Шуки

Солнечный свет дробился бликами на воде. Смотреть на него было и трудно и здорово одновременно. Сэм коротко мягко улыбнулся в ответ на его слова о кольце и обернулся назад. - Баки, ты можешь в это поверить? Кэп отдал мне щит. Последние несколько слов прозвучали уже не так уверенно, и Стив, даже не глядя, понял, как озадаченно хмурится Сэм. - Бак! Бак! Куда он запропастился? - встревоженно спросил Сэм. - Не волнуйся, - невозмутимо ответил Стив. - Это в его стиле. Но он обязательно придет. *** Не то чтобы говоря это Роджерс всерьез имел в виду, что Баки придет именно к нему. И так скоро. Маленький домик в Клифтоне еще поскрипывал половицами и вздыхал трубами, такой же видавший виды, как и его хозяин, готовясь отойти вместе с ним ко сну, но стоило погасить верхний свет, и Роджерс безошибочно определил лишнюю тень за окном своей спальни. - Открыто. Заходи, - сказал он. Тень сместилась. Толкнула ставни, мягко ступила на подоконник. - Баки, входи. Ну что ты там мнешься? - снова позвал Стив. Хотелось опуститься в кресло: даже его улучшенное тело к ста с лишним годам стало предательски уставать и подводить его. - Я ждал тебя. Баки молчал. - Хочешь воды? Сока? - спросил Стив. Баки стоял в тенях и даже с улучшенным зрением Стива невозможно было разглядеть его лица. - Перекусить? Баки не ответил. Потом медленно отрицательно помотал головой. - Баки, я рад тебя видеть, - с теплом в голосе сказал Стив. - Пожалуйста, говори со мной. Ты же что-то хотел сказать. - Я… хотел увидеть тебя еще раз, - глухо произнес Баки, потом явно взял себя в руки. - Хотел поблагодарить за то, что ты, как всегда, сдержал слово. Вернулся через пять секунд, как обещал. - В свете луны было видно, как у Баки дернулся кадык. - Спасибо, Стив. Это очень много для меня значит. - Ну ты же меня знаешь, - улыбнулся Стив. - Я всегда держу слово. Он прищурился, разглядывая напряженный силуэт Баки в тенях и, вздохнув, все же сел в кресло. - Бак, все хорошо. Все в порядке. Расслабься. Присаживайся. И, возможно, он чуть добавил ноту приказа в конце фразы. Но Баки послушно переступил на полшага к окну, оперся бедрами о подоконник. - Собственный дом… круто, приятель, - чуть натянуто сказал Баки, и свет луны подчеркнул уже ставший привычным фальшивый изгиб губ - то, как он теперь улыбался: - Честно, рад за тебя. Ты, как никто этого заслуживаешь. Она, ну… как первый раз увидел вас вместе, знал, что так будет. Рад за тебя. - А я знал, что ты поймешь, - улыбнулся Стив. - Конечно. Странно было бы для тебя иметь шанс попробовать, и не попробовать. Все правильно. Я всегда желал тебе добра, ты же знаешь. Чтобы все видели тебя так, как я. Чтобы твоя мама тобой гордилась. Она бы гордилась тобой, Стив. - Баки сглотнул. - И я горжусь. Хочу, чтобы ты знал. - Спасибо, Бак. - Вы с ней стоили друг друга. Серьезно. - Ну, у нас не всегда было гладко, - усмехнулся Стив. - Но мы справлялись. Мы с ней очень многое сделали. - Я знаю. Ты бы не смог усидеть без дела. Скажи, если не про вашу общую борьбу, с ней было сладко? - Бак. - Извини, не мое дело. Светлая ей память. Сколько уже лет ты один? - С 2016. Ей было почти сто лет. Последние годы, правда, совсем уже рассыпалась. Прямо на глазах. Но это была хорошая жизнь. - Соболезную, - тихо сказал Баки. Они помолчали. Из открытого окна тянуло ночным холодом. Баки стоял натянутый, как струна. - Обиделся на меня? - прямо спросил Стив. Баки дернулся и тут же оборвал собственное движение. - Нет, Стиви, конечно, нет. Как я могу? Ты заслуживал шанс попробовать и это тоже. Это… нормально? Правильно, да? Ты всегда давал мне достаточно свободы, какое у меня есть право, отказывать тебе в том же самом? - Баки снова попробовал улыбнуться, но выглядел он почти что испуганным. - Ты все равно поступишь так, как считаешь