Шуки

«Я милого узнаю по походке…» Музыка и слова народные

— Ёб вашу мать, — пытаясь утереть с лица чужую вязкую, как моторное масло, кровь, осуждающе выдохнул Баки, — а мы-то думали, вы инопланетяне. Сам с собой он называл шестилапых — шуки. Или зикси. В зависимости от того, на каком языке думал в тот момент времени. Самим шуки (или зикси) было все равно. Они явно его не понимали и, похоже, в принципе не владели какой-либо связной речью. Это было не очень весело, потому что никого, кроме них и Баки, вокруг не было. Там, где он оказался после боя за Вижна в Ваканде. По правде говоря, Баки ждал, что на этот раз он точно умрет. Ха-ха-ха! Конечно же, он снова не угадал. Было даже немного обидно, что он мог в очередной раз на это повестись. Он столько раз уже ошибался подобным образом, стыдно сказать. Но по факту ему хотелось есть, пить и спать так же, как и всегда. Тело испытывало боль и уставало, а все рецепторы исправно передавали картинку, звук, запах, вкус и осязательные ощущения его помятой поношенной шкуры. С точки зрения материализма это свидетельствовало, что он жив. В итоге складывающаяся из передаваемых рецепторами сигналов реальность представляла собой желтоватые продуваемые холодным ветром лесостепи под низким и неизменно хмурым пепельным небом. Жить было вполне можно. К тому же, благодаря опыту Зимнего Солдата, Баки буквально шестым чувством умел находить пригодную для питья воду. Полезный навык. С едой дела обстояли хуже. Из всех растений, которые он решился попробовать, его организм не отверг только похожие на дубовые по форме и на базилик по цвету и вкусу листья какого-то кустарника. Однако перспектива питаться исключительно одной этой оригинальной приправой, честно говоря, не очень-то его вдохновляла. А потом его нашли шуки. И, к счастью, некоторые части их тел оказались вполне себе съедобны. Впрочем, похоже, они думали о нем так же, поскольку обеспечивали его поставкой свежих продуктов ежедневно и без выходных. Автомата у Баки больше не было. Вероятно, огнестрельное оружие в загробной жизни ему не полагалось. Но каким-то образом вселенная позволила ему забрать с собой все восемь нательных ножей, так что, имея под рукой их и сколько угодно древесины, Баки в первые же дни соорудил себе два арбалета и от души запасся короткими, но мощными стрелами из очень твердого сорта местного дерева. В самом начале Баки еще не терял надежды найти и других людей. Не зря же ему то и дело попадались весьма явные следы их пребывания в этих местах: укрепленные камнями родники, пни явно срубленных стволов, отличный, хоть и немного заржавевший, топор, застрявший в том самом очень твердом дереве (Баки его, конечно, вытащил, почистил, как смог, и с удовольствием пользовался им, как в мирных, так и не очень целях). Впрочем, самой лучшей его находкой стала, конечно, землянка. Добротная, сложенная из толстенных бревен, с надежно зарешеченными узкими бойницами окон, дверью, едва ли не в два веса той, которой запирался нижний этаж в бункере, и с пятью тяжелыми засовами. Она стояла открытой, когда он пришел. Будто ждала его. Грех было бы не воспользоваться. Тем более, что ему уже остопиздело спать, привязав себя к верхним веткам деревьев и просыпаясь, когда беснующиеся внизу шуки начинали раскачивать их, пытаясь его свалить. Баки умел быть благодарным за все, что давала ему жизнь. Он запасся дровами, принес воды. Развел огонь в сложенной из угловатых камней печке с извилистой зарешеченной трубой. Сварил себе похлебку из ливера шуки с базиликовыми листьями и почти несъедобными солеными орешками, которые потом повыплевывал в процессе еды, как черный перец. Проверил засовы и улегся спать, как нормальный человек, на узкой, но крепкой дощатой кровати. И наконец-то спал всю ночь, как младенец, пока по крыше скребли когтями и дышали в решетки крохотных окон как по расписанию заявившиеся шуки. Словом, после того, как он нашел землянку, жизнь Баки существенно наладилась. У него был дом, была еда и вода, было оружие и куча каждодневных обязанностей, которыми он занимал себя, чтобы не думать о более глобальных вещах. С отсутствием людей он быстро и как-то на удивление легко смирился. Шуки четко соблюдали неведомо кем установленные для них правила и нападали ровно четыре раза в день: в час Тигра, в час Змеи, час Обезьяны и час Свиньи по часам Ба Цзы, как для удобства определил для себя Баки. С таким графиком с ними вполне можно было иметь дело. Солдата тянуло в степь, но приходилось обходиться ограниченными по времени вылазками, так как отбиваться от шуки на открытой местности было намного сложнее, чем в лесу. Да и туши далеко таскать не хотелось. Баки приносил воду, рубил дрова, рубил трупы убитых шуки, топил печку, варил свой суп, прикапывал туши, валил новых тварей, выстругивал стрелы, обжигал в огне кости шуки, придумывая им применение. Занимал себя, чтобы не думать о тех, кто остался позади. О том, без кого он сжимался по ночам в тугой комок, обнимая себя руками и беззвучно воя. Он ничего не ждал, ни на что не надеялся, он просто жил день за днем, день за днем. Чтобы не грустить, учился вырезать из чурбачков фигурки животных. Для начала осилил двух коз, козла, носорог у него не получился, поэтому он сделал слона. А у фигурки, которой полагалось изображать вставшего на задние лапы медведя, неожиданно получилась львиная грива и пугающе умная, угрожающе ласковая улыбка на морде. Солдат… Баки сначала так испугался его, что хотел сжечь, но переборол себя и оставил фигурку. Назвал Михайло Илларионовичем и каждый раз советовался с ним, когда задумывал что-то новое. Михайло Илларионович смотрел на него, неизменно снисходительно и насмешливо кривя звериные губы улыбкой, и оставлял выбор за ним. Зимний Солдат пытался научиться у него хоть чему-нибудь. В ту ночь бушевала такая адская буря, что даже шуки не сумели прийти в свой положенный час. На рассвете Баки с трудом смог открыть дверь, придавленную снаружи упавшим деревом. Потом возился, расчищая пространство вокруг хижины. Немного напрягся, когда шуки пропустили уже второй визит подряд, вероятно, застряв где-то в завалах. Но, отчитавшись перед Михайло Илларионовичом о своих планах, Баки все же рискнул отправиться за водой к ближайшему из имевшихся вокруг родников. Завалы встречались через каждые десять шагов. Барнс вздыхал, пробирался сквозь них, уныло матеря бурелом,а потом потратил не меньше получаса, убирая поломанные ветки, засыпавшие колодец, и расчищая его от попавших туда листьев. Конечно же, когда он, наконец, набрал полную бадью даже относительно чистой его стараниями воды, поломанные ветки вокруг жизнерадостно захрустели и, вскидывая свободной рукой от бедра арбалет, он уже знал, что увидит. Шуки стояли вокруг него широким кольцом. Примерно дюжина, а возможно, и больше. Ему не было видно за завалами. Этого стоило ожидать. Он выстрелил дважды, целя в открытые пасти ближайших тварей, так, чтобы пробить им глотки, швырнул арбалет третьему в морду и выхватил из-за пояса колун. Вытесанная из целикового чурбака кадушка с водой в другой руке тоже была вполне эффективна в ближнем бою, если лупить ей шуки прямо по морде. Ему даже удалось сломать таким ударом шею одному, но потом сделанная из лыка ручка лопнула в месте крепления, и этого оружия он тоже лишился. И все равно, все было еще не так плохо, пока после очередного удачного удара топор не застрял в черепе очередного шуки, которого тут же подмял его собрат, рванувшийся к Баки быстрее, чем тот сумел высвободить свое оружие. И пусть против него