Падение Дома Белого Лиса

Тяжелые шаги гулким эхом разносятся по огромному залу. В нем царили темнота и мрак, которые были сейчас царями в разрушающейся стране. Привести все к хаосу было легко, даже слишком, что даже скучно. Разрушение в первую очередь идет изнутри. Ксеркс всего лишь нашел одного из слабейших и мягких, как глина, из которого можно было лепить, что угодно. Император слепил Гоито — завистливого, черного ярла, что в своей ненависти не видел логики и правды, подчиняясь низким чувством, что сподвигли его на предательство. Всего пара слов. Пара обещаний, что не приведут ровным счетом ни к чему. Ксеркс сделал, что от него просили — с его легкой руки пала сильная королевская семья, его шепот слышался за стенами Домов, зарождая сомнения в сердцах людей. Он сделал это, но по большей части для себя, потому как Уния давно цепляла его взор, маня территорией и ресурсами, а после в ней неожиданно оказалось удивительное сокровище, до этого нагло скрываемое от него. Ксеркс ступал по каменному залу к королевскому трону. Оно не прельщало его, у черного императора был более значимое место, престол, объединивший несколько континентов, власть, что подчиняет сильнейших, армия, свергающая империи. Ему это престол был не нужен. Над высоким троном висели щиты с изображением зверей. Волк, медведь, кабан, змей, филин и завешенный траурным покрывалом лис. Шесть Домов, шесть глав и шесть богов. Ксерксу не очень нравилась подобная система, слишком вероятен бунт и недовольство. Если вначале идеология может держать людей в сплочении, то рано или поздно найдутся те, подобный Гоито, кто возомнит себя оскорбленным и обделенным и захочет встать во главе. Собственно по этой причине Ксеркс предпочитал править единолично, не давая спуску немногим наместникам, что были людьми абсолютно подчиненными своему королю. В Империи своя идеология, сильная и мощнейшая, что поддерживает ее царствие. — Ваше величество, — зовут его со стороны входа, не смея пересекать порога без дозволения правителя. — Все приготовления завершены. — Хорошо, — ответил довольно Ксеркс, недобро сощурившись. — Снимите щиты и принесите на площадь. — Все? — перепросил солдат, не поднимая головы. — Все, — коротко и строго произнес император, недовольно взирая на подчиненного. Он не любил, когда его приказы не понимали с первого раза. Солдат удалился, чтобы не мешать императору в его размышлениях. Ксеркс медленно ступал по чужой цитадели, впитывая в себя тонкости чужой культуры. Темные пустые стены, узкие коридоры, тяжелые дубовые двери, за которыми скрывались широкие холодные комнаты. Эта страна была правда сурова, что было видно и в архитектуре. Тут вряд ли могли вырасти открытые и добродушные люди, хотя по одному из ярлов нельзя было этого однозначно утверждать. Однако становилось чуть более понятно, почему с таким холодом и отторжением относился ко всему миру Кеннет. Ксеркс невольно представлял этого мальчишку в стенах родного дома, думая, как он тут рос. Можно было спросить, разумеется, но император всегда считал, что прошлое не так важно. Он поставил себе цель, заставить забыть вновьприобретенного фаворита о его прошлом и происхождении. Император заставит его впитать новую идеологию, новые правила, новую жизнь, заставит признать в себе хозяина, что будет теперь управлять его жизнью. И первое его указание было не являться в столицу. Ксеркс понимал, что Кеннет хочет разорвать связи с этой страной, хочет оставить ее позади, но из-за пока юношеской слабости не мог до конца этого сделать. И это не было его виной или слабостью. Просто пока он не научился оставлять что-то близкое к сердцу. Он переживал потерю за потерей, и каждая отпечатывалась сильнее, но пока ему было трудно отпускать. Кеннет был отчаян в своих попытках, желание освободиться было крайне велико, но опыта пока не хватало. Но Ксеркс готов был его воспитывать. Готов был, чтобы создать для себя нечто уникальное по характеру, образу мыслей и желаниям. Кеннет был хорош в своем потенциале, а мужчина собирался его постепенно раскрывать. Ксеркс в своей задумчивости вышел на небольшой балкон, выходящий на главную площадь. С этой площадки, видимо, мог говорить речь король или же стрелки наблюдать за происходящим на площади. Сейчас на каменном круге была возведена висельница, готовая принять в свои объятья приговоренных смертников. Зрителей собралось немного, в основном основной круг правящей стороны, ярлы их приближенные и первые военные лица страны. Горожан вывели из столицы, стоило вражеским войскам начать