The war

Ослепительные вспышки камер вереницей преследовали Эйлиш, которая гордо шла по ковровой красной дорожке рядом с Эллисон, у которой была премьера ее первого сольного фильма. Эллисон блистала, полностью наслаждаясь всецелым вниманием к ее персоне. Она стояла в самой выгодной позе, показывая, как прекрасно сидит на ней новое платье от кутюр, сшитое специально для нее и для этой премьеры. Она горделиво вздернула свой острый подбородок, а губы, накрашенные яркой красной помадой, растянулись в самодовольной улыбке. — Эллисон! Эллисон, кто это? — папарацци кричали им вслед, стараясь урвать лакомый кусочек интересной информации о личной жизни Третьей. — Моя дорогая сестра, — Эллисон подмигнула Эйлиш, которая тоже наслаждалась вниманием. Черные матовые очки скрывали половину лица Эйлиш, не позволяя папарацци фотографировать ее больше положенного. Им двадцать пять и они наконец познали ту славу, которая преследовала их с детства, начиная с Академии. Эллисон держала Эйлиш за руку, находя в девушке поддержку. Как бы гордо и свободно Третья не держалась, колени предательски дрожали время от времени. Она и не могла представить, что ее карьера пойдет в гору сразу же, после первого фильма. — Спасибо, что ты здесь, — сказала Эллисон, когда они скрылись от папарацци, находясь уже в прохладном помещении вместе с другими звездами картины. — Взяла небольшой отпуск, — Эйлиш поправила кожаную куртку, убирая руки в карманы. — Наших больше нет? — Нет. Находясь у себя в офисе, Эйлиш не спеша работала. Она медленно с явной неохотой печатала небольшой отчет о недавней встрече с корпорацией по производству протезов. Разумеется, ей донесли о том, какое представление устроили ее братья перед одним из работников и что они хотели узнать. Поэтому Эйлиш, как и подобает хорошей сестре, у которой есть деньги, уладила назревавший конфликт, который ничем хорошим бы не закончился для обоих сторон. Допечатав, она оттолкнулась от края стола, немного прокатившись на кресле. Глаза предательски слезились из-за долгой работы за ноутбуком. Она стянула с прямого носа очки в черной оправе, положив их недалеко от себя рядом с ноутбуком. Устало откинувшись на спинку кресла, она мутным взглядом поймала только ей одной известную точку перед собой, начиная от нее осматривать кабинет, как будто она не делала это тысячу раз на дню. Смотря на размытую соседнюю стенку, которая покрашена в серый скучный цвет, где висит новейший телевизор, она отмечает про себя, что неплохо было бы купить какую-нибудь яркую картину, потому что серость ее когда-нибудь доканает. Под ним верно стоит неувядающий уже четвертый год фикус, который раз в неделю поливает уборщица, и то, если сама женщина не забудет. На небольшом кофейном столике рядом с растением красовались три самых свежих журнала Форбс, где на обложке красовалась Эйлиш с тем же непроницательным лицом. Смежная стенка была полностью в панорамных окнах, которые обычно всегда завешаны жалюзями, но сегодня Восьмая решила сделать исключение. Сегодня на удивление выдался теплый денек, который она не хотела просидеть в офисе, наслаждаясь теплым редким ветерком, который иногда залетает через открытые окна в кабинет. В глаза сразу бросаются кресла, а ярко-желтые подушки которых — это единственное яркий акцент во всем кабинете Эйлиш. Покрутившись на сто восемьдесят градусов, она повернулась лицом к книжному стеллажу, который вытянулся на всю стену. Он был полностью обставлен прочитанными Эйлиш книгами, которые были непосредственно связаны с экономикой и финансами. Эйлиш с радостью заменила бы их на какую-нибудь фантастику с параллельной вселенной. Она повернулась обратно к ноутбуку, тот терпеливо ждал начала работы, экран которого уже успел погаснуть. В коридоре послышались быстрые шаги, чей-то спокойный, даже в какой-то степени, раздраженный голос смешивался с быстрым женским говором, который, как Эйлиш услышала позже, настойчиво спрашивал — записан ли тот на прием к Мисс Харгривз и то, что без записи не принято беспокоить главу корпорации. Дверь распахнулась, а вместе с тем взлетели и все документы в воздух, создавая полную неразбериху. Открытое настежь