нужным. Думаю, я это, наконец, понял. Стив поджал губы. - Ты очень много для меня значишь, Баки. Этого ничто не изменит. - Я знаю, - тихо сказал Баки. - Я очень ценен. Прозвучало немного странно. И пару минут они оба молчали. Стиву не нравилось это молчание. Он не так представлял себе эту встречу. - Бак, почему ты сбежал сегодня? - наконец, спросил Стив и чуть осуждающе добавил: - Сэм очень разволновался. Баки в ответ вжался в подоконник, вцепился в него руками: - Прости, Стиви. Я вдруг понял, что еще не готов. - Но ты же знал. Мы же обсуждали это. - Да, - сглотнув, признал Баки. - И я же не спорю, Стив. Я же не убежал никуда, я здесь. Я сделаю все, как надо. Я просто не смог… сразу. Я… хотел еще раз прийти к тебе… Стив только собирался сказать, что Баки может приходить к нему столько, сколько захочет. Ему всегда рады в этом доме. Но тут Баки закончил свою фразу совсем не так, как ожидал Стив: - Прежде, чем ты отдашь меня. - Что? - Стиву показалось, что он не понял смысла сказанной Баки фразы. Все слова были ясны, а смысл уплывал. Баки снова испуганно сжался. - Стив, Стиви, родной. Я же не спорю, я все понимаю. Ты заботишься обо всех. И о Сэме. И обо мне. Ты все правильно решил. Ты маленький героический придурок, ты всегда во всем прав. Я же не перечу тебе. - Мне показалось, вы с Сэмом отлично ладите, - мягко сказал Стив. Он не ожидал, что Баки заревнует, обидится, что щит отдали не ему. - Он вроде как тебе даже нравился. - Конечно. Сэм лучший. Лучший из всех вариантов. Как ни посмотри. Он будет прекрасным Новым Капитаном Америкой. Он герой. Он преданный друг. Он добрый и умный. Храбрый и честный, - быстро заговорил Баки. - Веселый. Добрый, я говорил это да? Он будет добр ко мне. Не то, что… ну, в общем, не важно. Сэм самый лучший. Спасибо, Стив. Я рад, что ты выбрал его. С ним будет легче. Сэм самый лучший вариант. Я обещаю, я тоже не подведу тебя. Я буду очень стараться, Стив. Я смогу. Если ты так хочешь. Если считаешь, что так будет правильно, я смогу. Сэм и правда хороший. Лучший вариант. - Баки, - медленно произнес Стив. - Что ты сейчас несешь? Сэм бесспорно хороший человек. Но причем тут ты? Я тебя не понимаю. - Не издевайся, Стив, - Баки вдруг вздернул подбородок. - Все же ясно, как день. Ты отдал ему свой щит. Отдал ему свое имя и дело. Все свои ценности. Ты собирался отдать ему и меня. - Что? - Я не спорю. Я ценный ассет. А ты порядочный человек и хороший друг. Мистер Пирс много раз говорил мне, как некрасиво выглядело, что когда Союз рухнул, советские товарищи вместо того, чтобы по-хорошему передать меня со всем оборудованием на добровольных началах, четыре месяца торговались и никак не хотели снижать цену за Солдата в комплекте с креслом и камерой. И что настоящие товарищи так не поступают. Они отдают даже очень ценные вещи бесплатно. Я это хорошо понимаю, не злись на меня, пожалуйста. Сэм лучший выбор. У Стива вдруг похолодело внутри. Еще крепкое, но потрепанное сердце вдруг пропустило пару ударов. У окна в его комнате стоял не совсем его Баки. Там стоял и уговаривал его не сердиться однажды проданный Зимний Солдат. - Баки, - Стив поднялся. - Баки, перестань. Тот разом замолчал, сжался, когда Стив решительно шагнул в его сторону. - Баки, ты не вещь, чтобы отдавать, продавать или дарить тебя. Баки, ты человек, - чувствуя, как поднимается в нем гнев, почти зло выдавил Стив. - Ты никому не принадлежишь. Ни у кого нет прав на тебя. Ты свой собственный человек. - Но я должен… - тихо сказал Баки. - Я должен подчиняться тебе, и теперь, видимо, Сэму. - Нет, - оборвал его Стив. - Ты ничего не должен. Никому кроме себя. Ты свободен. Баки молчал, кажется, ошарашенный его словами. - Бак, ты сильный, чудесный, замечательный человек. Ты самый дорогой мне человек в этом мире, - сказал