Повод для войны

      Вутай – замкнутый консервативный мирок, где с недоверием относятся к новшествам и презирают современные технологии, в том числе и мобильную связь. Но президент Шинра уверен: Кисараги ответит на его звонок. Просто потому, что у него нет выбора.       – Сын твоей сестры слишком молод, чтобы умереть.       Для вутайца это означает "слишком молод, чтобы умереть, как мужчина". Мальчику всего шесть лет, его смерть станет вечным позором для Кисараги. Старший мужчина в семье обязан оберегать и защищать всех, кто еще не способен постоять за себя сам.       Принцесса Кимико была уверена, что совершает благородный поступок, когда предложила себя и сына в качестве заложников. Она считала, что так сможет уберечь свою родину от неизбежной войны, которую собирался объявить корпорации ее старший брат. Что ж, в чем-то она оказалась права: война в тот год не началась. Еще только придя к власти, в первые месяцы своего правления, Годо Кисараги продемонстрировал все, на что был способен, однако переступить через многовековые традиции, когда это касалось его собственной семьи, так и не решился.       Жаль, что у принцессы оказалось слабое здоровье, и мидгарский климат убил ее раньше, чем она успела увидеть последствия своего решения: вместо обычной войны Вутай получил дипломатическую, а Шинра – возможность тщательно и не торопясь подготовиться к полномасштабному вторжению.       Где надежнее спрятать камень? На морском берегу. Где лучше всего спрятать сухой лист? В осеннем лесу. Где укрыть от соглядатаев ребенка, которого обязательно попытаются похитить, как только найдут?       Там, где присутствие детей никого не удивит и не заинтересует. В исследовательском центре корпорации стартовала новая программа по выявлению потенциальных кандидатов в солджеры, и туда чуть ли не каждый день привозят сирот и беспризорников разного возраста – от младенцев до подростков. Кого-то, забраковав, сразу же отправляют обратно в приют, кто-то остается надолго. В этом круговороте никто не обращает внимания на маленького вутайца – именно поэтому шпионы, которых засылал в Мидгар Годо Кисараги, так и не смогли догадаться, что объект их поисков всегда на виду.       Шинра умеет прятать то, что представляет для него ценность. Пусть даже временную. Несмотря на все приложенные усилия, Кисараги не получил никакой информации о местонахождении своего племянника.       И когда несколько лет спустя очередные переговоры снова зашли в тупик, Шинра еще раз позвонил, чтобы напомнить:       – Сын твоей сестры все еще слишком молод, чтобы умереть.       Как и следовало ожидать, Кисараги бросил трубку. На следующий день он отозвал послов, так и не добившихся никаких уступок. Торговое соглашение в который раз осталось неподписанным.       А президент вызвал к себе Вельда – начальника Отдела административных расследований.       – Знаешь воспитанника Ходжо?       – Маленький вутаец? Кажется, его зовут Цон.       – Уже не такой маленький. Забери его, дай другое имя и постарайся вырастить из него настоящего Турка, такого же, как ты сам. Только будь осторожен – мальчик мог унаследовать слабое здоровье от своей матери, а мне нужно, чтобы он дожил до совершеннолетия.       Вельд не стал спрашивать "а что потом?", раз уж президент приказал воспитать, как Турка, значит, станет Турком. Если доживет.       – Сколько лет ему сейчас?       – Примерно через месяц будет двенадцать.       – Слишком мал.       – Не смеши меня. Думаешь, я не знаю, сколько лет было тебе, когда ты впервые взял в руки оружие?       – Это совсем другое дело.       – Наверное, ты хотел сказать "это было другое время и другие обстоятельства"? Так вот, время идет, а обстоятельства остаются прежними. Видишь ли, прежде всего мальчик должен научиться защищать себя. И как можно скорее. Выбери ему подходящее оружие и приступай к обучению с завтрашнего дня. Теперь можешь идти. Или хочешь еще что-то уточнить?       