оставалось теперь шестеро шуки (хотя нет, еще один поотставший подоспел), отбиваться от них в ближнем бою реально не было его любимым способом провести вторник. Но, наверно, где-то пробил и его счастливый час, потому что последний шуки, судя по всему, оказался больной или бешеный (у Баки не было времени его особо рассматривать). Он ни с того ни с сего набросился на своих же с тыла, чем реально упростил Баки задачу. Пара минут — и среди сломанных веток и мертвых тел остались только они двое. Баки предплечьем утер пот со лба и удобнее перехватил нож, не успев даже вздохнуть по-человечески, прежде чем последний шуки чуть присел на задние лапы и предсказуемо бросился на него. И стоило только этой кожисто-черной гладкой туше врезаться в него, нижним рукам сжать его бока, а верхним так ловко перехватить запястья, как у Баки все тело свело от невозможной догадки. От всеобъемлющего, почти болезненного чувства узнавания. Остро, отчаянно заныло в груди, сдавило горло. Невозможно стало вдохнуть. Невозможное стало возможным. А шуки вдруг мягко боднул его лбом в лоб, а потом прижался мордой к плечу, отчаянно крепко стискивая в объятии. — Боже ты ж хрень какая, — растерянно выдохнул Баки и надавил левым локтем от земли. Шуки без малейшего сопротивления позволил ему перекатить их так, чтобы Баки оказался сверху. Безбоязненно отпустил его руки и вместо этого взял в свои заскорузлые жесткие ладони лицо Баки. И Баки знал, что если ударит его сейчас ножом куда-нибудь в чувствительное и мягкое место, тот только охнет и так и останется лежать под ним. Радостный и открытый. Не обвиняя и не закрываясь. Потому что такое уже было. — Боже, придурок, я думал, ты меньше… и белее, — сдавленным горлом выдавил Баки и, наклонившись над жуткой мордой, прижался открытым ртом к мокрому краю его пасти. — Господи, Стиви, ты невозможный. Ты просто невозможный! — Аггртых! — ласково проворчал в ответ Стив и лизнул его длинным холодным языком. С минуту они просто обнимались, потом Баки поднялся и протянул Стиву руку, чтобы помочь встать. Тот фыркнул, перевернулся на живот и сам легко поднялся на четвереньки (на шестереньки?). — Найдешь мой арбалет? — попросил Баки, спихнув ногой одного убитого шуки с другого и вытаскивая из нижнего застрявший топор. — Утхык, — фыркнул Стив и, повертев плоской головой, оперативно принес арбалет, по счастью, не затоптанный никем в драке. Баки на автомате тут же зарядил его новыми стрелами-болтами и осмотрел сцену побоища. — Давай уберем тушки от колодца и завалим их сучьями, — хозяйственно предложил он, а потом, не удержавшись, коснулся острой, вздыбленной, как у борзой, лопатки Стива и спросил: — Или ты голодный? Тогда оставь одного пожирнее. Я его разделаю, поджарим филейку. — Ухык, — сказал Стив и решительно замотал головой из стороны в сторону. — Если ты это сейчас говоришь как противник каннибализма, то учти — жрать больше нечего, — предупредил Баки, чувствуя, как внутри все звенит, становится легко и светло от радости. — Если, конечно, ты не планируешь съесть меня. — Угхык, — задумчиво сказал Стив и, осторожно сомкнув звериные челюсти на железном предплечье, сделал вид, что жует его. — Урурвум, — пробормотал он, смешливо и ласково блеснув четырьмя желтыми щелями глаз без зрачков. — Пошляк, — фыркнул Баки, аккуратно высвобождая руку. — До дома не можешь потерпеть? Работая вдвоем в три пары рук, они оперативно сволокли убитых шуки в ближайший овраг и забросали сломанными ветками и деревцами. Баки, правда, все равно хотел отрубить окорочок одного из покойничков, но Стив отодвинул его в сторону и банально оторвал эту несчастную ногу. — Позер, — улыбнулся Баки и шлепнул его по голой гладкой черной заднице. Стив только одобрительно заворчал в ответ. — Ведро, блин, сломали, — Баки подобрал свою кадушку, жадно напился из нее и протянул Стиву, который, нырнув в нее мордой, принялся шумно лакать, как собака. — Но ты не волнуйся, Стиви, тут только ручка лопнула, я ее починю. И, наверно, надо будет вторую такую выдолбить. Нам воды теперь больше будет надо. Стив, вынырнув наконец из кадушки, вылил остатки воды себе на голову, потом снова зачерпнул до краев и, обхватив ее в сгиб второй правой руки, вопросительно глянул на Баки: мол, показывай, куда дальше? Баки закинул на плечо их добычу и махнул рукой в нужном направлении. — Ты, похоже, недавно здесь, да? — спросил он. — Как ты только меня нашел здесь? Стив выразительно пошевелил крупными ноздрями, потом прижал лапу к груди. — Да ладно, не так уж от меня и воняет, — засмеялся Баки. — Я вообще-то серьезно, Стив. Раз уж ты у нас опять в новом внезапном образе, я так понимаю, в Ваканде я тебя бросил без присмотра. Двигаясь на пяти конечностях, будто горилла (с парой дополнительных лап и ведром под мышкой), шуки, которым стал Стив, без труда доставал головой Баки до плеча. — Сознавайся, ты пошел к жрице Баст и, вероятно, как-то так охуенно отлизал ей, что она нашла способ закинуть тебя сюда? — Стив недовольно боднул его головой, и Баки снова засмеялся: — Что, не сумел? В жизни не поверю, что такой бойскаут, как ты, стал бы угрожать почтенной матроне, чтобы добиться желаемого. Стив еще больше оскалил свои угрожающе огромные зубы и отрицательно замотал головой, а потом заскулил и как-то хрипло захныкал. — О, ты ей поплакался, и она тебя пожалела? Осваиваешь новые трюки без меня, брат? — уважительно заметил Баки и продолжил: — Короче, как-то ты ее уболтал отправить тебя ко мне, верно? Стив кивнул и тихонько завыл. — Ох, совру, если скажу, что не удивился, увидев тебя таким, — признал Баки. — Но, видать, другого способа перекинуть тебя сюда старая карга не нашла. Все же мы явно не в Приднестровье. Они перебрались через поваленное дерево и зашагали дальше. — Страшно было? — спросил Баки и погладил Става по загривку, когда тот ожидаемо замотал головой. — Ладно, скажи лучше, как там без меня мои козы? Ты хоть раз проверял их? Или вам с Т’Чаллой не до того было после битвы? Стив опустил свою длинную голову, скорбно покачал ей, а потом посмотрел на Баки и выдохнул: — Кхчааа урх. Баки поджал губы. Молодой король был хорошим человеком. Но война всегда забирает самых лучших. — Кто еще? — спросил он. Стив молчал. — Чем закончилась битва, Стив? Танос повержен? — Ууусх… сху… — прохрипел Стив и сделал свободной левой рукой плавное движение вперед. — Ушел, значит, — сообразил Баки. — И забрал камень Вижна? — Стив кивнул. Баки помрачнел. — Вижн? — Урх, — признал Стив. У Баки внутри тревожно похолодело: — А Ванда? — Урх, — Стив поник еще больше. — Сэм? — Уууурх. — Черт, Стиви, — родные люди Стива были и его родными людьми. — Нат? — Ык, — с облегчением сообщил Стив. — Слава богу, хоть кто-то из наших остался, — выдохнул Баки, а потом решился спросить еще об одном человеке, за судьбу которого искренне переживал: — Принцесса Шури? — Ык, — уверенно ответил Стив. Баки прижал руку к груди. Еще один хороший человек уцелел. — Надеюсь, хоть она сообразит позаботиться о моих козах. Эта девочка — одна из немногих реально разумных людей, встречавшихся мне в последние годы, — сказал он. Стив согласно кивнул, и Баки сразу стало легче на душе. И все же он должен был сказать Стиву. Вопрос был только в том, как сделать это, чтобы не резануть его слишком сильно: — Мы прямо как в книжке с тобой, Стиви, можешь представить. Помнишь, ты читал мне «Таинственный остров» Жюля Верна? Вот тут примерно все то же самое. Только без моря и пиратов. Необитаемый мир. Ты, я и шуки. Ну, шестилапые, твой новый вид, как в итоге получилось. Но