков. Ничего. Только небольшое искажение в воздухе, словно изгибается. Пробовали метать туда предметы, взрывчатые смеси, даже направили одного лесного духа. Эта дыра жрёт, как не в себя. Всё подряд, не разбираясь. И ведь, паскуда, в дневное время вообще незаметна. Только когда темнеет, свечение проявляется. Сколько там сгинуло народу, никто и не знает. — И что вы сделали после? — А ничего… почти. Знаки предупреждающие развесили вокруг поганого места. Если тебе так интересно, спроси Тарики. Он любитель поболтать о своих метахренических вещах. — Может, метафизических? — Да, и об этом тоже. Луэазаэр посмотрела ещё раз в сторону алых песков. Трудно было объяснить, но что-то тянуло её в это место. Манило к себе, звало призрачными голосами, на мгновение зазвучавшими в голове. Девушка тряхнула головой, отгоняя наваждение. Слишком уж странным было это ощущение. И даже после возвращения в поселение она не смогла выбросить это из головы. Так что при первом удобном случае подошла к Тарики с вопросом об алых песках, когда увидела его в саду. — Алые пески? Да, помню такую аномалию. Не первая в этой пустыне и, боюсь, не последняя, — уклончиво ответил Тарики. — И всё же. Что в ней особенного? — не отставала Луэазаэр. — Например, то, что на этом самом месте есть значимые следы раскола жесткого эфира сущностью восьмого ранга бытия. — А если перевести на более понятный язык? — Восьмой ранг бытия — уровень реальности, соответствующий сильному богу или дьяволу… или явлению, сопоставимому с ними по влиянию на вселенную. Раскол жёсткого эфира — это катаклизм, при котором Воля сильной сущности раскалывается на части. Обычно это от двух до семи частей. Такие явления оставляют страшные шрамы на теле мира. — Ты хочешь сказать, что на том самом месте произошёл раскол… бога? — шокировано уточнила Луэазаэр. — Явление не сказать чтобы частое, но и единичными такие случаи не назовёшь. В одном мире-заповеднике произошёл даже раскол сущности девятого ранга бытия, демиурга. Второй демиург разделил своего шумного брата как раз на семь частей и запечатал в разных физических объектах по всему миру. Вроде как там пару таких частей даже успели уничтожить какие-то невероятно удачливые и сильные смертные… по слухам. Лично я не бывал — на проход в миры-заповедники установлен жёсткий запрет. Так у них в центре того мира по сей день лишь мёртвая скала. А вокруг неё по окружности внушительного радиуса образовалось море, а вся суша была уничтожена. — Но если вернуться к алым пескам. Кто был расколот там? — Хм… извини, я не знаю. Моих знаний хватило лишь, чтобы понять причину образования аномалии. Но я не могу сказать, кто там был расколот или куда она отправляет попавшие внутрь объекты. — Я поняла. Спасибо и за это, — кивнула Луэазаэр. Половину ночи девушка не могла заснуть. Стоило закрыть глаза, как она начинала слышать голос откуда-то с юга. Из тех самых песков. Наутро не выспавшаяся и хмурая Луэазаэр была шокирована новостью от Тарики. — Собирайся. Птицы Ави сообщили, что на оазис движется армия варваров. Все способные сражаться сейчас выдвигаются на позиции.***
Исследовательский центр хронобиологии клана Гивсия. Место: засекречено. Сотрудники: аркан клана Гивсия шестого поколения, аркан клана Гивсия одиннадцатого поколения. Шёл тридцать три тысячи шестьсот семьдесят восьмой день наблюдения. Старший исследователь, официальный доктор хронобиологии и просто очень скромный аркан шестого поколения Дож’Зекеаль из клана Гивсия открыл журнал исследований в виде старенькой и основательно затёртой книжечки. В этом варварском мирке нельзя было пользоваться нормальной аппаратурой с устройствами ввода, ведь сохранялся пусть и небольшая, но всё же реальная вероятность обнаружения центра аборигенами. — Запись номер сто одиннадцать тысяч восемьсот девяносто шестая, — привычно забубнил Дож’Зекеаль, с унылым видом заполняя новый лист мелкими символами. — Крабообразные существа под кодовым номером Ти-Ви-семнадцать из жерла вулкана Брополис прошли новый цикл разделения. Существенных изменений по сравнению с предыдущим поколением в генетическом коде не выявлено. При длительном наблюдение обнаружена цепочка, отвечающая за сохранение поведенческих схем в нервных узлах, расположенных под центральной областью панциря в спине существ, исполняющих