Сборник текстов по А.Н.К.Л.

Всё началось с того, что Габи Теллер, приехавшая к ним по обмену из ГДР, горько плакала в зарослях крапивы, даже не пытаясь выбраться из неё, хотя высокая трава больно жгла ей руки и ноги и лезла в лицо. Об этом Паше Соломатину, председателю Совета Отряда и члену Совета Дружины, сообщила одна из его звеньевых, симпатичная блондинка Вика Войнова. Вика была, конечно, себе на уме, славилась тем, что отлично подлизывалась к учителям и вожатым (и что Паша особенно ненавидел, сразу после домашней клички «Мой Наполеон», придуманной мамой за его мелкий рост), но, как настоящий пионер и руководитель, он сразу побросал все свои дела и отправился самостоятельно выяснять, в чём тут дело. По дороге к самому дальнему участку их лагеря, туда, где ходили лишь наиболее выносливые и крапивоустойчивые, Вика успела рассказать Паше про то, что Габи в её отряде не любят, что её уже много раз задирали, а теперь, видимо, и совсем решили чуть ли не «тёмную» устроить. При всём при этом Вика стреляла в Пашу глазками, поправляла разлохматившийся от быстрой ходьбы пучок светлых волос и, в целом, являла довольного собой и жизнью человека, умудряясь изящно обходить коряги и лужи, будто шествуя по подиуму, а не по заросшей травой неровной тропинке. Паша же мрачно думал о том, какие всё-таки люди бывают гады. Не зря, ох не зря он так не любил своих товарищей по пионерской организации. Он сам, конечно, был краса и гордость своей школы и отлично перенял все эти их ужимки и лизоблюдство, но при всём при этом никогда не забывал о своих подопечных и не мог игнорировать, когда обижают девочек. Когда они пришли к тому месту, где сидела Габи, то выяснилось, что ей уже помогли вылезти из зарослей и оправить себя. Девочка сидела на пеньке и вытирала глаза платком, а около неё, спиной к подошедшим, сидел мальчик, с волосами золотистыми, будто сено, скошенное поутру. Услышав шаги, он выпрямился, и Паша мгновенно напрягся. Габи помог никто иной, как «Дядя Стёпа» старшего отряда, самый угрюмый и нелюдимый человек, которого ему когда-либо пришлось встречать, Илья Курякин. Про Илью Паше было известно не очень много. Тот едва не вылетел из пионерской организации за «неподобающее поведение», плюс, с ним никто не дружил из-за ходивших по отряду слухов об «отце-враге народа». Паша встречался с ним лишь на различных лагерных мероприятиях, в остальное же время этот высоченный для четырнадцатилетнего мальчик пропадал неизвестно где. Втайне Паша ему даже слегка завидовал, но никому и никогда не признался бы в этом. — Что вам здесь понадобилось? — хмуро поинтересовался Илья, глядя на ребят в упор из-под мрачно опущенных бровей. — Габи плакала, и мы пришли узнать, что случилось, — быстро произнесла Вика. — А вам какое дело? — Илья нахмурился ещё больше. — Она даже не из вашего отряда. — И не из твоего, если ты не помнишь, — возразил Паша. — И вообще, я, как член Совета Дружины, обязан выяснить, что произошло, и принять меры. Так что отойди и не мешай, пожалуйста. Илья насупился ещё сильнее, но ничего не сказал. В это время Вика села к всхлипывающей Габи, бесцеремонно подвинув её на пне, и обняла одной рукой за плечи. — Видишь, я же сказала, что вернусь, — начала она успокаивающим тоном, совсем ей несвойственным, — не плачь. Вот, смотри, я привела тебе Пашку, а он точно самый лучший пионер из всех, кого я знаю. Он поможет. Илья на этих словах издал какой-то непонятный звук, видимо, означающий скептическое хмыканье. Габи остро посмотрела на него, но сквозь всхлипывания начала рассказывать: — Меня… в отряде… не любят… Говорят… что я… фрицево отродье и лучше бы… моих родителей… убили… при захвате Берлина, — Габи говорила немного гнусаво и с уловимым акцентом, но ребята слушали её