Что для тебя — любовь?

       С того момента, как Итачи позвонил нам, прошло не больше получаса, а мы с Саске, прибыв на место, уже выходили из машины. Нашему взору открылось большое здание какой-то больницы, адрес которой старший Учиха недавно сообщил нам.        Войдя вовнутрь, мы с Саске были довольно приятно удивлены: коридоры больницы, где мы практически срывались на бег, чтобы поскорее найти нужную нам палату, были почти опустошены (что было довольно очевидно, учитывая то время, когда мы решили сюда наведаться). Только изредка мимо нас мелькали фигуры персонала и оставшихся под вечер посетителей этого крыла. Вокруг стояла приятная и в то же время напрягающая тишина. Казалось, будь здесь в эту минуту хотя бы чуть побольше людей, выносить то волнение, что так резко свалилось на меня и Саске, наверняка было бы легче. Сейчас же повисший здесь покой словно только натягивал какую-то невидимую струну внутри меня, тем самым сковывая все мое тело, связывая меня по рукам и ногам.        Светлые стены, кафельный пол, звуки наших спешных шагов, эхом раздающиеся среди давящих одним своим видом стен, — все сливалось в одну большую сумбурную картину. Я уже не мог трезво соображать, полностью отдавшись беспокойству и даже некому страху — страху перед неизвестностью, — что с каждой минутой по мере нашего приближения к той самой палате только сильнее нагнетал меня.        Внезапно в нескольких метрах от нас послышался какой-то щелчок. Спустя секунду одна из многочисленных дверей открылась, и мой взгляд тут же поймал фигуру, появившуюся практически прямо перед нами, — Итачи. Мы с Саске мгновенно застыли на месте, будто вдруг потеряв силы ступить и на шаг дальше. Старший Учиха же молча кивнул головой, сразу опустив взгляд куда-то в ноги. В глаза тут же бросился его вид — несколько опустошенный и измотанный; под глазами его виднелись темные круги, которые выглядели наверняка еще хуже, чем на самом деле, в этом белом больничном свете, уже вызывающем у меня тошноту. Не желая задерживать взгляд на лице Итачи, ведь он и сам наверняка знал, что сейчас находится далеко не лучшем состоянии, я, подобно ему, опустил взор к полу. Яркий свет неприятно отражался в кафельных плитах, из-за чего я тут же нахмурился, чувствуя, что теперь легкое головокружение стало только усиливаться.        Неожиданно, нарушая то тяжелое молчание, что ненадолго повисло между нами, Итачи тихо обратился к Саске:        — Есть разговор, — сказал он и немногословно указал взглядом куда-то в сторону.        Саске же мельком взглянул на меня, как бы желая что-то сказать, но, так и не проронив ни слова, развернулся и направил тихий шаг в обратную сторону. Итачи неспешно проследовал за ним, будто стараясь растянуть каждый свой шаг. Проходя мимо меня, он на секунду остановился, сказав:        — Он ждет тебя внутри, Наруто.        Я же, затаив дыхание, мог лишь безмолвно опустить голову еще ниже, практически незаметно кивнув ему в ответ. Волнение, бушующее в груди, вдруг стало сменяться слабостью по всему телу. И только сделав несколько шагов к двери, за которой меня должен был ожидать Дей, я почувствовал, что мои ноги словно стали ватными, с каждым шагом начиная все глубже проваливаться под землю.        — Дей?.. — мой голос, в котором со стороны наверняка слышалась немалая боязнь, тихо раздался в помещении; я заглянул в палату, словно боясь ступить и шаг внутрь нее.        — Наруто? — тут же отозвался Дейдара, легко вскидывая бровями. — Я ждал тебя, — радостно продолжил он, немного поднимаясь в постели и поправляя чуть растрепанные волосы.        Я немного помялся на месте, только после выдав неуверенное «Можно?..» и наконец пройдя в комнату.        — Как ты? — все с той же интонацией произнес я, присаживаясь на край заправленной в белое постели.        И только в ту минуту, будучи не в силах поднять и прямо посмотреть на лицо Дея — страх все никак не отпускал меня, — я понял, что мне совсем не удается найти слов. Всего пару дней назад, когда я с таким нетерпением и беспокойством ждал звонка от кого-то из них — будь то Дейдара или Итачи, — буквально не отходил от телефона, чтобы случайно не пропустить его… Тогда я точно знал, что мне нужно сказать и о чем спросить. И ведь вопросов, очевидное дело, было много. Но сейчас все они, будто вдруг испарившись куда-то, исчезли из моей головы, исчезли в самый неподходящий момент. Все, что я мог сделать в тот момент, — молча, уперевшись взглядом куда-то вниз, ждать хоть какого-то слова, какого-то отклика от Дейдары.        — Вы с Саске, наверное, злились на нас… — так и не ответив на мой вопрос, вдруг заговорил Дейдара, немного помолчав. — Даже не знаю, кто из вас больше, — легкая усмешка тронула его губы.        Я не мог не заметить, как руки Дея беспокойно теребят край одеяла, которым он был накрыт по пояс, а сам он не может унять внутреннюю дрожь, которая, будто вырываясь наружу, отражалась в его голосе.        — Дей, — неожиданно для самого себя обратился к нему я. Руки Дейдары тут же застыли, и весь он, казалось, мгновенно затаил дыхание в ожидании моих слов, — что происходит? — лишь коротко выдал я, наконец набравшись сил и подняв на него свой взгляд.        Спустя всего миг я почувствовал, как к горлу подходит неприятный и даже болезненный ком; грудь в одну секунду пронзило тягостное чувство, будто оседая где-то внутри меня — Дейдара выглядел, если говорить мягко, истощенно, выглядел ослабленным. Темные круги под его глазами, что в нашу первую после разлуки встречу бросились мне в глаза, казалось, стали еще больше; лицо его похудело, шея будто с трудом удерживала на себе вес головы. Однако… Больше всего настораживало или даже пугало нечто другое — его взгляд противоречил всему внешнему виду. Только на секунду задержав на нем взор, я смог на мгновение уловить что-то такое, чего раньше я никогда видеть не мог. И описать это в ту минуту я был не в силах, ведь мне даже не удавалось до конца понять, что именно я заметил во взгляде Дейдары.        — Что происходит?.. — выдержав недолгую паузу, вторил за мной Дей. — Все трудно, Наруто, — отводя взор, проговорил он, наконец расслабляясь, — очень трудно. Честно, — на секунду на его губах застыла усмешка, — я даже не знаю, с чего мне стоит начать… За последние дни произошло многое, и все это, я надеюсь, наконец изменит мою жизнь, и изменит ее к лучшему, понимаешь?        — Понимаю, — неосознанно выдал я, не отводя взгляда от Дейдары.        В какой-то момент я даже почувствовал, будто время стало стремительно замедляться. Где-то внутри меня билась странная мысль о том, что тот момент, в котором я нахожусь сейчас, нужно запомнить как можно лучше; я словно на другом уровне чувствовал, что именно здесь и сейчас происходит что-то неимоверно важное, и это «многое», что произошло и о чем Дей только что говорил мне, действительно отразиться на его жизни. Или на жизни всех нас.        Взор скользил по лицу Дейдары, немного бледному и выглядевшему болезненно, затем спускался к его светлым локонам, что прядями падали на хрупкие плечи и грудь, закрытую больничной одеждой. С каждой следующей секундой я все больше терял здравый рассудок, меня стремительно поглощали чувства, смешиваясь друг с другом так, что позже уже было не разобрать, что именно я испытывал тогда, сидя напротив Дея и буквально вдыхая момент всей грудью, по которой тут же разливалось жгучее ощущение смятой боли. Я невольно потянулся чуть вперед, руками мягко обхватывая друга за туловище и утыкаясь носом в его теплую шею. Наверное, тогда мне было уже ничего не нужно, лишь бы Дей… лишь бы Дей обнял меня в ответ так, как он делал это всегда — крепко и сильно, так, чтобы я почувствовал, что внутри него еще осталась прежняя энергия и жизнь. Мне нужно было знать, что грядущие перемены не убивают его, а наоборот, взращивают что-то крепкое и теплое внутри него самого.        Но я все никак не ощущал чужих рук на своей спине. Каждый миг, ступающий следом, стал наполнять всего меня тихой болью. Каждая секунда словно капала на ту струну, что натянулась внутри меня и вот-вот — доля минуты! — должна была разорваться.        Тяжелые и горячие капли слез вдруг стали скатываться с моих глаз, оставляя после себя влажные полосы на щеках. Накатывающее отчаяние, страх и какое-то горе начали узлом завязываться внутри меня. И я, обессилев, еще крепче зарылся в ключицах Дейдары, уже не находя иного выхода из всего того, что темной тучей заполонило мое сознание.        — Могу я рассказать тебе?.. — вдруг почти неслышно прошептал Дейдара прямо около моего уха. Я же был способен только тихо кивнуть ему в ответ.        И только я хотел чуть крепче прижаться к Дею, уже чувствуя, как огонек надежды на его ответные объятия практически затух, я вдруг ощутил, как его руки аккуратно легли на мои плечи, притягивая меня ближе к себе. Казалось бы, в тот момент я должен был быть неиссякаемо рад, и всю ту тяжесть, что овладела мною за эти считанные минуты, должно было снять как рукой, но слезы, поток которых я был просто не в силах контролировать, стали течь только сильнее. Однако теперь это были совсем другие слезы — слезы, которые не были пропитаны болью.        — Конечно, Дей, — всхлипывая, проговорил я, — ты всегда можешь, — я чуть отстранился, чтобы еще раз взглянуть в его глаза. Странный блеск до сих пор светился в них, и теперь я мог быть полностью уверен в том, что, несмотря на вид Дейдары, в те дни, которые он с Итачи провел, отстранившись от нас с Саске, произошло нечто по крайней мере не плохое, и одна эта убежденность уже немало успокаивала меня.        — Наруто, ты помнишь те фотографии, которые Итачи отдал тебе в тот день? — видимо, точно зная, о каком именно дне идет речь, спросил Дейдара. Не успел я и толком ответить ему, он тут же, чуть опустив голову, добавил: — Я думаю, ты все еще не прикоснулся к ним. Я прав?.. — с некой робостью проговорил он.        В мыслях мелькнули воспоминания о том самом утре, когда Итачи рассказал мне о происшествии с их Саске родителями. Перед своим уходом он и вправду оставил мне фото, взглянуть на которые с того момента я так и не решился.        — Д-да, — быстро бросил я, не очень понимая, как это относится к самому Дею; однако и задавать лишних вопросов по очевидным причинам мне не хотелось — мне просто было необходимо выслушать его, и выслушать, не перебивая. Дейдара же тихо ухмыльнулся, пробормотав себе под нос: «Прости, кажется, я тебя уже… знаю».        — В то время, — продолжил он, легко улыбаясь, — время, которое как будто застыло на тех фотографиях, — когда он еще был жив… Тогда и началась наша с Итачи история. Если ты полистаешь их, то сможешь заметить один, казалось бы, ничем непримечательный снимок: мы с Итачи, стоя в еще наверняка дружескую обнимку, улыбаемся на камеру. Однако, какой бы обычной ни была эта фотография, она значит для меня очень много, ведь сделана она была в тот день, когда мы с Итачи впервые за долгое время смогли встретиться.        На лице Дея все больше расцветала теплая улыбка, глядя на которую я не мог не почувствовать легкий болезненный укол: за этой улыбкой явно скрывалась не радость и не счастье — она была пропитана странной печалью, которую сам Дей словно источал вокруг себя в этот момент.        — На самом деле мы с ним вместе учились в старшей школе, и именно тогда я впервые познал чувство первой любви, — говорил Дейдара, и по виду его было заметно, что он все глубже погружается куда-то вглубь себя, вглубь своих воспоминаний, и я словно вместе с ним начал тонуть в них, тонуть в его прошлом. — Однако, как бы сильно он мне ни нравился, между нами не было ничего, что можно было назвать отношениями, но, — его губы вновь тронула усмешка, — мне было достаточно любого общения с ним — я не гнался за всем тем, о чем трещали одноклассники, ведь уже тогда понимал, что шанс на то, что он, Итачи, станет моим мужем по выбору Министерства был очень мал. Я любил, — на пару секунд голос Дея затих, — и убивал себя своей любовью. Я знал, что судьба нечасто играет на руку людям, и… Так и случилось. В один день, когда Итачи стал совершеннолетним, его вызвали на определение пары. Он был немного старше всех нас в классе, поэтому еще до выпуска мне удалось застать тот момент, когда Итачи, придя однажды в класс, произнес те самые слова, что в один миг заставили мое сердце треснуть. «Да… Выбор пал на…» — произнес он в тот день. Я не слышал точного имени, что он назвал, не слышал ни пола, ни возраста того человека — я не слышал ничего. В тот момент я просто был разбит изнутри. И самой болезненной мыслью, которая посетила меня тогда, было то, что все это время я пытался держать себя в руках, подавлять свои чувства и держать себя в узде так крепко, как это требовалось, но боль в груди всего от пары слов Итачи и от осознания всей ситуации все равно была такой невыносимой, что мне казалось, будто все мои попытки смягчить ее заранее были просто-напросто бессмысленны, — Дейдара, немного потерявшись в собственных словах, утомленно выдохнул. — Однако, когда все, что бушевало в моей груди в то время, успело немного утихнуть и мне самому уже выбрали пару, — я даже успел смириться с этим, — внезапно мы вновь встретились с Итачи. И именно та встреча, как я уже и сказал, была запечатлена на той фотографии. Да, увидеться нам удалось совершенно случайно — в тот день он вместе с Саске и пока еще не знакомым мне мужчиной развлекались на катке, и я тогда тоже решил выбраться на него, только, в отличие от них, будучи в одиночестве. И с того самого дня, когда нам было суждено пересечься, наше былое общение вспыхнуло с новой силой. Тогда я узнал, что Итачи живет со своим супругом так, как живут вместе приятели или, лучше сказать, просто люди, вынужденные это делать. Чувств между ними не было, поэтому никакими полноценными