Ghost

Тэхён и Чонгук бежали наравне, туда, где мелькнула ранее вспышка света. В сумерках это было сделать очень сложно и Чонгук несколько раз едва не упал, споткнувшись обо что-то в темноте. Страх сковал его внутренности, стоило только подумать о Юнги и о том, что может с ним случиться. Чёрт, если бы можно только всё исправить, лишь бы он был невредим, Чонгук сделает всё, чтобы сберечь его, приложит все усилия, но успеет. На повторе фраза «только дождись меня». Он дезориентировано осматривается вокруг, когда они, загнанно дыша, прибегают до предполагаемой цели и взгляд его останавливается на двух телах, лежащих рядом. Гук задушено вскрикивает, и зовёт Тэхёна, со всех ног бросаясь к ним. — Юнги, чёрт, — он с падает на колени, очевидно сбивая их до синяков, и осторожно укладывая голову Юнги голову себе на колени. Под носом свежая кровь, стекающая по щеке, прячась в густых волосах, а глаза плотно закрыты. Чонгук, дрожа всем телом утирает багровую полоску рукавом, и сейчас он в состоянии, близком к панике. Пальцами он касается лба, взмокшего от пота, и непозволительно медлит, не замечая дыхания, настолько оно слабое. С трепетом Чонгук оглаживает щёку Юнги и ведёт пальцами по подбородку, к шее. Лишь тихая пульсация венки шее удерживает его в относительном здравомыслии. Живой. Облегчение, смешанное со страхом затопляет его. Живой. Чонгук обнимает Юнги, прижимая к себе, придерживая безвольно повисшую голову к своей щеке и покачивает, убаюкивая, защищая от всего мира, клянясь, что не отпустит и хрен куда позволит выйти без него. — Чонгук, — зовёт Тэхён, суетящийся над Чимином, лежащим рядом. Его лицо перепачкано в чёрной липкой жиже, до которой, борясь с брезгливостью, он дотрагивается, проверяя пульс, — Этот тоже живой. Нам нужно в больницу. И срочно. Верно, эмоциям можно дать волю потом, когда минует самое страшное. Чонгук помогает Тэхёну поднять Чимина на спину, а сам, осторожно, словно его хён из чистого хрусталя, берёт Юнги на руки и бежит вслед за парнем к машине. Нести на себе немаленькое тело, которое к тому же так и норовит при тряске от бега сползти вниз, сложно и Тэхён боится сделать ещё хуже, когда едва не роняет парня, потянувшись открыть дверь форда. Разместив Чимина рядом с водительским сиденьем, он с трудом справляется с ремнём безопасности, злясь на себя за дрожащие ладони, не поддающиеся контролю. В это время Чонгук, открывает дверь, отпихивая её бедром и не давая закрыться. Сжав зубы, он усаживает Юнги в салоне, и оббегает машину, садясь рядом до того, как тот валится на бок. Кровь продолжает течь из его ноздрей и рта, и весь перепачканный в ней, Чонгук тупо пялится на свои руки, яростно вытирая их об штаны. Тэхён резко газует и словно подгоняемый самим Дьяволом, выворачивает руль налево, в сторону трассы. Их нехило трясёт по неровной дороге, и он каждый раз матерится, наезжая на новую кочку. Голова Чимина склоняется на бок и капелька чёрной жижи медленно течёт по его подбородку, в то время, как кожа Юнги всё больше окрашивается в белый. Путь до больницы кажется непреодолимым. Они едут слишком долго и Чонгук с каждой минутой теряет надежду, с тревогой поглядывая на каждого в машине. Старенький автомобиль, наверняка старше каждого из них, внезапно стал единственным шансом спасти целых четыре жизни. Их маленьким миром, что ещё хранил возможность сохранить ускользающее сквозь пальцы. Ему страшно. В самом деле страшно. Мозг отказывается принимать действительность и его лицо искажается в муке, когда он осознает, что Тэхён делает всё возможное и невозможное, выжимая из древнего движка все силы. Но и этого кажется недостаточно, когда Чонгук осторожно опускает голову Юнги себе на колени, не забывая вытирать кровь с его лица. Лишь бы успеть. Они, блять, должны. Тэхёну казалось, что он сейчас умрёт от нервного перенапряжения. Он не замечает красных, не видит сплошных, лишь торопиться в гонке со смертью: от него зависит слишком многое. Он не находит в себе сил лишний раз отвести глаз от дороги. Челюсть сводит от сдерживаемого плача, который он хоронит в себе. Не сейчас. Ему нельзя. В его глазах холодная решимость, ставшая его единственной опорой. Потерять за одну ночь отца, распрощаться с прошлой жизнью, оказывается