Уточнить Вельд действительно хотел. И не что-то одно, а очень многое, но решил начать с того, что показалось самым интересным.       – Когда вы сказали "должен дожить до совершеннолетия", речь шла не только о здоровье, не так ли?       – Ты догадлив. У мальчика в Вутае осталась родня, которая предпочла бы увидеть его мертвым...       – ...но он еще слишком молод, чтобы умереть как мужчина, – продолжил Вельд. – Я достаточно хорошо знаком с вутайскими обычаями: если речь не о кровной мести, его не станут убивать сейчас, это позор и бесчестье для всей семьи. Значит, у нас еще достаточно времени... или я в чем-то неправ?       – Отчасти прав: убивать не станут. Но, скорее всего, попробуют похитить, чтобы вывезти обратно в Вутай. Будет просто замечательно, если мальчишка окажется способен сам дать отпор тем, кто попытается это сделать.       – Должен ли я предупредить его о том, что ему угрожает опасность?       – Нет. Это лишнее. Настоящий Турк должен быть всегда готов встретить любую опасность лицом к лицу, не так ли?       Вельд кивнул, соглашаясь.       – Мальчик знает, кто его родители?       – И не должен узнать. Впрочем, это вряд ли возможно – его мать умерла здесь, в Мидгаре, когда он был совсем мал, не думаю, что он сможет вспомнить ее лицо или имя. А отец погиб во время какого-то очередного мятежа, тоже очень давно. Да и тебе это знать необязательно. Лишняя и совершенно бесполезная информация, которой незачем голову занимать. Лучше сосредоточься на практической стороне вопроса. Оружие, тренировки, и так далее. Не мне тебя учить. Можешь забрать его прямо сейчас.       Для начала Вельд хотел поговорить с Ходжо, но тот был занят каким-то сверхважным и, разумеется, сверхсекретным экспериментом. Из лаборатории высунулся один из его ассистентов, коротко спросил:       – За вутайцем? – И почти сразу вытолкал за дверь мальчика в зеленом лабораторном балахоне и тапочках. – Забирайте, нам он больше не нужен!       – Вот и замечательно. Иди за мной, малыш. Только не отставай, а то потеряешься.       Уже у себя в кабинете Вельд рассмотрел своего нового подопечного внимательно, и его опять посетило ощущение того, что Шинра постарался о чем-то умолчать. Слишком маленький и хрупкий для своего возраста, с очень светлой кожей и нежными чертами лица, мальчик был похож на изящную статуэтку из старинного молочного фарфора. «Определенно, ребенок из благородной семьи, – оценил Вельд, – похоже на то, что он нужен корпорации в качестве заложника». В таком случае предложение президента обучать его как Турка выглядело достаточно странно, и в этом еще предстояло разобраться.       Мальчик смотрел на него настороженно, поэтому Вельд решил дать ему время прийти в себя и немного привыкнуть к изменениям, столь внезапно произошедшим в его жизни.       – Садись вот сюда. Тебе придется немного подождать, пока я управлюсь с всякими срочными делами.       Для начала Вельд занялся документами своего подопечного: исправил место рождения с Вутая на Мидгар. Пусть выглядит так, будто его родители – мигранты, приехавшие на заработки и осевшие в столице. Особо заморачиваться с именем не стал. Изменить пару черточек в написании – изменится и произношение. Северянин Цон превратился в южанина Ценга. Точно так же много лет назад наемный убийца Верудо из Коста-дель-Соль превратился в добропорядочного жителя Калма Вельда, сотрудника отдела кадров корпорации Шинра. Другое имя – другая жизнь. Прошлое осталось в прошлом.       