The Shadow of Angmar

      День решающей битвы наконец настал. Месяцы войны и мелких стычек. Десятки потерянных гномских городов отвоеваны. Сотни погибших Людей, Гномов и даже Эльфов. Но все это будет зависеть от исхода грядущей битвы. Если Траин и его союзники выйдут победителями, все страдания и все потери, понесенные в течение этой войны, не будут напрасными.       Если они проиграют, то цена, которая уже была уплачена, будет немногим больше, чем морские брызги в океане горя.       - Мне все равно это не нравится, - сказал Торин, стоявший рядом с Гарри на вершине мыса возле Лестницы Баразинбара, высоко на склонах долины Азанулбизар. - Мы ничего не знаем о численности врага, и все же мы идем в самую пасть ловушки, которая, несомненно, ждет нас.       - Ты слишком беспокоишься о простых орках, - сказал Даин, стоявший рядом с ним. Вместе они командовали небольшим отрядом, оставшимся с Гарри. Девен тоже была недалеко. Она была немного выше по склону горы, и под ее эльфийским плащом ее было почти невозможно найти.       - Возможно, нам придется столкнуться не только с орками, - сказал Гарри. Возможно, это было просто его собственное предчувствие, но по мере того, как битва приближалась, он чувствовал, как на него наваливается какая-то неведомая тяжесть. Он почти не сомневался, что Балрог ждет его возвращения. Каждый раз, когда он приближался к Казад-Думу, он чувствовал на себе невидимый взгляд проклятого зверя.       Больше всего его беспокоило то, что на этот раз он не нашел никаких следов. Последние несколько дней Гарри каждый вечер осторожно тянулся своими чувствами в темноту. Где-то там горел костер. Он чувствовал запах дыма в своем сознании, но не было никаких признаков пламени. На южных равнинах Руна люди говорили о Мортбронде. Скрытый огонь. Когда молния ударила в сухие равнины и зажгла на них огонь, который под сильным, пронизывающим ветром превратился в раскаленные угли. Мортбронд будет лежать в засаде, пока ветер немного не утихнет, и внезапно вернётся, ужасая окрестности.       Эта мысль беспокоила его больше всего. В его предыдущих встречах с этим существом оно было невероятно сильным, но не похоже, чтобы терпение давалось ему легко.       Когда Гарри спросил о нём Гэндальфа ответил не очень конкретно. Его небесно-голубые глаза, казалось, смотрели сквозь Гарри, и Гарри изо всех сил пытался понять, что он в них увидел. Доброта, да, но с примесью жалости, которая зажгла в нем вспышку негодования, прежде чем она была быстро погашена ответом Гэндальфа.       - Кто мог надеяться проникнуть в мысли такого существа, как Проклятие Дарина? - спросил он. - Не я, конечно, и не уверен, что хотел бы, если бы мог. Но это не бессловесное существо, ты должен это знать. Когда - то он, несомненно, был существом изящества и мудрости, столь же великим, как и любой эльфийский Лорд. Даже больше. Барлог не утратил этих даров, когда пал в тень, в которой теперь скрывается. Нет, он просто обратил их к более темным целям. Я бы предостерег тебя, чтобы ты не недооценивал нашего врага.       Гарри не нужно было напоминать об этом. В последний раз, когда он ступил в Казад-Дум, он сделал именно это, не имея никакого представления о мире, в который попал. Он не был новичком в темноте. Он пережил боль. Он испытал ярость, которая горела глубоко в его костях. Он познал страх и отвращение.       Ничто из этого не подготовило его к встрече с ужасом, который преследовал эти подземные залы. Даже сейчас, спустя годы после того, как он донес об этом на поверхность, это был ужас без настоящего имени. Некоторые называли это Проклятием Дарина. Другие - Балрог из Мории. То имя, которое когда-то знал ужас, давно исчезло. Затерянный в тумане истории. Оно не утратило той злобы, которую носило в себе в самые ранние века мира. Еще до того, как Солнце взошло в первый раз, Балрог был стар и ужасен.       Какая ярость, какой страх, какое отвращение, которые знал Гарри, померкли перед горящим взглядом этого безымянного существа. Как свеча перед адом, задушенная яростным голодом великого пламени, дыхание украдено, пока оно не погасло и не поглотило, его собственная сила была ничем перед Балрогом.       Воспоминания о его приготовлениях тогда казались смешными. Как он мог подготовиться к встрече с таким существом? Он и раньше мог поступать глупо. Думать, что он может победить что-то с силой Балрога с помощью скудных трюков или умения владеть оружием, было самым непростительным высокомерием, и это стоило огромной цены.       И поэтому самой большой надеждой на предстоящую битву было то, что Балрог не придет, что он не переступит порога своих глубоких, темных владений. Много раз отряды эльфов брали Перевал Карадрас, и хотя некоторые из них подвергались нападениям мародерствующих орков, их защитники, усиленные страхом перед тем, что дремало в Залах Дарина, были более чем достаточно стойкими, чтобы проводить их.       Только один раз с тех пор, как Гарри открыл его существование, он стоял под открытым небом, и это было давно, хотя он все еще оставался сильным в его памяти.       - У нас есть ты,- заявил Даин, в его словах звучали гордость и юношеская уверенность, - и у нас есть Гэндальф. Эльфы тоже, и огромная сила воинства гномов. Какая сила может быть у Проклятия Дарина, способного противостоять силе двух волшебников?       Гарри хотел поправить его, но храбрость, которую эти слова принесли тем, кто стоял рядом и слушал, была очевидна. Что хорошего в том, чтобы вселить в них страх, с которым они едва ли смогут справиться? Поэтому Гарри молчал, проводя руками по гладкому металлу и камню своего посоха, спокойная сила которого давала ему некоторое утешение. Он молился, чтобы вера Даина не была напрасной.       - Смотрите! - воскликнул Балин, вытянув руку и указывая вниз, в долину. - Ловушка захлопнулась. Мы должны быть готовы к нападению орков.       Когда Гарри проследил за взглядом Балина, он увидел, что первый ход битвы действительно был сделан. Относительно небольшое войско, над которым гордо развевались знамена гномьих Лордов, Королей и Капитанов, отделилось от основной силы. Любому, кто посмотрит, это покажется совершенно непреднамеренным.       Линия фронта была выстроена так, чтобы все выглядело, будто гномы хотят встретиться с орками Мории в открытом бою. Густые, серые зимние облака неподвижно висели в небе над головой, затуманивая три вершины Зиракзигиля, Бундушатура и Баразинбара. Только слабый, плохо освещённым солнечный свет пробивался сквозь плотный покров, который он обеспечивал.       Гномы растянули свою линию от Зеркального Озера до крутых осыпей в низовьях Баразинбара. Только обогнув озеро и переправившись через Кибил-налу дальше по долине, враг мог надеяться окружить объединенные силы. Тем не менее, во время их марша казалось, что командный контингент, который стоял на якоре на южном конце линии, был оставлен на открытом месте. К северу от них земля стала болотистой и труднопроходимой, и открылась брешь.       Это была бы неотразимая возможность для орков, которые наверняка наблюдали за происходящим с затененных возвышенностей, скрытых в скалах гор древними гномьими постройками.       И вот громкий шум и крик поднялись с горы и наполнили долину от края до края. Затем, несколько секунд спустя, через широко распахнутые ворота Мории высыпали грязных обитателей тьмы в количестве, превосходящем все, что Гарри видел раньше.       Огромные звери— волки ростом с человека —возглавляли атаку, и они бежали по неровной земле со скоростью, которая бросила бы вызов даже коням Риддермарка. Они были далеко, и все же Гарри показалось, что он видит жестокие зубы, которые заполняли их открытые пасти. Не волчий вой вырвался у них, когда они с безрассудной яростью бросились на гномов, но вой, который звучал как смех и был наполнен безжалостной радостью от перспективы отведать крови своих врагов. Варги.       За ними следовали бесчисленные орды орков и гоблинов, наводнившие залы Казад-дума. Подобно черному приливу, они выходили из ворот и из дюжины небольших задних ворот, скрытых на склоне горы. Они проглотили наживку, и проглотили с такой яростью, что даже Гарри удивился. Численно их было больше, чем он предполагал. Неужели так много Гоблинов с Туманных гор смогли бежать в Морию?       - Клянусь бородой, сколько их? - спросил Балин. Этот вопрос, несомненно, занимал умы всех, кто был с Гарри.       - Не имеет значения, сколько их, - твердо сказал Даин. - Пока их удерживает линия фронта, они не могут надеяться на победу. Как только кольцо замкнёться, их судьба будет решена.       Отделившаяся группа начала отступать в полном порядке к своим позициям, хотя было очевидно, что они не смогут добраться до этой относительной безопасности, поскольку варги бежали быстро, как зимний ветер. Как раз в тот момент, когда казалось, что они могут быть захвачены, яркий свет, чистый и белый, озарил ряды гномов. Затем эльфийские стрелы пронзили варгов, находившихся в авангарде атаки, посеяв между ними еще больше раздора.       Варги, удивленные и ослепленные внезапным блеском, дрогнули в своей атаке, и многие из них начали топтаться на поросшей кустарником земле недалеко от оборонительной позиции гномов. Те, кто смог продолжить преследование, вскоре были убиты точными залпами эльфийских стрел. Гарри мог видеть Келеборна на этом фланге, окруженного половиной своих воинов, блистающего в своих доспехах, как изображение давно прошедших веков. Еще один залп попал в цель, и варги гибли десятками.       - Сейчас? - спросил Торин.       Он выжидающе посмотрел на Гарри, но взгляд Гарри был прикован к сражению внизу. В руке он держал маленький флакончик с отваром, похожим на те, что он использовал в двух предыдущих битвах. Скоро наступит момент, чтобы сломить его, но, наблюдая за второй линией атакующих орков рядом с первой, он увидел возможность, готовую представиться.       - Пока нет, - пробормотал он скорее себе, чем окружавшим его Гномам. - Надо чуть ближе.…       Как раз в тот момент, когда сбитые с толку варги собирались снова напасть на них, следующие орки догнали их, и Гарри сорвал пробку с флакона. В одно мгновение смесь внутри взорвалась огнем и дымом. В то же мгновение большая часть поля боя внизу взорвалась огнем такого жара и ярости, что Гарри показалось, что он чувствует его даже с такой высоты Азанулзелега.       В самом простом варианте он сочетал в себе действие соединенной легкой смеси и огненного масла, которое оказалось столь эффективным в битве при Гундабаде. Это была нелегкая задача, потому что ингредиенты, которые он использовал для обоих этих зелий, смешивались не очень охотно, но результаты его усилий были очевидны. Сотни орков и Варгов были сожжены в мгновение ока, а небольшая группа гномов, которые заманили врага в свою атаку, получила прикрытие, необходимое, чтобы вернуться в свои ряды.       Из-за расстояния это было странное зрелище. Пламя взорвалось почти в полной тишине, и к тому времени, когда шумный звук достиг их, сотрясая склон горы и посылая камни и осыпи вниз в долину внизу, худший из взрывов был уже позади. Затем послышались отдаленные крики паники и ярости от собравшихся орков, но, несмотря на то, что многие из них только что погибли, еще больше хлынуло из Больших Ворот.       Вскоре линии соприкоснулись, и настоящая битва началась всерьез.       