"My winter begins in the summer" / Do you remember

Практически до самого утра Чонгук просидел возле двери подвала, вглядываясь в трещины на деревянному полу. Подперев руками подбородок, он в голове прокручивал всё, что произошло этой ночью. Спать парень так и не ложился. Сон пропал мгновенно, как только он обнаружил в подвале своего только что купленного дома какое-то существо, напоминающее человека. Вроде бы бояться должен, но страшно было только до того момента, пока он не заглянул в глаза этому ребёнку: напуган и потерян, абсолютно беззащитен и такой подавленный, что страх перешёл в сочувствие, и незнакомца хотелось, скорее, пожалеть, нежели сдать в полицию. После того, как он сделал очередную попытку прикоснуться к парню, тот опять начал стонать, ногами отталкиваясь от пола, всё сильнее прижимаясь спиной к холодной, заплесневелой стене. Чонгук решил пока не трогать его и дать время успокоиться. И вот, он уже достаточно долго сидит на стуле, прислушиваясь к посторонним звукам. В подвале абсолютная тишина: ни шороха, ни движения, ни всхлипов или стонов. Либо тот уснул, либо просто тихо сидит, надеясь, что Чонгук никого с собой не приведёт. Но подобного у него даже в мыслях не было. Хотя, позвонить Джину было бы кстати. Но сначала надо решить, что делать с новым жильцом дома. Гук достал из холодильника запакованный обед, который купил в супермаркете по выгодной цене, разогрел его и поставил на поднос. Потом сварил чай и тоже поставил вместе со столовыми приборами на поднос. Самому кусок в горло не лез, но парня того накормить надо. Может быть так он поймёт, что Чонгук не несёт для него угрозу и скажет хоть слово или объяснит, что тут делает. Спустившись вниз подвала, Чонгук медленно, не спеша, подходит к тому месту, где раньше сидел незнакомец, заглядывая за гору старых картонных коробок. Тот, как только увидел Чонгука, быстро подобрал ноги и поправил одеяло, подтянув его по самую шею. Гук поставил поднос на тумбочку, что стояла рядом, и присел около парнишки. — Я принёс тебе поесть. Не знаю, вкусно ли, но ничего другого у меня нет. Неизвестный сразу же спрятал голову, как только услышал голос Чонгука. Он уже не дрожал от страха, хотя скорее, ему было просто холодно, но всё также избегал прямого взгляда. От каждого слова по телу бедолаги пробегали сотни мурашек и кожа покрывалась маленькими пупырышками. Руки всё выше подтягивали вонючее одеяло, пытаясь спрятать лицо. Пальцы занемели от холода, но смотреть на этого человека, который нашёл его, он не мог. В горле пересохло, даже слышался тихий хрип, когда он дышал. Да и каждый его вздох напоминал состояние, когда не хватает воздуха и задыхаешься. Того незнакомец и не переставал так громко стонать, потому что иначе вдыхать пропитанный мочой и пылью воздух не получалось. Чонгуку и самому запах сильно мешал, но он подавлял в себе тошноту, надеясь, что рано или поздно разговор у них наладится и они оба отсюда выберутся наверх. — Я пока пойду, а ты поешь. Если передумаешь — можешь подняться. Я оставлю дверь открытой. Опять никакого ответа. Глаза неизвестного бегали по старым вещам, а пальцы и дальше сжимали одеяло. Как только он краем глаза заметил, что Чонгук отдаляется от него, немного расслабился и протянул ноги, которые немного затекли, потому что он слишком сильно прижимал их к груди. Послышался негромкий щелчок и парень с облегчением выдохнул, покосившись на поднос с едой. В животе урчало, кожа плотно обтягивала мышцы и кости, потому что он уже несколько дней даже куска хлеба во рту не держал. Вот только нет: этому человеку незачем ему помогать. У него могут быть свои мотивы, так что лучше и дальше тихо сидеть, и создавать вид больного. А когда тот уснёт, наверное, стоит уйти отсюда, пока он не позвонил в полицию или ещё кому-нибудь. Чонгук присел на диван, взял со стола свой телефон и начал искать в телефонной книге номер брата. Джин мог бы посоветовать, что ему делать с тем парнем, ведь сам он понятия не имел. Палец завис над номером, но Чонгук медлил, потому что сомневался. И нет, сам как-нибудь разберётся. Поставив телефон обратно на стол, Гук поднялся и вышел во двор. Прохладно. Ветер притих, но всё равно тело окутала прохлада. Чонгук обнимает себя за плечи и осматривается. Тихо. Вчера тихо, сегодня — тихо. Он третий день здесь и до сих пор не видел ни одного живого человека поблизости. Если даже это так, тогда как этот бедный парень добрался из города сюда в таком состоянии? А одежда? Ну не