The Shadow of Angmar

________________________________________ Свинцовые облака медленно вращались над головой, когда Еарнур, принц Гондора, стоял во дворе Карн Дума, последней крепости Ангмара. Именно в этом месте Гондор и его союзники одержали окончательную победу. Зло, осаждавшее их северных сородичей, наконец было повержено. Хотя армии Гондора прибыли слишком поздно, чтобы спасти северных дунадан от жестокой судьбы, уготованной им Королем-Чародеем, они отомстили за их страдания. Потеря всех тех, кто пытался устоять против темной волны, обрушившейся на них с севера, не осталась без ответа. Давным-давно Элендил и его сыновья, Исилдур и Анарион пришли в Средиземье после того, как великий остров Нуменор и его народ, который он поддерживал, были потоплены волнами гнева Валар. Они основали два королевства после падения: Арнор на севере и Гондор на юге. В течение долгих лет оба королевства находились под властью Элендила Высокого и поддерживали тесный союз. Ему было больно оттого, что армия Гондора пришла слишком поздно, его родичи были перебиты в Форносте и рассеяны по ветру. Битва была выиграна, хотя многие были ранены. Эльфы Ривенделла послали войска, чтобы соединиться с силами Гондора, и их объединенная мощь была намного выше сил Ангмара, чтобы столкнуться с ними в открытом бою. Теперь ему просто нужно было разобраться с отвратительной чумой чистого зла, которая просочилась так глубоко в эти земли. Вот уже более пятисот лет Ангмар был бастионом тьмы, которая всегда держалась на северных окраинах. Эту тьму нельзя было ни быстро, ни полностью рассеять. И вот теперь Эарнур стоял наготове, готовый вынести приговор и оказать помощь плененным или освобожденным, которых привели к нему. Рядом с ним стоял Глорфиндел из Ривенделла, один из величайших эльфийских лордов своего времени и предводитель эльфийской армии, которая в конце концов свела на нет великую угрозу Ангмара и Короля-Чародея. Битва была долгой и тяжелой. Многие люди и эльфы пали в битве или были смертельно ранены, но ни один из тех, кому это удалось, не избежал ужаса, вызванного одним лишь присутствием Короля-Чародея. В конце концов, силы Ангмара были разбиты, стены рухнули, и Король-Чародей обратился в бегство. Эарнура еще больше раздражало то, что величайшему врагу его народа в эту эпоху позволили бежать. Он бежал на своем черном коне, а пророческие слова Глорфинделя остановили погоню принца Гондора. Теперь он очень сожалел, что не проигнорировал эти слова. Если у него когда-нибудь появится еще одна возможность унизить Короля Чародея, он поклялся, что воспользуется ею. Достаточно было заглянуть внутрь цитадели Карн-Дума, чтобы получить от него это обещание. Подземелья были заполнены отвратительными существами, искаженными и ужасающими. Эарнур видел, как великие лорды и опытные воины выходили из подземелий, бледные, как привидения, дрожа от мучительных воспоминаний. Женщины и дети содержались в таких ужасных условиях и в такой жестокости, что матери в конце концов в отчаянии стали убивать собственных детей. Маленькие косточки были разбросаны по углам зловонных клеток, а сломленные родители плакали и рыдали, умоляя о смерти. Он не посещал застенки сам, хотя Глорфиндель ходил. Он услышал достаточно, чтобы наполнить свои кошмары на все оставшиеся годы жизни. У него не было желания искать еще. Это был один из тех случаев, когда он с распростертыми объятиями приветствовал бы собственное невежество. Ему сказали, что они нашли что-то, что принц Гондора должен увидеть. Именно Глорфиндель нашел его, и старый эльфийский Лорд был потрясен тем, что увидел в уродливых глубинах темных подземелий. Молодой человек, в самом чреве самой глубокой темницы, охраняемый самыми сильными и мерзкими