Neurosis

Вот теперь это точно всё. В тот момент, когда Золотой Мяч покидает руки, с души сваливаются остатки тех камней, что пали туда ещё — уже! — полтора года тому назад. Всё. Здравствуй, синьор Месси, держи ответственность за новый футбольный год. А я пойду поиграю в футбол НЕ под прицелом не только фотокамер всего света. Может, хоть теперь, когда можно будет чуть ссутулиться и расслабиться, нам удастся вернуть себе первое место? И клубу, и команде. Да, в принципе, избавившись от официального признания, и себе. Награда не тяжёлая. Ни для кого из нас не проблема поднять над головой 8-10 килограмм. Проблема, как оказалось, тащить её вот так, над головой, параллельно пытаясь продолжать играть в футбол, и, желательно, на том же уровне, что и в прошлом году. Неподъёмно тяжело продолжать по два раза в неделю оправдывать возложенное доверие, доказывать «да, вы проголосовали так, а не иначе не случайно, да, я был и останусь лучшим, спасибо вам!»… Любой из тех, кому эту игрушку давали подержать лишь однажды, скажет: «Нет, не спасибо. Идите, пожалуйста, подальше и заберите свой Золотой Мяч. Дайте настоящий и ворота. Хорошего вратаря туда и пару крыльев отменных нападающих. Быстроногую полузащиту и защиту, стоящую до конца. Дайте возможность доказывать снова и снова, что не просто так родился, выжил и живу. Не просто так ем хлеб и плачу налоги. Дайте играть и побеждать. А игрушки заберите. Они никому кроме обложечных задавак не нужны». А ещё мне кажется, что даже обложечные задаваки начинают это понимать. По крайней мере, тот, что принимает из моих рук Золотой Мяч, улыбается, как мне кажется, немного натянуто, больше для публики, детей и семьи. Ему нужно будет что-то сказать. Что-то отличное от того, что говорил предыдущие 5 раз. Кому ты посвящаешь эту победу, приятель? Барселоне? Родине? Семье?.. Я понимаю тебя. Понимаю, как, наверное, никто. Подключаюсь невольно и смотрю долго на твой чёрный вспотевший затылок, пока ты тянешь речь, стреляя глазами в супругу и детей. Мне кажется на минуту, будто я чувствую снова, как ползёт по спине струйка пота, как прилипает к горлу язык. Я проникаюсь непростительным сочувствием к заклятому сопернику, отличному другу для кого-то, знакомого и незнакомого, великого для других… Я подключаюсь невольно, сопереживая истории его жизни и зная её как свою. Я комкаю рукав рубашки, зная наверняка, как хочется сбежать скорее с этой лестницы и броситься отсюда прочь. Я… Запонка летит на пол, возвращая звонким ударом меня с небес на землю. В тот же момент внезапно громко, рикошетя от стен приходит на телефон, оставшийся в гримёрке, сообщение. Я не знаю, как и почему, но слышу его. Подняв запонку, быстро ныряю за чёрную дверь, смахиваю с экрана фото семьи. — «Я посвящаю этот Мяч своей собаке, — пишет, снабжая массой ржущих смайликов своё сообщение, Иван. Даже спрашивать не хочу, трезв ли он сейчас. — Господи, как это глупо! Ведь все там и здесь точно знаю, кто Самый Лучший Футболист На Земле!» Эта история кончена, наконец. Буквально завтра, через 5 минут начнётся другая. Тоже моя. Но сегодня я закрываю книгу и, смахнув с экрана сообщение от самого близкого в мире человека, чувствую силы открыть чистый лист и писать историю сборной Хорватии с нуля.