"My winter begins in the summer" / Do you remember

Дорога утомляет почти всегда, будь ты в пути час или пять часов. Чем занять себя — не понятно. Телефон разрядился минут десять назад, так что остаётся только смотреть в окно со своей стороны, рассматривая постоянно мелькающие деревья, различный транспорт, поля и прочие. От этого глаза сильно напрягаются и клонит в сон. Вот только спать Чонгук не может, потому что музыка в салоне мешает, а убавить громкость не рискует, потому что знает, что получит по рукам. От скуки хватается за всё, что попадает на глаза. Например, водит указательным пальцем по стеклу, рисуя всякую ерунду. Окна немного запачкались, так что можно заметить своеобразные каракули, которые напоминают скорее звёздочки, нежели цветочки, которые Чонгук так старательно пытался нарисовать. Это и смешно, и немного расстраивает, потому что за столько лет он так и не научился нормально рисовать, как его старший брат. Видимо, своими нынешними увлечениями он пошёл в маму. Она с детства много читала ему перед сном, иногда даже устраивала небольшие сценки, дабы Чонгук уснул. Тогда и появилось необъяснимое желание стать творческим человеком. После школы Чонгук поступил в театральный, но даже года там не проучился. Потеряв целый год, он решил посвятить себя другому. В свои девятнадцать он написал собственную книгу, которая помогла парню понять, чего он хочет от жизни. Но не думайте, что всё так легко. Мало кто хочет печатать никому неизвестного автора, который, к тому же, только в начале своего пути. Парню пришлось оббегать не одно издательство, но никто не видел в нём молодого автора, подающего большие надежды. Но спустя четырнадцать месяцев одно малоизвестное издательство предоставило ему шанс проявить себя. Ему тогда было чуть больше двадцать одного года, так что внутри всё горело, и хотелось создавать всё новые и новые истории. Выход первой книги побил рекорд по продажам за первую неделю, потом за месяц. Это открыло ему второе дыхание, так что он отсюда уже и не уходил: подписал контракт с издательством, о чём ни капли не жалеет. Теперь на счету Чонгука пять книг, и все они достойны внимания и любви читателей. Его приглашают на светские вечеринки, часто пишут о нём в газетах и журналах, да и к тому же его считают завидным женихом, даже несмотря на то, что на его пальце красуется обручальное кольцо. На самом деле Чонгук три года как в разводе, но никто об этом не знает. Семейная жизнь у него как-то не сложилась. Возможно, причина в том, что женился он в девятнадцать лет, как раз тогда, когда начал серьёзно заниматься писательством. В итоге вышло так, что жена не выдержала "бездельничества" мужа (как она сама говорила) и ушла, не оставив парню шанса на примирение. Но Чонгук ни о чём не жалеет. Это была лёгкая влюблённость, а не любовь, от которой ноги подкашиваются, бабочки в животе порхают, или как там описывают в литературе. Сам же Чонгук перепутал влечение с большим чувством, того и поспешил связать себя по рукам и ногам. Но сейчас у него есть любимое дело, и, конечно же, лучший в мире брат. Джин — это тот человек, с которым можно поговорить обо всём на свете, поплакаться в жилетку и позвонить в четыре часа утра, если тебе плохо или нужна помощь. Чонгук, конечно, никогда так не делал, но был уверен, что тот даже не обматерит его за столь ранний звонок. Сокджину уже тридцать один, и он счастлив в браке. Со своей половинкой познакомился в собственной студии, когда некий Ким Намджун пришёл в качестве натурщика, дабы раздеться перед десятком учеников, и сразил Джина наповал. Тот поначалу никак не реагировал на слишком явные пристальные взгляды молодого художника, но долго сопротивляться красоте Джина не