слугами Короля Чародея, охраняемый множеством запертых дверей, которые преграждали путь к болезненному свету, проходящему в Ангмар. Глорфиндель мог бы сказать больше по этому вопросу, но пояснил только то, что именно Эарнуру решать его судьбу. Глорфиндель больше ничего не сказал, но люди, которые были с ним, поклонились в ответ на просьбу Эарнура о дополнительной информации. Они описывали камеру, наполненную липкой чернотой. Запах смерти повис в воздухе и остался с ними в течение нескольких часов после их ухода. Темная кровь сухими ручейками растекалась по полу, черные брызги по скользким стенам. Человек был словно скелет в мешке из еще живой плоти. Глаза, которые светились зеленым огнем в темноте, горели ненавистью и болью. Он увидел этого человека в первый и единственный раз, в сопровождении четырех эльфийских стражников, каждый из которых был искусен в обращении с оружием, как это было принято среди их народа. Он был довольно высок для человека не из рода Элендила, и если бы не его сутулость, он был бы на несколько дюймов выше Эарнура. Но не это привлекало внимание. Его черные волосы были в клочьях, как будто с головы были сорваны куски. То, что осталось, было покрыто коркой крови, грязи и других вещей. Его глаза глубоко запали в череп, и изнутри на мир вокруг смотрели зловещие изумрудно-зеленые глаза. Он был всего лишь кожей и костями, его тело походило на тело жертвы чумы за несколько минут до их окончательной смерти. Кожа его была желтовато-серой и свисала с него. На запястьях у него были черные волдыри, язвы и кровь там, где цепи Ангмара впились глубоко и безжалостно. Он был отвратителен и жалок. Стражники и их подопечные остановились перед кронпринцем, его эльфийским советником. - Как тебя зовут? Мрачный все еще живой череп перед ним открыл рот, чтобы заговорить, и внутри он увидел, что большинство зубов, которые когда-то были внутри, были разбиты или вырваны. Человек заговорил. - Бугдуг Гарри Поттер. Черная речь не должна была удивлять, ведь это был главный язык Ангмара при Короле-Чародее, и все же у Ернура перехватило дыхание. Слова скользили по его коже, и все во дворе ловили проблески и видения старой боли, когда слова Гарри Поттера проникали в их самые темные мысли. Принц взглянул на Глорфинделя, и тот немедленно заговорил: - Мы никогда больше не услышим этого грязного языка в этом месте, Гарри Поттер, - сказал он со Сталью в голосе, его осанка была осанкой истинного эльфийского Лорда. - Мы хотим, чтобы ты использовал Вестрон, как это делают цивилизованные люди Севера. - Паашхар пукхл Вестрон.- сказал пленник языком Саурона. Ернур немного понимал разговорный язык достаточно, чтобы понять, что этот человек утверждает, будто не говорит по-Вестронски. Он снова посмотрел на Глорфинделя, который ощетинился, услышав, что Мордорский язык продолжает произносится. - И все же ты понимаешь слова Вестрона, это ясно, - твердо сказал эльфийский Лорд. - Поэтому ты можешь говорить на нём, говори немедленно. Пленник поморщился, словно эта мысль причиняла ему физическую боль. - Не... Говорить... Вестрон... Больно. Каждое слово он произносил, так как будто его вытаскивали из самой темной ямы и били по телу, сотрясаемому воспоминанием о давней пытке. - Тогда на каком же языке ты говоришь, если не на самом темном? - Глорфиндель спросил жестко, так же жестко, как Ернур когда-либо видел. Несчастный пленник оправился от боли, которую причинили ему слова в Вестроне, и был совершенно равнодушен к гневу эльфийского Лорда. - Тугпухл Моргашнум, - тупо сказал он. Глорфиндель уже был готов потерять самообладание, Ернур мог это видеть. Он мог видеть некоторую долю мучений, которые были причинены тому, кто стоял перед ними. Он не хотел, чтобы эльфийский Лорд разгневался на него, даже если человек перед ними был вырезан из камня. - Откуда ты знаешь, что никогда не учил ни одного другого языка?