учти, Стиви, — Баки немного повеселел при виде того, как спокойно Стив воспринял информацию о том, что кроме Баки никого из своих он здесь не обнаружит, — если ты сейчас думаешь назвать это место Новый Новый Йорк или Новый Бруклин, то уже поздно. Шуки Стив смотрел на него яркими желтыми глазами и тихонько кашлял, как надеялся Баки, посмеиваясь. — Я уже его назвал. Добро пожаловать в мою Очень Внутреннюю Монголию. — Гхы? — спросил Стив. — О, я тебе расскажу, приятель, — Баки перекинул окорочок на другое плечо и продолжил. — В Союзе со мной работал один врач. Психотерапевт, гипнотизер. Очень отстраненный, всегда серьезный, вещь в себе. Один раз я подслушал, как он разговаривал с кем-то из коллег и сказал ему, что к пониманию некоторых тонкостей психики он пришел, когда был во Внутренней Монголии. Я тогда был еще совсем растерянный после амнезии и на полном серьезе решил, что Внутренняя Монголия — это состояние сознания. Через несколько лет мне довелось побывать там в реальности. Суровое место, я тебе скажу, Стив. Здесь намного лучше. Стив потянулся, потерся мордой о его плечо, и они, наконец, вышли к хижине. — Ну, добро пожаловать, — улыбнулся Баки. — Мой дом — твой дом. В общем, все как обычно, Стиви. Баки открыл дверь, и Стив протиснулся под низковатую для себя притолоку. И, черт, в хижине и одному было не особо просторно, вдвоем же они ощущали себя как две взрослые собаки в одной будке. Стив виновато заворчал, поставил ведро и, попятившись, как мог задвинулся задом в дальний угол. С интересом огляделся, сверкая желтыми щелями глаз. Баки растопил печку, а потом, проходя мимо, поцеловал Стива в нос. — Не обращай внимания, если буду ворчать, — сказал он. — Я очень рад, что ты здесь, Стив. И очень благодарен. — Йееегыр, — приглушенно ответил Стив и привлек его к себе всеми четырьмя руками, так жадно стиснув в объятиях, что у Баки взволнованно и душно потянуло внизу живота. — Потом, — пообещал он, гладя жесткие щеки Стива. — Обещаю, все будет. Но сейчас дай мне разделать и поставить тушиться мясо. — Акырх, акыр-кырх, — заворчал, кажется, пытаясь убедить его, Стив, и нижние руки уверенно скользнули вниз и сжали его ягодицы. — Кыррр, — промурлыкал он Баки в шею. — Что захочешь, родной. Все, что захочешь, — не колеблясь, ответил Баки. — Я тоже хочу. Имей терпение. Мы же не будем есть сырое мясо. — Агыртыркх, шыгыр? — чуть насмешливо ответил Стив и показал Баки свои огромные новые зубы. — Я знаю, что ты можешь есть их мясо сырым, — хмыкнул Баки. — Я тоже могу. Я уже ел, но совершенно не хочу, чтобы из-за этого у меня завелись какие-нибудь очень внутренние монгольские черви. Стив снова закашлялся, весело щуря глаза, и еще раз крепко-крепко стиснул перед тем, как отпустить. Давно уже Баки не готовил с таким упоением и радостью, болтая и смеясь в процессе над собственными шутками. Стив довольно скоро выбрался из своего угла и с интересом исследовал скромное жилище Баки, постоянно задевая хозяина то плечом, то бедром, то лапой. Когда все было готово, Баки подал им мясо с базиликовыми листьями и новинкой своего меню — кислыми луковицами — на скромной деревянной посуде, оставшейся в доме от прежних хозяев. Баки повернулся позвать Стива к столу и увидел, как тот разглядывает фигурки животных на полке. — О, ты уже познакомился с моей командой, — улыбнулся он. — Тут есть твой тезка. — Баки потянулся через широкое плечо Стива и пододвинул козла ближе. Стив хмыкнул без тени обиды и неожиданно взял узкой мозолистой лапой фигурку медведя-льва. — Хыы? — как-то неожиданно резко спросил он. — Поставь на место, — строго сказал Баки. — Ты его не знаешь. Я… сам его не знаю. — Фхххрс? — почти прорычал Стив. — Нет, конечно, — Баки отнял у него медведя. — Это не он. Я же сказал, я не знаю… не помню, кто это. Мне он тоже не нравится, — против воли признал он. — Но если я его вырезал, значит, надо. Пусть будет. Мне это важно, понимаешь? — Хыр, — несколько мрачно, но серьезно ответил Стив и прислонился к его плечу. К тому моменту, как они поели, снаружи снова потемнело. За узкими бойницами окошек выл и бесновался ветер, стонали под его ударами деревья. — Спасибо, что нашел меня, милый, — сказал Баки, увлекая Стива к своей узкой лежанке. Он еще не очень представлял, как они сделают это, но ему было все равно, как-нибудь да приспособятся. В конце концов, на войне им приходилось уединяться в куда менее приспособленных для этого условиях. А здесь у них был собственный дом! Стив пах резковато и неожиданно вкусно, его черная шкура бугрилась незнакомыми мышцами, туго перевитыми и отчетливо проступающими на поверхности сухожилиями. Баки жадно отслеживал их пальцами, давая вылизывать свою шею, вытаскивать себя из пропахшей немытым телом одежды. И ничуть не удивился, когда обнаружил, что обнимает бедра склонившегося над ним шуки ногами, прижимается к жесткой грудной клетке, тянет к себе длинную морду, сжав скулы обеими руками. Открыл рот и закрыл глаза, позволяя длинному скользкому языку настойчиво и жадно заполнить себе рот. Сам вцепился намертво, даже самому себе не смея признаться, что, на самом деле, не ждал, не надеялся, не… а Стив все равно нашел его даже здесь, и так потрясающе скоро. Снова изменил себя и снова нашел. Без бездны холодного тоскливого мрака между тогда и сейчас. У Баки горло перехватило от разом накативших на него радости, благодарности, облегчения. — Стив, Стиви, — прошептал он, беспорядочно целуя безгубую вытянутую морду. — Спасибо, спасибо тебе, родной. — Хххыыр, — ласково и очень серьезно ответил Стив, заглянул в лицо, а потом без особого труда перевернул Баки вниз лицом, подхватил верхними руками под грудь, привычно правильно жестко сжал соски, а нижними притянул вверх, к своему паху, бедра Баки. — Не дашь посмотреть? — тая от уверенно-властных прикосновений Стива, спросил Баки. — Кхамынр, — пробурчал Стив и провел длинными (кажется, на целую фалангу длиннее человеческих) пальцами по его губам. — С чего это? — фыркнул Баки. — Я, конечно, адски соскучился и не против дать тебе по слюне. — Он не удержался и все-таки всосал в рот жесткие пальцы. Навалившийся на него сзади и сверху Стив был могучим, таким твердым; между ягодиц давило веско и многообещающе. Баки застонал, чувствуя, что теряет мысль и усилием заставляя себя довысказать ее: — Но серьезно, из нас двоих ты сейчас чемпион слюнявая пасть, не логичнее ли было бы тебе самому? Верхние лапы тут же отпустили его, на прощанье сильно дернув сосок, задницу Баки совсем вздернули в воздух, мокрое дыхание коснулось ягодиц, и в расщелину между ними без колебания скользнул длинный язык. — Блядь! — Баки дернулся, непроизвольно толкнул Стива обеими ногами в живот и шлепнулся на кровать, а тот, не удержавшись на не слишком устойчивых задних конечностях, качнулся от удара назад и отпустил его. — Придурок, я же жопу не мыл. — Харынх, — беспечно и при этом как-то особенно нутряно и сладострастно проурчал Стив и, поймав его за щиколотку, потянул обратно к себе. Баки обернулся, чтобы строго посмотреть на него: Стив возвышался над ним на задних ногах в изножии кровати, подсвеченный огнем из печки — их единственным источником освещения. В свете живого пламени его глянцевая шкура переливалась, как медь. У Баки перехватило дыхание, гордо стоящий член дернулся к животу и так обильно потек, что по жадно шевельнувшимся ноздрям Стива стало ясно: он это чует. — Я не мылся по-человечески больше недели, детка, — сглатывая слюну при виде густых тяжелых теней в паху Стива, признался Баки. — Помнишь, внутре-монгольские