Последний антигерой

      Глеб взял в пальцы коричнево-зеленого цвета самокрутку, раскурил ее и, затянувшись, тут же подавился кашлем. Он выкинул «палочку здоровья» и закрыл лицо руками. — Опять гной! Я помру от этих экспериментов! — осипшим голосом сказал он. — В башку ударило, но не вставило! — Да, образец номер три тоже не прошел контрольного испытания! — подтвердил Вадим, морщась, и выбросил в костер порезанные и высушенные им на большом плоском камне листья. — Есть такая теория, что потребность курить, — это скрытое желание сосать хуй! — отплевываясь от неприятного привкуса во рту, прохрипел Снэйк. — Да? — удивился Глеб. — Аргументируй аргумент! — Нет не так! — разжигая следующую цигарку, сказал Вадим. — Сосание хера, — это скрытое желание курить. — А, ну так лучше звучит, но меня смущает тема хуя в контексте сигарет! — проанализировав услышанное, ответил фронтмен Глеб. — А вообще, сосать — не мужское дело! — выпуская изо рта клубок сероватого дыма, подвел итог Вадим. — Во! Эта ничего вроде, даже не перекосоебливает от нее! На, пробуй! — радостно сказал он и протянул брату дымящуюся закрутку. Глеб взял самодельную сигарету из рук брата и впервые за долгое время пребывания на острове сумел расслабиться. — Рудольфыч, ты запомнил, где эту траву нашел? — поинтересовался Валера, оценив эффект от папиросы. — Угу, запомнил конечно, — кивнул Вадим, снова закуривая. — За горами, за лесами, за дорогами пыльными, за холмами могильными…* Выкурив все запасы оказавшихся пригодными для этого листьев и сняв ту нервозность, что преследовала всех с момента авиакатастрофы, выжившие провели вечер почти в приятной дружеской атмосфере и, насладившись красным закатом, разошлись по своим хижинам. Обе группы спали в разных бунгало, при том у Снэйка были отдельные аппартаменты, как и у Стаси. Совсем не скрываясь от друзей по несчастью, Вадим, нарвав небольшой букетик ярко-малиновых цветков кустарника, росшего за забором лагеря, легкой походкой направился к хижине единственной на острове девушки. Все мужчины с завистью посмотрели ему вслед, понимая, что их бессменные подруги на время пребывания в этом забытом Богом месте — это собственные руки: «Кончил правой — работай левой!» — Ты меня не ждала, я обиды совсем не держу, Нам останется память наградой за всё происшедшее, Если ты меня спросишь, чем больше всего дорожу? Без раздумий отвечу — Знакомством с тобою**… — зайдя в домик к Стасе, прочитал Вадим. — Это тебе! — соблазнительно улыбнулся он, преподнося басистке букетик. — Ждала! Это ты мне написал?! — обрадовалась Стася и, подойдя к нему, приняла от него пахнущие медом крупные цветы. — Конечно! Кому же еще! — обманул Вадим, выдав чужую поэзию за свою. — Так приятно! Даже не хочется покидать этот остров! — сказала Стася и скинула с себя легкий летний сарафан. Через пару дней к самокруткам, которые были очень даже неплохи, прибавилась и брага, которую Вадим делал из косовой стружки и сладкого как нектар сока молодых плодов пальм. Чаном для этого изысканного напитка служила яма, выстеленная внутри клеенкой и закрываемая сверху пальмовыми листьями. На солнцепеке ингредиенты быстро сбраживались, но пить эту ароматную жидкость оказалось невозможно. Нужен был дистилятор. Сообразив это, Вадим организовал экспедиция в поисках подходящих деталей для изготовления аппарата по перегонке самогона. Общими усилиями были найдены части фюзеляжа и даже одна большая железная миска. Сделав из обломков обшивки самолета некое подобие кастрюли, он налил в нее брагу. Положив камень на дно емкости, он поставил на него очищенную от кожуры и мякоти половинку скорлупы кокосового ореха, так, чтобы она не погружалась в кипящую жидкость. А сверху на кастрюлю установил большую миску, в которую налил холодную воду. За всем этим с интересом наблюдал Глеб. — Откуда ты знаешь, как надо делать? — скептически спросил Глеб. — Знаю, не переживай! — ставя конструкцию на огонь, ответил Вадим. — Откуда?! Вдруг испортишь! — не унимался Глеб. — В стройотряде делали, во времена «сухого» закона. Не ссы в вожжу, не быть дожжу! — засмеялся Вадим, отошел от костра и похлопал брата по плечу. — И сбрей уже свою бороду! Как моджахед, блядь! Тебя как в детстве учить бриться надо?! Так пошли, научу! — А говоришь, что я алкаш! — фыркнул Глеб. — Сбрею, если у тебя что-то получится! — Договорились! — предприимчивый Вадим подал раскрытую ладонь брату, и они скрепили договор рукопожатием. А тем временем кокосовая патока закипела, в воздухе появился неприятный запах — стали выделяться пары спирта, которые оседали в скорлупу ореха. В итоге из литра браги на выходе получилось около 100 мл самогона. — Круто, что! — рассматривая кокосовую водку, перелитую в мутный пластиковый стаканчик, промычал Глеб. — Ахуенное количество! — добавил он, поднося алкоголь ко рту. — Глебас, в этой бодяге такая концентрация сивушных масел, что в лучшем случае ты ослепнешь! — остановил его Снэйк. — Этот самогон не то что внутрь, а даже наружно принимать опасно! — Ну не принимай! Мне уже ничего не опасно! — возразил Глеб и залпом выпил крепкий напиток. — Снэйк, в Союзе этот способ перегонки был очень популярен. Не наговаривай! — ответил ему Вадим, готовя следующую партию к варению. — Конечно популярен! И количество отравлений тогда таким суррогатом приближалось к абсолютному большинству, это же чистый яд! — продолжал нудить Снэйк. — Димас, откуда такая инфа? Все пили — никто не помер! Главное, все делать с умом и в меру! — возразил ему Вадим. — Сам не пил что ли никогда? Не смеши людей, пьешь все, что горит, пока на каталке не вывезут! Перед кем ты тут выебываешься? Сам чай не из Парижу, хоть и делаешь вид, что оттуда! — засмеялся он. — Глеб, что затих? Поделись впечатлениями! — Улетная хрень! — Глеб вытер губы и протянул брату стаканчик. — Еще давай! — О! Видишь, радуется жизни, еще хочет! И не ослеп даже! — весело произнёс Вадим. — Правда, Абдулыч, че ты начал! — поддержал Валера Вадима. — Зачетная ведь тема! Снэйк недовольно посмотрел на окружающих и, плюнув в костер, резко развернувшись, пошел в сторону пляжа. «Сдохните, так вам и надо!» — злорадно усмехнулся Снэйк.