для него непосильной ношей и любая слабина сломит его окончательно. Автоматическая дверь больницы открывается слишком медленно и Чонгук едва не врезается в неё. Он истошно зовёт врача, торопится к ресепшену, где перепуганная насмерть медсестра сию секунду нажимает на кнопку вызова неотложки. Далее всё происходит сумбурно: торопящийся по коридору мужчина в белом халате, каталка, на которой увозят Юнги с Чимином. Везде шум, суета, кто-то из медперсонала спрашивает о случившемся и Чонгук, сочиняя на на ходу, пытается объяснить, что произошло. Пока его не оттесняют в сторону, он упрямо продолжает идти следом, прямиком до дверей реанимации. — Вам туда нельзя! — говорит низенькая медсестра, расставив руки в разные стороны, когда он рвётся за двери. Чертыхнувшись, Чонгук с трудом, но берёт себя в руки и садится рядом с обессилевшим Тэхёном, лицо которого не выражает ничего. Он судорожно вздыхает и прячет лицо в ладонях. Из-за них не видно его глаз, но очевидно, что он плачет. Тэхёновы плечи трясутся, пока его душат рыдания и помочь тут никто не в силах. Как и Чонгуку. Они сидят так, какое-то время, пока тихие тэхёновы слезы разносятся по холлу. Это рвёт сердце на части. Ожидание мучительное и долгое. Наконец Тэхён прерывает его мягким касанием руки к плечу, вытаскивая Чонгука из омута тревожных мыслей. — Чонгук, мне… — он осекается и замолкает, прежде, чем подавить новые рыдания, чтобы продолжить, — я должен найти отца. — Ох, прости, д-да. Я всё понимаю. И мне действительно жаль. Может мне стоит поехать с тобой? Я только уточню, сколько времени нужно для операции... Тэхён коротко машет машет головой, обрывая его слова, сжимая пальцы на чонгуковом плече, прежде, чем отвернуться. Его взгляд направлен куда-то в сторону, но Чонгук не видит там ничего. Вместо прощания парень диктует свой номер и просит позвонить, как только появятся новости. Чонгук едва заметно кивает, глядя Тэхёну вслед, думая про себя, что его плечи слишком хрупки, чтобы вынести такое потрясение и искренне ему сочувствует. Ему в самом деле жаль этого хорошего парня и его отца, погибшим слишком рано и слишком трагично. … Тело Чонгука немеет от неудобной позы, но красный огонёк реанимации всё ещё не тухнет. Он, склонив голову, поддаётся усыпляющей его слабости, когда измотанное тело предательски требует отдыха. Сон медленно окутывает и Гук не замечает потухшего огонька, оповещавшего об окончании операции.

***

Два месяца спустя

Юнги молча катает между пальцев таблетку. Он ненавидит их, ненавидит запах больницы, который они несут в себе. Прошло уже четыре недели после его выписки, но ему по-прежнему приходится принимать целую уйму лекарств. Удар, нанесённый меткой Вонгви и его изгнанием оказался слишком сильным для организма и неизвестно, сколько протянется эта таблеточная жизнь. Возможно, здоровье Юнги пошатнулось навсегда, хоть и врачи дают оптимистичные прогнозы, однозначного ответа нет. Оболочка таблетки начинает подтаивать в его пальцах и задержав дыхание, Юнги кладёт сладковатую горечь на язык, поспешно запивая водой из стоящего рядом стакана. Тяжело сглатывает и морщится. Задумывается. Мыслей мало, все они идут по кругу и все об одном и том же. Двое суток назад ночь прервалась кошмаром, закончившись истерикой, а после долгими утешающими поцелуями с Чонгуком. От них Юнги зависим, как от этих чертовых таблеток, что вынужден жрать каждый день по нескольку раз. Младший переехал к нему, ссылаясь на необходимость заботиться о Холли и его разумная аккуратность в вопросе личного пространства была принята Юнги с молчаливой благодарностью. Он слишком боялся оставаться один и когда Чонгук задерживался на учебе, неизменно оставался у Тэхёна. Тот не нашёл в себе силы отправиться после смерти отца и в его глазах поселилась глубокая печаль, которую зарубцует лишь время. Глотнув ещё воды, Юнги медленно встаёт, берет куртку и выходит из квартиры. Чтобы оплатить лечение и жить как-то первое время без работы, ему пришлось продать машину, что сделало Юнги частью пешеходной массы. Автобус медленно несёт его по улицам Сеула. Написав короткое сообщение Чонгуку о причине своей поездки, Юнги через двадцать минут получает «хорошо, я буду ждать тебя дома». Дома. Улыбка