приближаться, и сейчас здесь остались только выжившие защитники. Ксеркс не собирался уничтожать всех, его целью было лишь получить капитуляцию, что собственно он и сделал, следующее, что ему предстояло сделать это выполнить обещание данное ценному фавориту. Не совсем так как он просил, но с одной сутью. Ему конечно было бы приятно преподнести на золотом блюде головы двух ярлов, но некоторые не достойны смерти через обезглавливание, кому-то возможна только позорная висельница. Ксеркс наблюдал, как вынесли щиты, бросая их перед деревянным подмостом. Ярлам наверняка было больно смотреть, как обращаются с их гербами, превращая те в никчёмный мусор. Так и должно быть. Император резко развернулся, возвращаясь в тёмные коридоры. Ему хотелось скорее закончить с этой необязательной процедурой. По просьбе фаворита он присмотрится к Дому Змея и его представителям, хотя с удовольствием бы просто отправил на эти земли своего представителя, чтобы тот сам разбирался. Но он обещал прислушаться за те сведения и само тело, что предоставил юноша, к тому же, Ксеркс за этот короткий поход на столицу убедился, что Кеннет проницательный мальчик, который замечает больше других, способен проворачивать неплохие схемы, а потому назначение могло стать хорошей идей. Он пока не совсем полностью доверял неопытному юнцу, но готов был его учить на его же ошибках. Первый проигрыш его чуть не погубил, а потому обучение наверняка пойдет легче. Да и Ксеркс уже проник в сознание Кеннета и начинал познавать его тело, чтобы полностью заполучить власть над этим интересным созданием. Ксеркс вышел на мрачный двор. Солнце весь день было скрыто за плотными серыми тучами, а теперь неумолимо наступал вечер, окрашивая город в мрачные оттенки. Камень и так не сильно яркий материал, в котором было много серых, бледных синюшных оттенков, так и погода добавляла траурности местности. Вполне подходящая атмосфера. — Добрый вечер, господа, — поприветствовал всех присутствующих Ксеркс, холодно усмехаясь, обводя взором застывших чужаков и своих воинов, что следили за ними. — Прекрасный день, чтобы избавиться от монархии. Ксеркс подошел ближе к висельнице, глядя на сооружение. Жалка смерть. Жалкий метод убийства. Позорно повиснуть в петле, а не умереть в пылу сражения или по традициям самоубийства. Но эти люди того заслуживали. — Введите приговоренных, — приказал Ксеркс, и несколько воинов удалились. В ожидании император продолжил наблюдать за присутствующими. Разумеется, первыми под его испытующий взор попали ярлы. Знакомый ему Убалду стал совсем другим, осунулся и сгорбился, в глазах угасла искра, что до этого горела в воинственном взгляде. Казалось, что мужчина даже больше поседел, превращаясь в старца. Ксеркс слышал, что воин потерял на войне по мимо императоров еще и сына, а потому можно было понять, что так сильно его подкосило. Трудно справляться с гибелью близких, особенно, когда эти смерти идут чередой, не давая оправиться. По рассказам Кеннета Ксеркс легко узнал слепого ярла Ериануса. Седовласый мужчина в летах с белесым взглядом, что казался не от мира сего. От него веяло ледяным спокойствием, даже в окружении чужаков он казался равнодушным, как будто не произошло ничего существенного. Ни тремора рук, ни изменения цвета лица, ни сбитого дыхания — ничего, что выдавало бы волнения или страха. Что даже могло бы напугать. Ксеркс по крайней мере не стал бы легко доверять подобному человеку. Стоящим рядом с ним молодой мужчина был более живым и человечным, хотя рядом с отцом он явно чувствовал себя спокойнее. Беленус, насколько понял по рассказам Кеннета Ксеркс, мало был похож на отца. Широкоплечий, не такой высокий, смуглее отца и черноволосый с карими глазами, достаточно широко расставленными. Но в нем была достаточно мощная харизма и воля, судя потому, как он продолжал твердо стоять, с мрачной решимостью и хладнокровностью глядя на происходящее. Ксеркс не мог сказать, что этот мужчина на все сто процентов мог бы стать хорошим лидером, но судить по обложке глупо. Как и глупо полностью доверять еще наивному юноше. Низенький тучный мужчина сильно выделялся среди них. Он явно был не воином и не политиком, скорее наместником и главный ремесленник. По описанию Ксеркс легко узнал Мокшу, и сразу перевел взгляд, едва поморщившись. Мужчина сильно взмок от страха, без конца заламывал пальцы, а маленькие глазки бегали по лицам вокруг. Страхом воняло за версту вперемешку с потом. Человек этот не внушал доверия, потому что легко мог предать при легком нажатии. Ксеркс