черви? Мы же не хотим этого? Завтра, если ты не передумаешь, я вымоюсь для тебя, — пообещал он. — Хур, — согласился Стив и снова наклонился к нему. В ответ Баки сам послушно перевернулся, встал на четыре кости, как он хотел, и с облегчением выдохнул, снова ощутив на своей коже все четыре сильные руки Стива. Две узкие жесткие ладони огладили его плечи, спину, бока. И в то же самое время вторая пара скользнула от коленей вверх к ягодицам. — Мм-м-м, четыре руки — это нечто, — поддаваясь уверенной ласке, простонал Баки и попросил: — Ну, не тяни. Я оттуда сам не потеку для тебя. Как бы ни хотел. Пошлый чмокающий звук предупредил его перед тем, как мокрая, будто вынутая из бутылки с растительным маслом рука скользнула между его ягодицами. — Да, боже, Стиви, да! — Баки сам подался навстречу незнакомым знакомым жестким пальцам, жадно сжал их внутри. — Я с ума без тебя сходил, ты так нужен, — буквально проскулил он, пытаясь яростно трахать себя на твердые пальцы, невзирая на крепко сжавшие его бедра нижние руки Стива. — Скорее, возьми меня уже. Потом наиграешься. — Ыррр, — согласно заурчал Стив, и Баки, не удержавшись, потянулся живой рукой назад, к его паху. — Какой сюрприз ты мне на этот раз приготовил? — мурлыкнул он, осторожно касаясь возбужденного нового члена Стива. Члена шуки Стива. Обоих. Членов. — Родной, да у тебя, похоже, везде прибыло запасных игроков. Я говорю «запасных игроков», потому что не все сразу, ладно? Ты же не будешь все в меня совать? — Урных, — разубедил его Стив и, часто дыша, склонился над спиной Баки, позволившего ему прижать головку одного из твердых членов к своему отверстию, направляя тот внутрь. — Ахравыр, ахр… Первое мгновение проникновения внутрь со Стивом всегда было как падение в водоворот. Баки никогда не говорил ему об этом, даже как комплимент. Он боялся, что Стив тогда решит изменить что-то, а Баки любил даже это. Любил то, каким беспомощным он ощущал себя под Стивом, любил отдаваться его власти, уступать контроль. Доверять свое тело. Свои желания, свою способность перетерпеть, переждать боль, когда надо; свое удовольствие — весь этот шквал ощущений тому единственному человеку, которому готов был отдать себя всего без остатка. Всю жизнь. Всегда. — ОбожемойСтиииииив! — в голос застонал он, вцепляясь пальцами в твердое бедро. — О, боже, боже! — Ыр гыр, — прохрипел Стив ему в загривок и размашисто лизнул его вдоль хребта, успокаивая. — Ырррррррр. А потом нижние руки по-хозяйски сдавили, зафиксировали его бедра, и Стив стал его трахать. Неудержимо, жестко, однозначно, прямолинейно, бескомпромиссно. С той же безжалостной неотвратимостью небесного рока, с которой происходило все в жизни Баки, но только от Стива он принимал это с благодарностью и нежностью. — О, еще, детка, да, да, — хрипел он открытым ртом в простыни, растворяясь в нахлынувшем шквале ощущений, не в силах отделять их друг от друга: жесткие, шершавые ладони Стива, до синяков сжимающие его мышцы, твердое тело на нем и в нем, жжение и истома внутри от бесконечных карающих рывков, второй член, трущийся о его задницу, пока Стив не направил его вниз, к туго подобравшейся мошонке Баки. — Я… я так скучал, — взвыл Баки, яростно вцепляясь обеими руками в покрывало, чтобы не трогать себя, продлить еще немного упоительный миг на самой грани, и все равно срываясь с обрыва даже без рук. — Родной, милый, детка. Мой Стиви. Стиви! Стив хрипло взревел над ним, скользя зубами по спине и плечам, явно рассерженный невозможностью укусить Баки своей новой пастью сбоку в основании шеи, как они оба любили, а потом с глухим рыком сжал его зубами поперек горла, вминая в постель и продолжая упоенно давить. Баки сам не понял, кончил ли он тут же второй раз подряд, или что вообще произошло. Он был на вершине. В эйфории и передозе. Как всегда было со Стивом. Всегда. Даже если им просто случалось неловко отдрочить друг другу когда-то в детстве. Каждый раз со Стивом его кидало за грань, и это было так офигенно классно, что хотелось только одного — чтобы и Стиву было так же потрясающе здорово быть с ним. И он уже чувствовал, что Стив близко, совсем близко, уже почти… Поэтому когда тот вдруг рывком высвободился и, хрипя, брызнул желтовато-поблескивающим семенем куда-то на пол, Баки сначала растерялся, а потом скорее обиделся. И даже немного разозлился. — Какого хуя, Стив? — не придумал способа умнее сформулировать свою почти что обиду Баки. Стив, все еще загнанно дыша, опустился на все шесть конечностей. Все такой же медно-блестящий в свете огня из печки. Заворчал чуть устало, прямо посмотрел на севшего на постели Баки и потянулся к нему верхней рукой, поймал за живое запястье, замотал головой, заурчал ровно и успокаивающе. Потом собрал другой рукой капли своей желтоватой спермы, поднес ее к своей морде, сделал вид, что лизнул, а после очень убедительно изобразил блюющего большого кота. — Ты побоялся, что мне будет от этого плохо? — догадался Баки и широко улыбнулся, чувствуя, как обиду разом сметает растроганной благодарностью. — Мой парень самый заботливый в мире. И все же природное любопытство заставило Баки поймать испачканную руку Стива за запястье и притянуть к себе. На вид его сперма особо не отличалась по консистенции от человеческой, а пахла так грешным делом даже почти маняще. — Проверим? — предложил Баки. Стив заворчал с сомнением и неодобрением. — Безобидный эксперимент, — Баки изо всех сил постарался придать своему лицу то трогательное выражение, которое не раз выручало его даже в бытность Зимним Солдатом. — Я просто не хочу, чтобы ты шарахался от меня так, будто больше всего боишься, что я залечу и заставлю тебя жениться на мне, Стиви. — новой железной рукой Баки ласково коснулся бедра Стива. — Так вот уверяю тебя. Я точно не залечу. — Баки подвинулся еще ближе, дотянулся поцеловать его в плечо и продолжил: — И мне очень приятно, что ты заботишься обо мне, но вдруг ты дуешь на воду. Давай проверим. Стив заворчал и неохотно вытер сперму Баки о бедро. — То есть, если нога отсохнет — не жалко? — фыркнул Баки и покачал головой: ощущалась сперма на коже… как сперма. Точно так же, как собственная у него на животе. — Так мы не проверим. Нужен контакт со слизистой. — Ффф, — встревоженно ответил Стив, но Баки оказался быстрее и успел лизнуть его пальцы. Стив зарычал на него так, что даже обрызгал слюнями, но Баки не обиделся, понимая, что напугал его. На вкус сперма шуки больше всего напоминала соленую лакрицу. И это было даже совсем неплохо, потому что, несмотря на специфический вкус, лакрицу Баки любил. Спустя полминуты задумчивого перекатывания ее во рту Баки сглотнул и прислушался к своему желудку. — Думаю, все нормально, — заключил он и пожал плечами в ответ на недоверчивый взгляд Стива. — То есть, если, конечно, выпить за раз литр этого добра, скорее всего, все равно стошнит. Но, думаю, от обычной спермы такое тоже может быть. Стив, кажется, с облегчением выдохнул, сжал рукой его плечо, подался ближе и мокро облизал подбородок и шею. Баки подвинул кровать обратно вплотную к стене и устроился на боку в самой глубине, но Стив отрицательно помотал головой и, подбросив еще поленьев в печку, улегся возле кровати Баки на полу. Тот не стал спорить. Места для двоих на его койке все равно не было. Буря за окнами давно стихла, Баки был вымотан, удовлетворен и счастлив. — Спокойной ночи, родной, — шепнул он и, свесив руку, погладил Стива по загривку. — Урррр, — ласково ответил тот и довольно вздохнул. Баки спал глубоко и крепко, поэтому особенно дико было пробудиться от