Аристократам тоже вольно боятся

Кинг-Кросс. Вокруг суетятся ученики и их родители. Шумят первокурсники. Они в предвкушение. Их отцы и матери уже рассказали им о всех опасностях, темном лесе, и живущих в нём тварях. И по-этому им хочется поскорее сходить туда, и к огромному спруту, и найти кентавров. Среди малышей выделяется высокая фигура. Парень лет 16, со спадающими на лицо платинового цвета волосами. Его лицо выражает отстраненность и ненависть. Да, он ненавидит. Ненавидит то место, в которое так желает попасть эта мелюзга. И это все потому, что туда едет ОН. В день их знакомства Драко и подумать не мог, что Избранный станет желаемым. Он думал о нем каждый день, но подойти не решался. Он боялся отказа. Да, Драко Малфой боится. А чего тут такого? Каждый человек чего-то боится. Пусть может и скрывать свой страх. Не только от окружения, но и от себя. — Хей, чего грустим! — Забини подошел сзади. Хлопнул по плечу. — Какая тебе разница? — огрызнулся светловолосый, не глядя на итальянца. Друг давно заметил странное поведение. Опять же, Малфой боялся рассказать. Он не хотел слышать насмешки в его адрес. Ведь он аристократ, чистая кровь. Что подумают тогда о его семье? А что скажут родители? Поэтому все мысли о том, чтобы рассказать правду, уходили, как только появлялись. — А чего это мы такие нервные? — Заткнись! — он достал палочку и подставил к груди друга. В том месте, где стучало сердце. Блейз нервно задышал, не шевелясь. Вдруг кто-то взял палочку из рук Драко. — Пэнси! — он выхватил свое оружие из рук однокурсницы. Развернулся, пошёл к вагону, на ходу думая: «Блять, что мне делать? Нужно успокоится.» Но в следующую секунду он видит Поттера. Тот гордо вышагивает по платформе, в окружении Уизли и грязнокровки Грейнджер. — Малфой. Что тебе нужно? «О боги, какие у него зеленые глаза!». Но в слух он не произнес ни слова. Прошел мимо, толкнув Гермиону. Та чуть не свалилась на рельсы, благо Рон помог. Светловолосый почти подошёл к экспрессу, но вдруг кто-то пнул его. Он упал носом прямо на ступеньку. Почувствовал, как по лицу потекло что-то теплое. Стало не хватать воздуха, он открыл рот. Почувствовал солоноватый вкус. — И не смей трогать моих друзей! — Поттер сразу не понял, что перешел границу. Начал уходить. Пэнси и Забини подбежали, подняли его. Завели в поезд, кинув гриффиндорцу несколько не очень лестных слов. Купе они заняли свободное, поэтому Пэнси смогла привести нос возлюбленного в порядок. — Эпискей! — Спасибо. — потрогал пострадавший орган. Блейз сел напротив друга: — Зачем ты толкнул эту Грейнджер? Аристократ промолчал, глядя за окно. Поезд двинулся. За окном, словно быстрое кино, побежали озера и поля. Хогвартс-экспресс уносил их дальше от мира обычных людей, и вез в сказку. Впереди их ждал еще один год в школе. Новые знания. Новые люди. Новая и неожиданная любовь. Драко опустил голову на стекло и заснул. *** — Тележка со сладостями! Тележка со сладостями! — этот голос вырвал его из сна. Он смотрел на мокрое стекло, за которым почти ничего не было видно. Через минуту это занятие надоело. Обернулся. В купе, помимо Паркинсон и Забини, были Гойл и Крэбб. Последние что-то купили, и начали есть. Блейз вспоминал заклинания, а Пэнси… Девушка сидела и в открытую разглядывала Малфоя. Её чувства для него не секрет. Но, как бы не хотел, он не мог ответить взаимностью. Его сердце уже было занято. — Драко, ты не голоден? — она заметила, что он проснулся. Живот урчал, но парень отрицательно покачал головой. На банкете поест, тут немного осталось. В КУПЕ ГАРРИ — Самовлюбленный идиот! — Поттер смотрел на подругу, которая еще была в шоке. Представьте, какого ей было чуть не упасть под поезд. — Я, конечно, тоже его недолюбливаю, но ты ему нос разбил. — проговорил Рон, поглаживая Гермиону по голове. — Когда? — удивился Гарри. — Когда толкнул, — Грейнджер посмотрела на друга с осуждением. — Он тоже человек, пусть и злой. Поттер хмыкнул. — Я бы не был так уверен. Он хорек. Друзья засмеялись. Все помнили то, что произошло на четвертом курсе. С тех пор вспоминали об этом всегда, когда хотели посмеяться с врага. Внезапно Герми остановилась: — Всё же, ему больно.