окно громко захлопнулось из-за созданного в комнате сквозняка, вместе с ним слетели и последние документы, хаотично оседая на пол. — Мисс Харгривз, я пыталась остановить этого ребенка, но он взялся в коридоре откуда ни возьмись, — за Мисс Шиэн в кабинет быстрым шагом зашел и Пятый, сразу же встречаясь с холодным взглядом Эйлиш. — Оставь нас, — Эйлиш не спеша встала с места, обходя стол и пытаясь не наступить на бумаги, валяющиеся на полу. Шиэн кивнула, закрывая за собой дверь. — Ты мог мне позвонить, как нормальный человек, а не врываться в здание и игнорировать все, что тебе говорила мой секретарь. — Ты собираешься подписать контракт с компанией по производству протезов? — Это конфиденциальная информация, которая не подлежит разглашению, — она засунула руки в карманы классических брюк. Пятый хмурится, точно не ожидая такого ответа от сестры. — Ты не понимаешь, это очень важно! — Пятый отражает ее движения и все еще стоит около двери, не предпринимая попытку подойти к ней. Столько времени прошло и он совершенно не представляет, кем Эйлиш сейчас является и как вести себя в присутствии сестры. — Это моя компания и я имею полное право не разглашать информацию, которая тебя не касается, Пятый. — Мир висит на волоске, а ты думаешь как бы выгоднее для себя провернуть эту сделку? — он с непониманием смотрит на девушку, которая никак не реагирует на слова: «Мир висит на волоске». Он вновь сталкивается с ее безразличным взглядом. — Эйлиш, если я говорю, что это важно, значит — это важно. — Если я говорю, что не стану рассказывать тебе о делах фирмы, значит, я не буду, — она вытаскивает одну руку из кармана, заправляя русую прядь волос за немного торчащее ухо, в котором виднелась небольшая сережка. Ее движения плавные, а глаза смотрят пронзительно. — Ты не знаешь, что ждет нас в будущем, — Пятый осуждающе кивает головой, смотря на сестру даже с некой обидой. В детстве она часто помогала ему с его безумными идеями, взамен, Пятый считался с ней, как с равной, а сейчас Пятый лишь видит те же серые глаза сестры, абсолютно не узнавая ту маленькую Эйлиш в той, кто сейчас стоит перед ним. — Не буду больше отвлекать с важной работой. Он поворачивает к ней спиной и исчезает в яркой голубой вспышке, будто его и не было пару секунд назад в кабинете. Поправляя складки на шортах, которые Эйлиш стащила из комода Клауса, она изредка слушает заумные речи Пятого, который, казалось, говорил не с Восьмой, а сам с собой, но редкие взгляды на сестру все же подтверждали, что он ведет с ней беседу. Громкая сирена прервала Пятого на полуслове, отчего мальчик закатил глаза. Послышался громкий с явным акцентом голос отца, который оповещал их о новом задание, почти сразу же в след говоря, чтобы они поторапливались. Эйлиш вскочила с мягкой кровати Пятого, быстрым шагом направляясь в комнату Четвертого и Шестого, чтобы перехватить их перед тем, как те начнут сломя голову собираться, или еще хуже — не начнут и тогда у них будут проблемы с отцом, который не терпит опозданий. Забегая в комнату, она находит только Клауса, который сосредоточенно чиркал колесиком зажигалки в ящике деревянной тумбочки, не смея отвлекаться, будто именно от этого действия его жизнь координально измениться. — Ты что творишь?! — Эйлиш подбегает к брату, замечая, уже хорошо разгоревшееся, ярко-оранжевое пламя. — Успокойся. У меня все под контролем, — он оставил пламя гореть, вскакивая в ботинках на кровать. Эйлиш переводит взгляд на брата, который горд своей работой и явно наслаждается тем, как пламя вспыхивает с новой силой, быстро переползая на помятую бумагу. В коридоре слышится шустрый стук каблуков и в комнату заглядывает Грэйс. Замечая огонь, она громко охает, схватив первую вещь, которая попалась под руку. В два счета тушит небольшой пожар и переводит взгляд голубых очей на детей. — Клаус, твоих рук дело? — она не ругается, лишь хмурит светлые брови. — Оно ведь так хорошо горело! — Четвертый останавливается, не прыгая больше на кровати. — Не делай так больше! — Грэйс выходит из комнаты, намереваясь помочь остальным детям собраться. — А горело оно и впрямь неплохо, — Эйлиш хмыкает и хмурит свои светлые