- он громко спросил Человека уберегая его от гнева своего советника. Затем Гарри Поттер перевел мертвые глаза на Ернура и ответил: - Туруш - аш - шал. От этого взгляда по спине Ернура пробежала дрожь. Взгляд был холоден и мертв, как в могиле, но там горел огонь, темный и яростный, который мерцал прямо под поверхностью. - Мы не узнаем?- как же ты попал сюда? - с тревогой спросил Глорфиндель. - Улу тхаркутуз-изишь застазгу душ-ша - сказал Гарри. Тут Ернур понял, что черный язык ему неродной, он понял, что с Гарри что-то не так, но не смог уловить подробностей. Принц повернулся к Глорфинделю за помощью: - Не могли бы Вы перевести его слова для меня, поскольку я боюсь, что моего знания Черной речи недостаточно для нормального диалога? Глорфиндель плотно кивнул. - Непременно, принц. Я не так хорошо знаю этот грязный язык, как другие, но я знаю достаточно, чтобы понять его значение в этом. Он говорит только, что его привели сюда с помощью магии. Затем он повернулся к пленнику. - Что за магия? - Перемещение ин гхатузуш гашану, - сказал Гарри и снова Ернур не понял. Это было что-то знакомое в словах, но он не мог понять их смысла. А Глорфиндель понял. - Он говорит, что помнит только слова, которые они говорили, - перевел он для Ернура, прежде чем повернуться к пленнику. - Что они говорили, какими словами вызвали тебя сюда? - Бугд за стазгу дурб-матум-об!- начал Гарри, повторяя слова, которые прочно укоренились в его сознании с момента прибытия сюда. - Кулат амуб матум агх гашнатуб бурзум фитгу. Глорфиндель побледнел от этих мрачных слов, но Ернур понятия не имел, что они означают. Что-то связанное со смертью или с тем, что он хозяин, он не был уверен. Прежде, чем он смог попросить полный перевод, Эльф сказал ему. - Они пытались вызвать Моргота в Средиземье. Они призвали "того, кто больше смерти", чтобы привести тьму к их окончательной победе. Слова эльфа прозвучали на его бледном лице с оттенком шока. Такого ответа Ернур не ожидал. Было известно, что Король Чародей Ангмара использовал много грязного колдовства в своих битвах против Северного королевства Арнор и наследных королевств Артедайн, Рудаур и Кардолан. Курганы Кардолана после его падения кишели мерзкими тварями. Люди называли их Бэрроу-уайтами, и никто не знал, как они появились. Духи мертвых, говорили некоторые. Ернур ожидал нечто подобное, но это было хуже. Человек перед ними определенно не был Морготом, так что заклинание сработало не так, как хотел Король Чародей. Это означало, что они многим обязаны этому человеку, даже если его действия ничего не значили. Его пытки, без сомнения, были ужасны, если он разрушил планы слуг Моргота. - Не могу представить, чтобы они были счастливы, когда не добились своего, - сочувственно сказал Ернур. - Но почему они держали тебя здесь, что они планировали? - Наркулузут, - сказал Гарри, со злобной и циничной улыбкой, первая настоящая эмоция этого человека которую увидел Ернур во время их разговора. Его потрескавшиеся и разбитые губы широко раскрылись и растянулись в непривычном выражении. Кровь поднялась из них и покрыла его почерневшие и сломанные зубы. - Наргзабузут-изиш лату МАУК. Ернур догадался, что речь идет о сражении, но снова не смог до конца разобрать слова. Глорфиндель вновь понял и снова напрягся, поняв, что принц решил, что это какая-то угроза. Эльф положил руку на клинок, висевший у него на боку, и спросил стальным голосом: - Ар зас вал сал? Пленник выдержал взгляд Глорфинделя гораздо дольше, чем способен выдержать любой смертный. - Нарглагузут-изиш. Нарку маукуб уль-ур, - сказал он наконец, и мерцающий