двойного звериного рева и грохота срываемых с двери засовов. Стив вылетел в ночь быстрее, чем Баки успел что-либо сделать, и пока он, голый и босой, матерясь, хватал оружие и ботинки, снаружи царил какой-то хаос, топот и слоновий концерт. И хотя все это заняло не больше пары минут, когда Баки выскочил на крыльцо, все уже кончилось. Его Стив, великолепный и гордый, стоял к нему спиной над двумя изломанными трупами и еще одним, корчившимся в судорогах, пока Стив милосердно не сломал ему шею. Остальные… сбежали? — Показал им, чья это территория? — поддразнил Баки и опустил арбалет. — Пошли спать. У нас четыре часа до следующей доставки продуктов, а еще этих убирать. Пока Баки тщательно ставил все засовы обратно, Стив подбросил еще дров в печку и шумно напился из ведра, не подумав, что смыл их питьевой водой кровь со своей морды. Баки не стал ему об этом говорить. — Обычно я не выбегаю к ним каждый раз, когда они приходят трясти пиписьками, — сказал он вместо этого. — В дом они проникнуть не могут. Они пробовали. Парочку я подстрелил через окно, чтоб не совались мордами. Понимаю, что это не твой стиль, но, Стиви, четыре часа утра, они каждый день так приходят, а я спать хочу. — Фр-гур, — смущенно ответил Стив и лизнул его в плечо, а потом серьезно спросил: — Фгн-хфр? — Нормально, сам видишь же, — отмахнулся Баки. — Шестилапые шуки, конечно, крепкие парни, но не бессмертные же. Нормально справляюсь. — Он зевнул, сбросил ботинки и забрался обратно в кровать, наблюдая за Стивом из-под приспущенных век. — У всех есть свои слабые места. Парочку я уже нашел. Стив подошел вплотную к кровати, присел на корточки, опираясь одной лапой о край, а другой взял руку Баки и прижал к своему телу между пластинами на боку, где у человека располагалась бы селезенка. Зазор был сантиметра три, не больше, но под ним отчетливо прощупывалась открытая мышца. Как ни смешно, это было именно то место, куда Баки собирался вогнать ему нож, когда Стив повалил его, и если бы он не перехватил Баки заранее за запястья… Баки решил, что не будет думать об этом. — Я знаю, — ласково сказал он. — И еще здесь. — Он передвинул их руки к другой слабой точке. — И вот здесь тоже, да? Я не совсем уверен. Один раз удачно вышло. — Ыр, ыр, — соглашался Стив, а потом запрокинул голову и прижал пальцы Баки в месте стыка ключиц, давая ощутить совсем близко пульсирующий под кожей пульс. — Ох, милый. — У Баки защемило в груди от искреннего доверия в его жесте, и он только согласно кивал, запоминая слабые места, которые показывал ему Стив. — Спасибо. Я понял. — Унка-ыррррр, — одобрил Стив и, приподнявшись, потянул руку Баки себе в пах. — Вообще-то вашему брату туда не очень доберешься, учитывая, что вы все больше на четвереньках, — засмеялся Баки. — Хотя это было предсказуемо. У всех там слабое место. Или… ты мне на другое намекаешь, жеребчик? Баки уверенно ощупал втянутые внутрь, и правда на манер лошадиных, гениталии Стива, в ответ изнутри набухли и потянулись к нему оба члена. — Тыкр, — мягко сказал Стив, убрал его руку и лизнул в шею. — Фаааа. — Ладно, сплю, — зевнул Баки, устраиваясь удобнее. — Утром так утром. Стив ткнулся мордой ему в живот, обнял Баки за талию и так на этот раз и остался: телом на полу, а мордой и плечами — на кровати. Баки в ответ обнял его гладкую голову и свернулся вокруг нее. — Хороший мой, — сонно пробормотал он. — Мой хороший. Спасибо, что ты рядом. Утром Баки проснулся помятым и расслабленным, пошарил руками там, где лежала голова Стива и разом взвился, не обнаружив ее. Стива в избушке не было, но все вокруг пахло им, пахло вчерашним сексом, и Баки успокоился. Встал, немного размялся. Соскреб ногтями присохшую сперму с живота, с сожалением осмотрел постельное белье, сурово подлежащее стирке. К приходу Стива, предсказуемо бегавшего за свежей водой к роднику, Баки успел приступить к разделке одного из ночных гостей, как ему показалось, помягче и помоложе. Они со Стивом коротко поцеловались и разделили обязанности. Баки пошел готовить им завтрак, а Стив остался потрошить и прикапывать трупы. К тому моменту, когда они подкрепились, он успел утробными звуками и жестикуляцией поделиться с Баки своими идеями. Для начала он предложил снять с убитых шуки шкуры, потому что из них можно было сделать меха для воды и еще массу нужных в хозяйстве вещей из кожи. Затем сообщил, что он решил окружить дом ловушками для шуки, раз уж Баки не нравилось выбегать драться с ними по ночам. Баки наблюдал его пантомиму и слушал его, постоянно напоминая себе делать серьезное лицо и перестать улыбаться, как счастливый идиот. Как та солдатка, муж которой вернулся с войны живым и всерьез намеревался поднять хозяйство. После завтрака Стив пошел прикопать трупы шуки в стороне от их дома, и судя по тому, как он вертел головой и осматривал окрестные деревья и рельеф местности, обдумывал в процессе, как лучше разместить ловушки. Баки в это время наколол им еще дров (форма лап Стива не позволяла держать топор, зато копать ими оказалось очень даже удобно), потом уселся на крыльце и принялся делать новую ручку для кадушки. А закончив, просто смотрел на Стива, смотрел, смотрел. Пил каждое его движение глазами. — Интересно, старая ведьма специально сделала тебя самым красивым шуки среди шуки? — медленно облизнув губы, наконец сказал он. — Ведь противные же твари, признай честно. Уроды, одно слово. А смотрю на тебя и любуюсь. Стив бросил закапывать останки последнего шуки и всем телом развернулся к Баки. Поднялся, намеренно давая рассмотреть себя. — Вот как так получается? — спросил Баки, тоже поднимаясь и отступая к плоскому скату крыши. — Все шуки мерзкие и на одно лицо, а ты вроде во всем такой же, а глазам больно, какой красивый. Разве что только слишком тощий. Постараюсь тебя лучше кормить, Стиви, обещаю. — Чувствуя на себе привычно жгучий взгляд Стива, Баки расстегнул и сбросил с плеч куртку, потянулся к ремню. — Иди уже сюда, морда страшная. Стив припал на четвереньки и одним прыжком оказался возле него, вздернул вверх, наваливаясь и вминая в пологий скат крыши. Шаря языком и руками по телу, вместе с Баки сдирая с него одежду. Недовольно взревел, не сумев сразу справиться с ботинками. — Зато ты теперь всегда голый, так что мне повезло, — рассмеялся Баки, чуть ли не выдирая шнурки и сбрасывая ботинки, хотя изначально собирался только спустить штаны, чтобы дать Стиву доступ. Но тот вдруг бухнулся перед ним на землю и прошелся языком вверх от пальцев ноги к колену и выше, выше. Потом так же на другой ноге. Глянул снизу вверх и обвил длинным сильным языком член Баки, сжал уверенно и осторожно, потянул на себя. Баки закричал. Так ему еще никогда не делали. И хрен с ним, что форма пасти Стива не позволяла ему отсосать, как это делают люди, так было тоже обжигающе здорово. Стив заурчал и подхватил Баки под задницу, почти усадив себе на плечи. Язык скользил, то сдавливая, то ослабляя хватку, расслабляясь и снова сжимая кольца, как змея. — Я… я вымыл задницу, Стиви. Я… если хочешь, — прошептал Баки, откидываясь спиной на скате, и засмеялся, когда лапы Стива тут же вздернули его ноги еще выше, а язык без колебания нырнул под мошонку, туда, где твердые когти нижних рук уже растягивали для него дырку Баки. — Хочу тебя! — вскрикнул Баки, ощутив, как неумолимо холодный влажный язык пробирается ему внутрь. — Урывуууууур, — заурчал Стив ему прямо туда, и Баки чуть не кончил сразу же, от одной только нежной вибрации этого звука. Стив чуть отстранился, нежно куснул его за задницу, давая передохнуть, и