***
Чонгук прислонился к холодному стеклу головой, чувствуя как мотор старенького форда тихонько вибрирует. Он сидел на заднем сиденье, закрыв глаза от бившего в них света фонарей. В машине висела давно не тронутая тишина, изредка прерываемая Тэхёном, едва слышным голосом разговаривающий с пустотой на соседнем сиденье. Его нос распух, а красные глаза всё еще были на мокром месте. Чонгук не знал куда себя деть, лишь бы не ощущать эту пустоту внутри при взгляде на него. А ещё он видел как в старшем бурлила ярость. Какой спокойный всегда, Тэхён выглядел разъяренным, когда понял, кто убил его отца. Вонгви отобрал у него самого дорого человека. — Здесь? — спросил Тэхён, снова обратившись к пустоте. — Приехали, Гук. Встрепенувшись, младший вышел из машины, как только они остановились. В воздухе чувствовался запах моря. Они проехали вдоль по побережью, где растекалась бескрайняя мгла. — Куда? — спросил Гук, повернувшись к Тэхёну и в тоже мгновение вдали на несколько секунд всё озарило светом и тут же потухло. Не помня себя, парни сорвались с места.***
Машина остановилась и Вонгви толкнул снова отключавшегося Юнги в плечо. — Начнём? Ответ был коротким и матерным. Нащупав украдкой ручку у себя сбоку, Юнги рывком подался в сторону и дотянувшись до кнопки блокировки дверей, вывалился из машины. Прихрамывая, он сделал попытку убежать, на деле едва тащась по песчаному пляжу. Было даже страшно оглянуться. В спину постоянно дышал демон, давя своей гнетущей аурой. Юнги всем своим естеством понимал, что тот в ярости. Вонгви взбесился. Его уже порядком заебали эти игры в догонялки. Забавно наблюдать, как мышка мечется в его лапах, но и это уже приелось. Оттягивать столь сладостный момент больше не хотелось. Ему не составило особого труда большими шагами догнать беглеца. Он подтащил упирающегося Юнги за собой за руку, а тот, упираясь пятками в землю, лупил его докуда смог дотянуться. Бросив неумолимое «тебе не убежать», он дотронулся до метки. Если Юнги думал, что чувствует себя дерьмово, то сейчас он понял, что значит реально дерьмово. Мышцы свело судорогой и он забился в агонии, пока демон не убрал пальцы. — Посмотри вокруг. Как считаешь, достойный вид для такого прекрасного момента? — прорычал он ему в истерзанные губы. — Давай же, прекрати свои мучения! Вонгви навис над еле держащимся на ногах Юнги и схватил его за руку. От резкого движения тот покачнулся и упал бы, если не крепкая хватка. Такая холодная ладонь. Словно ледышка. Юнги всматривался в неё, ловя вспышки воспоминаний. Как-то они с Чимином решили напиться в хлам и в ходе пьянки поборолись на камень-ножницы-бумагу на желание. Ещё тогда он хохотал над маленькими чиминовыми пальцами, вгоняя того в краску. А однажды они заснули на работе в обед и не проснулись, даже когда начальник зашёл к ним кабинет. Тогда они очнулись, каждый с обидным стикером на лбу. Начальник шутить тоже умел. Вспоминать такое в подобной ситуации — это надо быть явно поехавшим, но Юнги всё равно слабо улыбнулся. Демон хищно оскалился и придвинулся ближе, создавая между ними телесную связь. Ликование в нём было очевидно. И больше всего на свете Юнги мечтал стереть эту самодовольную ухмылку. Держись, призрачный ушлёпок, сейчас тебе придётся совсем несладко. В сжатых ладонях возникло тусклое свечение. Оно разгоралось, обретая силу. Но это совсем не то, чего ожидал Вонгви. Он сначала смотрел на сплетением их ладоней с восхищением, но позже начал понимать, куда клонит Юнги. Он со злостью вырвал свою ладонь, наотмашь ударив парня, который упал задницей на холодный песок. Во рту опять появился уже знакомый привкус металла. Схватив Юнги за волосы, он потянул их на себя, грозя вырвать с корнем приличный по размерам клок. Демон был в бешенстве. Мстительно дёрнув волосы, он разжал цепкие пальцы и отступив назад, разогнавшись, ударил Юнги тяжёлым ботинком в лицо. Послышался противный хруст хрящей. Юнги упал на спину, крича и катаясь по песку. Боль была дикая. Сознание начало медленно уплывать. Кровь впитывалась в песчинки, заливалась в рот, смешиваясь со слюной. Удар. Ещё один. На этот раз по рёбрам и голове. Вонгви не давал ни единого шанса вздохнуть и Юнги, в перерывах между вспышками боли, подумал, как