роль самок после прохождения этапа разделения по половому признаку. У самцов и изначальных гермафродитов данной особенности не установлено. Их центр хранения информации по-прежнему расположен в районе головы в верхней точке при переходе в район спины. Наблюдатель откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул, снова переводя взгляд на страницу журнала. — Да… примерно так и нужно написать в отчете. Только более наукоёмкими терминами, а то зануда Витор мне всю кровь выпьет. А он может — любой вампир обзавидуется. Обстановка была довольно скромная. Наблюдательный пункт, представляющий из себя круглый каменный бункер с десятком отполированных каменных табличек, которые в обычное время были просто каменными табличками, не вызывающими подозрения, а сейчас транслировали изображение из десятков разных мест на гладкую поверхность. На одном из экранов как раз были видны те самые крабообразные существа с двумя парами клешней, одна из которых была широкая и мощная (для защиты и сражения за самок), а вторая более узкая, расположенная на длинной и гибкой конечности (её существа использовали для тонкой работы, добычи и обработки разных материалов). Ти-Ви-семнадцать, как их назвал исследователь, были условно разумными существами. Хотя их мозговая активность находилась на уровне самых примитивных обществ, а сами они жили в условиях первобытного строя, крабообразные алого цвета размером с крупного пса уже умели создавать простейшие орудия труда, которые хранили между шипами своего панциря. Рукоятям орудий специально придавали особую форму с утонченным центром, чтобы удобней было фиксировать предмет. Длинная гибкая клешня уверенно доставала до почти любого места на панцире, за исключением задней по понятным причинам. Способность выдыхать воспламеняющуюся смесь и огнеустойчивость сделали этих существ идеальными кузнецами. Все их орудия, пусть и крайне примитивного вида, были сделаны из обсидиана и металлов. Между собой крабы общались на неком шипяще-булькающем наречии, которое для любого гоминида, даже высокоразвитого аркана, казалось сущей тарабарщиной. Некоторое время Дож’Зекеаль и Логрин, его ассистент, пытались общаться с «крабами». К сожалению, единственное, чего им удалось добиться, это эмпатическое ощущение насмешки существ над «чудовищно коверкающими их великий язык мягкокожими». После этого Дож’Зекеаль решил не позориться и использовать телепатическую и эмпатическую связь. Это ускорило исследования, но несильно. Разум существ, живущих по совершенно иным законам природы, большинство образов гоминидов просто не воспринимал. Верно и обратное. Пока что пределом общения двух видов оставались общие разговоры о погоде. — Эй, Док! Посмотрите, кого я принёс! — послышался радостный голос Логрина. Дож’Зекеаль слегка поморщился. Юный аркан одиннадцатого поколения имел слишком шебутной характер. Непозволительно для исследователя, занимающегося по большей части созерцанием окружающего мира. Ассистенту не хватало терпения. Впрочем, он здесь всего лишь второй год. Скоро Логрин поймёт, что ничего весёлого и захватывающего в профессии хронобиолога нет. Особенно если вспомнить, что смены приходят раз в сто лет. Последняя мысль немного приободрила Дож’Зекеаля. Он здесь уже больше девяноста лет, так что смена не за горами. А потом придёт тот, кому исследователь отдаст записи, введёт в курс дела и пожелает удачи с плохо скрываемым сочувствием. Ведь следующему исследователю придётся изучить архивные сведения о наблюдении за Ти-Ви-семнадцать за пятнадцать тысяч лет. Конечно, если идти по основным вехам, то это займёт не так много времени… первых лет десяти хватит, чтобы полностью вникнуть в суть дела. Ещё, пожалуй, он будет скучать по Логрину и его постоянной привычке находить себе приключения на ровном месте. С этими мыслями Дож’Зекеаль повернулся в шарнирном кресле и… подумал, что погорячился с последней мыслью. Логрин радостно скалился, держа за ногу тело мёртвого мужчины. Явно мёртвого — с отрубленной головой мало кто может прожить. Разве что некоторые гибриды или особо сильные маги. И то не очень долго. — Что это?! — возмутился степенный исследователь. Внешность доктора наук и ассистента разительно отличилась, как и их поведение. Если Дож’Зекеаль выглядел умудрённым годами учёным на вид лет под