3 часа ночи

      Ему не пришлось брать на себя ответственность за спасение мира, и он даже не отвечал за судьбу целой страны, но всё же устал. Причина проста — в жизни Ханазавы Теруки случился очередной «худший день в жизни». Сегодняшний был на втором месте в топе «худших». Тот, что был на первом, — не особо важен сейчас, Теру даже думать о нем не хочет. Третий «худший день» был связан с ужасным случаем в детстве. Четвертый, пятый и последующие он не помнит, а значит, они не особо важны.       Но сегодня, боже… Сегодняшний день врежется в память не только Теруки, но и всей Японии. Похищение премьер-министра, ожесточенная битва с «Когтем» и даже летающие здания. Взрыв и огромный куст брокколи, что вырос посреди города Специй, — что из этого можно забыть? Ко всему прочему, Теру оказался вовлечен во весь этот хаос — или, по крайней мере, наблюдал за происходящим воочию, что прибавило пару ужасных очков к воспоминаниям. Ура!       Может, ему стоит завести блог, где он стал бы рассказывать о всех своих похождениях? Конечно, это не так интересно, как жизненный опыт Кагеямы, но если бы Ханазава постарался, то обзавелся бы фанатками (и фанатами). Возможно, смог бы подзаработать или даже…       Теру прислонился лбом к стене, сжал кулаки и задержал дыхание. Он несильно стукнул головой об стену, чтобы выбросить все эти глупые идеи, явно вызванные лихорадкой и усталостью. Что вообще за чушь? Блог, деньги, фанатки? Ни в жизнь. Самым важным сейчас было восстановление и решение проблем. Ну, а блог — да, классная шутка.       Блуждая дрожащей рукой, он нашёл ключ на веревочке под футболкой и снял его. Для него прошло всего несколько секунд, пока он открывал дверь, но для любого другого, стоящего рядом и наблюдающего за ним, прошло бы куда больше времени. Теру медленно терял связь с реальностью, и только каким-то чудом добрался до своей квартиры. Ему следовало остаться у Рейгена, он переоценил себя.       Теруки не запомнил, закрыл ли он дверь за собой или нет. Это настолько инстинктивное действие, что он не всегда замечает его. В любом случае, если кто-то придет, чтобы убить или ограбить, он не будет противиться потому, что… Ну, все равно. Украденные вещи можно купить снова. А если его убьют, то это не так уж и плохо — по крайней мере, усталость и болезнь как рукой снимет.       Встав у кровати, он посмотрел на одеяло. Стекло. Взглянул на пол — стекло. Осмотрел стол — стекло. Стекло. Стекло. Стекло. Оно находилось везде, но не там, где действительно должно было быть, — оконные рамы были пустыми. После вчерашней засады эспера из «Когтя» его квартира теперь оказалась в весьма плачевном состоянии, с выбитыми окнами. У подростка не хватило времени позаботиться об этом: сначала он должен был поймать врагов, а потом прийти лишь для того, чтобы переодеться и принять лекарство. «Разберусь, когда вернусь», — сказал он себе тогда. Неплохая шутка, прямо как с блогом.       На минуту он подумал просто лечь на стекло, потому что — еще раз — все равно. Но ему не хотелось, чтобы завтрашний Теру ненавидел его, сегодняшнего. Завтрашнему Теру явно не будет «все равно».       Элементарная мысль о том, чтобы избавиться от осколков на кровати, была удручающей. Ему придется использовать свои силы или поднять пуховое одеяло, чтобы сделать это. Как сложно. Как много лишних движений. Может, завтрашний Теру будет понимающим и сможет простить сегодняшнего Теру за то, что он спал на стекле? Было бы неплохо оставить ему записку: «Извини, чел, ты был слишком мертвым, чтобы позаботиться об этом».       Подросток закрыл глаза. Голова тяжелая и ватная, он не может мыслить логически или заставить себя что-либо сделать. Но ему все равно нужно снять одежду и лечь. А еще не мешало бы принять лекарство и поесть. Да, точно, лекарство.       