супругами их назвать было нельзя. В его истории я узнал и свою, и тогда в моей груди снова заиграли те чувства, что спали во мне все то время разлуки, — в глазах Дейдары, когда он говорил об этом, заблестела какая-то искорка. — Знаешь, Наруто, — вдруг обратился он ко мне, — если бы можно было просто закрыть глаза на то, что у обоих из нас была законная пара, отношения между нами развивались, на удивление, очень быстро и гладко. И в определенный день я, хоть раньше мог об этом лишь мечтать, узнал со слов Итачи, что я нравился ему еще в школьные годы. Скажи ведь: похоже на сказку, да? — Дей убежденно взглянул на меня и расплылся в улыбке, но сразу же продолжил: — Однако реальность значительно отличалась от этой самой «сказки», и вскоре произошло нечто… — голос Дейдары внезапно затих.        Молчание, которое повисло между нами, с каждой следующей секундой становилось все тяжелее и напряженнее. Волнение нарастало внутри меня, но все, что я мог сделать в тот момент, — только, затаив дыхание, ждать слов Дея, которые и без того давались ему очень трудно. Неожиданно его рука дернулась, и он, развернув корпус тела, потянулся к прикроватной тумбочке. Спустя долю минуты он, поискав что-то в одном из небольших ящиков, наконец достал оттуда какую-то маленькую папку.        — Смотри… — тоном, в котором я не мог различить определенной эмоции, проговорил Дейдара и неторопливо, как будто стараясь оттянуть определенный момент, стал ее раскрывать. — Это, — добавил он, — это… должна была быть девочка, — буквально процедил Дейдара, всеми силами стараясь натянуть на лицо улыбку.        «Боже…» — только и пронеслось в моих мыслях. Кажется, в первые же секунды я догадался, что именно произошло. Перед глазами тут же непроизвольно стали всплывать воспоминания о тех днях, когда мы с Дейдарой были вдвоем в Центре, где я консультировался с врачом. В то время я даже не знал, как расценивать немного странное поведение Дея, но сейчас… некоторые его слова приобретали совсем иное значение.        — Тогда… — внезапно заикнулся он, — тогда было самое трудное для нас обоих время. Из-за того, что мы оба были официально скреплены браком с другими людьми, нам пришлось… — плечи Дея стали легко подрагивать. Каждое слово давалось ему с огромным трудом, я не мог смотреть на него без боли. Больше ему не удалось ничего произнести, а мне и без того было ясно, что случилось с его первой беременностью.        Пальцы Дейдары же все скользили и старым снимкам, — они уже успели немного запылиться, — а на его лице все так же мелькали смутные эмоции, уловить которые было очень трудно.        — Тогда не только ты проходил консультацию, — словно прочитав мои мысли о Центре, начал говорить он, — ведь там хорошие, очень хорошие специалисты, — почему-то на лице Дея вдруг засияло что-то странное, что-то, что мне удалось заметить некоторое время назад в его глазах. — И тогда мне сказали, что, несмотря на случившееся с нашим первым ребенком, я все еще способен забеременеть, — широко улыбнулся он, поднимая полный надежды взгляд на меня.        Глаза Дейдары успели немного опухнуть, а нос — покраснеть. Казалось, он из последних сил держится, чтобы не заплакать снова.        — Я так счастлив, Наруто, — вновь бросился он ко мне на плечи, заключая меня в крепкие объятия. — Я так счастлив… В какой-то момент в прошлом я даже успел смириться с мыслью, что нам с Итачи уже никогда не будет позволено что-то такое, успел смирится с тем, что я, наверное, не заслуживаю этого. Всю жизнь мы скрывались от общества и сковываемся до сих пор, но скоро все должно измениться!        — Как ты можешь говорить такое?.. — и сам будучи не в силах сдержать себя, практически в слезах выдал я. — Конечно же, ты его заслуживаешь. Вы его заслуживаете, — выделил я, прижимаясь к нему крепче.        Ночь наконец-то вступила в свои права, целиком и полностью окутывая все вокруг своей мглой. Но в те секунды мне, будто я совсем забыл об этом, казалось, что за окном игрались теплые лучи солнца, своим ярким светом проникая сквозь больничные занавески в палату Дейдары. И грели они гораздо теплее, чем обычно, и, казалось, ничто не могло скрыться от их приятного света. Я чувствовал их, и чувствовал, что теперь они будут рядом всегда.        Хоть все те вещи, о которых рассказал мне тогда Дей, и были для меня слишком новы и не до конца понятны, в тот момент это было для меня не важно. Вопросов оставалось меньше, а об остальных можно было поговорить и позже. А сейчас я полностью отдался тому, чтобы разделить с другом его радость, света которой так не хватало в его глазах.