Слегка настораживало то, что фамилию из свидетельства о рождении уже кто-то успел убрать, да еще очень примечательным способом – она была не зачеркнута и не затерта, а срезана вместе с верхним слоем бумаги, причем явно в большой спешке. Точно так же поступили и с фамилией матери, оставив только имя. В графе "отец" вообще стоял прочерк. Вельд не удивился, когда не обнаружил фамилий и в электронной базе данных. Кто-то и здесь успел приложить руку до него. Президент явно знал об этом – уж слишком настаивал на бесполезности информации.       Вельд давно понял, что его навыки пользования компьютером далеки от совершенства, поэтому делал все очень медленно и тщательно, перепроверяя каждое действие несколько раз. Оформил для Ценга денежное и вещевое довольствие, перенес его медкарту из раздела "Солджеры" в раздел "Турки" и на всякий случай скопировал ее для себя – если у ребенка действительно были какие-то проблемы со здоровьем, следовало выяснить это как можно скорее. Еще нужно было подогнать расписание тренировок так, чтобы они не мешали учебе в школе, но с этим можно было и подождать.       Все это время мальчик тихо и терпеливо сидел в кресле для посетителей и развлекал себя тем, что внимательно рассматривал все, что находилось в кабинете.       – Ты знаешь, зачем ты здесь?       – Да, мне сказали. Это правда... что я смогу стать Турком? Ходжо считает, что ученого из меня не получится. И остальные в лаборатории... они говорили, что я... – Ценг вдруг поморщился, словно вспомнил о чем-то неприятном. – Они провели какие-то тесты и определили, что я не пригоден, что из меня нельзя сделать Солджера. Но если это так... если я слишком слаб для этого... разве я…       – Ты неправильно понял. Они имели в виду, что ты не сможешь выдержать воздействие Мако. А для нас это не имеет значения. Разумеется, чтобы стать Турком, тебе придется многому научиться. И начнем прямо сейчас. Покажи руки.       Ценг поднял их так, что слишком широкие рукава сползли почти до локтей. Вельд надолго задумался. Маленькие ладони, тонкие запястья – сложно будет подобрать оружие, которым он смог бы пользоваться прямо сейчас. Арсенал Турков не рассчитан на детей.       – Давай сделаем вот что: я тебе покажу несколько пистолетов, а ты выберешь тот, который тебе будет удобно держать, ладно?       К удивлению Вельда, Ценг уверенно указал на самый большой и тяжелый.       – Ты точно хочешь именно его? Он же у тебя в ладони не поместится. Попробуй другой. Хорошо, этот, возможно, подойдет. Подними пистолет. Чуть выше, вот так. Нет, локоть нужно выпрямить. А теперь держи, пока рука не устанет.       Как и предположил Вельд, это произошло очень быстро. Ценг даже задержал дыхание, чтобы стоять неподвижно, но от этого дрожь и напряжение стали только заметнее.       – Ну что ж, так я и думал. Придется искать тебе оружие поменьше и полегче.       – Не нужно! Я и с этим справлюсь.       – Через пару лет – да, но не сейчас. Ты же не хочешь тренироваться впустую только из-за того, что не сможешь как следует прицелиться? Не упрямься, ты ведь и сам понимаешь, что я прав, только не хочешь это признать. Ладно, разберемся потом, а сейчас иди за мной, покажу комнату, где ты будешь жить. Ах да, еще нужно подыскать тебе нормальную одежду. Тебя в лаборатории всегда так одевали? Нет, можешь не отвечать, я уже сам понял, что они экономят на всем, кроме реактивов!       На обратном пути Вельд зашел к оружейникам и попросил подобрать несколько пистолетов, близких по размеру и весу к так называемым "дамским". Одна из сотрудниц тотчас же хищно облизнулась и поинтересовалась:       – Очередную девочку завел? А ты мне ее покажешь?       – Мальчика! – огрызнулся Вельд, ничуть не заботясь о том, что его могут понять неправильно.       Вернувшись в кабинет, он сдвинул в кучу накопившиеся за день отчеты, предварительно убедившись, что ни один из них не отмечен наклейкой "срочно". Повседневная рутина могла немного подождать.       "Информация бесполезной не бывает" – подумал Вельд и решил, не откладывая на потом, выяснить, кем на самом деле были родители Ценга. Исходных данных у него было почти ничего – только то, что мать несколько лет прожила в Мидгаре, возможно, пользовалась услугами местных врачей и здесь же умерла, примерно лет десять назад. Имя – Кимико, ни возраста, ни фамилии, ни какой-либо информации о социальном статусе и происхождении. И, если удастся найти хоть какие-то фотографии, подсказкой могла стать внешность – черты лица маленького вутайца казались настолько знакомыми, что Вельд был уверен: когда-то давно он уже видел кого-то из его родственников и, скорее всего, это была именно мать.       В конце концов он вроде бы нашел то, что искал: уроженка Вутая, двадцать три года, умерла в Мидгаре ровно десять лет назад и звали ее – Кимико …Туэсти.       Это было настолько неожиданно, что Вельд едва не уронил на клавиатуру чашку с чаем, осторожно отставил ее и долго сидел, глядя на такую знакомую фамилию. А потом потянулся к телефону.       – Вельд?! Что-то случилось?       – Да нет, пока вроде ничего. Мне только нужно кое-что уточнить. Скажи, в твоей семье не было никого по имени Кимико?       – Первый раз слышу… А, нет, вспомнил. Еще когда я был ребенком, мать однажды сказала, что ее попросили говорить соседям, что к нам вскоре должна приехать дальняя родственница – вдова троюродного племянника, что ли, которая хочет устроиться в Мидгаре. Но она не жила у нас дома, а потом и вовсе уехала куда-то на север.       – А ты ее видел? Можешь вспомнить, как выглядела?       – Да, видел пару раз. Девушка, похожая на вутайку, нежная, как цветок вишни, и с очень печальными глазами. А в чем дело? С ней что-то случилось?       – Она давно умерла. Я просто… мне поручили разыскать ее родственников. Но раз ты ей не родня… Извини, что побеспокоил.       Кимико Туэсти – так ее звали здесь, в Мидгаре, десять лет назад. И Ценг был вовсе не похож на мать, иначе Вельд вспомнил бы ее раньше: двенадцать лет назад у нее тоже было другое имя и другая жизнь, а у него – тайное задание, полученное напрямую от самого президента.       – Младшая сестра Кисараги хочет отправиться в Мидгар, чтобы оказать содействие в переговорах об экономических интересах корпорации. Это мудрое и благородное решение. Твоя задача – обеспечить ее безопасность. Ее и всех, кого она возьмет с собой.       Девушка с печальными глазами вышла на крыльцо и встретила его поклоном, словно дорогого гостя.       – Вы – Вельд? Меня предупредили, что вы приедете за мной. Проходите в дом, я почти собралась, вам не придется долго ждать. Предстоит дальняя дорога, не так ли? Чтобы не обременять вас, я взяла только самое необходимое.       Кроме вещей, служанки вынесли корзину с крохотным спящим младенцем.       – Это мой сын, – сказала Кимико. – Он родился в Ночь Первого Снега.       – Вы позволите? – Вельд осторожно поднял корзину. – Я постараюсь его не разбудить.       Кимико кивнула и улыбнулась, но глаза ее так и остались печальными. Словно она предчувствовала, что больше никогда не вернется домой.       Чуть позже Вельд понял, почему лицо Ценга показалось ему знакомым. Он и в самом деле видел раньше этот недоверчивый взгляд и упрямо поджатые губы. Много лет назад, во время первых переговоров с Вутаем, которые совпали с очередным мятежом. Тогда Шинра предложил помощь в его подавлении.       Мнения сразу же разделились: одни были готовы ее принять, другие наотрез отказывались. Постепенно перевес склонялся на сторону первых.       Тогда вперед шагнул один из тех, кто не участвовал в обсуждении, но слушал очень внимательно, изредка бросая взгляды на самых рьяных сторонников сотрудничества с корпорацией – словно старался их запомнить.       – Не нужно. Сами справимся. Это наша земля, и мы способны ее защитить!       Хоть он и выглядел самым младшим из присутствующих, его мнение почему-то оказалось решающим. Вельд заинтересовался и решил выяснить, кто это и почему пользуется таким авторитетом, но тогда не успел это сделать.       Несколько дней спустя ему пришлось участвовать в опознании жертв и участников мятежа, который захлебнулся в крови, едва начавшись, – волна мятежников буквально разбилась о крохотную старинную крепостцу, защищавшую горный перевал на пути к столице.       Кроме огнестрельного оружия, вутайцы продолжали использовать традиционное, в основном, разнообразные сельскохозяйственные орудия – цепы, насаженные на древко косы, широкие серпы для тростника, поэтому трупы выглядели страшно. У одного рассечено лицо, у другого проломлен висок и выбит глаз, некоторые изуродованы настолько, что вряд ли даже самым близким родственникам удалось бы их опознать. Неопознанным остался и самый юный из защитников горной крепости – тот, который отказался от помощи корпорации. Никто из уцелевших соратников не знал его имени, а, может, не хотели называть его чужакам.       Вельд наклонился над ним, чтобы закрыть глаза, а потом приказал похоронить с почестями, как героя.       – Этого мальчишку? – удивились сопровождавшие его армейцы. – Да какой из него герой?       – Он защищал свой дом. Это достойно уважения.       А через месяц ему позвонил Шинра и поручил обеспечить безопасность принцессы.       "Я не успела повидаться с мужем, – сказала Кимико, прежде чем подняться по трапу на борт корабля, отплывающего к мидгарскому континенту. – Не знаю, позволят ли мне переписываться с ним. Но если вы его встретите, пожалуйста, передайте, что у него родился сын". Вельд пообещал выполнить просьбу и вскоре забыл о ней. Теперь он знал, что все равно не смог бы это сделать, – отец мальчика погиб за несколько дней до его рождения.       Чай давно остыл, компьютер пискнул пару раз, пытаясь привлечь внимание, и перешел в ждущий режим, а Вельд все никак не мог собраться с мыслями. Мудрый и благородный поступок? Принцесса пыталась остановить войну, предложив свою жизнь в залог. Но чего добилась в итоге? Ее решение принесло больше выгоды корпорации, чем пользы родной стране. И еще кое-что показалось ему очень странным: принцесса Кимико была замужем, но скрывала это, то ли от своей семьи, то ли от всех вообще, однако президент Шинра знал, когда и при каких обстоятельствах погиб ее муж. Теперь следовало решить, что же делать со всей этой информацией, которую вряд ли можно было назвать бесполезной.       А что отвечать Ценгу, если он начнет задавать вопросы о своей семье? С одной стороны, он вправе знать о своем происхождении. С другой – а не навредит ли такое знание, особенно сейчас? Двенадцать лет вовсе не тот возраст, когда стоит думать о таких вещах.       Вельд собирался повременить, а то и вообще отложить разговор на неопределенный срок, но как назло, Ценг задал неудобный вопрос прямо на следующее утро, словно что-то почуял.       – Простите, сэр… я хотел спросить. Вы не знаете, можно ли что-то выяснить… о моих родителях?       В его глазах светилась настолько отчаянная надежда, что Вельд с трудом смог выдержать взгляд.       – Я уже выяснил. У тебя никого не осталось. Вся семья погибла много лет назад, когда вы еще жили в Вутае.       – Значит… никого… – Ценг отвернулся.       Вельд подошел и положил руку ему на плечо.       – Выше голову, малыш. Теперь твоя семья – мы.       – Турки?       – И вся корпорация. А свою семью нужно уметь защищать, не так ли? Оружие тебе я уже выбрал. Теперь надо решить, когда ты сможешь приступить к тренировкам и с чего лучше начать. Заодно и выясним, почему ты такой тощий. Пойдем прямо сейчас, пока у меня есть время.       