смог. Сейчас они счастливы, и даже подумывают в ближайшем будущем усыновить девочку. Рёв двигателя заставил Чонгука оторваться от окна и посмотреть на наручные часы. Уже скоро должны приехать. Джин, следуя указаниям брата, свернул с асфальтной дороги, и теперь они едут по какому-то полю, которое всё никак не кончалось. Яма на яме не позволяла сильно разогнаться, так что теперь они практически ползли в неизвестном направлении; куда-то в глушь, где не было ни единого намёка на цивилизацию: одни кусты, деревья, пыль, что залетала из-под колёс, и ни одного жилого дома поблизости. В салоне машины стало ещё жарче. Оба парня практически плавились, как металл, оставляя на сиденьях мокрые следы от своих тел. Джин не выдержал и опустил окно со своей стороны. Пускай уж пыль будет глотать, нежели задохнётся от пересушенного и горячего воздуха. В машину мгновенно залетел прохладный ветерок, который тут же окутал братьев со всех сторон. Чонгук даже лицо подставил навстречу ветру, делая глубокий вдох, чтобы смягчить хрипоту в горле. Стало немного легче, но Джин и дальше испуганно смотрел по сторонам, проклиная каждую ямку, в которую попадала его (точнее Намджуна) «красотка». Казалось, что он вот-вот психанёт и развернётся. Но нет, они всё ещё едут в нужном Чонгуку направлении. Музыку постепенно перебивал шум колёс, который доносился через опущенное окно. Вроде и негромко, но всё равно мешало. Чонгук раз за разом убирал волосы с лица, заправляя их за ухо, но ветер продолжал ласково играть ими, взъерошив волнистые чёрные пряди. На пальце мелькнуло то самое кольцо, которое блестело при солнечном свете. Чонгук посмотрел на руку, покрутил им на своём пальце, тяжело вздохнул и опять отвернулся в сторону. — Да что тебе в городе неймётся-то, Чонгук?! Зачем в такую глушь подался? — раздражённо пробубнил Джин, посмотрев в зеркало заднего вида. — Я тебе уже говорил, — Чонгук подтянулся вверх, садясь в более удобную для себя позу. — Мне нужно закончить книгу к осени. В городе я не могу сосредоточиться. — Но зачем же так далеко уезжать-то? — не прекращал возмущаться старший. Хоть он слышал глупые оправдания брата, но всё равно не понимал Чонгука. Ехать чёрт знает куда, чтобы дописать книгу? Раньше он как-то же справлялся, а сейчас что? Вот только что не говори, а Чонгук полностью был уверен в том, что для этой книги ему нужна тишина и покой. — Здесь нет городских соблазнов. Меньше отвлекаться буду. Джин руками вцепился в руль, не прекращая таращиться по сторонам. Реально стрёмная местность. Они достаточно далеко от города, так что даже представить тяжело, как людям удаётся выжить в подобных местах. Вроде бы, хорошо же: природа вокруг, дышать легче, но как-то ему было неспокойно на сердце. А интуиция Джина никогда ещё его не подводила. — Чем же ты в город добираться будешь? Автобусы тут вряд ли ездят. — Не драматизируй, — Чонгук расплылся в улыбке. Джин так мило злился, что каждое слово, даже со строгим выражением лица, всё равно заставляло младшего улыбнуться. — Редко, но ездят. И если мне уж припечёт, то я такси вызову. — Я не думаю, что таксисты найдут сюда дорогу, — замотал он головой. — Да и навигаторы, наверное, это место не показывают. Чонгук хмыкнул, приложив один палец к губам. Локоть немного вылез через окно, которое он тоже опустил, потому что «цветочки» на стекле, что сам же нарисовал, уже раздражали. — Да ладно тебе. Не всё так страшно. — Купил бы себе машину, а не дом, — Джин приклеился лбом к лобовому стеклу, пытаясь объехать сухое бревно, что лежало посередине дороги. — Да успокойся. Я же на лето всего. — Скорее дописывай эту свою книгу и возвращайся к нормальной жизни, а то я сюда больше ни ногой. Чонгук опять улыбнулся. Вроде