огонь, скрытый так глубоко внутри него, вспыхнул на мгновение, и казалось, что его глаза пылают зеленым пламенем, как и говорили люди, которые нашли его. Он не убрал руку с клинка, когда Глорфиндель бросил в ответ: - Это не ответ на вопрос, Будешь ли ты сражаться против нас? - Нармаукуб лат. Гхунг нардиисуб-изишь, - сказал Гарри спустя некоторое время. Удовлетворенный, хотя, очевидно, все еще недовольный, Глорфиндель убрал руку с рукояти меча. Ернур не смог уследить за разговором и спросил: - О чём вы только что говорили, прошу прощения, я не смог уследить. - Они хотели использовать его для борьбы с нами, - объяснил Глорфиндель. - Я спросил, последует ли он их пожеланиям. Он сказал, что не будет сражаться за них, но не сказал, что не будет сражаться против нас. Я бросил ему вызов, и он согласился не нападать на нас, если мы не нападем первыми. - Зачем им столько усилий из-за одного человека? - спросил Эарнур в замешательстве. Человек, стоявший перед ним, был всего лишь почти трупом и, конечно, не походил на того, кого следует опасаться на поле боя. - Кул душатар, - сказал Гарри, затем ехидно продолжил , - кулуз душатар. Ернур мог догадываться о значении этого. - Душатар означало чародея, таких как Саруман или Митрандир, или колдунами, населявшими Ангмар или Море рун в некотором количестве. Такие люди стекались к Королю Чародею, который предлагал им силу. - Ты не Истари, - твердо сказал Глорфиндель, и это было очевидно всем, кто на него смотрел. -Ты колдун? Человек пожал плечами и просто сказал: Что уж принц знал. - Ответ Да. Но это мало что объясняло. - Было много знахарей в Ангмаре, - сказал Ернур озвучивая свои мысли. - Почему с тобой так обращались, почему просто не убили. - Наргзабузут-изиш крампурз, - сказал Гарри, и снова огонь и ненависть вернулись, и Ернур видел, что его глаза вновь готовы вспыхнуть пламенем. - Нарпаашузут ЛАГ-изиш. Ернур посмотрел на Глорфинделя, ожидая перевода, так как на этот раз не мог понять смысла. - Он говорит, что они хотели, чтобы он был им предан, - сказал эльфийский Лорд, и его гнев, казалось, сменился сочувствием. - Он говорит, что им не удалось сломить его. Это само по себе было болезненно для Ернура, потому что Король-Чародей, конечно же, не был добр, когда такой молодой человек бросил ему вызов. - Как долго они тебя держали?- спросил он, хотя на самом деле не хотел знать. - Ран гакрул, - подтвердил Гарри опасения Эрнура. 12 месяцев пока крепость не рухнула. Может быть, этот человек попал в плен в битве при Форносте, когда был подавлен последний мятеж на севере? Он знал, что этот человек утверждает, будто не говорит ни на каком другом языке, но кто знает, какие ужасы могут обрушиться на человека за такое долгое время во тьме Ангмара? - Что они с тобой сделали?- спросил он в тихом ужасе, зная ответ, который наверняка получит. - Нулузут-изиш, - Гарри сказал просто, как будто это не имело никакого значения, хотя Ернур не понял. - Акузут-изиш, гхаашузут-изиш. Кулузут нартор-изишу. – Гарри вновь улыбнулся кровавой улыбкой и Ернур был вынужден отвернуться от какой-то гадости что он показал. - Что он сказал, лорд Глорфиндель? – спросил Ернур с некоторым трепетом. - Он говорит, что они причинили ему боль, - тупо сказал Эльф, потерявшись в страданиях того, кто стоял перед ними. - Он говорит, что его резали, и жгли. Это было так плохо как Ернур и ожидал. Он снова посмотрел на несчастного человека перед собой. Юность, украденная у него, страдания и боль, превосходящие то, что должен был вынести любой человек, обрушились на него. - Твои страдания подошли к концу, мы поможем тебе, если сможем, - сказал Ернур, хотя, глядя на этого человека, он знал, что даже эльфийские целители не смогут удержать его в этом мире. Его тело было сломлено так много раз, и то, что его разум и дух все еще были живы, было просто чудом, какого никогда не знал Ернур. - Вам нужна наша помощь? - Лату-изиш маадруб?