сама собой трогает потрескавшиеся губы. Чонгук и есть его, Юнги, дом. Выйдя на остановке, он с неохотой осматривает здание, в котором он провёл одни из худших дней своей жизни. Сегодня к ним добавится ещё один. Зайдя в больницу, Юнги регистрируется, как посетитель и на вопрос к кому, чувствует, что горло сдавило. — Пак Чимин, палата 312. Медсестра тут же понимает на него карие глаза, по её лицу видно непонимание. Это злит Юнги, но он молча уходит и берет халат, накидывая себе на плечи. Коридоры белые и давяще узкие. От них становимся тяжелее дышать и даже нервные участившиеся шаги не помогают преодолеть их быстрее. Дойдя до цифр 312, Юнги с минуту стоит под дверью, бессильно взявшись за ручку. Лицо Чимина бледное, похожее на восковое, а сам он словно прозрачный. Осунувшееся тело проглядывается силуэтом под тонким одеялом. Сев рядом на стул, Юнги берёт друга за руку и чуть сжимает её. Горло снова сдавливает, а к горлу подкатывают непрошеные рыдания и Юнги наконец позволяет себе их. Он плачет долго и так горько, что глаза горят огнём, а новые приступы не позволяют лёгким набрать воздуха. По щекам текут слёзы, пролегая мокрыми дорожками и чем дальше, тем сложнее их остановить. Приступ рискует перерасти в истерику и Юнги утыкается в белоснежную постель, хрипло кашляя, когда глаза снова увлажняются. Чимин приснился ему два дня назад. Юнги встретил его в прекрасном месте, на безлюдном пляже, где парень сидел, едва касаясь кромки воды босыми ногами. Он был слегка уставший, словно собирался немного вздремнуть, но стоило ему обернуться и увидеть друга, то тотчас улыбнулся. Всё так же вымученно. И от воспоминаний этой улыбки, проливаются слезами, от которых щиплет кожу. Сердце болезненно колет иглами, хочется кричать до хрипоты, когда Юнги снова берёт чиминову ладонь, прижимает к губам, ужасаясь, какая она холодная. «Я не вернусь, дружище. Отдай мне свою ношу и живи счастливо». — Прости, — шепчет он и закрывает глаза, даже не стараясь смахнуть влагу со слипшихся ресниц. — Прости, прости, прости... Всё следующее занимает секунды. Юнги сосредоточено замирает, прощаясь с таким тяжёлым наследием. Странное чувство сжимает внутренности, словно он был полным сосудом и враз опустел. Под веками темнота сменяется белым и приходит в себя Юнги уже сидя на полу, держась за упавший стул. В ушах звенит, и он мотает головой, желая прекратить этот звук. С трудом поднявшись, Юнги оглядывается вокруг, поднимает стул и буквально падает на него. Прибор отсчитывает медленный пульс Чимина, и Юнги досчитывает до сотни, пока не находит в себе сил встать на ноги. Он нежно гладит ледяную ладонь и касается губами лба друга, что дал ему шанс жить нормальной жизнью. Юнги выходит из палаты, до последнего смотря на пугающую бледность кожи, больше не имея возможности увидеть призрак Чимина у окна палаты, грустно смотрящего на него. Когда Юнги выходит из больницы, он садится в автобус и долго бредёт по улице, пока не добирается до университета Чонгука. Озираясь по сторонам, он находит непривычным отсутствие теней на улице и начинает сожалеть, что не попрощался с Син, которая наверняка будет очень раздосадованна, потеряв одного из крайне немногих собеседников. Юнги признаётся себе, что тоже будет скучать без этого шумного призрака и ее шуток. Придётся Тэхёну теперь отдуваться за них двоих. Ждёт Юнги долго и уже немного подмерз, когда в кармане звонит телефон, а из здания выходит Гук, с сумкой наперевес. Из-за подготовки к выпускным экзаменам ему приходится часто задерживаться на занятиях, что совсем не делает его студенческую жизнь золотыми годами. — Привет, а я только закончил... — Чонгук осекается, когда видит худощавую фигурку Юнги и не сдерживает улыбки, когда тот торопится навстречу и заключает в тёплые объятья. — Давно тут? Юнги лишь крепче сжимает его. Чонгук сначала удивлённо смотрит на его макушку, обнимая в ответ. — Всё хорошо? Теперь да. Теперь всё будет хорошо. — Да, — голос Юнги звучит глухо. — Я просто скучал. — Мой маленький хён, ты умеешь быть очаровательным. Чонгук улыбается и сжав парня напоследок посильнее, отпускает. Юнги всё ещё выглядит немного бледным, но в целом гораздо лучше, чем до этого. Долгие дни в больнице и тщательное