бы ругают, но зато как мило. Джин, на самом деле, не сердился, просто он привязан к брату, потому что чувствует ответственность за него. Всегда и везде опекает Чонгука как маленького, пытается помочь, хотя тот постоянно отказывается, потому что уже не маленький, чёрт возьми. Можно сказать, что Джин немного винил себя за то, что личная жизнь младшего сложилась не так удачно, как хотелось. Чонгук сильный, но по нему видно, что ему не хватает нужного человека, который всегда был бы рядом с ним, даже в такие моменты, как сейчас. Джин готов и дальше о нём заботится на правах старшего, но он не может вечно быть с ним рядом. К тому же Намджун и так сердится, что муж уделяет брату больше времени, нежели ему, хотя и понимает всё. В скорее показались верхушки домов. Джин остаток дороги не умолкал, продолжая ворчать о том, что ещё не поздно вернуться, ибо жизнь тут, видимо, невозможна. По дороге они не встретили ни единой живой души. Старшему даже казалось, что это какая-то деревня-призрак из фильмов ужасов: ни людей, ни детей, ни магазинов, ни машин, ни животных... Полнейшая ти-ши-на. Парни подъехали к огромному двухэтажному дому, двор которого напоминал непроходимую чащу. Вроде не старый, нигде ничего не отвалилось, но внешний вид дома пугал, конечно. Большие окна напоминали глазища, что наблюдали за ними, а деревянная дверь мерещилась Джину огромным ртом, который сожрёт их, как только они войдут внутрь, и не подавится. И да-да, у Джина воображение, как у настоящего художника. Но внутри оказалось всё довольно мило, даже несмотря на то, что мебель старая и слегка запылилась. Джин и дальше ворчал, да так достал, что Чонгук сразу же отправил его обратно в город, как только забрал все свои вещи из багажника. Он и вправду не планировал долго тут жить, так что многое ему и не понадобится. Бывшая владелица дома пообещала, что холодильник и стиральную машинку ему найдёт, так что можно и не волноваться. Чонгук сложил все вещи у стены, а сам пошёл чистить двор от сорняков и прочего. Всё необходимое он нашёл на небольшом складе за домом, что весьма кстати. Закончил Чонгук только тогда, когда начало темнеть. Вокруг стало очень просторно, и дом уже не выглядел таким устрашающим, каким видел его Джин вначале. Самого Чонгука это место ничуть не пугало. Он сам искал дом, где ничто и никто не сможет отвлекать его от работы. Парень и так пропустил все строки из-за своих друзей, которые постоянно названивали и вытягивали его по барам. Вот и догулялся, что издательство поставило его перед выбором: либо книга до конца лета, либо они прекращают сотрудничать. Чонгук мог себе найти другое издательство, но тут, скорее, дело принципа. Но сколько парень не брался за работу — ничего не мог написать. Просто сидел перед ноутбуком, держа руки на клавиатуре, и ничего не делал, просто смотрел в экран. Обычно Чонгук и не замечал, как пальцы быстро печатают страницу за страницей, но сейчас почему-то слегка приуныл, ибо муза покинула его. Теперь, в поисках нового вдохновения, судьба забросила его сюда, в это Богом забытое место, чтобы закончить начатое и спокойно вернутся домой, в город. Вещи разобрать Чонгук решил уже завтра, потому что руки ужасно болели, а ноги почти не держали. В душ сходить нормально не получилось, потому что горячей воды не оказалось, так что мылся он очень быстро. А потом он упал на диван в гостиной и сразу уснул, даже не успев перекусить. Первую ночь в доме прошла очень неспокойно. Даже несмотря на то, что поначалу спал он убитым сном, ему что-то не давало нормально выспаться. То ли Чонгук не привык спать на новом месте, то ли невыносимая жара затравила воздух, которым практически нереально дышать, или во всём виноват