голышом же он сюда шёл. Про обувь так вообще не стоит даже заикаться. И вправду странно. Чонгук решил всё же любым способом разговорить незнакомца, так что пошёл в кладовку. Там он нашёл старую алюминиевую большую миску. Хорошенько вымыв её, он достал из сумки, которую ещё не разобрал, запасное банное полотенце и мыло, снял с крючка в коридоре старый халат и поставил на плиту большую кастрюлю с водой. Как только вода закипела, он разбавил её в небольшом ведре, взял миску с теми вещами, что приготовил, и опять пошёл в подвал. Как Чонгук и предполагал, тот парень даже не прикоснулся к еде, которую он оставил ему. Может вонь аппетит перебила? А то Чонгук и сам бы не рискнул есть в таком жутком и грязном месте. Поставив рядом со столом ведро и миску, он подтянул старый табурет к незнакомцу и присел возле него. Тот сидел тихо, даже не шевелился. Свет от лампочки тусклый и комната окрашивалась в мрачно оранжевый цвет, от чего щёки неизвестного казались слишком красными, а глаза издавали нездоровый оттенок, смешанный со странным блеском. На волосах и дальше виднелась засохшая кровь и грязь, которая слепила несколько отдельных прядей, запутавшихся между собой. Кисть руки, которая показалась из-под одеяла, казалась слишком худой, а цвет кожи немного пугал, потому что тёмные пигменты на ней могли означать только то, что у него проблемы со здоровьем, что и не удивительно. На одном пальце был достаточно глубокий порез и он совсем свежий. Глаза скользнули чуть-чуть выше и Чонгук заметил посиневшую полоску на запястье, будто его руки были крепко связаны. Чонгук напрягся, потому что это уже смахивало на насилие или похищение, хотя пока он ни в чём не уверен. Подвал не напоминал место преступления, так что, скорее, парень каким-то образом сюда забрался до его приезда. Но это всё равно не объясняло того, почему он голый и босой. Разве что ограбили, что маловероятно. Чонгук пытался поговорить с ним, но тот только шарахался, а на все вопросы молчал, пугливо пряча голову под одеяло. Чонгуку надоела эта игра в молчанку и он снова уходит. Он метался по дому как прокажённый, не зная, к чему прицепиться. Работы куча, но за что не возьмётся — всё валится из рук. В конце концов, парень сел на ступеньки у входа в дом и, подняв голову вверх, начал вглядываться высоко в небо, наблюдая, как оно постепенно обретало тёмный оттенок. Чонгук не прекращал крутить в руках телефон, время от времени проверяя, сколько он тут сидит. Иногда он прислушивался к тишине, надеясь, что тот незнакомец-таки смоет с себя всю грязь, или же решиться выбраться из тёмного и холодного подвала. Вот только, кроме шуршания листьев во дворе больше ничего не слышалось. Чонгук задумался над тем, почему до сих пор не позвонил в полицию. Там уж точно знают, что нужно делать в таких ситуациях. Но ему наоборот хотелось помочь этому молчаливому взломщику. Может, частично он этого и не делал, потому что, хоть поначалу и боялся, но сейчас, зная, что не один в этой местности, ему спокойнее, даже если тот парень продолжает избегать разговора. Чонгук так сильно задумался, что не заметил, как вернулся в дом, присел на стул у входа в подвал, при этом непрерывно дёргая ногой. Внутренний голос просил позвать кого-нибудь на помощь, но голова думала иначе, а тело выполняло указания мозга. Наверное, главной причиной такого противоречия был внешний вид бедолаги, который завис у Чонгука перед глазами. Что-то ему подсказывало, что парень этот не вор и тем более не бомжара какой-то. Если он был бы им, то наверняка жрал бы всё подряд и смотался ещё ночью, прихватив с собой его телефон и ноутбук. Но вместо этого незнакомец забился в угол, молясь, чтобы его никто не тронул, не обидел и не причинил боль. Увиденного вполне хватило, чтобы предположить, что этот парень прячет под одеялом. А там ведь могут быть раны посерьёзнее, нежели на руках, ногах и лице. Парень точно подвергался насилию, и скорее всего последний раз, когда его били, случился не так давно. Но, если так уж рассуждать, незнакомец давно в таком состоянии, потому что засохшая кровь на разбитой губе и голове обрела пугающе тёмно-бордовый, почти чёрный, оттенок. В своей жизни Гук многое повидал, но, чтобы ему настолько было страшно от одного внешнего вида человека — впервые. А ещё эти глаза, которые трусливо бегали по сторонам, практически не встречаясь с его. Позвонить бы в больницу, так как сам он его не сможет вылечить, но нельзя, потому что он ему не родственник, и даже