снова втолкнул в него свой обалденный язык. Прохладный, мокрый и гибкий, как морская змея. Задел простату и заполз еще глубже, глубже. Было так хорошо, что Баки чуть не разрыдался от чувств. — Трахни меня, — предплечьем утирая глаза и нос, приказал он. — Не заставляй просить дважды. Язык толкнулся внутри еще пару раз, и Стив плавно поднялся над Баки, помогая тому обнять себя ногами за талию, прижимая пахом к своему паху, и сразу же без проволочки вставляя один из своих членов ему внутрь. Единым плавным движением на всю длину. — Да, Стиви, да, — простонал Баки, расслабляясь, раскрываясь ему навстречу, смакуя сам момент их соития. — Стиви, милый. Черное кожистое тело навалилось на него, прижимая к крыше. Член внутри жадно дернулся сам по себе. — Ох, не всего я тебя рассмотрел на свету, — с сожалением прошептал Баки, запрокидывая голову и подставляя шею под ласки языка Стива. Закинул железную руку ему на плечо, а живой огладил до локтя верхнюю руку Стива. Тот заворчал и принялся с оттягом ебать Баки, держа почти на весу. Его второй член снова терся о член Баки, на этот раз зажатый между их телами; гладкий, кожистый, жесткий по ощущениям. Они трахались у стены своего дома при свете дня, открытые, свободные и бесстыдные. Совершенно одни в этой бескрайней Очень Внутренней Монголии. Никого не страшась и не стесняясь. Стив так возбудился, что сбился с ритма, а в его ворчании стали слышаться звериные стоны. У Баки все тело гудело от его искренней страсти, хотелось вцепиться в него и хныкать, но вместо этого Баки сжал зубы на шее Стива, кусая неподатливую жесткую шкуру со всей силы, яростно и влюбленно. Стив охнул, почти как человек, и кончил ему внутрь и одновременно на живот. Так что Баки успел сжать оба их члена вместе, чувствуя кожей его мощную пульсацию и сам сгорая за ним следом. К следующему визиту шуки они успели одеться и в целом привести себя в порядок. Завалили еще двоих (Стив потом сволок их тушки куда-то в лес), так как ему, похоже, надоело копать, а после пошли к реке. Идти туда было минут сорок бодрым шагом, и по дороге Баки рассказал Стиву, что когда в последний раз был там, нашел на берегу красную глину, и что если бы им повезло найти еще и руду, он смог бы, наверное, сделать примитивные инструменты, как у древних людей. Река была неглубокой и быстрой, а вода в ней — достаточно холодной. Но появление в доме Стива обязывало, поэтому Баки снова разделся и решительно влез в воду, вместо мыла стирая с себя грязь мелким песком. В последние годы (десятки лет? Еще на войне?) ему стало плевать, как он теперь выглядит, но для Стива хотелось стать (или хотя бы казаться) лучше, быть привлекательнее. Чего греха таить, Стив всегда на него так действовал. Как будто одно его присутствие рядом заставляло Баки хотеть прыгнуть выше головы, лишь бы тот увидел и оценил. Заморыш. Удивительно, что, оказалось, даже время и Гидра так и не смогли изменить этого. — Эй, Капитан Шуки, не так уж и холодно, иди сюда, — позвал Баки мявшегося на берегу Стива. — Или ты теперь боишься воды? Учти, попу мыть никто не отменял. Стив на берегу демонстративно фыркнул, а потом почти сел на задницу, хитро согнулся, отвел одну ногу в сторону и весьма наглядно изобразил, что вылизывает себя, как кот. — Фу, Стиви, видела бы тебя сейчас твоя мама! — Баки засмеялся, а потом невольно протянул к нему обе руки, и Стив сразу же оказался рядом, вломившись в воду всем телом и далеко разбрызгивая ее. Буквально втек в объятия Баки, навалился, облапив всеми четырьмя верхними конечностями разом за плечи, поперек спины и за задницу, и снова властно прихватил зубами поперек горла. У Баки голова закружилась от разлившейся внутри нежности и, может быть, немного от асфиксии. И вроде было не время и не место, хотя какое это теперь имело значение? Им теперь везде было и время, и место. Они решали сами, не для кого и не перед кем было притворяться. Вообще. Впрочем, Стив отпустил его почти сразу, может быть, почувствовав, что в этот раз прихватил слишком сильно. Опустился рядом на все шесть конечностей, наклонил голову и провурвуркал себе под нос, явно намекая, что его руками теперь не очень удобно мыться. По большому счету, Баки решил, что Стив кривит душой, но возражать не стал. Ему самому хотелось касаться этого тела. Хотя, опять же, стоило признать, ему всегда хотелось касаться любого тела, в котором был его Стив: в равной мере как щуплого и костлявого, когда-то в юности, так и будто сошедшего с картин и статуй совершенства, в которое превратила его сыворотка. Точно так же хотелось трогать, гладить ладонями теперь и его жесткую неподатливую шкуру, ласкать, даже видя, что Стив больше почти не чувствует обычных прикосновений, водить ладонями по тугим мышцам, осязательно любоваться. — Хыкан вырувр вааа. Такцыкыч. Вааааа, — задумчиво и со светлой грустью протянул над ним Стив, и Баки поднял голову и посмотрел ему в глаза. Он не ожидал услышать от Стива такое, но… все же в чем-то не мог не согласиться. — Ох, может, ты и прав. Я тоже не уверен, что хотел бы, чтобы наши мамы видели нас такими, — тихо признал Баки. — То есть, было бы здорово, если бы твоя мама узнала, что ты излечился от всех недугов одним уколом, но… вот все остальное. Черт. Я… — Баки замялся, снова возвращаясь к тому, чтобы смывать с плотной шкуры присохшую на сгибе локтя маслянистую кровь другого шуки. Ему непросто было признать такое. — Черт, мне кажется, это к лучшему, что для своих я просто не вернулся с войны. Просто погиб там, как обычный честный парень. Я ведь таким и был. Я даже представлять себе не хочу, чтобы моя мама узнала про плен, про Гидру… про то, что я там делал для них. Не надо, не хочу. — Вода из-под его ладоней текла грязной, но в этом не было совсем никакого символизма. Стив повернулся, и Баки почувствовал, как он лизнул его в плечо. — Стиви, я не жалею, нет, ты не думай. Все сложилось так, как сложилось. И, по сути, это большое чудо. Мы выжили, мы вместе. Какая разница, чем пришлось заплатить ради этого? Ты и я, вместе до конца пути. — Баки усмехнулся и поцеловал Стива у края пасти, где кожа была помягче и, вероятно, более чувствительной. — Просто, честно, не уверен, что хотел бы, чтобы наши матери знали все это о нас. И, тем более, увидели нас с тобой прямо сейчас. Не уверен, что они приняли бы. Что были бы за нас рады. — Акр гыр, — просто ответил Стив. — О, боже, я знаю, что ты меня не стыдишься! — Баки щедро плеснул на Стива водой, смывая то, что удалось отскрести с его кожи. — Я тоже не стыжусь. Ни тебя, ни себя, Стиви. Поверь мне, Гитлер еще не начал коситься в сторону Польши, когда я уже четко знал и понимал, что я пидор. Хотя… даже не так. — Руки сами собой потянулись продолжить скрести и мыть гладкую шкуру. — Если бы на небе рассудили иначе, если бы любой из нас родился другого пола, я все равно хотел бы только тебя. Я же не за яйца тебя люблю, Стиви. — У Баки вдруг сдавило в груди от того, как просто и по-дурацки он вдруг признался. — Я обожаю секс с тобой, это правда. Но дело тут вовсе не в форме гениталий. Да даже знай я, что мы с тобой никогда не сможем вообще — вообще никак, все равно я мечтал бы о тебе. Я бы хотел быть только с тобой. Большой, маленький; человек, нечеловек, мне нужен ТЫ. Ох, Стиви, я бы тебя не то что шуки, я бы тебя даже камнем узнал. — Баки не выдержал, прижался всем телом к боку Стива, закрыл глаза от накативших переживаний. — Я бы узнал тебя любым! Как ты узнал меня Зимним Солдатом. — Он вдруг прижал ладонь к груди Стива чуть выше солнечного сплетения. — Потому