Странно, подумал Гарри, наблюдать за битвой и в то же время находиться так далеко от нее. За месяцы войны он повидал бесчисленное множество сражений и всегда находился там, где сражение было самым ожесточенным. Теперь же он чувствовал себя не более чем зрителем. Он не мог отрицать, что это раздражало его.       И все же это был единственный ответ на возможную проблему Балрога. Гарри долго доказывал, что он должен быть в состоянии противостоять Гэндальфу, Келеборну и Траину, что его силы лучше всего использовать, чтобы укрепить любые неожиданные бреши в линии боя. В то время как Траин быстро поддержал его, его вклад в более ранние сражения в войне был, в конце концов, неоспорим, Келеборн и Гэндальф были теми, кто одержал верх со своими аргументами.       Именно Балрог поглощал их мысли. Хотя битва может пойти хорошо или плохо без участия Гарри, вряд ли можно было сомневаться, что если Гарри и Гэндальф будут дрейфовать по течению битвы, возможно, оставленные истощенными или ранеными в рукопашной схватке, и Балрог выйдет, чтобы присоединиться к драке, это, несомненно, будет катастрофой.       Вот так Гарри и оказался спрятанным на винтовой и узкой лестнице, которая выходила на поле битвы. В решающий момент битвы они могли спуститься с высоких склонов, чтобы ударить орков сзади и отрезать им путь к отступлению в бесконечные пустоши Казад-Дума.       Что было невысказано, так это причина, по которой Гарри был выбран для этой задачи. Если Балрог решит выйти вперед, Гарри должен будет отвлечь его от основной битвы. В конце концов, по какой-то причине он проявил к Гарри нечто большее, чем мимолетную враждебность. Если и был здесь кто-то, кто мог привлечь внимание монстра больше, чем кто-либо другой, то это был Гарри. Только после того, как битва была бы выиграна, и величайшие военачальники объединенной армии могли сосредоточить свое внимание на Барлоге, не опасаясь контратаки орков, они могли надеяться победить его без серьезных потерь.       Это, возможно, в какой-то мере объясняло нервную энергию молодых гномов, сопровождавших его. Даин, Торин и Балин вели за собой самых опытных и бесстрашных бойцов. Это было важное задание, они все знали, и цена неудачи будет действительно высока.       Внизу, наконец, началась битва. Внезапное пламя задержало орков на короткое время, но вскоре напор тел и растущая жажда крови заставили их встретиться с боевыми порядками гномов.       И снова Гарри поразила странность этой сцены. С такой высоты это казалось куда более цивилизованным делом, чем на уровне земли. Аккуратные, стройные ряды гномов встретили своих врагов с типичной для гномов стойкостью. Орки, немногим больше уродливых черных насекомых, ползающих по земле долины, были встречены неподвижной стеной из гномьей стали, и казалось, что это был конец.       Вопли с приказами, крики раненых и умирающих, лязг стали о сталь, топот ног по камню, вонь грязи в воздухе, привкус крови на ветру. Все это отсутствовало. Трудно было представить себе борьбу не на жизнь, а на смерть, которая разыгрывалась на равнине внизу. Это было неправильно. Как будто он посылал их умирать, а сам ждал завершения, наблюдая с высоты.       - Они оттесняют центр! - крикнул Торин. Он указал туда, где сплошное давление орочьих тел заставляло центр линии отступать шаг за шагом, причиняя боль.       - Их ждёт неприятный сюрприз, - сказал Гарри. Вытянув руку, он направил взгляд Торина на отряд эльфийских лучников, которые поддерживали северный фланг под командованием сыновей Элронда. С центром, отодвинутым так далеко назад, Элладан, Эльрохир и их небольшие силы были в состоянии стрелять в сторону и тыл орков, которые сражались там.       Вскоре серебристые стрелы полетели со склона горы в орков, и сотни пали перед ними. Центр гномов прекратил свое медленное отступление, а южный и северный фланги медленно отступали, чтобы поддержать их.       Тем не менее, когда они отступили, огонь, который охватил большую часть южной части линии, вспыхнул снова. Из открытых ворот Казад-Дума дул ветер, пахло серой и перегаром. Добравшись до затянувшихся костров, которые медленно угасали, он подтолкнул их к новым высотам жизни и ярости. В мгновение ока великий ветер погнал пламя перед собой, прямо на ряды гномов.       Крики ужаса поднялись от многих гномов, выстроившихся вокруг Гарри. Было ясно, какая сила претендовала на господство над этим пламенем.       Проклятие Дарина присоединилось к битве. Не явно, еще нет, но его сила уже ощущалась. Его сон подошел к концу.       Гарри поискал глазами существо, но ничего не нашел. От отступающей линии гномов подул новый ветер, поднимаясь, казалось, из ниоткуда, чтобы отодвинуть огонь, который угрожал им. Опять Гэндальф, понял Гарри. В то время как сила Гэндальфа была в состоянии замедлить пламя, он не мог остановить его, и оно продолжало свое продвижение.       - Должно быть, он прячется в безопасности за воротами, - сказал Даин, глядя на костры. - Что же нам делать?       Все взгляды обратились к Гарри, и он понял, что должен сделать выбор. Проблема была в том, что он не видел хорошего варианта. Они не могли надеяться напасть на Балрога так близко к месту его силы. Они окажутся в тылу орков и наверняка будут разбиты. Орки все еще были слишком многочисленны, чтобы относительно небольшие силы Гарри могли выстоять.       Но если бы они просто сидели и ждали, сотни гномов наверняка погибли бы в огне, и брешь, которую он откроет в линиях, даст оркам прореху так необходимую им, чтобы переломить ход битвы.       Секунды растянулись в вечность, но он мало что мог сделать. Он положил руку на посох, висевший у него на боку. Есть ли какая-то магия, которую он мог бы использовать, чтобы остановить пламя? Мог ли он каким-то образом одолжить силу Гэндальфу?       