шум, разносящийся по всему дому. Вот только так не хотелось вставать с дивана, что он решает просто одеть наушники и включить музыку, приглушая этим посторонние звуки. Утром парень продолжил распаковывать вещи. Несколько коробок он оставил запакованными, а остальные постепенно начал разбирать. Особо много вещей Чонгук с собой не брал, так, только самое необходимое. Но всё равно распаковка заняла немало времени. Ближе к вечеру он, наконец, прилёг на тот же старый диван, который, кстати, несмотря на годы использования, был до сих пор в хорошем состоянии: обивка не стёрлась, пружины нигде не выпирали, да и цвет практически не выгорел. А главное — удобно. Вот только отдыхал Чонгук не так уж и долго. По дому время от времени разносился звук, от которого у любого человека, наверное, внутри всё похолодело бы. Это был не стон и не визг, но довольно слышалось устрашающе и пронимало аж до костей. Сначала Чонгук подумал, что это ветка царапает крышу, потому что ближе в ночи поднялся ветер. Но это был явно не скрип. Когда звук не прекращал повторяться, с промежутком в несколько минут, Гук приподнялся с дивана, стянув ноги на небольшой коврик, и начал прислушиваться. Затихло. Минуту сидел - и ничего. Даже ветра не было слышно за окнами. Так что он опять приляг на диван, закинув на себя тонкое одеяло. Шорох и скрип повторились. Чонгук резко открыл глаза и мигом подорвался на ноги. Он не на шутку испугался, ведь тяжело предположить, что может издавать такие стрёмные звуки. Вот только чтобы это не было, оно мешало ему спать. Стон... Такое ощущение, что кто-то попал в западню и теперь умоляет помочь. Звук был достаточно близко, судя по тому, как громко он послышался в этот раз. Кровь в жилах постепенно застывала. Чонгуку даже показалось, что он седеет от страха, ведь не мог предугадать, чем всё может закончиться. А вдруг это воры? Хотя, что тут красть, если он всего второй день тут и ничем ценным ещё не обзавёлся. Да и из дома ничего более ценного, чем ноутбук и телефон он не брал. Тогда, приведения? А что? Это вполне могло объяснить, откуда такие раздирающие звуки. Всхлип... Чонгук точно услышал чей-то плач. Потом послышался стон. Но это не простой стон, а умоляющий помочь. Он повернул голову и левым ухом смог уловить звук, что доносились из подвала. Подойдя к двери, Чон приложил ухо к небольшой щели и снова начал прислушиваться, дабы убедится в том, что у него не галлюцинации и он не сходит с ума. Заскрипел пол и послышались быстрые шаги. Там явно кто-то есть. Вот теперь Чонгуку реально очень страшно. Рука потянулась к выключателю и комната залилась тусклым желтоватым светом. В этот же момент из подвала опять донеслись звуки, будто что-то тяжёлое упало на пол, а потом всё затихло. Чонгук посмотрел на телефон, который непонятно как оказался у него в руках. На экране высветилось 02:56. Позвонить Джину? Но что ему сказать? Тем более ехать сюда около часа, если без пробок, так что это не поможет. Тогда что делать? Вот только шорохи внезапно прекратились, что Чонгуку показалось довольно-таки подозрительным. Он пару секунд раздумывал над тем, что ему дальше делать, но рука сама потянулась к дверной ручке. Скрипнула дверь. Чонгук медленно, не спеша, немного её приоткрыл, не решаясь сразу же зайти туда. Ничего, кроме темноты и небольшой полоски света, что пробивалась через двери, он там не увидел. Понятное дело - ему жутко страшно, но нужно было выяснить, что тревожит его в такое позднее время. Просунув голову через дверной проём, Чонгук заметил на стене включатель и сразу же нажимает на него, молясь, чтобы лампочка внизу-таки засветилась. Подвал особо ничем не отличался от тех, которые он видел по телевизору: несколько старых матрасов, сложенные