что у тебя внутри — мое сердце. Черт. — Баки зажмурился, хлюпнул носом. — Ну вот зачем ты это начал, зараза? Ты же видишь, как меня может понести. Все слышал? Доволен? Твою мать. Баки беззлобно, просто на эмоциях толкнул Стива в грудь, хотел отстраниться, но тот поймал его верхними лапами за плечи, привлек обратно, ткнулся пастью в лицо и настойчиво лизнул губы. Баки тут же обхватил Стива за шею, открыл рот и тихо застонал, чувствуя, как его заполняет мокрый длинный язык. Они постояли так немного в холодной воде, обнимая друг друга и целуясь. Потом Баки умыл лицо и высморкался, а после утянул Стива за руку на берег, чтобы тот мог опереться обеими левыми руками о дерево, пока Баки, опустившись на колени, терся лицом о его пах, возбуждая. А добившись своего, гладил пальцами, ласкал губами и языком оба его нечеловеческих жестких, как напряженная мышца, и полностью черных, как и вся его шкура, члена. И Баки хотелось бы как-нибудь глупо пошутить по этому поводу, но ничего не приходило в голову, поэтому он просто чуть развел их друг от друга, обхватив левый живой ладонью, и вобрал губами плотную и гладкую головку второго. Оба члена были влажные и скользкие, будто самостоятельно выделяли смазку через невидимые поры, и рот Баки тут же наполнился вкусом соленой лакрицы, от которого защекотало в носу и чуть закружилась голова, так что пришлось схватиться протезом за ногу Стива. И Стив будто понял: жесткие пальцы тут же зарылись Баки в волосы, поддерживая голову, подхватывая под затылок. Не принуждая ни к чему, хотя Баки и не возражал бы, пожалуй. — Грхахи, — выдохнул над ним Стив так узнаваемо, ласково, нежно, что у Баки совсем крыша поехала от эмоций, он просто расслабил горло и подался лицом совсем в пах, принимая до корня в горло. Стив взрыкнул почти беспомощно, на миг вцепился ему в затылок и разом кончил, вторым своим членом едва не напустив Баки в ухо и сильно уделав волосы. — Фгртык, — извинился он потом. — Ерунда, — отмахнулся Баки, вымывая сперму из спутанных длинных прядей. — С кем не бывает. В тот вечер Стив распланировал ловушки вокруг дома и натащил Баки еще кучу старых высохших бревен на дрова. Он пребывал в таком хорошем расположении духа, что даже не вышел из дома, когда шуки явились к ним во время их позднего ужина, и тем пришлось убраться ни с чем. Правда, ночью Стив вновь порывался пойти драться с шуки, но Баки успел поймать его за плечо и просто попросил: — Не ходи. Пожалуйста. Завтра утром еще завалим. Давай спать. Я тебя прошу. Он почти не ждал, что Стив подчинится, был готов вставать и одеваться и переться в темноту валить бесконечных чертовых шуки, но Стив вдруг встряхнулся, фыркнул Баки в подмышку и остался рядом. Напряженный и недовольный, но в кои-то веки прислушавшийся к желаниям Баки. Утро выдалось результативным: во время следующей атаки они забили девятерых шуки. Причем двоих Баки убил сразу, а третий сумел выбить у него топор, так что Баки пришлось тупо засунуть ему железную руку прямо в глотку, чтобы не дать укусить себя. Дравшийся рядом Стив так взбеленился, увидев это, что принялся буквально рвать собратьев на части голыми руками, облегчая задачу их последующей разделки. Которую, к слову, пришлось отложить на попозже, поскольку, перебив всех, Стив утащил Баки в дом, посрывал с него одежду, нагнул над столом и выебал жестко и нежно без единого комментария. После он, тяжело дыша, прижался мордой к спине Баки, одной из нижних рук продолжая неумолимо доводить не успевшего кончить Баки до разрядки, и пробормотал куда-то под лопатку: — Фгртык. Угн, фгртык. Ыыыыхр. — Я не сержусь, Стиви, — всем телом плавясь от его близости и ласки, ответил Баки. — Но сам подумай… если бы я каждый раз так на тебя наб… набрасывался… когда я за тебя пугался? А? Ах… Уммм… Да, еще так. О, боже, Стиви. — Баки прогнулся струной, непроизвольно сжимаясь на члене внутри, замирая, замораживая в мышечной памяти еще одно мгновение их абсолютной близости, запредельного телесного восторга. Но пальцы Стива ласкали и гладили его неумолимо и властно, так что удовольствие с каждым мигом становилось все нестерпимее, пока он с тихим стоном не сорвался, кончая куда-то на пол, и не обмяк на столе, выжатый и счастливый. — Если бы я тебя каждый раз нагибал, Стив… каждый раз, когда я за тебя пугался… на войне и еще раньше… ты бы ходить нормально не мог. А я бы еще до призыва, наверно, подох от переебного истощения. И это, мне кажется, совсем не так здорово, как оно звучит. — Уехнрл хорк, — почти со смехом в голосе довольно прокомментировал Стив, осторожно распрямляясь над ним. А потом присел сзади на корточки и вылизал Баки задницу и член, чтобы не пришлось тратить питьевую воду на гигиенические нужды. Их будни состояли из простых и ясных забот. Баки выдолбил вторую кадушку и сделал koromyslo — гениальное изобретение древних для ношения сразу двух ведер на плече, не занимая рук. Михайло Илларионович его одобрил, а после Баки отвернул его мордой к окошку, чтобы тот мог хоть отчасти оценить масштабы работ Стива по выкапыванию настоящего рва по всему периметру поляны вокруг их дома. Баки очень хотелось бы, чтобы недоброжелательный медведелев одобрил его идеи и труд. И еще не хотелось, чтобы он смотрел, как они каждый день по несколько раз занимаются сексом. По правде сказать, в первое время после появления Стива Баки почти забыл о своем менторе, но подстраховаться все-таки не мешало. Тем временем Стив, не чураясь масштабов, по всем правилам окружал ров кольями в четыре ряда — от метра до примерно трех-трех с половиной метров — под углом направленных наружу. И на себе проверял, чтобы тем из шуки, кому посчастливится перескочить его, падали прямо в ров. А тот был достаточно глубоким, чтобы они не могли выбраться оттуда самостоятельно. Так что Баки приходилось раз за разом вытягивать его немаленькую тушу наверх сначала за руку, а потом с использованием различных вспомогательных средств, да даже того же широкого кривого коромысла, изделия куда более многозадачного, чем могло бы показаться на первый взгляд. В конце концов, удовлетворившись глубиной и шириной рва, Стив также утыкал его дно заостренными кольями на манер волчьих ям. Для них самих Стив запланировал в двух местах перекидные мосты из связанных между собой бревен. Так что они, немного хвастаясь силой и красуясь друг перед другом, как и всегда в хорошие времена, вбивали в стволы сучки железного дерева вместо гвоздей, вязали и таскали сразу по несколько стволов за раз. Мосты были узкие, но, собака, тяжелые, как зенитная установка. И если честно, сам Баки предпочел бы не замыкать ров, а просто поджидать шуки заранее в узком месте, когда у них кончатся продукты. Но Стив, как и раньше, не признавал полумер. Так что работа была нелегкой. И основательной, как и все, за что брался Стив. Помимо прочего, за внешним кольцом они наделали силков. Сильно не хватало веревок или лиан, на худой конец, но Стив сказал, что лыковые петли тоже сгодятся. Шуки не отличались внимательностью к деталям. Рассказывая об этом, он постукивал себя пальцем по макушке и крутил им потом над головой, так что Баки не удержался от комментария: — Я-то думал, жрица засунула тебя в самого красивого шуки, а выходит, ей просто попался кто-то еще больше обделенный мозгами, чем ты, Стиви. В день окончания строительства заградительных фортификаций Стив устроил им маленький праздник. Они разожгли костер на улице возле дома. Стив натер мясо очередного покойного собрата кислым луком, и они зажарили его над огнем. Среди темного леса, возле