Он взглянул на посох, словно ожидая, что в нем будет ответ на невозможный вопрос Даина. Когда он это сделал, что-то еще привлекло его внимание. Его палочка. Он почти позволил себе забыть об этом. Было что-то в том, как он, казалось, наслаждался битвой, что заставляло его уклоняться от нее, за исключением крайней необходимости.       Неужели это считается крайней необходимостью?       Когда его пальцы коснулись все еще шершавого дерева, он понял, что другого выхода нет. Он вытащил её из укромного уголка посоха и задумчиво покатал между пальцами. Сделав это, он уставился на битву внизу. Продвижение пламени ускорялось. Ему нужно было действовать быстро.       Он поднял палочку над головой и выпустил свой разум и силу в небо высоко над собой. Он чувствовал, как тяжелые, угрюмые облака висят над головой. Они цеплялись за горы с упрямым упрямством, не поддаваясь ветрам, которые часто хлестали вокруг высоких вершин. Они разделяли что-то от жестокости гор, но это была более отдаленная, бездумная злоба, чем та, что росла в Зиракзигиле с годами.       Гарри потянулся к нему, чтобы помочь, как он помог ветрам в Битве на Утесе. На этот раз, однако, они не ответили ему. По правде говоря, он и не ожидал, что они ответят. Вот почему он использовал свою палочку, а не посох.       Вместо того, чтобы пасти облака согласованными мыслями в хоре с его собственной родной силой, он вместо этого протянул свою магию, чтобы управлять ими. Он чувствовал, как они сражаются с ним, но сила внутри них была ничто по сравнению с его собственной. Тогда Ската полностью отдал ему свою силу. Любовь мертвого дракона к власти и господству дала Гарри такую поддержку, как никогда раньше.       Облака над головой начали поворачиваться. Сначала медленно, но вскоре по настоянию Гарри скорость увеличилась, пока водоворот не закружился вокруг самых высоких вершин Зиракзигиля. Молния ударила в землю, ярость новой бури обрушилась на ее мучителя. Гномы, стоявшие рядом с Гарри, подпрыгнули от оглушительного треска и, широко раскрыв глаза, уставились в небо.       Затем Гарри снова взмахнул волшебной палочкой и послал великую бурю в направлении битвы.       Гроза обрушилась с вершины черной лавиной. Будто падали на скалы и утесы горы в непреодолимом потоке ветра, дождя и молний. Из его огромной черной громады из быстро опускающихся облаков вырвались молнии, и там, где они коснулись земли, долину сотряс мощный взрыв. Гарри наблюдал, как молния попала в высокое хвойное дерево, которое уже давно росло на склонах горы, защищенное от худшей из стихий стенами небольшого оврага, в котором оно росло. Когда в нее ударил луч отражающей силы, она разлетелась на куски, и от нее осталось лишь разрушенное, расколотое полено.       Через несколько секунд буря обрушилась на пламя и задушила его. Бледные щупальца смешались с темным облаком, когда костры погасли, а землю окутало тяжелое облако. Как только это произошло, паучьи узоры, почти ослепляющие своей интенсивностью, вспыхнули на его поверхности, и он был освещен изнутри еще одним таким же.       И все же, когда Гарри обратил свой разум к темному существу, которое командовало пламенем, он обнаружил не бессильную ярость, которую ожидал, а веселое удовольствие. В этот момент одна из острых молний протянулась из огромного облака в направлении боевых порядков гномов.       Вспышка, которая на мгновение затмила слабое и скрытое солнце, осветила долину с таким блеском, что Гарри пришлось моргать, чтобы избавиться от остаточных образов. Когда он снова смог нормально видеть, то смог различить крошечную, далекую фигуру Гэндальфа с его собственным посохом, поднятым вверх.       Затем еще одна стрела ударила в другую часть линии гномов, но она тоже была отброшена силой Гэндальфа. Гарри попытался вернуть себе контроль над облаком, подчинить его своей воле, но на этот раз оно сопротивлялось гораздо сильнее. Он мог чувствовать глубокую злость, но она была намного сильнее, чем он когда-либо ожидал.       Так здорово, что это напомнило ему о чем-то другом. Балрог.       Еще одно копье электрического огня высветилось, еще ярче, чем те, что были раньше. На этот раз он ударил в самого Гэндальфа, и глубокий, сотрясающий землю грохот потряс долину и послал рябь по обычно гладкой поверхности Зеркального Мира.       - Во имя Дарина, что это было? - воскликнул Торин, но Гарри не мог позволить себе ответить.       Каждая мысль, каждое чувство, каждый мускул были необходимы, чтобы бороться с подавляющей силой Балрога, когда его ярость командовала собственным штормом Гарри против него. Там, где раньше сила волшебной палочки была подспорьем, теперь она превратилась в оковы. Её стремление к господству было настолько сильным, что он отказывался отказаться от власти Гарри над грозовым облаком.       В последней отчаянной попытке сломить этот контроль, Гарри заставил магию наполниться новыми мыслями. Там, где раньше он командовал с помощью гнева, страха и гордыни, теперь он вызывал те мысли, которые были проклятием для этих темных эмоций.       Счастье, довольство и дружба. Он чувствовал сопротивление палочки этим чувствам с того момента, как взял ее в руки, но тогда он был так счастлив, что ему было все равно. Теперь, однако, он направил все те же эмоции, которые были необходимы для Патронуса, в магию, которую он использовал, чтобы сосредоточить шторм для своей цели. Почти мгновенно он ощутил эффект.       Ярость бури почти сразу начала ослабевать. Как поздние осенние ливни, которые налетали на Имладрис, когда листья из сочно-зеленых превращались в теплые, полированные медно-красные, которые под влиянием сил, охранявших Имладрис, становились не более чем легкими ливнями. Было ли это качество эльфов, которые жили там, или, возможно, это было то, что привлекло Эльфов в первую очередь, Гарри не знал. Мало что из того, что он помнил, было таким умиротворяющим, как прогулка по изменчивому лесу, когда мягкий дождь выбивал успокаивающую музыку на темно-коричневых листьях.       