Стив. - Я никому бы не отдал тебя. Я никогда бы не заставил тебя сделать что-то подобное. Мне дико слышать, что ты мог такое подумать. Баки снова испуганно сжался, и Стив постарался смягчить голос, подошел ближе, положил руку на его напряженное плечо. - Баки, те два года, после Вашингтона, ты принадлежал самому себе. Я видел, как ты жил. Баки, родной мой, ты выжил в мире камня. Ты справился. Ты можешь сам. Ты все можешь. Я это знаю. Никто не имеет права заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. - Да? - неуверенно спросил Баки. - Да, - жестко сказал Стив. - Хочешь иди с Сэмом и помогай ему. Ему действительно пригодится твоя помощь. Хочешь, оставайся здесь со мной. Живи со мной здесь. Я был бы очень этому рад. Баки вдруг поднял лицо. Белки его глаз влажно блеснули в лунном свете. - Я бы хотел. Я бы правда хотел, Стив. Но это ваш с ней дом. Здесь все пропитано ей, - он коротко дернул плечом, оглядел всю комнату. Совсем тихо он произнес: - В каждой вещи ощущается ее присутствие. Если у меня есть право выбирать, я не хочу здесь. Стив кивнул, признавая его выбор. Не сказать, чтобы его не кольнул этот быстрый и однозначный отказ, но Баки имел право, в конце концов, сказать “нет”. Даже ему. - Конечно, у тебя есть право выбирать. Стив постарался обнять Баки, но тот стоял застывший и напряженный. Это было, как обнимать статую. Стив вздохнул. - Ты свободный человек, Бак. Ты можешь делать то, что захочешь. - Значит, я могу уйти? - очень тихо спросил Баки. - Конечно, - Стиву не хотелось отпускать его, но он действительно верил в то, что говорил. Баки имел право выбирать сам. Сам принимать решения. - Ты отпускаешь меня? - еще раз спросил Баки. И Стив решил не придираться к его выбору слов. Он убрал руки и отступил на шаг. - Конечно, ты можешь идти. Ты свой собственный человек, Баки. В открытое окно ворвался порыв ветра, и в следующий миг Баки уже не было в комнате. Казалось, от него не осталось даже запаха. Стив закрыл окно и молча коснулся того места, где Баки прислонялся к подоконнику. Стив знал, что все правильно сказал ему. Но внутри тяжело и неприятно давило. И он никак не мог понять, в чем он ошибся. Он понимал одно: он обидел Баки, причинил ему боль. Ему было очень горько понимать это. *** Прошло несколько месяцев, в течение которых Стив регулярно созванивался с Сэмом. Десятки попыток дозвониться до Баки остались без ответа, и Стив предположил, что как свободный человек Баки имел право злиться на него и не хотеть общаться. Пару раз он слышал о нем от Сэма. Даже видел их вдвоем в новостях. Время текло своим чередом, как и долгие одинокие годы перед этим. Очередной раз общаясь с Сэмом, Стив не удержался и все же спросил у него, как у Баки дела. - Если честно, не знаю. Он давно не выходил на связь. - Вы разве не вместе? - спросил Стив. - Нет, он сейчас где-то в Азии. Он же туда собирался, - ответил голос Сэма из трубки. - Смотрел карты, читал всякие справочники, всю ту неделю, что прожил у меня. Внутри неприятно кольнуло. - А куда конкретно не помнишь? - спросил Стив. - География никогда не была моим любимым предметом, мужик, - усмехнулся Сэм. - В Китай что ли, если не ошибаюсь. Это же там расположен Внутренний Тибет? Ну, или как-то так. Стив попытался сглотнуть и не смог. Он помнил. Черт, он не забыл ничего. Он помнил. Свою неудачную попытку спасения Баки, до того как Скотт принес им решение. Как он мог забыть? - Внутренняя Монголия, - тихо произнес Стив. - Точно, - будто из другой вселенной откликнулся Сэм. - Он говорил, что уже бывал там однажды. И, короче, он нигде не был так счастлив, как там. Стив закрыл микрофон сотового рукой и ударился затылком об стену. II. Ошибиться было невозможно. Все было слишком похоже. После нескольких лет поисков, он нашел правильное место. Стив