у стены, куча банок с краской, что аккуратно были сложены на полках, много коробок со старыми вещами, старые шкафы и куча всякого хлама. Вот только, помимо увиденного, из подвала потянуло сыростью и резким запахом, напоминающий мочу. Спускаться вниз не было никакого желания, вот только чёртово любопытство перекрыло внутренний страх, и он шагнул вниз. Ничего, кроме своих шагов и рыпящих старых ступенек, Чонгук больше не слышал. Он осмотрелся, но не увидел ничего подозрительного: обыкновенный подвал, где бывшие хозяева хранят свои вещи. По телу пробежали мурашки и потянуло холодом. Он повернулся в сторону и сразу же заметил небольшое окно, спрятанное за клеткой для попугая, которое было открыто. Видимо, комнату проветривали, вот только это вряд ли помогло, раз резкий запах мочи и прочего практически разъедал ему мозги и кожу. Чонгук даже нос закрыл двумя пальцами и протёр глаза, потому что невыносимо жгло. Надо смываться отсюда. Завтра Чонгук попытается найти источник вони, а то сейчас он устал, да и спать пора давным-давно. Парень делает шаг назад, и при повороте к ступенькам ему на глаза попало какое-то движение. Будто что-то протащили по полу из одного конца подвала прямо за ящики. Тело напряглось, а в голове повторялось: «смойся отсюда побыстрее, иди же, ну». Вот только не пошевелиться. Стоит, как вкопанный, с широко распахнувшими глазами, и смотрит в одну точку, даже не сконцентрировав внимание на чём-то конкретном. Опять этот стон. Но теперь тихий, почти неслышный. За ним последовало тяжёлое дыхание. Явно кто-то здесь был, прятался за ящиками и ждал, когда же Чонгук уйдёт. Но парень знал, что даже если уйдёт — уснуть всё равно не сможет, потому что будет бояться, чтобы это что-то не вылезло отсюда и не напугало его до чёртиков, а то и хуже. Он, в принципе, и так напуган до смерти, вот только ноги оторвались от пола и двинулись ближе к ящикам. По дороге Чонгук взял в руки палку, торчащую из какой-то коробки. Он уже приготовился замахнуться на взломщика, подходя всё ближе и ближе. Опять этот шорох. На чонгуковых руках аж волосы встали дыбом. В глазах читался испуг, от чего он практически не моргал, дабы ничего не пропустить. Почти дошёл. Постепенно, поворачивая за гору старых деревянных ящиков, он заметил старое одеяло, что лежало на полу. Потом, когда его тело уже завернуло за угол, Чонгук понял, что это вовсе не одеяло. На него смотрело два таких же испуганных глаза, которые, увидев его, сразу же кинулись прочь, забиваясь в угол подвала и закрывая лицо этим же грязным одеялом. Чонгук кинулся к ступенькам, выпустив телефон из рук. Да и плевать, надо бежать, потому что эти страшные звуки издавал именно человек. Вот только на полпути к двери Чонгук остановился. Он понял, что на него никто не нападает, тогда зачем же он убегает? Обернулся. Тишина. Никого не видно. Видимо, тот человек и сам испугался. Ещё бы: он ведь незаконно вторгся в его собственность. Собрав оставшуюся храбрость в кулаки, Чонгук опять спускается вниз и идёт к тому месту, куда убежал этот незнакомец. В углу до сих пор сидел трясущийся комочек, пряча своё лицо под одеялом. Чонгук успел заметить голое плечо незнакомца, пока подходил ближе. Да и ноги торчали босые, без обуви, и даже без носков. На пальцах несколько ран, даже синяки были. Глаза опять вернулись к обнажённому плечу. Порезы и те же синяки, но больше и чуть ли не чёрные. Одеяло медленно опустилось вниз и из-за него показало опять два больших глаза, которые тут же исчезли. Этот человек накрыл себя с головой, поджал ноги к себе и продолжал дрожать, постанывая. Хоть Чон его и не трогал, но такое ощущение, что он боялся его больше, нежели наоборот. Бедолага задыхался от нехватки