Молния, которая когда-то стремилась погубить, теперь просто потрескивала в буре, принося свет и удивление всем, кто смотрел на нее. Это было сродни редким летним штормам, которые накатывали с моря, чтобы осесть над Гаванями Митлонда. Тонкие, блестящие узоры мелькали на лицах тех бурь, и проливные дожди барабанили по уютным домам людей Кирдана, и Гарри вспомнил чувство легкого удовлетворения, которое он испытывал, глядя на теплые дожди, когда они давали жизнь деревьям и растениям, которые были обычным явлением по всему Линдону.       Наконец облако растаяло в ничто, пока не осталось ничего, кроме воспоминаний и быстро исчезающего запаха дождя.       - Что случилось?- спросил Торин. - Почему буря обрушилась на наши войска?       Гарри вернул себе разум и силу и посмотрел на встревоженные взгляды, которые разделяли все гномы в его маленькой компании.       - Балрог. - Он понял, что дышит тяжело и более чем напряженно. - Он пытался отобрать у меня контроль над бурей. Я должен был покончить с заклинанием. Но он сопротивлялся. Гарри потряс головой, пытаясь очистить ее от всех посторонних ощущений и эмоций.       - Он уже здесь? - спросил Балин, вглядываясь в Огромные Врата и ничего не находя.       - Он все еще там, - сказал Даин, и гордость была сильнее его слов. - Он боиться встретится с нами лицом к лицу!       Его слова повисли в воздухе чуть больше мгновения, прежде чем были превращены в ложь. Тень сгущалась и сгущалась в далекой тьме Ворот, и злобные огни горели глубоко внутри. Балрог пришёл.       Куда бы он ни шел, орки бежали перед ним. Тени, казалось, цеплялись за землю у его ног, и костры тлели на мертвой земле, куда бы он ни ступал. Он не обращал ни малейшего внимания на битву перед воротами, и вместо этого его взгляд был прикован к Гарри. Не было никаких сомнений, что он знал о нем, независимо от того, как тщательно Гарри и его компания работали, чтобы скрыть себя. Даже на большом расстоянии Гарри чувствовал жестокий взгляд существа.       Еще больше орков выскочило из ворот за спиной Балрога и устремилось вверх по холму к Гарри и его небольшой роте. Казалось, мерзким обитателям Мории не будет конца.       Поняв, что должно произойти, Гарри выхватил меч и повернулся к тем, кто стоял рядом: - Приготовьтесь!       - Луки! - крикнул Торин их маленькому отряду. - Не дайте им добраться до склонов.       Через несколько секунд воздух ожил от звуков стрел, со свистом летящих в сторону нападавших. Гномы не славились умением обращаться с луком, так как в подземной битве от них было мало проку. Однако хитрость их народа не ограничивалась только топорами и мечами. Их луки не были гладкими и изящными, как у эльфов, и они, как правило, были короче, чтобы соответствовать более низкому росту гномов, но как народ гномы были сильными и крепкими. У них было достаточно сил, чтобы натянуть тетиву, и после потери стольких больших Залов многие из них разбрелись по диким местам и узнали путь дикаря.       Они никогда не овладеют этим оружием так, как многие эльфы, но на войне точность редко нужна. Для этого было гномье выражение: "Азафр ишред абджубрук махадрулни тхукатхук". Ты почти гарантированно во что - нибудь попадёшь.       Попадание стрел было почти 100 процентным. Узкая лестница, поднимавшаяся высоко в Ущелье, не могла вместить так много людей, если только они не шли гуськом. Склоны по обе стороны Лестницы были покрыты рыхлыми осыпями, которые делали каждый шаг трудным и опасным. Те, кто был впереди медленной атаки, посылали валуны размером с кулак человека или больше, падая на тех, кто был ниже их. Стрелы сыпались на них дождем, так что даже те, кому посчастливилось оказаться на тропинке, были в состоянии сделать скудный прогресс.       Многие из них были поражены стрелами, и даже если гномьей меткости было недостаточно, чтобы увидеть их убитыми сразу, чаще всего это заставляло их терять равновесие и падать вниз по склону по грубому камню. Каждый поваленный орк сбивал с ног еще двоих или троих. Когда они наконец добрались до подножия склона, лишь немногие из них поднялись.       Однако на протяжении всего этого Балрог продвигался вперед с медленной неизбежностью. Он полностью избегал Лестницы и продвигался прямо вверх по склону, в то время как вокруг него орки скользили и карабкались по рыхлому камню. Опора Балрога, однако, была такой же надежной, как и у любого Эльфа, и все же на его грацию было страшно смотреть.       Он был облачен в броню из пламени и тьмы, и те стрелы, которые находили свою цель, просто отскакивали, не вызывая у существа ни малейшей паузы. Затем один из них нашел свою метку на полуночном нагруднике существа, и из раны потянулись паучьи линии инея.       Несколько стрел Девен обработали еще одним зельем, созданным Гарри. Его было трудно сварить, даже труднее, чем взрывчатое зелье, и он смог сделать только небольшую порцию, но это была концентрированная и мощная версия зелья, приостановило натиск Балрога, когда Гарри сражался с ним в темноте под горой.       Но даже эти стрелы мало что дали. Возможно, шаг существа на мгновение прервался, но за это время стрела воспламенилась, и иней испарился, как будто его никогда и не было. Медленное продвижение продолжалось.       Затем раздался еще один крик, и Гарри, обернувшись, увидел, что из расщелины в камне горы выходят еще орки. Они были чернокожими и намного выше орков Мории, толпившихся в Долине внизу. Черные Уруки Мордора. Их было не так много, как тех, что были внизу, но, возможно, они представляли большую угрозу.       