- Спросил Гарри, и на его лице появилось слабое удивление. Было очевидно, что жестокость Короля Чародея держала его так долго, что он не ожидал от других никакой доброты. - Наргзаб уху мох. На этот раз Глорфиндель догадался, что Ернуру потребуется перевод. - Он хочет, чтобы его отпустили, - сказал эльф, - он говорит, что просто хочет вернуться домой. - Как ты это сделаешь, если не знаешь, где он?- спросил он в некотором замешательстве. - Йистнар Амол, - твердо сказал Гарри, и теперь свет в его глазах был невероятно стоическим и мрачным. - Гимбум огх. - Он не знает как, - пояснил Глорфиндель без подсказок. - Он просто говорит, что найдет способ. Из уст многих это прозвучало бы неубедительно, но из уст Гарри это прозвучало так же убедительно, как ярость великих драконов прошлого. На мгновение Ернуру показалось, что поиски Гарри расшатают фундамент Средиземья, если он сочтет это необходимым. Это мгновение прошло быстро, хотя было очевидно, что человек, стоявший перед ними, долго не протянет в этом мире, и у него не хватит сил совершить такие великие дела. Была более насущная проблема. - Если мы отпустим тебя, как мы можем быть уверены, что ты не найдешь другого темного хозяина? - спросил Ернур. Этот человек был так глубоко погружен во тьму, что та казалось, полностью поглотила его. Его тело было изломано и грязно, его слова Черны и оскорбительны для всех, кто их слышал. Тьма не хотела отпускать, раз уж она так полностью захватила душу. В глазах Гарри вспыхнул гнев. -Нарурзку гаюб-изиш, - с нажимом произнес он, и небо, казалось, потемнело от его слов, свидетельствуя, наконец, о силе, которую хотел контролировать Король Чародей. - Нарглуб-изиш гимбат бурзум, гхашбузд-изиш та. - Он клянется, что не будет искать тьму, - сказал Глорфиндель, когда Гарри закончил говорить. - Он говорит, что больше никогда не будет скован. Ернур мог в это поверить. И все же ему не нравилось, что человек, которому причинили такую боль, должен был сам о себе заботиться. - Как ты выживешь?- спросил Принц. - Ты слаб, ранен и нуждаешься в помощи. - Слаиуб.- Сказал Гарри просто и с болезненным видом пожимая порезанными, обожженными и покрытыми шрамами плечами. Смысл этого был достаточно ясен, но Глорфиндель все равно перевел. - Он говорит, что выживет. Ернур все еще был недоволен, но не хотел снова запирать этого человека, чтобы провести его последние дни среди целителей. Года плена было достаточно. Ему разрешат уйти, и Принц надеялся, что Гарри найдет свои последние дни мирными в дебрях Карн-Дума. - Тогда мы обеспечим тебя одеждой и едой, и тебе будет позволено уйти, - сказал он после минутного раздумья. - Мы не будем удерживать тебя здесь против воли. Затем мужчина поклонился Эрнуру, и несколько спутанных прядей волос упали ему на лицо. - Нарнубулат. - Он говорит, что он не причинит вам вреда, лорд Ернур, - сказал Глорфиндель, прежде чем продолжить, К сожалению, - это ближайшее определение слова спасибо на чёрном языке. Ернур кивнул Гарри, затем приказал стражникам отпустить его и показать ему некоторые краткие удобства, которые можно было найти в недавно разрушенных руинах Карн-Дума. Он смотрел, как Гарри уводят, и не мог не смотреть на него с грустью. Видя, как сломленный и измученный человек уходит с силой, которой у него не должно было быть, Ернур понял, что смерть гораздо предпочтительнее, чем быть во власти Короля Чародея. - Ты уверен, что это разумно? - спросил Глорфиндель после того, как мужчина ушел. - Он недолго протянет в глуши, так что, наверное, будет лучше, если мы