воздуха, но продолжал прятаться. Пальцы посинели от того, насколько сильно он сжал края одеяла, дабы закрыться. Руки и так худые, да и сам незнакомец выглядел болезненно, до последнего надеялся, что его не тронут. — Эй, — тихо произнёс Чонгук, согнувшись в поясе. — Ты кто такой? От чужого голоса у бедолаги чуть ли приступ не случился. Мужские голоса пугали, а незнакомое лицо так вообще убивало. Пускай уже прикончит его, только не прикасается, думал тот. Но никто его не трогал, да и голос не казался строгим. Незнакомец опять опустил одеяло до половины лица и посмотрел на человека, что обращался к нему. Совсем не такой, как те другие, но людям доверять нельзя. Внешность обманчива и за милым личиком может прятаться тиран-насильник, которому только дай повод вырваться наружу. Внутри Чонгука всё похолодало от увиденного. На вора этот человек совсем непохож. Он больше напоминал щенка, загнанного в угол, который бился чуть ли не в судорогах, потому что боится действий своего хозяина. Эта картина пугала, но больше поразило то, в каком состоянии был этот человек. Всего половина лица была доступна, дабы увидеть что-то, но вполне достаточно, чтобы заметить устрашающие вещи. Лоб разбит и на нём куча ран, а застывшая кровь, размазанная по лицу, заставила старшего встревожено расширить глаза. На щеках порезы, глаз один с фингалом, а волосы неухоженные и грязные. А главное то, что в глазах у этого незнакомого человека читался не то что страх, а ужас, сеющий панику и умоляющий не трогать его. Да и помимо всего этого бедолага казался очень юным. Может не школьник, но старшекурсник точно. Чонгук присел на корточках, продолжая рассматривать чёрную макушку. Рука дёрнулась вперёд, потому что захотелось увидеть всё лицо. Но тот, как только заметил какое-то движение, опять натянул грязное, вонючее одеяло на голову и начал ужасно громко стонать, будто и правду задыхался. Тело тряслось, а сам он вжимался в стену, сдирая кожу на голом плече чуть ли не до крови. Чонгук приподнимается на ноги и отошёл назад, потому что понял, что его присутствие только сильнее пугает этого парнишку. Когда же тот почувствовал себя в безопасности, то услышал довольно приятный низкий голос, заставляющий в который раз отпустить одеяло. — Не бойся. Я ничего тебе не сделаю. Он не мог не бояться, особенно после того, что ему пришлось пережить. Но этот человек не казался таким же страшным, как другие. Взгляд, скорее, сочувственный, нежели жаждущий причинить боль, а голос немного успокаивал, хотя тот ничего особо и не говорил. Но нет, верить никому нельзя. Все делаю больно, всем нужно подчинение и власть над другими. Все. Сбежать бы подальше, вот только куда?! Если найдут — будет хуже, а останется — может не выдержать и умереть. Но его мысли прерывает тот же дружелюбный, негромкий голос: — Я не причиню тебе вред. Верь мне. Монотонный голос заставил его поднять голову. Мурашки не прекращали бегать по телу, колотило от холода и страха, что ему опять что-то сделают. Даже просьба доверится не заставила его скинуть с себя одеяло и показать своё лицо. Страшно посмотреть в глаза, но парнишка это делает. Взгляд медленно поднялся вверх, пока он не заметил чёрные, как ночь, глаза, наблюдающие за ним. Вот только в них незнакомец увидел сочувствие и лёгкое непонимание того, что здесь происходит. Тот не кидался с кулаками, а просто смотрел, всем своим видом пытаясь показать, что ему ничего не грозит. Даже когда тот сделал шаг ближе и присел напротив, он не шарахнулся назад к стенке, а сидел, не двигаясь, чувствуя, как его руки расслабляются, а внутри всё затихает. — Кто ты? — произнёс тот чуть ли не шопотом, а его рука медленно потянулась к грязному, искалеченному лицу...