Их боевые кличи на грязной Черной Речи заставили воздух отяжелеть от отвращения, когда Гарри вспомнил эту грязную речь из давно прошедших лет.       - Балин, Торин! - немедленно крикнул Гарри, стряхивая с себя эти мрачные воспоминания. - Вы оба должны взять всех воинов, каких сможете, чтобы остановить этих орков. Защитите лучников!       Оба гнома не колебались. Они оба выхватили оружие и принялись за то, без сомнения, кровавое дело, которое поручил им Гарри.       Гарри повернулся к своей компании, теперь сильно уменьшившейся. - Продолжайте! - крикнул он, прежде чем посмотреть вниз с горы и увидеть, что Балрог остановился и смотрит на битву внизу.       Он посмотрел на Даина, у которого было мрачное выражение лица. Он знал, что нужно, не хуже Гарри. - Не пытайся бороться со зверем. Ты должен держать других орков подальше от меня.       Прежде чем молодой Гном успел возразить, над долиной воцарилась внезапная тишина, и вместе с ней в желудке Гарри поселился ужас. Балрог снова повернулся к нему, и мрачное веселье вспыхнуло в зловещих двойных огнях глаз существа. Затем он ударил по земле своими первыми ударами, и вся гора сильно затряслась.       На дальней стороне долины гномы были сильно прижаты, но их строй держался крепко. Они дали небольшой участок земли бесконечным толпам орков, но было ясно, что Траин и его капитаны все еще в состоянии поддерживать хороший порядок.       Все это должно было измениться.       Толчки вызвали огромный оползень с высоты на склонах Баразинбара. Он мчался вниз по крутым склонам к гномьим линиям, готовый поглотить армию целиком. Подобно шторму, который вызвал Гарри, он пронесся по склону горы, сметая каждый куст и каждое скелетообразное дерево с голой скалы.       Гарри ничего не мог поделать, кроме как с ужасом наблюдать, как на его союзников обрушивается неизмеримая масса земли и злобно расколотых камней, но, сделав это, он отвел взгляд от Балрога, который возобновил свое медленное продвижение вверх по склону. С громким яростным треском огромный огненный хлыст вырвался из темных когтей зверя и обвился вокруг руки Гарри с волшебной палочкой.       Она горела, как жидкий огонь, на его коже, и когда зверь потянул ее, сопротивляться силе было невозможно. Гарри чуть не потерял равновесие, когда его стащили с обветшалой лестницы на ту же рыхлую осыпь, которая так эффективно подстерегала орков. Он поднял свой меч, пытаясь разрубить огненную плеть, но она встретилась с капающим огнем, который уже глубоко впивался в руку Гарри.       В этот момент на него обрушился еще один мощный взрыв звука, и он невольно бросил взгляд вниз, в долину, откуда донесся звук. Пламя оранжевого огня, яркое и мощное, вспыхнуло между оползнем и армией Траина. За те скудные секунды, что Гарри успел вглядеться в эту сцену, он увидел одинокую фигуру Гэндальфа, облаченного в пламя, с вытянутыми руками, словно пытаясь остановить каменный поток. Его посох исчез, но было ясно, что его сила осталась при нём.       Внимание Балрога тоже было поглощено этим проявлением силы. Огненный хлыст ослабил хватку на руке Гарри, и он смог вырвать его с криком боли. Она легко прожгла ткань его одежды и жесткую кожу под ней, оставив кожу на запястье черной и покрытой волдырями.       Отчаянно желая извлечь выгоду из краткого отвлечения Балрога, Гарри взмахнул палочкой и сорвал с горного склона дюжину или более тяжелых валунов. Затем он послал их к огненному существу с такой скоростью и силой, что они могли бы раздробить кости любого смертного. И все же, даже в полете, они замедлились. Гарри почувствовал, как цепкая сила его магии скользнула по ним, внезапно не найдя опоры, когда зловещая, темная сила распространилась по ним. Все камни, кроме одного, были отброшены силой Балрога, и тот, что ударил его, разбился о клинок, окутанный темным пламенем, которое материализовалось из теней, следовавших за существом.       - Ты не победишь! - крикнул Гарри существу, которое уставилось на него горящими неприкрытой ненавистью глазами.       Он не ответил словами, но вместо этого огненный хлыст снова змеился. На этот раз Гарри смог отвести его, и почти ослепительная вспышка света возвестила о встрече их двух магий.       Глаза Балрога, всегда ужасные, всегда непроницаемые, сузились. Он летел над неровной землей с такой скоростью, на которую даже эльфы не могли надеяться, и только благодаря многочасовым тренировкам с Глорфинделем Гарри смог отразить удар Балрога.       Сила атаки отбросила Гарри на два шага назад, но каким-то чудом он смог удержаться на ногах. Когда вслед за первой последовала еще одна атака, а за ней и третья, почти без паузы, Гарри начал жалеть, что тренировался с Девен и Глорфинделем лишь эпизодически, да и то редко в последние годы. Это просто казалось ненужным, когда с величайшей угрозой, с которой он столкнулся в своих путешествиях, можно было легко справиться с помощью простейшей магии.       Последовал еще один тяжелый удар, и волны боли прокатились по руке Гарри, когда он отвел ее в сторону. Другой рукой Гарри взмахнул волшебной палочкой и с криком швырнул камень под ноги Балрогу. Возможно, его контратака была неожиданной, потому что существо было застигнуто врасплох и сброшено вниз по склону горы, пока не остановилось у подножия.       К сожалению, он не убился. Но во всяком случае, его облик стал еще более ужасающим. Черты лица искривились и исказились так, что в нем уже едва можно было узнать нечто человеческое. Все, что было действительно узнаваемо, - это горящие глаза, и даже на расстоянии Гарри чувствовал их жар.       Затем долина наполнилась звуками рогов, и Гарри, подняв глаза, увидел строй кавалерии под белым оленьим знаменем Халета, несущейся на Балрога. В авангарде атаки был сам Халет, и с ним была большая часть того, что осталось от его конной стражи. Они были окровавлены, их лошади были скользкими от пота и покрыты кровью и грязью, но их боевой клич был сильным и бесстрашным.       