оставим его здесь. Ернур покачал головой. - Я больше не буду держать его взаперти, - сказал он печально. - Ты не хуже меня понимаешь, что у него осталось не так уж много дней, и я не хочу, чтобы он провел их в плену. Дайте ему уйти, вдохнуть воздух свободы. Оба союзника видели таких людей и раньше, к их великой печали. Тех, кто выдержал невыразимую пытку средствами, недоступными ни одному человеку. Когда, наконец, они были освобождены, казалось, что они больше не чувствуют необходимости сражаться и умирают через несколько дней, даже с самой лучшей заботой. - Я могу принять ваши доводы, - печально сказал Глорфиндель. Такая абсолютная дряхлость была неизвестна среди эльфов, потому что любой эльф, который был вынужден терпеть такие пытки, исчезнет по собственному выбору и отправится в чертоги Мандоса на сияющем Западе, прежде чем они смогут пасть так низко. - И все же я не могу избавиться от чувства, что увижу его вновь. Возможно, нам следует по крайней мере поручить кому-нибудь присматривать за ним, чтобы убедиться, что до его смерти с ним больше не случится ничего плохого. - Я не возражаю, - сказал Ернур ибо он знал что Глорфиндель мудрейший из его советников. - Может быть, среди твоих эльфов есть достаточно легконогий и крадущийся, чтобы незаметно последовать за ним? - Думаю, Девен справится с этой задачей, - сказал Глорфиндель после минутного раздумья. - Она самая скрытная из всех наших разведчиков, но неспособна к искусству врачевания. - Убедись, что она знает, что его можно отпустить, когда судьба придёт за ним, - печально сказал Ернур. - она не должна продлевать его страдания, они и так уже были достаточно долгими, и я не верю, что что-либо в Средиземье может уменьшить их. - Она поймет, - сказал Глорфиндель, кивая в знак согласия. - Эльфы понимают боль страданий. Вот почему мы называем вашу смерть даром людей. Будь он эльфом, у него не было бы иного выхода, кроме вечных мук и боли, которые никогда не притупятся с течением времени. Ернур молча согласился. Иногда смерть действительно была не самой страшной судьбой. ********************************* По темным лесам Восточного Ангмара едва слышно ступала Девен. Её острые эльфийские уши прислушивались к звукам добычи. Тяжелое дыхание, гулкое, напряженное сердцебиение, болезненные вздохи, скрип иссохших костей и суставов. Для Эльфки ни один звук не был приятным. Никогда еще она не была так близка к смерти, как сейчас, даже в самых страшных битвах. Казалось, смерть шла рядом с человеком, за которым ее просили следовать, и все же отказывалась забирать его. Какая жестокая судьба быть так близко к окончательному миру, но не в состоянии постичь его. Мысль о смерти была чужда эльфам, и все же она всегда завораживала тех, кто повидал мир больше других. Все вокруг них падало и разлагалось, а эльфы оставались вечными, неизменными со временем. Боль, которую они чувствовали, когда мир вокруг них медленно умирал, была старым страхом для всех эльфов и главной причиной того, что они почти поддались соблазну Саурона и его кольцам силы. Сила поддерживать красоту, которую они видели вокруг себя на протяжении веков, была способностью, которую эльфы ценили выше всего остального. Спрятаться от разложения и горя утраты было даром, превосходящим все, что было известно в Арде. И все же в продолжении жизни человека, стоявшего перед ней, не было радости. Когда она впервые увидела его, то подумала, что он уже мертв, всего лишь мешок с костями. Но он не умер. Каким-то образом, благодаря какому-то грязному трюку Короля Чародея, он все еще цеплялся за жизнь своими холодными костлявыми пальцами. Вот уже больше недели она шла по его извилистой тропинке через пустыню. Командир сказал ей, что они не ожидают, что её подопечный