Поначалу Вельд сам попытался разобраться в медкарте Ценга, ничего в ней не понял и решил показать знакомому врачу и медкарту, и его самого, а потому повел мальчика в частную клинику, услугами которой пользовался в тех случаях, когда хотел скрыть свои проблемы со здоровьем от медиков корпорации.       Врач встретил его как давнего друга (и – чего уж притворяться – постоянный источник доходов), приветливо кивнул Ценгу:       – Проходи, раздевайся. Пиджак можешь повесить вот здесь.       Реакция Ценга оказалась несколько неожиданной – он попятился, сразу же наткнувшись на стоящего сзади Вельда и спросил: "Зачем?!" с такой интонацией, словно его пригласили войти в камеру пыток.       – Я должен измерить твой рост, определить объем грудной клетки и степень развития мышц, – терпеливо объяснил врач. – Все это нужно, чтобы подобрать для тебя оптимальную программу тренировок.       – Только это? – уточнил Ценг, все еще с недоверием в голосе, и Вельд в конце концов догадался в чем дело.       – Ценг, успокойся. Здесь над тобой никаких экспериментов проводить не будут. Это же не лаборатория Ходжо, а приличная клиника.       – Еще возьму анализ крови, сниму кардиограмму и кое-что проверю, – добавил врач. – Ценг, так тебя зовут? Я понимаю, что в лаборатории с тобой обращались бесцеремонно, как с подопытным образцом, но не переживай, я буду очень осторожен и постараюсь не причинить тебе никаких неудобств. Вельд, не надо оглядываться в поисках табурета. В приемной замечательный диван, жди там и не путайся у меня под ногами.       Ждать пришлось долго, лишь через полтора часа Ценг вышел в приемную, тяжело дыша и слегка пошатываясь.       – Что такое, малыш? – встревожился Вельд. – Тебе нехорошо?       – Н-нет... все в порядке... я просто... немного устал.       – Немного устал? – Вельд повернулся к выглянувшему из кабинета врачу. – Ты что там с ним делал?       – Да ничего особенного. Погонял по дорожке, чтобы снять кардиограмму под нагрузкой. Правда, я сказал ему, чтобы остановился, как только почувствует усталость...       – Можешь не продолжать, все понятно. Не умеет он вовремя останавливаться. Попробую научить. И еще... Ценг! Сейчас же отойди от окна! Простудиться захотел?! – Убедившись, что тот повиновался, Вельд снова повернулся к врачу. – Дай какое-нибудь одеяло, я ему на плечи накину.       – Пожалуйста. Но зря ты так над ним трясешься. Обычный ребенок, здоровый и достаточно хорошо развитый для своего возраста. Только нетренированный и немного нервный.       – Нервный?       – Ну да. Вельд, я не стану спрашивать, почему Ценг так испугался при виде обычного энцефалографа. Но этот ваш Ходжо, наверное, настоящий маньяк.       – С Ходжо я сам разберусь. Ты мне скажи: он действительно здоров?       – Я не обнаружил никаких отклонений. Здоровое сердце, здоровые легкие, хорошая осанка – это сейчас редкость. Результаты анализов еще обрабатываются, но я уверен, что печень и почки тоже в порядке. Зрение в норме, зубы целые, никаких признаков кариеса, а то, что не получилось записать энцефалограмму... Вельд! Не смотри на меня так. Во-первых, ты сам настаивал на том, чтобы провести полное обследование. Во-вторых, я вовсе не издевался над ребенком, даже "глотать змею" не заставлял, поверил на слово, что желудок его не беспокоит.       – Не беспокоит? Тогда почему он такой худой? Не в трущобах же вырос, не голодал и не питался объедками!       – Да, некоторый недобор веса заметен. А ты себе представляешь, чем его кормили там в лаборатории? Нет? А я примерно догадываюсь. Да, идеально сбалансированный, выверенный до миллиграмма рацион. Но при этом все безвкусное и выглядит так, что аппетит пропадает надолго. Попробуй приучить мальчика к традиционной кухне Коста-дель-Соль. Это не только полезно, но и очень вкусно – за уши от тарелки не оттащишь. Особенно рыба, запеченная с ломтиками лимона. Только что выловленная, иначе совсем не то.       – Издеваешься... – констатировал Вельд. Мидгар строили по принципу "там, где больше Мако", до моря было достаточно далеко. Соответственно, рыбу привозили редко, и была она почти всегда не первой свежести.       – Ну почему сразу издеваюсь? Любую проблему можно решить, если проявить некоторую креативность. Если мальчик – будущий Турк... У вас же предусмотрены какие-то водные тренировки? Ныряние с аквалангом, например? Вот и пошли его на недельку к морю. Заодно на солнышке погреется, фруктов поест и свежим воздухом подышит. В Мидгаре со всем этим напряженка, да и зима уже на подходе.       Пока они говорили, Ценг успел отдышаться, но не успокоиться, потому встретил вернувшегося в приемную Вельда настороженным взглядом и вопросом:       – Ну как? Насчет тренировок? Мне можно?       – Врач посоветовал начать с плаванья... – рассеянно ответил Вельд. – А ты хоть умеешь?       – Не знаю, не пробовал. Но если нужно – научусь!       – Хорошо, завтра же отведу тебя в бассейн. Если забуду – напомнишь.       Но на следующее утро Вельд первым делом отправился к президенту.       – У тебя что-то важное? Это связано с твоим подопечным?       – Да. Я хочу знать, какие эксперименты проводил над ним Ходжо.       – Секретные. О них не положено знать даже тебе. Хотя на самом деле это стандартные процедуры по выявлению некоторых необычных способностей. Я распорядился прекратить, как только выяснилось, что они негативно влияют на самочувствие ребенка. А почему ты этим интересуешься?       – Вчера я водил Ценга к врачу.       – И что он сказал?       – Удивился, что Ценг начинает нервничать при виде медицинского оборудования. Рекомендовал фрукты и свежий воздух.       – Морской воздух подойдет?       Вельд кивнул.       – Тогда можем отправить его на каникулы в Коста-дель-Соль. С фруктами еще проще – позвони моему поставщику. У него замечательные персики и виноград. Приходится постоянно заказывать их для Руфуса, никак не получается заставить этого паршивца есть яблоки. Если у тебя все, можешь идти. Нет, подожди. Ты, наверное, удивлен, что о вутайском приемыше я забочусь почти так же, как о собственном сыне? Не удивляйся, я же тебе говорил, что мальчик представляет определенную ценность для корпорации.       – ...как инструмент международной политики, – продолжил Вельд. – Заложник из благородной и влиятельной семьи?       – Да, именно так, – согласился Шинра. – Но какой семьи, тебе лучше не знать. И вообще – держись подальше от политики. Не твое поле деятельности.       Следующие четыре года президент не интересовался ни здоровьем Ценга, ни его успехами – то ли во всем положился на Вельда, то ли получал нужную ему информацию из других источников. Со стороны могло показаться, что Шинра позабыл о своем тайном козыре, но это было не так.       Когда поздно вечером на экране его телефона высветился номер, которым пользовался для разговоров с ним Кисараги, Шинра улыбнулся, словно давно ждал этого, и чуть помедлил, прежде чем ответить на звонок.       – Ты все же передумал? Удивительно, что это произошло сейчас, когда у тебя осталось лишь две недели...       – У меня? Нет, это ты считаешь, что у тебя есть еще две недели до того, как я приму окончательное решение. На самом деле, нет. Ты ошибся в подсчетах, Шинра. С завтрашнего утра Цон сам в ответе за свою жизнь. И не удивляйся тому, что она окажется очень короткой. Для сына предательницы в семье Кисараги нет места.       – Проблемы семьи Кисараги мне больше не интересны, – ответил Шинра и положил трубку.