же обидно будет сдохнуть на заброшенном пляже, а он, чёрт возьми, так молод, чтобы умирать. Пинки прекратились. Опустившись на корточки, демон склонил голову набок. — Попробуем поговорить снова? Или мне продолжить? Юнги мычит, сплевывая кровь, когда его тянут наверх за растянутый ворот кофты. Усадив парня прямо и пока тот не свалился, безвольно накренившись вправо, демон снова берёт его обессиленную ладонь. Он стискивает её до хруста, но разве можно сделать ещё больнее? Юнги понимал. Он всё, мать его, понимал. Шанс был у него только один. Сжимая зубы, он вложил всю душу в последнее усилие. Привычное ощущение тепла кольнуло в груди. Словно металлические разряды расползались от сердца по телу, добираясь дрожью до кончиков пальцев. Он сжал пальцы сильнее. Хищно раздувая ноздри, демон приблизился к нему, предвкушая победу. Вот только обречённые так не улыбаются. На лице Юнги заиграла слабая вымученная улыбка. Упрямый. Невыносимый жар обжёг кожу. В недоумении нахмурившись, демон отдёрнул руку и уставился на парня. Юнги сиял. Его маревом окутал белый свет, такой светлый и прекрасный, что невозможно было представить ничего более совершенного в своей чистоте. Он закручивался словно воронка урагана вокруг Юнги, но гораздо более мягкий. Чем больше становился ореол вокруг, тем больнее было на него смотреть. Пока не стало невозможно. — Изгнать меня вздумал? — недобро усмехнулся демон, скрывая встревоженные нотки в голосе. — У тебя не хватит сил, сам тут сдохнешь! Сил и правда не осталось. Но умирать, прежде не стерев с лица земли эту гниль нельзя. Не таким представлял себе Юнги уход из жизни, но если ради благого дела, то вроде и не жалко. Хотя есть ли смысл врать? Жалко. Пусть он и ощущает себя порой на сто десять, жить от этого хочется не меньше. Юнги думает о семье, о Чонгуке, с которым его свела судьба и которой он безмерно благодарен. Его жизнь, такая серая и неприметная, окрасилась в радугу. Было и плохо и хорошо. Но оно было. Отбросить сожаления не так-то просто. Сморгнув не прошенные слёзы Юнги отставляет только боль и ненависть. И чем больше Юнги окутывал этот свет, тем больнее становилось. Раздираемый этой безумной агонией Юнги закричал так громко, что собственный крик оглушил его эхом. Ослепительная белая вспышка ударила по глазам. Их откинуло друг от друга метра на два. В ушах запищало, словно их контузило от взорвавшейся рядом гранаты. Вонгви откатился, скребя по песку, зарывая в него пальцы. Из-за рта, носа, ушей пульсирующими толчками мерзкая чёрная жижа, сгустками падая вниз. Словно всё отвратительное и гнилое, что находилось в теле Чимина, выходило из него. Он надрывно закашлялся, закрываясь рукой, но не мог остановиться. Чернота залила его руки, спускаясь по подбородку, стекая по груди. Вонгви посмотрел на Юнги немного удивлённо, и в его глазах появился проблеск чего-то человеческого. Чимин вернулся. Он прошептал имя друга и тяжело повалился на бок. Сиплое дыхание едва улавливалось в повисшей над ними тишине. Юнги с болезненным стоном поднял голову, дыша через рот. Кровь из носа смешалась с солью слёз и стекала по подбородку. Кое-как отдышавшись, он попытался подняться. Не вышло. Он рухнул вниз, едва успев выставить перед собой руки. Лежа на земле, чувствуя как обмякает тело, Юнги силился не закрыть потяжелевшие веки. Нельзя. Иначе тьма поглотит его. Приподнявшись на локтях, он замычал, сжав губы в тонкую бледную полоску. Нужно посмотреть что с Чимином. Юнги полз, как калека волоча ноги по песку туда, где лежал его друг, захлёбываясь в чёрной жиже. Подползая к Чимину, Юнги дотянулся до его обжигающе ледяной ладони и сжав её, лёг рядом. Бледное, с пугающей синевой чиминово лицо исказилось и его снова вырвало. Юнги насколько сумел помог ему перекатиться набок. Слюна, смешанная с чернотой, смешались и вытирая рот, Чимин ещё больше пачкался. — Ю-юнги… хён, — жалобно выдавил он из себя, но Юнги перебил его. — Не трать силы. Мы в заднице, а я понятия не имею как вызвать помощь. Поэтому лежи тихо, — Юнги лежал на спине, чувствуя, что ни за что в жизни больше не сможет сделать ни единого движения. Слёзы, скатываясь, щекотали виски. Где-то на горизонте медленно багровело небо. Рассвет они уже не увидели.