своей избушки они сидели на бревнах, ели капающее вкусным соком горячее мясо, шутили и смеялись. Потом Баки утянул Стива в дом, где, жадно обнимая и целуя в уголки пасти, облапил каменную наощупь задницу и попросил: — Дай мне сегодня. Ты же не против? Красивый мой, мой хороший, так хочу тебя. — Ныкр хр. Акнтыхр хф, — ответил Стив и покачал головой. — Ахтн. Баки поднял голову и изумленно посмотрел на него. — Что? Совсем ничего не чувствуешь? Как так? — Баки нащупал пальцами отверстие и погладил его, затем сменил руку и вдавил внутрь пальцы протеза. Стив с виноватым видом снова отрицательно помотал вытянутой мордой. — Невесело, — оценил Баки. — Даже когда гадишь, не чувствуешь? — Пфф… кха-кха рымн фагр, — Стив с вызовом вздернул подбородок, и у Баки потеплело внутри от того, насколько тысячу раз знакомым выглядел этот жест. Как узнаваемо звучали из пасти Стива портовые непристойности. — Ладно, не страшно. Сейчас придумаем еще что-нибудь интересное, — улыбнулся Баки и погладил его бедра. — Как думаешь, сможешь лечь на спину или сесть к стене так, чтобы я тебя оседлал? — Хуууууур, — задумчиво ответил Стив: для его нового тела это были не самые простые позы. А потом заурчал нутром, взял правую руку Баки, поднес ее к своей морде, облизал и на удивление почти что смущенным жестом прижал его пальцы к своему животу немного выше лобка. — Еще одно слабое место? — не понял Баки, чувствуя, как плотные кожистые пластины расступаются под его прикосновением. — Фых, — немного уклончиво и, если такое было вообще возможно, еще более смущенно ответил Стив и погладил себя пальцами Баки по открывшейся коже. По открывшейся щели в его теле. — Твою мать, детка, — изумленно выдохнул Баки, погружая пальцы в расступившуюся под ними плоть, в тугое нежное отверстие. Он даже присел на корточки, чтобы рассмотреть поближе. Потянулся и лизнул ответно дрогнувшие от его ласки мышцы. Стив шумно выдохнул над ним, зарываясь пальцами в волосы Баки, и у него изнутри выступила маслянистая смазка. — Поверить не могу, Стиви. Вот это дела. Ты, получается, девочка! Стив возмущенно фыркнул над ним, чуть отстранился и ощутимо шлепнул Баки по щеке обоими своими возбужденными членами. — Эй-эй! Тебя никто не учил, что приличные леди так себя в обществе не ведут? — засмеялся Баки и снова прижался ртом к нежной щели, потрясенно лаская губами мягкие складки плоти, забираясь внутрь языком и с упоением вылизывая. Стив захрипел и согнулся над ним, опираясь нижними руками о его плечи. — Акккр тафн гыр? Кафнхатр, — сбивающимся голосом прошептал он. — О, Стиви, родной, боже ты мой, я опять буду у тебя первым, — прошептал Баки, оттесняя Стива к кровати, укладывая на бок к стене. Стив тяжело и сбивчиво дышал, щуря глаза, и Баки принялся ласкать влажную щель в его теле пальцами, переключившись на поцелуи в нос и углы рта. Стив заворчал, нетерпеливо и все еще чуть смущенно, притянул Баки к себе и отчасти на себя, сминая пальцами его задницу и одновременно направляя его в себя. — Какая, черт, у вас странная анатомия. — Баки закусил губу, чтобы разом не спятить от немыслимой сладкой тесноты, сдавившей его член, от нежности и любви к крупно подрагивающему под ним Стиву. — Боже, надеюсь, я не в какую-нибудь поджелудочную тебя ебу. Ты как, детка? Не больно? Стиви, как ты? — Ыыыык, — нежно выдохнул ему в лицо Стив и уже привычно засунул язык до глотки, одновременно закидывая правую ногу Баки себе на талию и шлепком по заднице побуждая не прохлаждаться без дела. Баки послушно мягко качнул бедрами вперед и назад, осторожно и ласково. Он почти ничего не соображал от того, как ему было хорошо. От того, как крепко и сладко Стив сжимал его внутри своего тела. Как его широкая грудь тяжко вздымалась под Баки. А оба напряженных, текущих члена терлись о ягодицы. — Я тебя трахну, милый. Боже, как я тебя трахну! У тебя никогда не будет такого парня, как я. Я тебе сделаю нереально хорошо, моя детка, — не задумываясь над тем, что говорит, бормотал Баки, пока Стив сладко сопел в подушку возле его лица, урчал нутром и утробно постанывал, трепеща и сжимаясь на его члене. — Мой хороший, мой сладкий. Единственный мой. Любимый. Они качались на одном месте, постепенно наращивая ритм, замедляясь и снова наращивая, потому что Баки очень хотелось сделать по-настоящему приятно. — Скажи, как ты хочешь? Я все сделаю. Я все для тебя сделаю, родной мой, — повторял он, бессмысленно гладя руками плечи и голову Стива, потираясь задницей о его твердые члены. Будто в каком-то волшебном сне дрейфуя на волнах удовольствия. Еще, и еще, и еще. Пока Стив не задышал совсем рвано, царапая его спину пальцами, внутренние мышцы пришли в неистовство, яростно стискивая, сжимая член Баки внутри, не желая выпускать его из себя. Стив захрипел, застонал едва слышно, содрогнулся всем телом. Раз, другой, третий. Снова и снова. Его члены одновременно выплеснулись на поясницу Баки. Сперма потекла по спине. А внутри все трепетало, сжималось в коротких конвульсиях удовольствия. Баки не успел ничего сказать, его буквально накрыло и смело этой волной физической радости тела Стива, подхватило и утащило следом. Он кончил Стиву внутрь. Не задумываясь и не сомневаясь, на едином порыве обожания, нежности и восхищения тем, кого он любил. Любым и всегда. Всю свою жизнь, сколько себя помнил. Когда он снова смог осознавать хоть что-то, кроме сладости нежного нутра вокруг собственного члена, ему показалось, что Стив смеется в подушку. Верхняя рука бездумно погладила волосы Баки. За узкими окошками мирно шумел дождь. В печке похрустывали, сгорая, дрова. — Клянусь, милый, завтра я отведу тебя к алтарю и сделаю, наконец, честной женщиной, — хрипло сказал Баки, глядя прямо в счастливые желтые глаза. — Утхык ф, утхык млагн! — фыркнул Стив. Баки засмеялся и поцеловал его в ямку между ключиц, где открывался крохотный кусочек незащищенной кожи. — Что значит «женатых еще раз не женят»? Мне, может быть, нравится сам процесс. Я бы женился на тебе без конца всю оставшуюся жизнь. Лишь бы ты был согласен. — Ыр! Ыр-ыр-ыр! Птуху кха, — ответил Стив, сияя всем телом. — Сам тупая какашка, — фыркнул Баки и снова потянулся целовать чувствительные нос и губы Стива. Утром они нашли несколько шуки убившимися в волчьем рве. И двоих угодившими в силки. Стив добил их, чтобы Баки не тратил на них стрелы. После Баки вскрыл обоих, не столько даже на мясо, сколько чтобы посмотреть, как устроено загадочное влагалище у шуки на животе. Оно оказалось пустой никуда не ведущей полостью, зажатой между мышцами живота. Ничего даже отдаленно похожего на яичники там не было. И не знай Баки точно, где искать, он бы, наверно, так и не обратил внимания на эту небольшую аномалию их анатомии. — Тот, кто придумал этих тварей, явно не был уверен, что хочет, чтобы они размножались естественным путем, — сказал Баки наблюдавшему за ним Стиву. – Теоретически возможность оставлена, но начинки нет. Стив только хмыкнул и отмахнулся, а потом потрепал его по плечу. — Нет, я не огорчен. Не выдумывай, — ответил Баки и погладил его по бедру, сам затрудняясь определить, что чувствовал по этому поводу. — У нас с тобой все равно бы ничего не получилось, даже будь ты полноценной шуки-девочкой. Мы все же разного вида. А вот как сами шуки должны были бы между собой спариваться, я пока что не очень соображу. Что ж, в практичном мозгу Стива довольно быстро родилось несколько позиций камасутры для шуки, которые они и опробовали в ближайшие дни, то и дело валясь с кровати на пол от смеха и один раз чуть не вывихнув Баки ногу.