стоял перед крошечной землянкой с поросшей травой крышей с низким скатом. Большая поляна вокруг была окружена наклонным частоколом с внутренним рвом. Даже деревья (многие из них еще совсем молодые, явно посаженные в последние годы) росли, считай на тех же местах. Аккуратную дровницу защищал от дождей небольшой навес. Пара бревен лежала по обеим сторонам от огороженного камнями кострища недалеко от крыльца. Две тропинки уводили в разные стороны. К реке и к роднику. Возле двери стояли два самодельных деревянных ведра и коромысло. Внутри землянки тоже было почти что также. Узкая лежанка у стены, маленькая печка, стол с табуретами. Полочка под окном. На ней деревянная фигурка. Одна. Медведелев. Грубо вырезанный вставший на задние лапы нелепый зверь с умной и неприятной мордой. С презрительным взглядом и насмешливой полуулыбкой. Смотревший на всех, как на дерьмо. В домике пахло Баки. Стив вышел на воздух. Подумал и разжег кострище, приготовившись ждать, сколько будет надо. Он устал. Честно прожитая сотня лет не щадила даже его улучшенное тело. Было странно ощущать, как оно медленно постепенно неотвратимо предает его. В каких-то мелочах. В маленьких слабостях, немощах. Дрожащих пальцах, скрипящих коленях. Выпадающих волосах. Он достал из своего туристического рюкзака очередную банку консервов и, вскипятив себе воду над огнем в котелке, поужинал тушенкой с бобами и слабым чаем. Баки все не было. Стив смотрел на яркие звезды в небе над ним. Смотрел, как уплывает дым к облакам. В какой-то момент он, наверное, задремал. А когда открыл глаза, напротив него сидел Баки. С волосами убранными назад, как причесывали его детишки в Ваканде. В теплой куртке неопределенно маскировочного цвета, в заношенных плотных штанах и сапогах вместо берцев. Грустный. Баки молчал. - Ты мне не рад? - спросил Стив. Баки пожал плечами. - Злишься на меня? Баки помотал головой, попробовал улыбнуться и отвел глаза. - Тебе правда хорошо здесь? Одному? Баки снова пожал плечами. Облизнул губы, потом тихо сказал: - Я свободный человек. Я сам выбираю, где жить. Здесь лучше, чем где-то еще. - Бак. Баки резко вскинул голову. - Я не смог с Сэмом, Стив. Он отличный парень. Но нести добро и справедливость вместе с ним значило убивать. А я больше не хотел. Я ушел. Это ничья земля. Здесь я никому не мешаю. Просто живу. День за днем. - Совсем один, - тихо сказал Стив. Баки сидел напротив него такой далекий, опустошенный. - Прости меня, - вдруг сказал Стив. - Я не хотел, чтобы тебе было плохо. Я никогда не хотел этого. - Нет, нет, - покачал Баки головой. - Что ты, мне не плохо здесь. Мне... нормально. - Разве, Бак? - Ну… да. Понимаешь, Стив, я столько всего видел. И испытал. Я очень хорошо представляю себе, как бывает плохо. Что такое ад. - Баки поднял глаза и посмотрел на него тепло и печально. - Ад - это когда больно и страшно, и нет надежды на избавление. Постоянно, всегда. - Он пожал плечами. - А мне не больно и не страшно. - Он снова рвано не до конца улыбнулся. - Здесь просто нет надежды. Но это ничего. - Баки перевел взгляд куда-то в сторону, уставился в пустоту. - Без надежды жить я умею. Я же Зимний Солдат. Я могу. Чувство вины, подспудно жившее в Стиве все это время, воспряло от этих слов, хищно расправило внутри шипастые крылья. Вдруг стало очень трудно дышать. - Баки. Я останусь здесь, - с боем вернув себе возможность говорить, озвучил свое решение Стив. И его голос даже не дрогнул при этом. - Я останусь здесь с тобой, Баки. Баки перевел на него взгляд. И вдруг очень мягко, но по настоящему улыбнулся. - Ты не сможешь, Стив, - сказал он. - Я все могу, - ответил Стив. - Все, - согласно кивнул Баки. - Все. Но не это. - Но почему, Бак? - Стив подался вперед, собираясь взять Баки за руку. Его пальцы поймали пустоту. И