не знакомый. Так что вряд ли ему помогут. Придётся Чонгуку вспоминать, как правильно оказывать первую медицинскую помощь. Он достал домашнюю аптечку, которую притащил с собой, и видимо не зря, и в который раз спустился в подвал. — Эй, ты где? — позвал Чонгук, не найдя того на прежнем месте. Обойдя коробки с другой стороны, он всё-таки находит незнакомца, лежащего на полу. Он скрутился калачиком, подложив ладони под голову и спал, посапывая носом. Чонгук заметил, что воду, принесённую для купания, тот так и не использовал, что неудивительно. Положив аптечку на пол, он опустился на корточки возле спящего и внимательно всмотрелся в чужое лицо. Длинная чёлка залезла на глаза, немного закрывая половину щеки. Но Чонгуку так хотелось посмотреть на него, что рука сама потянулась и он тихо, почти незаметно убирает волосы в сторону. Тот моргнул, а когда немного приоткрыл глаза, быстро подорвался с места, опять испуганно прижимаясь к стенке. Чон понимал, что это выглядело довольно странно, но ему так интересно, что с ним случилось, что он не удержался. — Я не хотел тебя напугать. Я пришёл помочь, — Чонгук взял аптечку в руки и показал незнакомцу, чтобы тот не думал, что у него на уме что-то другое. Глаза мальчишки были большими, но в этот раз он смотрел прямо на Чонгука, хоть и не решался поднять голову выше плеч. Его опять начало покачивать и он принялся медленно шататься, чтобы хоть как-то себя успокоить. — Почему ты не сделал то, что я просил? Разве тебе удобно сидеть в таком виде? Если ты стесняешься, то можешь пойти в душ наверху. Но там нет горячей воды. Неизвестный молчал, и даже глазом не повёл, когда Гук упомянул, что ему можно выйти отсюда. — Ты меня вообще слышишь? У Чонгука проскользнула мысль, что возможно ли, что тот просто глухонемой, того и молчит и ничего не говорит в ответ. Вот только раз он местами всё же как-то реагировал на его голос, значит понимал. Как бы там не было, а Гук начинал злиться. Такое ощущение, что парень сам себе желал смерти, того и морил себя голодом. Вот только ещё трупов не хватало Чонгуку на свою голову. Если уж так горит желанием сдохнуть, то только не здесь. Чонгук поднимает голову вверх, цокает языком от раздражения, а потом опять смотрит на парнишку. — Слушай. Я пытаюсь помочь, но не могу этого сделать, если ты и дальше будешь так себя вести, — Гук поставил аптечку на пол, а потом наклонился вперёд, чтобы таки поймать пугливый, бегающий взгляд. — Ты незаконно проник в мой дом и за это тебя могут посадить. Ты понимаешь это, или нет? — он делал паузу, чтобы проследить за реакцией. Но ничего особо и не изменилось. Чонгук решает обратиться к технике, которую часто использовал против Джина. После неё брат всегда уступал ему, так что стоит попробовать. Но как только Чонгук открывает рот, то замечает, как этот парень прячет голову в согнутых локтях и накрывается одеялом. Потом послышался плачь, от которого по телу Чонгука в который раз прошёлся небольшой электрический ток. Но слезами его не подкупить. — Если ты мне не объяснишь, что делаешь здесь, то я буду вынужден сдать тебя полиции. Так что тебе лучше поговорить со мной. Он ждал, когда тот начнёт умолять этого не делать, но незнакомец продолжал громко рыдать, шатаясь вперёд-назад. Чонгука это взбесило ещё больше. Нервы не выдерживали, так что он поднялся на ноги, посмотрел на дрожащее одеяло и бросил напоследок: — Видимо, мне ничего другого не остаётся, кроме как вызвать сюда копов. Пускай сами с тобой разбираются. После этого он развернулся и двинулся к ступенькам. Вдруг всё утихает и вместо всхлипа Чон услышал грубый, осевший мужской голос, который подрагивал при каждом слове. — Не… надо… Не… звони. Гук медленно развернулся и впервые видит этого пацанёнка в полный рост. Он был высокий и очень худой. Одной рукой парень держал одеяло, прикрывая самые пикантные места, а второй — утирал слёзы. Ему очень страшно, до ужаса страшно, до смерти страшно, но выйти отсюда он не может. Если полиция приедет — его найдут, и тогда точно не избежать жестокого наказания за побег. А так, находясь здесь, он чувствовал себя в безопасности, хоть и не доверял стоящему напротив человеку. Но может, если тот узнает правду, не станет заставлять его делать что-либо и позволит и дальше прятаться в его подвале. Лучше уж сидеть в тёмном и страшном подвале, с невыносимым запахом, чем ещё хотя бы раз поддаться тому, что он пережил за эти несколько месяцев. Никогда. Больше никогда в жизни. И ни за что.