Пульсирующая боль в голове сводила с ума. Стук, стук, стук. С каждой пульсацией боль в горле и легких все нарастала и нарастала, и Теруки сильнее ощущал жар на лице.       Но принимать лекарство на голодный желудок? Плохая идея.       Лекарство, еда, стекло, одежда — все же придется со всем справиться самостоятельно. Будь здесь мама, она бы приготовила чай и ужин, обняла бы и сказала, что все хорошо и что не нужно идти завтра в школу, и она бы уже заказывала новые окна, а еще…       Ханазава закрыл лицо руками. Он сдался. Лениво, даже не наклоняясь, стянул обувь ногами. Расстегнул спортивную куртку и поморщился от боли в теле. Следы битвы с неизвестным эспером остались в квартире, а вот следы сражения (ну, это нельзя назвать по-другому) со слепым Нострадамусом нашего времени — на его теле, и особенно пострадали кости. Но зато ему не придется много платить за визит к врачу — спасибо большое за это, — завтра или послезавтра он встретится с тем, кто поможет ему. Теру мог принимать серьезные удары во время сражений, но он не хотел считать, сколько раз его барьер был сломан за эту битву. Десятки, сотни, может, миллионы раз? Никогда еще такого не было. Даже Кагеяма (или что-то внутри него) не навредил ему так сильно.       Прохладный порыв ветра охватил тело мальчика. Он даже не открыл глаза. Это же просто ветер, сквозняк, окон ведь нет.       Осколки, маленькие и острые, падали на ноги, но, к счастью, вреда не причиняли. Они просто падали откуда-то, возможно, ветер снес их с полок — теперь стекло было повсюду, может, даже, в контейнерах для супа в холодильнике.       Теруки вздрогнул, почувствовав что-то неприятное, странное и не поддающееся описанию. С минуту ему не удавалось ни с чем связать это чувство. Оглядевшись в поисках его источника, он не обнаружил ничего, кроме темноты. Чувство исчезло, но ненадолго. Оно появилось и снова исчезло. И снова — появилось и исчезло.       После вечности, длившейся с минуту, что-то щелкнуло. Звук вибрирующего телефона, находящегося в кармане штанов. Теру попытался улыбнуться этой своей усталости и глупости, но на это тоже не нашлось сил.       Три пропущенных звонка и четыре непрочитанных сообщения от Рейгена.       «Ты уже дома?»       «Ты дома???»       «Дома??????///»       «ОТВТ!!!»       «Дааааааввв», — все, что смог написать Теру. Если бы смог, то добавил бы «мама», но пальцы нажали «отправить» быстрее, чем его посетила мысль назвать Рейгена мамой. Но однажды он обязательно это сделает, да.       Бросив телефон на кровать возле подушки, подросток стал снимать куртку. Вот, она уже у локтей. Почти готово. Почти разделся. Ну же, Ханазава, ты можешь это сделать, ты веришь в себя.       Он раздраженно фыркнул. Он фыркнул? Теруки не помнил, чтобы делал это. Парень, все становится только хуже и хуже. Это произошло буквально секунду назад. Ты или не ты фыркнул? Или это просто твое воображение разыгралось?       Теру потерялся в поисках ответа на этот вопрос, поэтому даже не почувствовал, как кто-то схватил рукава его куртки. Он почувствовал лишь легкий и быстрый рывок. И вот, спортивный костюм мягко упал в ноги, и юноша, наконец, был свободен. А штаны… Штаны… Да пофиг на штаны.       Подняв одеяло, подросток быстро скользнул под него. Потянулся к телефону, чтобы убедиться, что тот на месте. Он исчез! Но Ханазава же точно бросил его туда! Ладно, не стоит забивать сейчас этим голову, телефон наверняка где-то под подушкой. Что ж, поищет завтра.       Подросток также не заметил исчезнувшие осколки, ранее разбросанные по кровати. Теру забыл об этом. Это не так важно. Более важным было то, что он лежал под одеялом, и подушка была такой чудесно-мягкой, и матрас был таким знакомым, а школу, возможно, закрыли на завтра. Как же хорошо быть живым.       Теруки уснул.