немного не понимал, почему Кеннета считали более недостойным высоких титулов и уважения, чем этот трус-фермер. Наверняка он ни одного боя не прошел, потому как его бы сразу в нем убили. Несколько генералов с суровыми выражениями лиц, но по факту это были псы без хозяев. У Унии был не особо удачная политическая система. Все зависело от харизмы правителя и его способности у держать в страхе подчиненных. Все слишком условно и легко ломается, оно и сломалось после смерти короля. Послышалось рычание и гневная брань. Несмотря на то, что этот язык был ему не знаком, Ксеркс все равно понял, что имел в виду суровый мужчина под два метра ростом с горой мышц и шрамами по всему телу. Его яростный взгляд пылал гневом, но сталь гнев сломать не мог, а потому он только гневно орал, скалясь на ведущих его конвоиров. Гоито был спокойнее, но был бледен, как смерть, а в глаза читался не поддельный ужас и недоверие. — Чего уставился, имперский пес?! — ревел гневно бывший ярл, едва не плюясь в Ксеркса, который стоял неподвижно, с усмешкой глядя на заключенных. — Ты не поступишь так, — произнес едва дрожащим голосом Гоито, глядя прямо на императора. — С чего ты решил? — удивленно вскинул брови Ксеркс, наигранно протягивая слова. — Свою часть сделки я выполнил, но не говорил, что буду делать после. — Сделка? — произнес Бенс, озираясь, переводя взгляд с союзника на врага. — О чем он?! — Ты не смог завладеть страной, не удержал власть, — продолжил Ксеркс, глядя на в упор на Гоито, и в его единственном глазу сиял холодный, как смерть огонь. — И это твоя вина. — Ты обещал мне! — прокричал Гоито. Ксеркс лишь устало вздохнул, жестом отдавая приказ вести заключенных на помост висельницы, но мужчина продолжал рваться, крича: — Ты обещал мне! — Я обещал тебе помочь избавиться от верхушки, — холодно произнес император. — А дальше все зависело от тебя. И ты проиграл. Прими же проигрыш достойно. — Ты… — прошипел яростно Бенс, но теперь эта ярость была направлена не на Ксеркса, а на Гоито. — Предатель! — Поздравляю с осознанием, — насмешливо произнес император. — Но сейчас это уже не имеет значения. Уния уже становится частью Империи. А не угодных ждет высшая из участей — смерть. Заключенных поставили на люки, кидая им на шеи петли, постепенно их затягивая. Бенса удерживали несколько воинов, потому как мужчина рвался из всех медвежьих сил, стараясь добраться до предателя. — Я убью тебя, мразь! Собственными зубами порву глотку! — продолжать реветь зверем Бенс, едва удерживаемый несколькими солдатами, что сдавливали на его шее петлю, которую в приступе мужчина не замечал. — Какая ярость, ух, — произнес почти довольно Ксеркс. — Жаль, что она абсолютно слепая. Очень жаль. Но теперь делать нечего. Приготовьтесь. Стража отошла от скованных заключенных, готовясь нажать на рычаги, что открыли бы люки под ногами бывших ярлов. — Открыть люки, — приказал холодно и равнодушно император. — Гори в Аду! — прокричал Гоито, прежде из-под его ног исчезла опора. Лица исказились, окрасившись отвратительный алый. Вены на лбу и шее вздулись, похожие на гнойные нарывы, готовые вот-вот лопнуть. Глаза вываливались из орбит, рты уродливо распахнулись, а вязкая слюна пузырями потекла по подбородкам. Тела бессвязно дергались, как червяки на крючках, но веревка плотно обмотала их ноги и руки, не давая свободы. Из их горл вырывались бессвязные хрипы, что только быстрее приближали их смерти. Бенс бессмысленно пытался вырваться отчего сделал себе только хуже: он извивался на петле, а затем резко замер, повиснув тряпкой, лишь глаза еще яростно горели, заполнившись кровью от лопнувших капилляров — пытаясь вырваться он сломал себе шейные позвонки. Гоито трепыхался больше по инерции, чем из-за желания вырваться, но все было бессмысленно. Хрипы превратились в бульканье, а затем во все прекратились. Два тела повисли бессмысленными пугалами, со свернутыми шеями и закатившимися красными глазами, устремленными в небо. Ксеркс холодно усмехнулся, едва поморщившись от появившегося запаха — висельники всегда воняли испражнениями. Позорная смерть для позора Унии, а вернее уже Империи. — Вот символ падения великой Унии Великих Благословенных Домов, — провозгласил громогласно Ксеркс. — Наступает эра Империи Дараявахушанидов. Склонитесь перед новым правителем. Он с молчаливым торжеством взирал, как опускаются головы перед ним в знак подчинения. Империя стала обширнее. А император получил прекрасную игрушку в свои руки. А все Дома пали грудой металла и дерева в виде щитов возле его ног.