пятьдесят (почему-то при переходе из поколения в поколение доктор не желал молодеть и постоянно сохранял телу именно такой биологический возраст) в засаленном халате, с залысиной на лбу и морщинами вокруг вечно покрасневших глаз, то Логрин был пышущим здоровьем и молодостью блондином с фигурой атлета и античным стилем одежды. — Труп, Док. Вы разве не поняли сразу? — усмехнулся этот юнец. «Юнцу», правда, должно было быть лет под пять сотен, но для разменявшего не одно тысячелетие доктора это не имело большого значения. — Я не об этом! Зачем ты притащил труп в наблюдательный пункт! — повысил голос почтенный ученый. — Я случайно проходил мимо места, где наблюдалась сильная активность демонов… — Да-да… случайно. — Дож’Зекеаль только тяжело вздохнул. В «случайность» он не поверил даже не мгновение. — Так там прибили этого парня! Я почувствовал родственную энергию от него. Правда… разбавленную какую-то. Как будто потомок какого-нибудь полуаркана. — И ты решил притащить этого потомка полуаркана из клана Гивсия сюда? В разгар наблюдения за Ти-Ви-семнадцать? — Да ладно вам, Док! На этих крабов вы ещё успеете насмотреться. Давайте поможем пареньку по-родственному. Хорошо? Логрин посмотрел своим фирменным взглядом щенка. В ответ Дож’Зекеаль посмотрел своим фирменным взглядом из-под кустистых бровей, но сердился на своего непутёвого ассистента недолго. В конце концов, он был прав. Даже такие индивидуалисты как Гивсия должны помогать друг другу. — Ладно. Клади его на стол, — кивнул доктор наук. Во всём помещении предметом роскоши можно было назвать только кресло на шарнирах. Всё остальное, включая стол, было под стиль местных, простым и грубым. Всё же лабораторию располагалась на варварских землях Континента Пустынь. Дож’Зекеаль в первую очередь устранил физические повреждения. Отрубленная голова прирастала очень плохо — удар нанёс настоящий титан Воли, какие среди демонов высокого ранга встречаются. Но гордость аркана шестого поколения не позволяла бросить процесс. Чтобы он, сам Дож’Зекеаль, уважаемый доктор наук и перешедший на новую ступень эволюции гоминид, спасовал перед каким-то демоном, пусть и высокоуровневым?! Внушение помогло. В следующее мгновение от фигуры тщедушного на вид ученого ударил поток Серебряной Воли, который прогнал прочь демонические примеси. После процесс пошёл быстрее — раны затягивались на глазах, а разорванные ткани возвращались в исходное положение. Дальше пошёл процесс притягивания уже «уплывающей» на волнах спирали Источника энергетической полевой сущности. Благо, срок окончательного разъединения не вышел, и квантовый скачок ещё не произошёл, так что не пришлось нырять за сущностью в ту клоаку, где они проходят запечатывание «излишних личностных примесей, мешающих новому опыту». — Логрин, помоги мне! — прохрипел Дож’Зекеаль, с натугой притягивая энергетическую полевую сущность обратно за тоненькую ниточку из причинно-следственных связей, порождённых тончайшими нитями эфирных колебаний. Не будь её, сущности «отлетали» бы сразу, как это происходит в иных мирах, где такая связь настолько слабая, что не учитывается Источником. А так их пока держит, пусть и слабовато. В «вытягивании» Дож’Зекеаль был не очень хорош. Ему было проще (хотя и противней) нырнуть в Источник, чем заниматься этим «духовным самоудовлетворением», как он иногда в сердцах называл крайне муторный и неудобный процесс. Так что помощь Логрина в виде притока Серебряной Воли оказалась не лишней. Конечно, существовали способы и проще, вроде умений Воли и заклинаний, приводящих к воскрешению недавно умерших, но такие методы слишком грубы и чреваты созданием мелких повреждений у энергетических полевых сущностей, которые могут перейти и на сгущённую энергию, то есть физическое тело. Конечно, есть арканы куда более высоких уровней, настоящие монстры даже по меркам арканов. Смертные нередко называли их детьми богов или даже самого Творца. Такой мог походя за секунду вытянуть сущность и восстановить как тело, так и нарушенные связи. Увы, настолько великой мощью Дож’Зекеаль не обладал. Да и не его это специализация. Наконец, «вытягивание» завершилось. Дож’Зекеаль вытер со лба трудовой пот (процесс был настолько трудоёмким, что отразился даже на физическом теле) и приступил к третьей фазе операции. Теперь нужно