внимательно, стараясь не пропустить ни слова. — А сегодня… меня решили… наказать. Бросили в крапиву… и убежали. — Вот уроды, — стискивая кулаки, прорычал Илья, и Паша молча с ним согласился. — А ты помнишь, кто это был? — ободряюще погладила девочку по руке Вика. — Д-да… Но я… не помню… имён. — Так, мне всё ясно, — Паша сложил руки на груди. — Пойдём, покажешь мне их, и я на следующем собрании Дружины сделаю так, что их исключат из пионерских рядов. — Нет, — внезапно вышел вперёд Илья, — так нельзя. Они ещё больше обозлятся на Габи и будут всё сильнее её задирать. — А что ты предлагаешь, защитник слабых и угнетённых? — Паша усмехнулся. — Я предлагаю отплатить им той же монетой. Устроить им «тёмную» и избить. Габи удивилась так сильно, что перестала всхлипывать, а Вика резко закашлялась. — Во-первых, — начал Паша, — так не поступают настоящие пионеры… — Да плевать мне, как поступают настоящие пионеры! — тут же взвился Илья, а его кулаки сжались до побелевших костяшек. — Во-вторых, ты даже за себя постоять не можешь, «дядя Стёпа», — Паша выделил его кличку голосом, — не то что за… Договорить он не успел. Разозлённый Илья бросился на него, и двое дерущихся мальчишек покатились по земле прямо в злополучные заросли крапивы. Габи, готовящаяся заорать, была вовремя заткнута Викиной ладонью, а сама Вика смотрела на их драку с живейшим интересом. Через две минуты Илья заломил Паше руку, и борьба прекратилась сама собой. Мальчики встали, отряхиваясь и не глядя друг на друга. — Так что мы решаем? — невинно спросила Вика, будто они только что не катали друг друга по полу, а провели сложнейший мозговой штурм. Паша задумался на секунду, покосился на всё такого же мрачного Илью, а потом сказал: — Есть идея. *** Когда на следующий день из восемнадцатой палаты второго отряда послышался дикий мальчишеский крик, удивленные вожатые и остальные ребята тут же прибежали посмотреть, что происходит. Их взору предстала картина, достойная запечатления на плёнку каким-нибудь хорошим режиссёром. Шестеро мальчишек бегали по палате, пытаясь смыть с себя нанесённые несмываемыми чернилами «гитлеровские» усы и свастику в районе плеч и избавиться от дёгтя в прилизанных на соответствующий лад волосах. Вожатые, ужасно недовольные произошедшим, пытались разобраться, кто был злоумышленником, но лишь добились, что о произошедшем узнал весь лагерь. Шестерых Габиных обидчиков стали обзывать «мёртвыми головами», а при их попытках обсмеять Габи сами напоролись на обзывательства и насмешки. Расследование происшествия, как ни странно, ничем не закончилось. В это время, в самой глухой доступной им части леса, четверо ребят смотрели, как сгорает их испачканная в дёгте и чернилах одежда. Быть застуканными за разведением костра (пусть и по всем правилам разведённым, но всё же) казалось им гораздо притягательнее, чем быть уличенными в издевательстве над своими товарищами. Паша окинул взглядом их компанию. Кто же знал, что Вика любит рисовать и постоянно возит с собой все принадлежности для того, чтобы её творения не были испорчены. Кто же знал, что Илья, казавшийся неуклюжим и неповоротливым, умеет бесшумно ходить по любой поверхности и так же бесшумно открывать советские скрипучие двери. Кто же знал, что Габи умудрилась подружиться с местным сторожем, который охотно показывал ей свой инструментарий, включая дёготь, который он держал для смазывания ворот. На вопрос, не выдаст ли это саму девочку, та отмахнулась и сказала, что сарай открыт всем ветрам, и знающий, да увидит. Мальчик улыбнулся и решил про себя, что с этими ребятами, развеивающими его скуку и усталость от лицемерия, надо обязательно дружить дальше. А уж он постарается, чтобы эта дружба приносила им всем только радость и некоторые выгоды.