он… проснулся. Было зябко. Костер едва тлел у его ног. Напротив никого не было. Стив вскочил на ноги и огляделся. Он еще слышал голос Баки. Это не могло ему просто присниться. Но… В темноте возле дровницы хищно блеснул топор. И Стив удивился, что только теперь заметил, сколько на нем ржавчины. Как покосился навес. Как едва угадывались в траве обе тропинки. Он ворвался в землянку и жадно втянул ноздрями запах. Это был запах Баки. Он никуда не исчез. Постель пахла Баки. И сыростью. В печке была только старая зола. Баки не было здесь очень давно. Но… но черт. Стив видел его машину. Изгвазданный страшный внедорожник, рядом с которым он запарковал тот, на котором сам добирался в эту безбожную глухомань. Медведелев смотрел на него с полки высокомерно и, кажется, издеваясь. Баки здесь не было. Баки не было здесь потому, что его больше не было. Стив почувствовал это всем собой, так же отчетливо, как если бы нашел его полуистлевшее тело или могилу с его именем. Баки не было больше среди живых в этом мире. Медведь усмехался с презрением и отвращением на морде. Баки больше не было. Стив закричал. Закричал от ярости и бессилия. Стив не желал признавать, что ничего невозможно сделать. Он не желал. Он не умел так. Отлетел к стене от пинка табурет, с треском сломался от удара второй. Этого было так мало. Опрокидывая массивный стол, Стив чувствовал себя Халком. Он хотел крушить. Крушить, чтобы все исправить. Рвать руками эту реальность и все изменить. Он кричал. Он бил мебель и стены, быстро разбив в кровь свои старые руки. Дыхание сбивалось в груди. Сердце сбивалось с ритма. Крепкое дерево трещало в его руках. “Ну-ну, - усмехнулся ему в лицо проклятый медведь, когда Стив схватил его. - Давай смелее, переломай все, что он сделал своими руками. Это же так круто. Это, конечно же, все исправит”. Стив в ярости швырнул чертову игрушку об пол. Наступил на нее ногой. И замер. Потому что это действительно ничего не меняло. Это не меняло ничего для него. И для Баки. Стив выдохнул, наклонился и поднял нисколько не пострадавшую на земляном полу крепкую фигурку медведя. Зажимая ее в руке вышел на улицу. Упрямо сжал губы, отодвинул одно из бревен возле кострища и сел на землю. Стив Роджерс не принимал законы природы, жизни и физики. Стив Роджерс не признавал “невозможно”. И свои ошибки и промахи он исправлял сам. Небо над ним было усыпано частыми и низкими звездами. Космос будто опрокидывался на него сверху вниз из перевернутой над поляной чашки. Фигурка медведя угловато колола ладонь. Стив Роджерс ста с лишним лет от роду, высокий, сухощавый старик, сидел на земле далеко от человеческого жилья в безлюдной глуши Внутренней Монголии, самой северной, суровой и недружелюбной к людям провинции Китая, и смотрел в небо. III. Весна вокруг пахла жизнью и свежестью. Весна шумела и ликовала, и стремилась жить, любить, дышать, дарить новую жизнь, как можно скорее. В кронах не замолкая перекликались птицы. Не меньше четырех дятлов, как заведенные трещали в разных концах леса от него. То и дело мелькал в разросшемся кустарники рыжий хвост любопытной лисички. Бегали по деревьям проворные и ловкие белки. Баки выпрямился над корытом и вытер пот со лба мокрой от стирки рукой. Самодельное мыло убойно воняло и плоховато мылилось, но с ним все равно было намного проще, чем без него. На веревках, натянутых между врытыми слева от землянки жердях, уже сушились первые выстиранные им вещи: наволочка для ухи, кое-что из одежды. Было по-апрельски тепло. И Баки охотно подставлял свое тело теплым лучам солнца. С тех пор, как он вернулся во Внутреннюю Монголию, в свою землянку за частоколом, как начал жить там и каждый вечер тихо и любовно вырезать из древесины фигурки животных, вокруг него буквально на глазах появлялось все больше и больше