Позади них было ясно, что битва начинает разворачиваться в пользу гномов и их союзников. Неудачная попытка обрушить большую часть горного склона на союзную армию оставила силы орков в нерешительности. Там, где они ожидали встретить потрепанного врага, с большей частью своей армии, раздавленной падающими обломками, они вместо этого сражались с хорошо обученной армией.       Это было все, что требовалось всадникам Халета, чтобы пробиться сквозь вражеские ряды, но Гарри знал, что это мало поможет им в битве с древним злом. Проклятие Дарина в одиночку разрушило один из величайших городов, когда-либо виденных Средиземьем.       Гарри бросился вниз по склону к Балрогу. Что он будет делать, когда доберется до него, он не знал, но знал, что не может позволить Халету и его всадникам встретиться с чудовищем в одиночку. Не раз рыхлая каменистая осыпь шевелилась под его ногами, и он чуть не потерял равновесие, когда камни посыпались вниз по склону перед ним. Позади себя он услышал, как Даин и многие другие гномы присоединились к атаке, несмотря на его предыдущие приказы.       У немногих орков, которые все еще пытались добраться до склона горы, было мало шансов, когда Гарри и гномы спустились на них. Меч и топор с легкостью рассекали броню и кости, и те, кто выжил, были сбиты с ног непреодолимой силой.       Даже с бешеным темпом, который задал Гарри, это было недостаточно быстро. Атака Халета была встречена мечом и плетью Балрога, и результат был ужасен. Хлыст выскользнул и обвился вокруг передних ног одной из лошадей. Крик коня от страха и боли был недолгим, когда его дернуло в сторону, опрокидывая конец за концом. Падая, он сбил с ног лошадь, стоявшую рядом с ним, и еще двух, ехавших рядом.       Затем, когда первый из всадников добрался до Балрога, тот с нечеловеческой ловкостью прошел мимо их копий, и клинок темного огня в его руке с отвратительной легкостью рассек плоть, сухожилия и кости. Зловоние горелого мяса наполнило воздух, и еще больше людей Халета были убиты. С каждой смертью казалось, что огонь в глазах Балрога становился все сильнее, а тени, которые следовали за ним, становились все глубже, пока он не оказался в луже тьмы.       Наконец Гарри набросился на своего врага. Он высоко подпрыгнул и взмахнул своим черным клинком со всей яростью, на какую был способен. Даже когда он был в воздухе, Балрог повернулся и поднял свой собственный меч, чтобы блокировать атаку Гарри. Сила размашистого блока заставила Гарри кувыркнуться на неровной земле.       Прежде чем Гарри смог подняться на ноги, его тело было в синяках и кровоточило, Проклятие Дарина снова накинулось на него. Как раз в тот момент, когда он собирался нанести еще один удар, существо издало оглушительный рев. Халет, король Риддермарка, с доспехами, покрытыми черной кровью, и одной рукой, бесполезно висящей на боку, вонзил свой меч Херугрим в бок Балрога.       Яростный удар Балрога убил короля мгновенно, и его изломанное тело полетело по воздуху, как сломанная кукла. Затем он вытащил меч из своего бока. Лезвие уже начало плавиться, и когда его бросили на землю, оно раскалилось добела, а рукоятка горела.       Гарри использовал замешательство врага. Ангуирэль проделал глубокую борозду на ноге Балрога, но зверь не упал. Яркая оранжевая кровь, похожая на жидкий огонь, капала из раны и шипела на земле, но существо не заботилось о ране. Ярость горела в его глазах, когда он схватил меч Гарри одной когтистой рукой и вырвал его из его хватки.       Как раз в тот момент, когда он собирался вонзить собственный меч Гарри в его грудь, он был повернут в сторону. Со знакомым гномьим боевым кличем подбежал Даин. Его отчаянный блок отвел лезвие в сторону, но Гарри увидел, как Ангуирэль глубоко укусил лезвие топора Даина.       Несмотря на мужество и силу Даина, у него было мало шансов против древнего зла. Еще до того, как Гарри поднялся на ноги, Даин был убит, его топор разбит, а шлем расколот надвое.       Вокруг них другие гномы вступили в бой с вновь прибывшими гоблинами, которые преследовали всадников Халета после того, как те прорвали линию обороны. Они были ничтожны по сравнению с орками Мории или Великими орками, которые устроили засаду на Перевале. Это были одни из тысяч, бежавших от гнева союзной армии. Хотя их было много, ими овладел страх, и они оставили широкое пустое пространство вокруг Гарри и Балрога.       Волна необузданной магии, усиленная собственной яростью Гарри, должна была положить этому конец, и все же это, казалось, только усилило Балрога еще больше. Казалось, он стал выше, двигался быстрее, и тени, которые следовали за ним, становились еще глубже, пока он не пошел по беззвездной полуночи. Гарри отступил перед ним, и существо издало низкий рокочущий звук.       - Фира, Аластальдо, - произнес он, еще раз ударив Гарри, но промахнулся, когда Гарри бросился назад.       Затем Торин встал между Гарри и существом, и на его лбу появилось мрачное выражение. Он замахнулся на ноги Балрога, теперь полностью скрытые тенью и лишь иногда освещаемые огнем, который играл на них. Его удар был легко блокирован, и его топор был разрублен на куски, но он не дрогнул. В его руке появился метательный топор, и он метнул его в величайшего врага своих предков, где тот точно ударил зверя в грудь.       Его предполагаемая победа длилась меньше одного удара сердца, потому что Балрог не столько остановился, сколько еще больше огненной крови вытекло из его новой раны. Он снова опустил свой клинок, и это, несомненно, был бы конец, если бы Гарри не вмешался.       - Экспекто Патронум!       