Только в этой комнате...

      Взгляд зеленых глаз с острым беспокойством устремлялся за далекую линию горизонта, на сгущающиеся темным куполом с редкими белыми проблесками тучи над всем Питером. Нещадный острый ветер гнал по пустым улицам мусор, ударяясь об стены и меняя свое направление за доли секунд. Резко загрохотало где-то вдали, и изогнутый белый столб с остервенением ударился о землю. С места, где стояли Арт и Фил, эта молния казалась жалкой ниточкой, разорвавшейся после соприкосновения с лезвием.       Волнующийся взор из-под сведенных к переносице бровей скрывался от светловолосого юноши, стоящего точно также рядом с ним, плечом к плечу. Ладони скрещенных на груди рук сжимались время от времени в кулаки и разжимались. Арт ежился, по телу бегали мурашки, когда заледенелые пальцы касались плеча, и Черных радости не добавлял. Мещеряков надеялся, что Фил, как всегда, будет разряжать напряженную обстановку своими шутками, но тому, похоже, было не до смеха. Блондин наклонил голову и что-то бормотал, иногда еле заметно содрогаясь от холода. Он касался ледяным плечом его, и Арту становилось жутко неприятно. По телу от копчика до пояса и обратно пробегал марафон целый табун мурашек.       Черных продолжал что-то невнятно, будто боясь своих мыслей и слов, бормотать, так тихо, что сначала шатен принял это за скрип двери.       – Я же тебе говорил – не снимай свитер, не снимай, – зашипел Арт, отшатываясь от голубоглазого, словно от монстра. От него несло чем-то терпким и горьковатым, и Арту было бы противно, если бы он спутал этот запах с запахом сигарет. Но было в этом что-то приторно-сладкое. Запах будто забивается под кожу, растекаясь жидким свинцом по всему телу, и этот сладкий и одновременно горький запах заставляет невольно закрывать глаза и тайком вдыхать его.       – Мы же в школе, – Фил устало выдохнул и его плечи предательски содрогнулись. Арт недовольно скривил губы и "встал в позу", как называл это его отец. Черных, будто бы пытаясь спрятаться от пронзительного взгляда зеленых малахитов, присел на подоконник, прислонившись спиной к стене и повернув голову в противоположную от Артема сторону, скучающим взглядом следя за мусорным пакетом, резко сменяющем направление под порывами ветра в воздухе. Арт сел напротив него. Благо, широкое окно позволяло.       – Что с тобой в последнее время? – лидер заинтересованно и слегка обеспокоенно склонил голову вбок. Этот разговор позволял отвлечься от тревожных мыслей о побежавшей выполнять свою часть плана Кире и караулящим в парке Вике. Фил все также скучающе вздернул левую бровь. – Начнем с того, что в последний раз ты заглянул в телефон сегодня утром, чтобы позвонить отцу и сказать, что ты гуляешь с нами. Твои тройки исправляются на четверки. И... – Арт оглянулся, будто кто-то за ними следил. Будто в каждой щели находилась прослушка. Ему было не по себе из-за того, что неприятное ощущение, словно за ними наблюдают, липло к нему и отправляло в сердце сомнения, однако он просто постарался списать это на волнение. – Ты прокачиваешь своего перса в два раза усиленнее. Что же с тобой? – Арт заискивающе прищурился, вглядываясь в острые и до боли знакомые черты лица.       Фил ухмыльнулся, будто бы Мещеряков – полнейший идиот.       – Если я расскажу, ты... будешь молчать? – он сначала нахмурил брови, словно не доверяя шатену, но потом выражение его лица сменилось на жалобное. Как у верной собаки, уставившейся на своего хозяина. Артем неуверенно кивнул, чувствуя, как из груди, растекаясь словно ядом, пущенным по венам, исходит волнение. Ноги незаметно начинают дрожать, ладони и лоб покрываются липкой испариной несмотря на прохладу в их родном классе. Язык прилипает к небу и горло в момент засыхает, будто бы это не Арт десять минут назад выпил целую бутылку воды. Отвратительный ком застревает в горле от волнения, царапая гланды и мучительно медленно спускаясь вниз по глотке. Он подумал, что если ему было сложно даже кивнуть, то какого сейчас зажмурившемуся и вжавшему в плечи голову Филу, пытающемуся собрать мысли воедино? – Там... сложная