проживет больше нескольких дней, но вот он всё ещё здесь. Каким-то образом продвигаясь вперед уже неделю после освобождения из Карн-Дума, каждый шаг казался ей последним. И все же он продолжал. Выглядел он ничуть не лучше. Он едва мог есть мягкую пищу, которую ему дали на прощание. Он так долго голодал, что, казалось, его тело не доверяло ему и отвергало еду. В первый раз его вырвало, во второй тоже. После этого он стал есть очень мало в течение дня. По крайней мере, он мог пить, хотя небольшое количество мирувора, дарованное ему из жалости, все еще вызывало у него сухую рвоту. После первого же дня Девен решила сама положить конец его страданиям, пусть даже эта мысль была мимолетной. Такое суровое напоминание о жестокости Средиземья и судьбе его обитателей было больно наблюдать. Она не будет действовать в соответствии с этими мыслями, она не убьет кого-то столь несчастного, столь покинутого Валарами. Поэтому она просто смотрела на него и слушала. Он получил достаточно пищи, чтобы продержаться по крайней мере две недели, и с его скудным потреблением она полагала, что он растянет свой рацион гораздо дольше. Несмотря на отсутствие недостатка в пище, он проводил много времени в поисках трав и грибов. Некоторые она узнала, как ацелас, он собрал в небольших количествах. Другие были бесполезны для всех, даже ядовиты. Она подумала, не собирается ли он покончить со своими страданиями с помощью яда. Он этого не сделал. Его обветренные суставы продолжали скрипеть, как старые деревья на ветру, дыхание все еще вырывалось из легких слишком медленно, сердце все еще слабо билось в груди, все еще не желая сдаваться даже после стольких страданий. Каждое утро она была уверена, что в этот день он не встанет. Он стонал от боли, когда его слабые мышцы пытались удержать его на ногах, но он продолжал стоять. Просто видеть этого человека, Гарри Поттера, стоящим было унизительно. Для вечно юного эльфа такая немощь была совершенно неизвестна. Сила воли, которая вела тело перед ней, должно быть, была абсолютной. Он медленно пробирался к туманным горам, по какой причине, она не могла догадаться. При ходьбе он иногда разговаривал сам с собой на незнакомом ей языке. Это была не та чёрная речь, которая, как ей сказали, была его единственным языком. Она предположила, что неизвестные слова могли быть просто тарабарщиной, что он помутился рассудком, от приближающейся смерти. Возможно, его путь был выбран просто потому, что горы были самой очевидной чертой на горизонте. Девен показалось, что он не знает, где находится и куда направляется. Лорд Глорфиндель так и сказал, когда ей поручили это неприятное задание. Однако Туманные горы были небезопасны для такого слабого и уязвимого путешественника. Даже такой опытный эльфийский воин, как она, должен быть настороже на этих высоких вершинах. Вскоре ее страхи оправдались. Стая варгов с гор напала ночью, огромные разумные волки, готовые напасть и убить любого, кто теперь считал себя свободным от Короля Чародея. Они нашли Гарри, запах жестокости из подземелий Карн-Дума все еще висел в воздухе и притягивал их, как мух. Девен, конечно, не спала. Эльфам требуется очень мало сна, а то немногое, в чем они нуждаются, можно получить с открытыми глазами и осознанными чувствами. Она сразу поняла, что не сможет защитить своего подопечного, оставаясь при этом невидимой. Она ворвалась в его печальный маленький лагерь и разбудила его прежде, чем на них напали волки. - Мирза, кулатза? - его прерывистый голос зарычал, когда он пришел в себя. Горящие зеленые глаза уставились на нее во мраке. - Варги, - сказала она без дальнейших объяснений, потому что не поняла, что он сказал. - Ты должен снова разжечь огонь, они этого боятся. Я буду держать