брови. — Потом разведем огонь во дворе под окнами отца. Устроим ему огненное шоу, — Клаус спрыгивает с кровати, вставая рядом с сестрой, кладя свои ладони на ее хрупкие девичьи плечи. Эйлиш озаряет широкая улыбка, которую Клаус мгновенно отражает. — Семейное собрание? Какое по счету на этой неделе? — Эйлиш держит телефон около уха. Эллисон на том конце провода тяжело вздохнула. — Я тоже жертвую личным временем, находясь здесь, поэтому не будь эгоисткой и направляйся в Академию. Сейчас почти все в сборе, — на заднем плане Третьей стоит шум оживленной улицы. — Скоро буду. Быстро собрав вещи, она накидывает на плечи пальто и выходит из кабинета, направляясь к выходу, проходя мимо Мисс Шиэн. — Если сегодня назначены встречи — отмени. Семейные обстоятельства. — Поняла. Хорошего дня, Мисс Харгривз. Она входит в лифт, который с звоном закрывается. Припарковав машину около дома, она не спешит выходить из нее. Разумеется, в доме уже все собрались и она даже не удивится, если без ее участия решается что-то важное и как бы Эйлиш не принадлежала этой семье, она не горит желанием восстановливать давно потерянные отношения со всеми членам ее семьи. Откинувшись на мягкое кожаное кресло машины, она прикрыла глаза, наслаждаясь секундами тишины. Но желанную тишину прерывает резкий звонок, который наверняка принадлежит Эллисон. — Господи, Эллисон, я иду, — говорит она, сразу же выключая телефон. Стоило только зайти в Академию, она тут же слышит разговоры на повышенных тонах, которые усиливались, стоило только ближе подойти к гостиной. — А вот и Эйлиш, — Лютер встрепенулся. — Скажи нам — ты за или против отключения мамы? — А есть причины для отключения? — она удивленно глянула на Клауса, который что-то бурно обсуждал с пустым углом, изредка корча смешные рожицы. — Мы предполагаем, что смерть отца может быть как-то связана с Грэйс, — Первый смотрел на девушку немигающим взглядом, ища в ней поддержку. — Она же не пылесос, чтобы ее отключить! — на заднем плане ругается Диего, который был всеми руками против ее отключения. — Лютер, отец умер вполне естественно. Оставь это, — Эйлиш медленно направилась в сторону Клауса, который, увидав ее, шикнул углу, тихо намекнув ему заткнуться. — Я против ее отключения. И, если бы мама и была причастна к смерти отца, поверь, я бы первая пожала ей руку и сказала «спасибо». Лютер нахмурился, воспринимая ее слова в штыки, ретировался подальше от гостиной, следом за ним ушла и Эллисон. — И стоило меня дергать с работы? — она перевела взгляд на Клауса, который пожал острыми плечами, не зная, что ответить. — Думаю, нужно найти Диего. Он у нас мамин сын, скорее всего он сильнее всех переживает. Найти Диего было не сложно. Он тихо сидел в его бывшей детской, почти не шевелился, изредка тяжело вздыхая. Она тихо стучит по деревянному косяку, прерывая нахлынувшие воспоминания мужчины. — Давно мы с тобой не общались, — Диего криво улыбается и хлопает на место около себя. — Года два-три? — Четыре, — она подходит к нему, но не спешит садиться. Она кладет свою ладонь на его сильное плечо, слегка поглаживая большим пальцем. — Все будет хорошо. Лютер сам не знает, что он несет. Он кладет свою ладонь поверх ее, немного сжимая в знак благодарности за такую необходимую поддержку сейчас. — Когда он стал таким придурком? — Как-то мы это проглядели, — она хмыкает, уголками губ улыбаясь брату. Не разговоривая друг с другом до самого вечера, семья Харгривз тихо передвигалась по дому, не желая беспокоить других или просто пытаясь не контактировать друг с другом, благо дом позволял им обходить комнаты, пользуясь десятками разных путей, которые могли привести к любому углу дома. Не избегали друг друга разве что Клаус и Эйлиш. Находясь на кухне, они распивали, найденное на дальних полках бара, вино, которое, вероятно, было хорошее, раз Клаус, выпив пару бокалов, решил принять пенную ванную, а Эйлиш решила дождаться его, чтобы вместе поехать домой на такси. Пританцовывая, Клаус направился в ванную, размахивая махровым полотенцем в разные стороны. Эйлиш закатила глаза на выходки брата, направляясь в его комнату. Медленно плывя по длинному коридору, придерживаясь