ситуация... – он опять содрогнулся и обнял себя за плечи, мимолетно посмотрев на Арта и, будто бы стыдясь чего-то, попытался вжаться в стену сильнее, отворачивая голову. – Короче... есть человек, который... м... – ему было сложно закончить, и Арт продолжил за него:       – Тебе нравится? – он снова заискивающе вглядывался в черты лица друга детства. Фил дрогнул, и уже не от холода. Артем буквально видел, как на его лице забегали желваки и бледно-голубые вены вздулись на шее и виске. Он стиснул зубы и напряг, кажется, абсолютно все мышцы в теле, и Арт, конечно, понимал, что ему было тяжело – все же, вся школа его считает пофигистом, не видящем трудностей – ведь он, все же, знал его уже очень долгое время, но чтобы настолько...       – Я бы даже сказал, что я... – Черных сглотнул, – что я влюблен в него... – он испуганно зажмурился и сжался, боясь реакции. Арт выдохнул.       – И ты так боялся это сказать? – лидер покачал головой, улыбаясь. Фил, кажется, расслабился и снова уставился в окно, напряженно буравя темное небо взором двух холодных, словно две льдинки, глаз. – Или это еще не все?       Фил не ответил, продолжая нервно закусывать губу и бегать глазами по пустынному двору школы. Тишина давила на уши и заставляла противный звон биться молотком об кору головного мозга, напрягая Артема и заставляя его невольно слегка дергаться.       – Скажи, – он снова посмотрел на Мещерякова, и все в груди шатена сжалось, как под давлением, в ожидании чего-то. – То, что я скажу... действительно останется только между нами? Только в этой комнате? – он окинул взглядом кабинет географии и выжидающе посмотрел на Арта, бегая по его лицу глазами, рассматривая поочередно то губы, то разрез на брови, то те самые злосчастные зеленые, словно два изумруда, глаза, словно заманивающие к себе в сети.       – Конечно, Фил, о чем еще может идти речь? – он слишком резко выпрямился и уставился на мага, и тот, набрав в грудь воздуха, прикрыл глаза.       В груди небольшой червячок разъедал себе большую дыру, будто бы собираясь добраться до сердца и вырвать его из груди, прокладывая себе путь с низа живота. Пальцы нервно начали теребить край ткани на левой руке и перчатку. Арт думал о худшем. Вдруг Фил болен и скоро умрет? Или его отец сдержит свое обещание и они уедут в Москву?       Он мысленно дал себе пинка, сказав самому себе, что он просто себя накручивает.       – Ну, тогда... – Черных смотрел на Арта. Долго, тягуче медленно, растягивая момент. Его голос был тихим и слегка подрагивал, и это вряд ли из-за прохлады в классе. Он с сожалением закусывал губу и тихо, дрожащим голосом продолжил, – Никогда, пожалуйста, не вспоминай этого, хорошо?       Не дождавшись ответа, он резко приподнялся и приблизился к лицу друга. Артем вжался в стену позади, впившись руками в подоконник, и слегка испуганно смотря на сожалеющие, грустные глаза мага. Он внушал себе, что это всего лишь Фил, и он ничего ему не сделает, и сейчас всего лишь разыгрывает его, однако где-то в темном уголке сознания противно разливалось черной жижей, топя мозг со светлыми мыслями в себе.       Фил резко выдохнул, и Арт невольно вдохнул приятный запах, исходящий от него. Язык снова прилип к небу, и если бы он что-то пытался сказать, то у него вышли бы примерно те же звуки, которые Вик издавал перед Вэлл, даря ей валентинку.       Фил аккуратно, совсем невесомо коснулся обветренными сухими губами мягких и податливых Арта, как бы пробуя их на вкус и пытаясь не спугнуть, ожидая ответа. Артем все также таращил на него глаза, и Черных, все прислоняясь к его губам, отстранился спустя некоторое время.       – Надеюсь, теперь ты понял причину... – Филипп встал с подоконника, горько усмехнулся, смотря на шокированного Артема, и, бросив тихое, но острое извинение, подхватил портфель и ушел из кабинета, задержавшись на пороге на несколько секунд, будто ожидая чуда...       Но чудо бывает только в сказках...       А после он ушел, закусывая губы, стыдясь и прячась от своих чувств в посеревших и ледяных улицах дождливого Санкт-Петербурга...