Сборник текстов по А.Н.К.Л.

Илья в чёрном пальто с высоким воротом, с растрёпанными волосами и мягкой полуулыбкой на лице выходит на улицу, достаёт сигареты, зажигалку и прикуривает. Глубоко затягиваясь, запрокидывает голову и выдыхает дым в мёрзлый ноябрьский воздух. От этого зрелища Наполеон задыхается так, будто никогда не бегал стометровки. Он заворожено следит за чуть вспухшими губами: как они обхватывают фильтр, как приоткрываются и как влажный язык мажет их уголок. Сложно не только дышать, сложно думать; в какой-то момент задумчивый взгляд Ильи останавливается на напарнике, и тот чувствует, как время вокруг резко густеет. Илья расслабленно сидит на диване в их с Габи номере. Голова откинута назад, на спинку, глаза закрыты, в одной из рук — бокал с прозрачной жидкостью. Наполеон знает, что тот вообще-то редко пьёт, но сегодня был на редкость паршивый день, и кое-кому потребовалось расслабиться. Рубашка Ильи расстегнута на три верхние пуговицы, рукава закатаны, и Наполеон скользит взглядом по его рукам и туда, в глубину, где опадает и вздымается грудь и видна ложбинка между ключицами. Больше всего на свете ему хочется прикоснуться к ней — пальцами, языком — но он может только стоять и смотреть. — Что-то не так, Соло? — в какой-то из разов спрашивает его Илья, когда Наполеон снова с застывшим взглядом наблюдал за перекатами мышц на его спине во время переодевания. — С чего ты взял? — слова выталкиваются хрипло, поэтому приходится сглатывать ком в горле. — Ты в последнее время тяжело дышишь, краснеешь, бледнеешь и реагируешь на мои слова с запозданием. Слушай, ты не заболел? Соло мог бы подумать, что Илья издевается, но у того столько искреннего сочувствия в голосе… Наполеон качает головой, наблюдая, как его сосед укладывается в кровать. Со своими желаниями можно и нужно бороться, думает Наполеон, стоя под душем и прислушиваясь к приятной опустошенности тела. Свои желания необходимо тщательно контролировать и никогда не давать им волю. Но как быть с чувствами? Как справиться с желанием быть рядом, слушать смех, вдыхать дым чужих сигарет? Как перестать завидовать возможности спать рядом на одной кровати и трогать эту чудесную кожу? Как не бросаться защищать от каждой пули и задуматься о полной автономности объекта чувств от него самого? Илья, кажется, ничего не замечает. Замечает Габи; в один из дней они остаются один на один, и каждый пьёт свой напиток: Наполеон как обычно виски, Габи — что под руку попадется. Пока попалась текила. — Ты мог бы прекратить так вожделенно пялиться на моего мужика, — небрежно произносит девушка, шлёпаясь рядом с Наполеоном на диван. На ней — пижама, рубашка на пуговицах и свободные бриджи, любимый наряд. — Прости, что? — недоуменно приподнимает брови Наполеон. — «На моего мужика»? — Да, — Габи в упор разглядывает его, — ты не ослышался. Илья — мой мужик. А ты — пялишься на него, как чёрт знает что. — Во-первых, с чего ты взяла, что он твой? И во-вторых: я не пялюсь, о чём ты вообще? Габи не отвечает, напряженно отпивает из своего стакана и встаёт налить себе ещё. Только когда она отходит, Наполеон понимает, что почти не дышал из-за внезапно охватившей его духоты. — Знаешь, — внезапно послышался голос за спиной, — когда он трахает меня, то мне кажется, что на меня обрушивается вся мощь Советского Союза. — Не сказал бы, что мне очень интересно это слышать, –пожимает плечами Наполеон. — А когда он кончает, — Габи не обращает внимания на его слова, — то он начинает низко стонать, у него закатываются глаза и приоткрывается рот. Это выглядит так блядски, — голос за спиной хихикает. Наполеон невольно воспроизводит это зрелище в своей голове и дышать становится в сотни раз тяжелее. Он хмурится и встряхивает головой, отгоняя непрошенные мысли. — Теллер, прекрати, я не хочу это слышать… Не по-женски сильная рука хватает его за плечо, а потом к нему на колени в позе наездницы садится сама Габи. Придерживая доверху наполненный стакан, она хватает его свободную руку и яростно говорит: — Нет, хочешь, Соло! Ты хочешь и слушать, и смотреть, и чувствовать… Поэтому давай я расскажу тебе всё подробнее, чтобы тебе было подо что кончать в душе. Габи, кажется, совершенно пьяна, но язык у неё не заплетается, а тёмные глаза смотрят со свирепым весельем. Скинуть её не удаётся, вырвать руку тоже. Меж тем, она продолжает быстро говорить: — Когда он целуется, его язык сразу забирается ко мне в рот и заполняет собой всё, и я больше не могу дышать… Он обнимает меня, как статуэтку, как самое дорогое, что у него есть… И ты даже не представляешь, какие у него пальцы! Они обводили мои соски, а следом за ними — его язык, и я была готова кончить только от этого… Спиртом от Габи несёт так, что даже нетрезвый Наполеон пьянеет. Она лихорадочно возбуждена, крепко сжимает его ладонь и, кажется, начнёт трахать его прямо здесь. Наполеон чувствует, как сам возбуждается. Не от Габи, нет. От обстановки, от злых слов, от фантазий об Илье, который его так целует и обнимает. Он судорожно отпивает от своего стакана. Габи наклоняется ближе к самому уху и понижает голос. — Он вылизал меня всю, Соло, понимаешь? Всю! А ещё он любит заводить руки над головой и удерживать их там, а сам в это время яростно вбивается в меня… Да тебя, Габи, сложно не удержать, мимолётом проносится ироничная мысль, но она оказывается сметена перед каскадом волнующих образов. — Но самое главное — это вкус его спермы, — голос Габи опускается до свистящего шёпота. Она полностью прижимается к нему и явно чувствует реакцию на свои слова. — Она сладкая, как тесто для блинов, и я бы пила её как амброзию. Даже мерзкое сравнение не смущает. Наполеон глубоко дышит, пытаясь перестать думать о сказанном, а близкое и такое же возбуждённое тело мало помогает в этом процессе. Слышится вставляемый в замочную скважину ключ. Габи мгновенно скатывается с коленей и сидит на своём прежнем месте. У обоих растрёпанный вид и сбившееся дыхание, что не может не настораживать входящего в комнату Илью. Он выглядит, как обычно: нахмуренный, строгий, в типичных своих брюках и куртке. Габи резко срывается с места и прыгает к нему в объятия, из-за чего тот слегка смущается и что-то шепчет ей на ухо с улыбкой. Бросает непонимающий взгляд на Наполеона — мол, что это с вами? Ничего, качает головой Наполеон, завтра поговорим, идите. Илья слегка кивает, обнимает Габи за талию и ведёт в свою комнату. В дверях Габи оборачивается и одними губами шепчет: «Мой». Но, кажется, Наполеон понял, что делать со своими чувствами