наблюдение врачей, а после и младшего, сделали своё дело. Первое время парень отпирался и постоянно забывал принимать таблетки, от чего Гуку, постоянно напоминающему ему об этом, казалось, будто старший это он. Юнги смущался своего состояния, никогда не принимая таблетки при нём и всячески геройствуя, непонятно только зачем. Чонгук понимал, что ему тяжело, как сильно он переживает из-за Чимина и Тэхёна. После трагической смерти Кан Со Тэхёну пришлось взвалить на себя обязанности по всему храму, что для одного человека казалось невозможным. Но он, скромный и тихий, безропотно выполнял всю работу, начиная с утра и до позднего вечера. Отчасти Чонгук считал, что это идёт ему на пользу, не давая сосредотачиваться на тоске по отцу. Юнги наконец улыбнулся, едва-едва, но его лицо просветлело. Он скосил глаза на переносицу, спросив: — А так? — Так ты ещё симпатичнее, чем обычно, — расхохотался Чонгук и увернулся от тычка по почкам и перехватив кулак Юнги, снова крепко обнял его. — Задушишь! — взвился его хён, которому перекрыли доступ кислорода. — Гук, хватит качаться, я переживаю. За себя. Всё, отпускай, я сейчас кишки выплюну. Выпустив Юнги из железной хватки, Чонгук поправил сумку с учебниками и почувствовал, как холодные пальцы вдруг сжали его ладонь. — Ты лучшее, что случилось в моей дерьмовой жизни, Гук. Голос Юнги дрогнул и он поднял голову на озадаченного парня. Он столько хотел сказать, но слова комом застряли в горле. Почему сказать самые важные вещи всегда так сложно? Сказать «люблю», гораздо сложнее, чем «ненавижу», «нравишься», «хочу». Юнги страсть не в новинку, ненависть тоже, хотя он в самом деле мало на кого держал зла. Переживая всю палитру чувств, он осознал, какой Чонгук для него драгоценный. Без него он бы пропал. Глядя на младшего, он искренне не понимал, чем заслужил такую любовь и часто, когда просыпался по ночам из-за крепкой руки поперёк живота Чонгука, прижимавшего его к себе, умильно краснел от накрывающего с головой чувства нежности. — Хён, ты меня смущаешь, — Чонгук действительно смущается, когда на него смотрят таким влюблённым взглядом. И вот сейчас, в чужих глазах напротив он видит такую всепоглощающую нежность, что чувствует себя невероятно счастливым. — Без тебя я бы не справился. Ни за что, — продолжил Юнги, — Я в самом деле тебя люблю, парень с комплексом Супермена. — Хён..., — и столько чувств в этом голосе. Юнги привстав на цыпочки и коснулся его губ своими, обвивая шею Чонгука, а он тут же положил руки ему на талию, прижимая ближе. — Мы опять пропустили наш рейс, — младший нехотя отрывается от желанных губ, кивком указывая на удаляющийся автобус. — Побежали, я околел тут стоять, — Юнги тут же хватает Чонгука за запястье и они махая руками, бегут на остановку, до которой так и не дошли. Сердобольный водитель сжалился над смеющейся парочкой, открыв им двери и ввалившись в салон автобуса, они с хохотом падают на ближайшее свободное место. Чонгук ставит себе на колени внушительную сумку с учебниками и сетует на препода, который угрожает каждому пересдачей, на что Юнги предлагает ему оформить на старпёра полуметровый член в интернет магазине, с доставкой на работу. Младший начинает смеяться слишком громко, привлекая к себе внимание и Юнги сам начинает вторить ему. — Что-то в тебе изменилось, — шепчет Чонгук, склонившись над ухом Юнги. Тот долго молчит, отвернувшись к окну. — Я сегодня был в больнице. У Чимина, — Юнги жуёт губу и прячет ладони между коленей, собираясь с силами. — Вчера он приснился мне и… В общем, Гук, я передал ему свои способности. Больше я не вижу призраков. Чонгук ничего не говорит и просто обнимает старшего. Он не знает, что ему нужно сказать в такой ситуации и слишком растерян. Ведь Юнги бы никогда не сделал такого, если ты не был твёрдо уверен, что иного пути нет, а это значит, что Чимин не вернётся. Уткнувшись в резные ключицы Гука, Юнги вдыхает его запах и наконец чувствует себя счастливым. Теперь всё будет хорошо. Он сохранит в себе память о тёмных днях, когда выпавшие на его долю испытания казались чересчур и о том, какой ценой их преодолел. Запомнит и будет бережно хранить в своём сердце. Ночь нужна, чтобы увидеть звёзды. В глазах Чонгука Юнги видит галактики.