за крашенную стенку, она видит в конце коридора щуплый силуэт и, если-бы не очки, она бы наверняка подумала, что это Пятый, но, приглядевшись, она видит около окна печальный силуэт Вани. Девушка молча стояла, скрябая длинным тонким пальцем деревянный подоконник, не сразу замечая Эйлиш, которая, в силу своего легкого опьянения, стояла неподвижно неизвестно сколько минут. — Привет, — неуверенно прошептала Ваня, поворачиваясь к девушке лицом. Она предприняла жалкую попытку улыбнуться Эйлиш. — Привет, — быстро пройдя мимо Седьмой, она скрылась за соседним поворотом, почти вваливаясь в открытую дверь спальни Клауса, переводя дыхание. Плюхнувшись на мягкую кровать, которая принадлежала раньше Бэну, она прикрыла глаза, которые предательски закрывались из-за выпитого алкоголя. Неизвестно, сколько бы Эйлиш еще пролежала, находясь в соблазнительных объятиях Морфея, если бы не услышала стрельбу на первом. Единственное, о чем она подумала в тот момент — это безопасность Вани, которая на удивление тоже решила остаться в доме допоздна, не уезжая сразу после «семейного собрания». Вскочив с кровати, она сломя голову несется на первый, прямо в эпицентр борьбы, замечая два силуэта в детских страшных масках, с которыми борятся ее братья и сестра. Не замечая Ваню среди всего этого, она не успевает облегченно вздохнуть, как слышит ее тихий голос, который окликает ребят. Она оборачивается, замечая приближающийся к гостиной силуэт. Эйлиш прячется за углом, перехватывая Ваню прямо в проеме двери, почти мгновенно прислоняя внутреннюю сторону ладони к ее губам, принуждая молчать. Ваня крупно вздрагивает, пытаясь вывернуться, чувствуя страх, и изо всех сил ударяет локтем Эйлиш, отчего та тихо шипит. — Это я, хватит брыкаться, — Ваня оборачивается, натыкаясь на ее встревоженное лицо. Седьмая и не помнила, когда в последний раз видела «живые» эмоции на лице сестры. Эйлиш оттесняет ее к плохо освещенному углу — Ни слова, — Ваня кивает, а Эйлиш убирает руку от ее лица. — Кто-то вломился в дом, поэтому не мешайся под ногами у тех, кто может защитить тебя, — в глазах Вани читался страх, непонимание. Она искала помощь у Эйлиш, поэтому стоило только той попытаться отстраниться, она схватила сестру за белую рубашку, не позволяя ей отстраниться. — Не оставляй меня. — Мне нужно найти Клауса, — Эйлиш смотрит на девушку, которая выглядела, как маленький и запуганный зверек в углу. — Я найду его и вернусь. Вероятно, в гостиной сейчас дерутся Лютер, Диего и Эллисон, если что — кричи. — Не уходи. — Ваня, все будет хорошо, — тихо говорит Эйлиш, смотря в глаза девушки. — Не бойся. Эйлиш бежит к лестнице, быстро преодолевая лестничный пролет. Девушка хватается за ручку двери, ведущую в ванную комнату, но замечая, что там пусто, она отталкивает дверь и также торопливо направляется в комнату. Услышав стук за дверью, Эйлиш замирает, так и не успев положить ладонь на прохладный металл ручки. Прислушиваясь, Восьмая слышит шорох и чье-то тихое бормотание. Здравый смысл кричит сматываться оттуда, бежать и вызвать полицию, потому что навыки борьбы растерялись за офисным столом еще лет пять тому назад, но она прекрасно понимала, что прямо за деревянной дверью сейчас находится Клаус и, возможно, нуждается в ней. Она глубоко вздохнула, распахивая дверь и сразу же натыкаясь взглядом на здоровенную тушу, на плече которой весит Клаус, волосы которого были все еще влажные. — Отпусти его, — Эйлиш в глазах Хейзел выглядела больше чем жалко. Ее рост не шел в сравнение с его, поэтому ему не составило труда, замахнувшись на нее, откинуть от себя. Она летит прямо в соседнюю стенку, у которой стоит грузный стол. Ударившись головой о бетон, она с грохотом падает на него, чувствуя, как от падения ломаются деревянные карандаши под ее телом. Перед ее глазами все плывет и Хейзел не спеша подходит к ней, все еще удерживая Клауса. — Зря ты искала брата, — Хейзел ударяет ребром ладони по затылку Эйлиш достаточно сильно, чтобы та отключилась. Подхватывая и Эйлиш, мужчина спешно сбегает, оставляя за собой влажное полотенце Клауса, которое все еще пахло его шампунем и беспорядок, устроенный борьбой с Эйлиш.