На мгновение темнота, которая просочилась из Балрога, была отброшена назад, когда звездный олень вырвался из кончика палочки Гарри, и Гарри почувствовал, что надежда расцвела впервые с тех пор, как он почувствовал внимание Балрога.       И все же она была слишком быстро потушена.       Глубокий звук, такой же тревожный, как искаженная мелодия, вырвался из существа, когда темнота вокруг него снова сгустилась. Затем Балрог снова заговорил: - Nain unqualë huinyë. Nain ouimbar. Á hehta estelya laistila. Effírië lá aistëa cali, ammátas sa. (Я Мучение и Тьма. Я Рок и Вечность. Оставь свою глупую надежду. Смерть не боится света, она поглощает его.)       Эти слова на языке эльфов, несомненно, были бы необыкновенно красивы, и все же изо рта Балрога они были устрашающими. Они были настолько искажены отвратительной природой этого существа, что Гарри с трудом мог вообразить, что это язык, на котором говорят Эльдары, но все же он узнал его звучание, если не слова. Квенья, все же искаженный до такой мерзости и ненависти разумом, который говорил это так, что то, что когда-то могло быть прекрасным, было отвратительным.       И широким взмахом своего черного огненного меча Балрог прогнал гаснущего патронуса Гарри, а вместе с ним погасли и тлеющие угольки надежды Гарри на победу.       И все же, когда его надежда иссякла, Девен присоединилась к битве. Ее двойные короткие клинки мелькали в ее руках, их скорость была так велика, когда она била ими врага, что Гарри едва мог уследить за ней. Ей удалось отбросить Балрога еще на шаг назад, и не раз ее клинки резали существо, пока оно не истекало кровью из дюжины маленьких ран, его огненная кровь шипела на редкой траве.       Перед его мысленным взором она ярко сияла в темноте, но Гарри знал, что она одна не сможет победить его. Несмотря на протесты своего избитого тела, он выпрямился и призвал Ангуирэль обратно в свою руку. Затем он помчался по исцарапанной и выжженной земле, чтобы присоединиться к Девен в ее атаке.       Вместе они отбросили его еще дальше. Атакуя в тандеме, долгий боевой опыт позволял каждому инстинктивно знать следующий шаг другого. Гарри блокировал удар, который снес бы голову Девен с ее плеч, и она остановила еще один, который рассек бы руку Гарри, когда он слишком сильно вытянулся в попытке нанести удар. Шаг за шагом, причиняя боль, Балрог отступал перед ними, но ни разу их мечи не ударили точно в темную плоть существа.       Затем нога Гарри подвернулась под ним, когда его опора пошатнулась на грубой, разбитой почве и камне. Он почувствовал, как что-то рвется в его лодыжке, и боль расцвела, когда он упал на колено. Следующая атака Балрога пролетела над его головой и глубоко врезалась в плоть Девен, открыв широкую кровавую рану в ее боку.       От мгновенной смерти ее спасло только то, что она начала поворачиваться к Гарри, когда он упал, но не намного. Она упала на землю, схватившись за раненый бок, и уронила свои два клинка на землю, и ее кровь быстро начала просачиваться на землю по ней.       Передышки от их врага не будет, и еще один удар последовал сразу за последним, но с отчаянным криком бессловесной храбрости Торин прыгнул вперед, чтобы встретить его. Каким-то невероятным образом сталь того гномьего меча, который ему удалось спасти, выдержала удар, хотя Торин упал на колени. Другая рука Балрога метнулась вперед и вцепилась в шею Торина злыми когтями. Затем на его лице появилось выражение понимания и извращенного удовольствия.       - Дуринион.- Улыбка монстра стала шире, пока Торин беспомощно боролся с железной хваткой. - Фира!       Гарри вскочил на ноги, но прежде чем он успел предпринять хоть какую-то атаку, Балрог сломал Торину шею, словно это была всего лишь сухая ветка, и швырнул тело принца Гномов прямо на Гарри, опрокинув его на землю рядом с Девен.       Прежде чем он смог вырваться из-под веса тела Торина, Балрог снова оказался над ними, двигаясь со сверхъестественной скоростью. Ужасный клинок прорезал путь черного огня в воздухе, когда начал опускаться на Гарри, но он был повернут в сторону, когда Гарри вызвал отчаянный щит чистейшего белого света, рожденный не надеждой, а собственной отчаянной потребностью Гарри защитить себя, и который окрашивал их борьбу в яркие оттенки. Высокий, пронзительный звук заполнил уши Гарри, когда Балрог все сильнее и сильнее давил на его защиту, и темное, огненное лезвие его меча медленно начало проталкиваться сквозь быстро колеблющийся щит.       Затем к свету Гарри присоединился еще один. Это был Гэндальф, а рядом с ним Келеборн из Золотого Леса. Одежда Гэндальфа была рваная и грязная, а посох исчез. Он был весь в крови и порезах, и хотя взгляд его был тверд, на плечах лежала невидимая тяжесть.       Келеборн также показывал своим внешним видом испытания битвой. Его доспехи были помяты и заляпаны грязью, шлем потерян, а серебристые волосы запеклись от крови. Черная орочья кровь капала с лезвия его меча и пачкала землю под ним.       Балрога отбросило назад, и Гарри почувствовал, как сокрушительное присутствие отпустило его, и позволил своему щиту замерцать и погаснуть. Пока Гэндальф и Келеборн, поддерживаемые еще большим количеством Гномов, Людей и Эльфов, преследовали Балрога, Гарри карабкался по земле туда, где неподвижно лежала Девен.       Он похватил ее обмякшее тело к себе на колени и сжал ее руку в своей. Рука была холодной, как прикосновение зимы, и все же он чувствовал, что жизнь всё ещё в ней теплиться. Даже в самые холодные зимы жизнь продолжается, цепляясь за скудную, промерзшую землю. Волна надежды пробилась сквозь его оцепенение, и он встретился с ней взглядом. Жизнь все еще была в них, и они смотрели на него с отчаянной болью.       Она не умерла и не умрет. Гарри этого не допустит.