их на расстоянии. Эти глаза на мгновение сузились, прежде чем он кивнул, и она смогла увидеть разочарование и ярость, пылающие внутри. Он склонился над тусклым отблеском костра и начал уговаривать его вернуться к жизни. Краем глаза Девен видела темные силуэты, движущиеся по лесу. Она прицелилась и выпустила стрелу в ближайшего и была вознаграждена визгливым криком боли, когда тварь была поражена. Остальные восприняли это как сигнал к атаке. Вскоре она уже пускала стрелы так быстро, как только могла, и их становилось все больше. Она видела, что Гарри снова развел костер рядом с ней, и это принесло небольшую передышку, так как свет и тепло держали огромных волков на расстоянии. Передышка была слишком короткой, стая, которая напала на них, была намного больше, чем она ожидала, и вместе их количество делало их смелыми. Звери нападали из темноты в глубине леса, и каждый раз их встречали её стрелы. Многие падали, и еще больше было ранено ее стрелами, но она не могла вечно держать оборону. Рядом с ней она заметила, что Гарри все еще возится с огнем, поставив на огонь свой маленький котелок, и помешивает то, что, как она видела, он собирал в смесь. Она не имела ни малейшего представления о том, что он мог делать, возможно, какой-то яд? Последовала ещё одна атака, и ей пришлось отвлечься от своего подопечного и вернуться к варгам. Ей повезло, что у них не хватило ума атаковать одновременно. Вместо этого они подходили по одному или по двое, и у нее будет достаточно скорости, чтобы каждый раз отбивать их. Огромные твари были так велики, что только самые меткие стрелы могли их ранить, а у нее просто не было времени сделать больше нескольких таких выстрелов. Некоторые падали со стрелами, торчащими из глазниц или глубоко вонзившимися в грудь, но большинство её стрел лишь на мгновение отгоняли их, каждый раз приводя в ярость от запаха собственной крови. Её стрелы летели, пока она не поняла, что запасы скоро иссякнут. Она не верила, что есть способ пережить это, но все же стояла непокорно перед лицом смерти. Ей дали задание, и она его выполнит. Если она не сможет, то своей смертью потерпит неудачу, но она не сбежит. Она потянулась за следующей стрелой, и ее сердце замерло, они кончились. Она потянулась к своим клинкам, когда еще одна атака была всего в нескольких секундах, и она встретит их сталью. Внезапно ее схватили холодные тонкие руки, которые, несмотря на всю свою силу, казались сделанными из железа. Гарри прыгнул на нее и ухитрился обхватить руками дерево как раз в тот момент, когда мир вокруг на мгновение погрузился в тишину. Огонь взорвался, поспешно изготовленная смесь отбросила стену сверкающего фиолетового огня во все стороны, когда нестабильная смесь воспламенилась. Её глаза расширились от шока, когда она почувствовала, как волосы на голове стали жесткими и горячими, а кожа покрылась волдырями, когда пламя прошло мимо них. Дерево предоставило им некоторое укрытие, хотя его последствия были гораздо более страшными для атакующих Варгов. Они не могли убежать от ревущего пламени, и каждый из них был поглощен им, когда они визжали от удивления и страха. Их плоть и мех были сожжены колдовским пламенем, и ничто не могло его погасить. Они катались по земле или бежали в глубь леса в поисках передышки, но никто не спасся. Вскоре воздух наполнился тошнотворным запахом горящей плоти, так как каждый из них был поглощен все еще темным мерцающим пламенем. Волкам потребовалась почти минута, чтобы перестать выть и вырываться, и все это время Гарри смотрел на сцену перед собой в каменном молчании. Девен ощупала свои опаленные волосы и посмотрела на красную и ободранную кожу, лишь слегка тронутую пламенем что сотворил Гарри. К такому она готова не была.