было восстановить нарушенные энергетические связи между сгущенной в форме материи энергии, которая уже начала медленный процесс распада на более мелкие частицы, и разряженной энергии сущности. Связь, которую примитивно мыслящие аборигены называют связью «души с телом», а чуть более развитые, но не менее закосневшие на своём более научном уровне (часто всё ещё примитивном по меркам арканов) вовсе отрицают. В своё время Дож’Зекеалю пришлось проштудировать целую тонну литературы (и это не преувеличение — в бумажном виде она действительно весила тонну) в области теории энергии, пространства и времени, по квантовой физике, теории относительности связей вселенной и массе других направлений, чтобы хоть немного разбираться в том же процессе «вытягивания». — Логрин, держи Волей вот этот пучок. Если отпустишь, начнётся скачок, а нам этого не надо. — Хорошо, Док. — Теперь пережми вот здесь и начни потихоньку сливать концы воедино. Я пока займусь мозгом. Хотя «связывание» было куда проще «вытягивания», Дож’Зекеаль всё равно потратил на это массу времени. Но уже к исходу второго часа с помощью Серебряной Воли и массы трёхэтажных конструкций, состоящих наполовину из наукоёмких терминов, а наполовину из местных матерных выражений, удалось восстановить все связи с мозгом. Сейчас сущность паренька должна была видеть красочные видения. Если бы не небольшое повреждение памяти, у воскрешённого даже остались бы воспоминания о видении тела со стороны. Впрочем, такой эффект может повториться, если не поторопиться, а некоторые нервные окончания будут прижаты слишком сильно. Хотя нет… видение со стороны от лица сущности и физического мозга сильно разнятся. Другой диапазон восприятия. Сущность будет видеть всё более мелким и без цветов. Дож’Зекеаль пару раз выходил в Источник, так что приходилось видеть мир как сущность. Приятного в этом для аркана было мало. Ничего, если быть честным. Мутные пятна энергии, мелькания нитей, постоянные ментальные удары от того же Источника, хотя и иные центры силы, помельче, не самые дружелюбные. Если бы доктора наук не обучал правилам безопасности путешествия в форме энергетической полевой сущности сам Айлен Гивсия, первый же такой выход стал бы фатальным для личности, известной как аркан Дож’Зекеаль. — Ух… всё… пришил. — Руки не забыли, Док? — Не забыл. Можешь отпускать пучок. Пациент уже никуда не уйдёт. Дож’Зекеаль рухнул в кресло, приходя в себя после тяжёлой операции. Не только сущность, но и тело болело так, будто всё неделю до этого почтенный учёный куролесил днями и ночами с применением алкоголя и тяжёлых дурманящих средств. Хотя даже в этом случае было бы легче. — Больше таких проблемных пациентов ко мне не носи. Не моё это, — тяжко вздохнул доктор. — Но вы же справились, Док! — радостно улыбнулся Логрин. Его улыбка в настоящий момент провоцировала смертельно уставшего доктора на членовредительство с особой жестокостью. — Хм… я тут нашёл интересную вещичку! — Что ещё? — без особого интереса спросил Дож’Зекеаль. — Клятва. Встроена в структуру его сущности. Интересная вещь. Грубая и надёжная как топор. Наверняка, местные аборигены-маги играются. — Какая функция в основе? — устало спросил доктор наук, немного оживляясь. Сам он страдал сенсорной глухотой в плане видения таких конструкций — для чего почтенному учёному и требовался толковый ассистент. — Вижу связку «если-то-иначе». После «если» идёт массив данных с набором действий. Так… переменная, отвечающая за стремление. Переменная, которая требует определённых действий раз в некоторый промежуток времени. Каждое действие имеет в своей основе зацикленность. Дальше идёт «то». Оно завязано на снятии клятвы при выполнении действия из одной конкретной переменной, записанной под «то». В этом случае все другие переменные условия «если» становятся равны нулю. То есть, если он, выполняя определённый набор действий, достигает некого главного результата, то все требования обнуляются, а клятва прекращает своё действие. — Компенсационные механизмы имеются? — Да. В случае отсутствия полного набора выполняемых действий в массиве, то есть если хотя бы одно из них ложно, включается механизм «иначе». Здесь вижу цикл из «истинно-ложно» нескольких переменных. Определяется возможность личности на выполнения цикла действий из «если». Предусматриваются болезни, плен, ранения, проклятия… полный набор наёмника, в общем. Если же все компенсационные механизмы ложны, то срабатывает переменная «смерть». Физическое тело умирает, а сущность совершает квантовый скачок. Всё. — Да… просто и надёжно. Как топор, если я правильно помню твои слова, — усмехнулся Дож’Зекеаль. — Примитивно и надёжно. В духе местных. Правда, они не учли лазейки. А если этот юноша договорится, скажем, о плене с кем-то? Будет где-нибудь как бы в «плену», а клятва постоянно зацикливается на истинном условии в части «иначе». — Не думаю, что в местных реалиях он может стать чьим-нибудь почётным пленником, — улыбнулся Логрин. — Видимо, местные не учли этого фактора, так как в текущей ситуации он невозможен. Дикари, что с них взять? — Хм… Визуализируй код клятвы. Логрин послушно взмахнул руками, создавая рисунок из частиц Серебряной Воли. Дож’Зекеаль встал с кресла и прошёлся вокруг стола, рассматривая визуальный вид клятвы в виде ряда буквенных символов. — Вот этот участок ближе. Ещё… ещё. Ага, вижу. Так-так-так… — Вы что-то задумали, Док? — полюбопытствовал Логрин. — Да, — в глазах Дож’Зекеаль горел фанатичный огонёк исследователя. — Такой случай выпадает раз в тысячу лет. Давай-ка кое-что малость подправим. Заодно и поможем этому молодому человеку. — Согласен! — обрадовался ассистент. — Помочь родичу — первое дело! — Да-да… и это тоже. — По Дож’Зекеалю было видно, что помощь этому «родичу третьей воды на киселе» для него находится где-то на «надцатом» месте. — Что если… переставить местами условие из двух разных частей? — Например? — Смотри. Вырезаем переменную «смерть» из части «иначе». Часть кода выпала из рисунка. — Готово. — Теперь вставляй её в итог к «то». — В смысле? То есть, если он выполнит клятву, то она обнулится, а он умрёт? — Логрин с недоверием посмотрел на доктора. — Вам не кажется, что это слишком? — Не кажется. Добавляй условие «от старости» к переменной «смерть». — Хм… тогда ладно. Добавил. — Так… теперь смотри, что получилось. Если он выполняет все эти действия, то получит смерть от старости и обнуление клятвы. Если не выполняет без уважительных причин… не получает ничего. — Ничего? — удивился ассистент. — Ничего, — довольно улыбнулся Дож’Зекеаль. — Даже смерти от старости. Готово? Теперь ставь маячок для считывания информации. Посмотрим, как поможет этот метод. — Метод чего? — Получения бессмертия. Хочу посмотреть, если отменить смерть от старости в случае неисполнения клятвы, будет ли он стареть, как все люди. — А если он выполнит её быстро? — Логрин, взгляни на условие. Полное уничтожение культа Жнецов Риссы, креатур этих хулителей природы от Нергарис. Эту цель и за тысячелетие не исполнишь. Особенно, если являешься простым человеком. Так что эксперимент, как я рассчитываю, продлится надолго. — А если он погибнет уже на следующей неделе? Демоны ведь его как-то убили, — трезво рассудил Логрин. — Нда… проблемка. Такой шанс и так позорно спустить в отхожее место… Вот что, пиши следующее. — Что? — Хм… Серебряная Воля в нём пусть и не в такой высокой концентрации, но достаточной. Значит, фиксируй следующее: пока условия для обнуления клятвы не исполнены, данный индивид получает… дальше прописывай генетический код гибридов с Серебряной Волей. Сила там, рефлексы, выносливость. — Управление временем прописать? — Эм… нет. Боюсь, его тело такое не выдержит. Хватит с него и стандартного пакета данных. Это сильно повысит выживаемость индивида. И да, ставь ему больше изменений для ускорения, гибкости и прочих моментов, которые увеличат его скорость, способность уклоняться, реакцию на раздражители. В общем, всё то, что поможет, если что, сбежать. Зрение не забудь подкрутить. И слух. И… хотя нет, зрения и слуха хватит с головой. — Он с ума не сойдёт от такого набора? — Не волнуйся, Логрин. Побудет у нас — пройдёт курс адаптации. Только перенесём его в домик на скале. И тряпки свои смени на местные. Будем при нём паломниками, которые поселились недалеко от святого места. — Какого святого места? — Да хотя бы этого вулкана. Скажем, что поклоняемся местным разумным крабам. — А это не слишком? — Эти люди поклоняются обезумевшим богам со старцем с разноцветным глазом во главе. Не думаю, что его сильно удивит поклонение крабам. — Ладно, ваш выбор, Док.