жизни. И все надежнее, все увереннее вступала в свои права весна. Он видел даже косуль и оленей. Кабана со свиньей и следы некрупного волка. Река кишила рыбой. От птиц иногда голова гудела. А Баки все вырезал и вырезал из дерева всевозможных животных, рыб, птиц. У него их было уже больше сотни. Больших и маленьких. Самых разных. Только людей он не вырезал. И людей не было в этом мире. И шуки там тоже больше не было. Их, наверно, вообще не было больше нигде в мире. Развеялись пеплом в какие-то свои собственные странные внутренние миры. Баки по ним не скучал. Ему хватало нормальной привычной человеку дичи и рыбы. А шуки были не такими уж незабываемо вкусными. Баки жил, ел, спал, охотился, готовил пищу, делал вещи. Вырезал свои игрушки, разговаривал с ними. Пел им... Развесив простынь на веревке, он вернулся к корыту и с чувством плюхнул в мыльную воду заскорузлые штаны. Работа с ними предстояла серьезная. И полоскать, видимо, придется тащить до реки. Из ведра он их не промоет. Баки чуть нахмурился, но потом увидел наблюдающую за ним с конька землянки зелянушку и улыбнулся ей. Не велика работа. Стаскается и к реке. Баки снова взялся за стирку и даже запел себе под нос. На ходу припоминая и додумывая слова услышанной где-то когда-то песни. Ему было спокойно. Ему никогда не было так ровно и так спокойно. Беспросветно спокойно. Предупреждающе громко хрустнула ветка. Баки бросил мокрые штаны и подхватил воткнутый тут же рядом в пень-подставку топор. Шуки был один. Большой черный шуки с грязно-желтыми полосами, подчеркивающими рисунок перевивших мышцы сухожилий. Весь будто обгоревший в пожаре. Шуки едва шел. Едва держался на ногах. Волочил себя. Упрямо волочил себя, ковыляя на пяти лапах. Левой нижней руки у него не было почти от плеча. Левая нога плохо слушалась. Он хромал и тяжко припадал на нее. Но упорно шел вперед. При том, что большинство шуки отличались поджаростью, этот был даже не просто тощий: кожа да кости. Было видно, как его шатает от слабости. Но он шел. Слабый шлейф, похожий на тонкие струйки дыма, волочился за ним. Будто неведомая сила все пыталась развеять его на атомы, но упрямая суровая воля, отвергающая законы и правила вселенной, не давала этому произойти, снова и снова притягивая их обратно. Баки опустил топор. Баки поджал губы. Жизнь ликовала вокруг него в его собственной Внутренней Монголии. Одинокий едва живой шуки упорно тащил к нему свое едва живое, дрожащее от слабости тело. Единственный, кто не признавал “невозможно”. И знал всего один путь, чтобы прийти к нему. Даже если сама суть этой вселенной, сама эта “Внутренняя Монголия Баки Барнса” отторгала его. К нему шел тот, чьей силы воли хватало чтобы одной страстью сердца поднять себя с земли, собрать себе тело из рассыпающегося пепла. Какое вышло, пусть, хоть такое. Самый лучший. Несдающий. Никогда. Готовый уйти за ним даже в смерть (и не впервые). Сидеть у костра, выбрав “звериный” вид самоубийства: отказ от еды и питья. Самоистощение. Лишь бы уйти за ним. Вслед за ним, за черту. Баки сделал шаг к нему. Потом еще один. И еще. Пока они не встали друг против друга. “Стив” - хотел сказать Баки и не смог, потому что у него перехватило горло. Шуки заворчал и взяв его руку положил в нее фигурку медведельва. Баки… Баки просто молча обнял его. От части принимая на себя его вес, помогая устоять на ногах. Обнимая, обнимая, прижимая к себе. Шуки тяжело вздохнул у него на плече и ткнулся мордой в шею. Несмело лизнул за шиворот майки мокрым холодным языком. Баки понял, что дрожит и запрокинул лицо к небу. Небо над ними было темным от собравшихся туч. Дождь хлынул, как из ведра. И вода все текла и текла по запрокинутому лицу Баки. По их рукам, их плечам. По ним обоим. По двум фигурам, как по одной. Теперь, наверное, уже навсегда.